***
Стоя у твоей могилы с холодным взглядом и, лежавшими на сырой груди земли шестью иберийками, ярко выделяющихся своей белизной на фоне других, уже подзавявщих даров, я не чувствовал печали, как все. Не скорбел, не произносил душераздирающих речей, не скучал. Даже не испытывал некую долю радости от того, что теперь никто не посмеет меня потревожить, одаривая своей ненужной компанией, прекрасным настроением и блистающей улыбкой, что, кажется, никогда не спадала с лица, как и голубые глаза, напоминающие водную гладь, что никогда не тускнели. Равнодушие. Оно же пустота, ничего. Я испытывал только равнодушие к твоей неожиданной кончине. Только два дня назад каждый житель Республики Крем оплакивал всех погибших в ужасном нападении существ, стекающихся количеством пчелиного роя из берегов и давно позабытых мест, а тебя – особенно. Никто не мог поверить, что такой юный, выдающийся и знаменитый паладин и командор рыцарского ордена погиб. Похороны были долгими, почтительными и роскошными. Твою мать и тëтушек эта новость сильно шокировала и опечалила, видел бы ты их горькие слëзы, так сердце б твоë сразу сжалось до невозможности, Мадлен. Но несмотря на это, сегодня здесь никого. Дождь моросит, дует ветер, небо застелено густыми тучами, вечереет, холод. Ни души. Это был мой первый раз, когда я пришëл к тебе. А белая сирень, представленная пышным и ароматным букетом, была первыми твоими цветами для меня. Что-то первое всегда кажется волнительным, незабываемым и несравнимым, не так ли ? Но это также может стать самым ужаснейшим опытом в жизни.***
На улице холодный вечер, вновь облачно, трава ужасно мокрая из-за недавнего дождя. Будто сама погода тоскует по умершим. В руках сжат небольшой букет из тëмно-фиолетового базилика и изящных белых нарциссов , который вскоре оказывается пред надгробием. Я ненавижу тебя, Мадлен. Ненавижу до такой степени и не могу перестать вспоминать тебя, что в голове лишь мысли о твоëм лике. Порой тебя было мерзко слушать до боли в ушах и мечтаний об отсутствии слуха. Ненавижу твой голос. Меня всегда раздражал твой характер, напыщенность, самовлюблëнность. Будучи благославлëнный Божеством, самой Селестией, ты получил магию Света, ещë одна из причин моей ненависти к тебе. Светлая магия ни на что не годна. Ох, а как ты любил упоминать и благословении и Свете, что везде с тобой, всегда защитит и поможет... Но вот ты мëртв и теперь медленно гниëшь в земле, становясь пищей для мерзких насекомых. Тебя не спасло то, чем ты так гордился. Я ненавижу, когда меня отвлекают от своих занятий, опытов и исследований в достижении идеала, но ты именно так и делал. Два-три раза в неделю ты навещал меня без каких-либо предупреждений и приглашений. Мне ни к чему собеседники. Мои безуспешные попытки полностью игнорировать тебя не увенчивались успехом, ты говорил без умолку, и ошибки в моих записях и расчëтах появлялись снова и снова... Как и различные цветы, когда в моей лаборатории никого не было. Это был мой второй раз, когда я пришëл к тебе. А ангельские и нежные белые колокольчики были твоими вторыми цветами для меня. Ты явно мучился от моего отношения к тебе и нашими, хоть и редкими, кроткими, перепалками.. Но всë равно оставался постоянством в моей жизни и не менял своë обращение со мною. Ты решил, что даже если ничего не выйдет, то лучше находится в безответной любви, чем во взаимной ненависти. Будешь верен, предан и покорен возлюбленному, несмотря ни на что ?***
На улице уже почти что совсем ночь, последние лучи дотлевают на горизонте. Сегодня наконец маленько теплее, чем раньше. Сегодня я одарил тебя букетом из чëрных горьких и таинственных роз. Я пропустил нашу прошлую встречу. Погрузился в раздумья о тебе, твоих и моих чувствах, но после хотел забыть весь этот бред, включая цветы, что, похоже, были твоим любимым языком. Только на последнем твоëм необычном букете я понял, кто оставлял мне такие неясные и тайные подарки, раскрывая своë влечение, любовь и нескончаемые чувства ко мне. Вот только мне уже было некому сказать что-либо, обнаружил я подарок уже после известий о твоей гибели. В тот раз ты точно знал, как дать о себе знать, оставив рядом коробочку пончиков, политых белой глазурью и, словно змеëй, голубой линией, придавая разнообразие десерту. Хотел разрушить анонимность ? Никто не знал, что они мои любимые. Кроме тебя, Мадлен. Только ты мог часто видеть их у меня на столе из-за столь частых приходов. Даже если и заходил кто-то другой, то не надолго и для них это не имело бы значения, потому что я ни с кем толком не общаюсь, остальные, к счастью, и не стараются, либо перестают предпринимать попытки коммуникации, когда понимают, что они мне не интересны. Кроме тебя, Мадлен. Только ты всегда пытался привлечь к себе моë внимание, начать продолжительный разговор, вечно переживал из-за моей переработки и отсутствия сна, оценивающийся порой в несколько дней. Ранее я думал, что ты просто пытаешься наладить со мной отношения, так как привык, что ты всеми любив, и не давал тебе этого. Но, похоже, это было не так. Ты отлично понимал мои мысли. Понимал, что у меня не возникнет в голове иная причина твоего поведения без всех нужных фактов и застать тебя врасплох у меня не получится, ведь ты всегда действовал аккуратно, ловил идеальные моменты и не оставлял, так скажем, улик. Стыдно признавать, но я даже успел разок соскучится по твоим визитам, ощущение печали, горести и тоски охватило меня на какое-то время.. и, похоже, до сих пор не прошло, не знаю. Ты делал это настолько часто, что выработал у меня привычку, нечто вроде зависимости, стабильности. Ненависть затмевает рассудок ? Это был мой третий раз, когда я пришëл к тебе. А мальва были третьими твоими цветами для меня. Похоже, ты устал от того, что я ни о чëм не догадывался. Тебе самому стало невыносимо от этой игры и сокрытия. Любовь всего-навсего становилась сильнее, крепче, пламеннее и мучительнее, а страсть непреодолимее и порочнее, но ты не мог сказать ?***
Сегодня шëл дождь. Тучи так и не хотели уходить, задерживаясь уже какой час. Холодно, мокро, зонт. Примула вечерняя – сегодняшние цветы для тебя, дорогой паладин. Никогда не думал, что мы несовместимы ? Мы буквально противоположности. Мы никак не схожи. Ты больше любишь сладкое, а я – горькое. Светлая магия и Тëмная магия. Общительность и одиночество. Ты не особо любил выполнять какую-то работу, а я же наоборот. Даже стоя рядом, мы вызывали сильный контраст из-за светлых и тëмных оттенках на себе. Можно перечислить ещë целую кучу антонимов, связанных с нами. Банально, но мы как солнце и луна или как инь и ян. Я удивлëн тому, как судьба сводила нас вместе снова и снова. Покинув тебя в первый раз во время экспедиции, никогда не думал, что вскоре ты окажешься в том же месте, где и я. Я пытался тебя избегать, но каждый раз по неясным совпадениям оказывался там же, где и ты, а ты там же, где я. Но мне пришлось смириться и принять такую линию судьбы, раз уж ей так угодно. Но, как говорят, противоположности притягиваются. Возможно, это правда. Не знаю. Не могу сказать точно. Это был мой четвёртый раз, когда я пришëл к тебе. А голубые гиацинты были четвëртым твоим подарком для меня. Ты не видел минусов в столь избыточной противоположности. Иль для тебя это было чем-то волшебным, необычным, сближающим и очаровательным, Мадлен ?***
Совсем утро. Солнце только встаëт из-за горизонта, пытаясь осветить мир лучами. Довольно тихо и тепло. На этот раз я снова пропустил нашу встречу, даже несколько. Я долго думал, какие цветы будут лучше: засушенные или ярко-жëлтые амброзии. Сжимая в руках обëрнутые в упаковку стебли, чуть поджимаю губу, смотрю на могилу. Не могу поверить, что разобрался в этом и признал. Признал то, что люблю тебя, Мадлен. Признал то, что это не минутное одиночество, тоска, печаль по тебе и сожаление. Может ты и раздражал меня, но ты был единственный, кто разбавлял мои серые дни и проявлял дикую настойчивость, усердие из-за меня, получая так долго в ответ холод и безразличие. Не сдавался. Ты поставил себе цель, но итог получил только после смерти. Моë сердце – камень, в котором ты смог проделать миллион трещин, несущих за собой разрушение защиты этих крепких стен. Я люблю тебя. Я скучаю по твоим светлым мягким волосам, дивным голубым глазам, изумительным устам и по твоему чудному, иногда ласковому и противному, голосу. Я помню твой сладкий ванильный запах с лëгкими нотками цитруса и миндаля, что до сих пор временем чувствую на секунду рядом с собой. Я помню все встречи и проведëнное вместе время. Помню всë, что не забуду, наверно, никогда. Мне не хватает твоих слов, что раньше были проклятием и остались где-то там, средь светлых, но самых ненавистных дней. Влюбиться можно и ненавидя. Думается, скорее всего, как нелепо выглядит человек, признающийсч в любви другому человеку, кого он ненавидит всей душой. Ненавидит и любит одновременно. Хотя с каждым днëм всë ближе для меня становится второй вариант. Очень жаль, что я больше никогда не смогу увидеть тебя и прикоснуться, если только лишь в пленительном сне, наполненным полностью тобой. Я люблю тебя, мой дорогой Мадлен. Наклонившись, я оставляю лëгкий поцелуй на цветах, жаль, что не на твоих губах, вспомнив подаренную мне в последний твой раз омелу, и кладу амброзии и розовые гвоздики на почву. Взгляд невольно падает на твоë изображение, нанесëнное на гранитном надгробии. «До чего же красив, обаятелен и своеобразен»,–возникает сразу в мыслях, и рука медленно, с грустью проводит по холодному гладкому камню... Мне правда жаль. Но долго я не задерживаюсь и, встав, разворачиваюсь, покидая тебя. Ох, не бойся. Это был пятый и не последний мой раз и букет. Мы ещë обязательно увидимся, Мадлен.