Йогурт

      Никогда не испытывали это неловкое чувство, когда тянетесь в магазине за йогуртом и случайно берёте его одновременно с кем-то ещё? Обычно так бывает в кино. Когда одна рука ложится на другую руку, оба неловко смеются, один отдаёт йогурт другому, слышит в ответ смущённое «спасибо», и так начинается долгая история пламенной любви…       В жизни всё немного иначе. В жизни ты с утра пораньше отправляешься в продуктовый, зеваешь, проходя между полок, немного приходишь в себя из-за прохлады холодильников в отделе молочки, тянешься к йогурту, чувствуешь чужую руку, поворачиваешься… И видишь того, кого не видел уже несколько лет. Вы стоите молча, смотрите друг на друга. Никто не смеётся. Просто неловко.       – Привет, Кэрол, – наконец, произносишь ты не своим голосом.       – Привет, Веномус, – смущённо отвечает она.       Если бы ты заметил её чуть раньше, обязательно свернул бы в другой отдел, сделал бы вид, что ничего не видел. Всё, что угодно, лишь бы не столкнуться лицом к лицу. Но вот теперь вы здесь. Конечно, ты мог бы и в такой ситуации притвориться слепым, забрать йогурт, а может и вообще забить на него, и убежать. Но тебе уже не шестнадцать лет, ты не подросток, для которого жизнь – бесконечная драма. Тебе за сорок, ты понимаешь, что мир тесен и далеко всё равно не убежишь. Тем более когда вы живёте на одной планете.       – Не знала, что ты вернулся.       – Ну… Да. Вернулся.       – Давно?       – Года два назад.       – Понятно.       Вы снова замолкаете. Бывает, иногда, когда ты режешь капусту, моешься в душе или, к примеру, разрушаешь планету на другом конце галактики, ты задумываешься, что сказал бы человеку, которого давно не видел, если бы он оказался перед тобой прямо сейчас. В бытовой обстановке в голове рождается множество слов, от шутки про героя и злодея в баре до банального «извини, что так вышло». Но, когда появляется возможность всё это озвучить, ты вдруг понимаешь: вам на самом деле нечего друг другу сказать.       Обе ваши руки лежат на йогурте. Ты решаешь отпустить. Не потому что она – девушка, не потому что вы когда-то общались и даже не из-за эфемерного символизма. Просто потому что ты не так уж сильно хочешь этот йогурт. Она молча кладёт его в корзинку. Ты замечаешь что-то, о чём не можешь смолчать.       – Ты замужем? – слетает с твоего языка. Она озадаченно смотрит на тебя, потом на кольцо на своей руке. Кивает.       – Да.       – Эл-Боу? – предполагаешь ты.       – Юджин Гар, – напоминает она. Ты виновато моргаешь.       – Значит… Кэрол Гар?       – Почти. Кэрол Кинкейд-Гар.       – М. Поздравляю, – ты смущённо трёшь шею, не зная, стоит ли как-то ещё комментировать эту ситуацию. – Он, должно быть, хороший муж.       – Откуда тебе знать? Ты давно его не видел, – звучит без злобы или обиды, скорее как констатация факта.       – Не думаю, что он способен так уж сильно измениться в своей основе.       – Но ты же изменился.       Горькая правда. Тем не менее, ты, наверное, впервые в жизни так спокойно произносишь вслух:       – Значит, он сильнее меня.       И если бы это был фильм, то этой фразой, под эпичное звуковое сопровождение, венчалась бы твоя арка персонажа. Но музыки нет, только жужжание рефрижераторов. И лёгкая улыбка, тронувшая её губы. Награда получше, чем фанфары.       – Рада, что у тебя наконец-то есть силы это признать.       Неловкость понемногу растворяется в воздухе, и вот ты тоже слегка улыбаешься. Шутка про бар уже не кажется таким плохим вариантом, но ты говоришь о другом.       – Твой муж же владелец Бодеги. Она ещё в строю?       – А как же. Она ещё всех нас перестоит.       – Тогда почему ты закупаешься этом Початком забытом месте?       – Мы в отпуске. Едем в сторону Нео Риот. По пути остановились, чтобы закупиться, – она оглядывается. – Не такой уж плохой магазин… К слову, а ты что тут делаешь? Не говори мне, что у тебя здесь новая злодейская база или вроде того. Тогда я отказываюсь пить этот йогурт!       – Нет, что ты, что ты, – ты тихо смеёшься, прикрывая рот рукой. Шутить и неё всегда неплохо получалось. – Я теперь здесь вроде как живу. То есть, неподалёку. У нас здесь небольшой домик.       – «У нас»? – она слегка наклоняет голову с лукавой ухмылкой. Ты не сразу понимаешь, на что она смотрит, и лишь через пару секунд вспоминаешь, что и на твоём пальце теперь есть кольцо. – Смотрю, ты тоже времени зря не терял.       – Есть такое.       – И кто счастливчик? Хотя, я уже догадываюсь.       – Правильно догадываешься, – ты с улыбкой вспоминаешь, как целовал его перед уходом. Думаешь о том, что надо поторапливаться. – Мы с Бокси совсем недавно обручились.       – Поздравляю, – она говорит без особой экспрессии, потому что вы – злодеи, но искренне, потому что знает, какого это, любить. – Странно, что он не рассказал тебе о нас с Юджином. Он был на нашей свадьбе.       – Ох. Что, правда? – ты безуспешно изображаешь удивление. Это на него похоже.       – Ага. Хотя никто его не приглашал.       – Угум, – мычишь ты. Это ещё больше в его стиле.       – Он расплакался во время речи.       – Ясно…       – Довольно много выпил.       – Вот как…       – На свадьбе было караоке.       – Я-я не уверен, что хочу слушать эту историю целиком, – ты прерываешь рассказ, немного краснея. – Но я приношу свои соболезнования и извинения за всё, что он натворил.       – Да ладно тебе. Это было даже весело. Какая из хороших свадеб обходится без избиения злодея? – она смеётся. Ты вежливо улыбаешься. Это забавно, но речь-то теперь о твоём муже. Она замечает твоё смущение, и снисходительно пожимает плечами. – Мы отнеслись с пониманием. Ему было тяжело.       – Я знаю, – признаёшься ты, и чувствуешь укол вины. Теперь тебе хочется ещё быстрее вернуться домой. Благо, она тоже спешит, и идёт на кассу. И вместо того, чтобы притворится, что тебе ещё что-то нужно и уйти в другой отдел, ты идёшь следом. Тебе почему-то хочется поговорить ещё немного. – Кстати, мы пока не сказали никому из его детей. Вы ведь всё ещё живёте недалеко от Боксмора, верно? Не говори им, если встретишь их.       – Ещё чего! Я со злодеями разговоров не веду! – она останавливается, чтобы взять пару шоколадок, и подмигивает тебе. – Обычно.       Ты, не задумываясь, берёшь что-то со стенда у кассы, лишь бы не замереть столбом. Это что-то из другой жизни, давно забытой, если вообще когда-либо существовавшей. Мурашки слегка покалывают руки, а ты не можешь понять: это пугающий дискомфорт или будоражащий интерес?       – Выходит, никто из роботов с вами не живёт? – интересуется она, первой вставая в очередь.       – Только Микейла. Профессионально спит на кресле и шипит, когда пытаешься её сдвинуть.       – Могу представить. А остальные что же? – она выкладывает продукты на ленту.       – Эрнесто и Джетро теперь стоят во главе Боксмора. Ты, наверное, знаешь, – ты раскладываешь продукты следом. – Даррелл купил себе ферму и живёт теперь «счастливой жизнью ковбоя». У Рэймонда свой бренд одежды, иногда он играет в группе на шоу Шеннон…       – О, да, про это я знаю. Это шоу Кей О иногда смотрит. – она кивает продавцу, спрашивавшему о надобности пакета. – Сначала я не была уверена об уровне насилия в нём, но потом подумала, что он уже достаточно взрослый, да и каждый день даже похлеще избивает роботов...       – Кстати да, как там Кей О?       Она замолкает на пару секунд. Тебе кажется, что ты сказал что-то не то. Сканер пищит, пробивая штрихкоды.       – …хорошо, подходит к концу школы, – наконец, говорит она, шурша пакетом.       – Всё так же пытается стать героем, да? – пытаешься уточнить ты.       – Да, – коротко кивает она, ввергая тебя в ещё большее недоумение. Разве не должна она говорить о единственном любимом ребёнке с несколько большим энтузиазмом?       – Что же, если ему понадобится знакомый злодей, или репетитор по биологии...        – Что насчёт твоей дочери? – торопится перевести тему она.       – Финк? А, она… Ну, живёт с нами, тоже, – ты немного теряешься от её тона с нотками безразличия. – Ей было тяжело смириться с возвращением на Землю, поэтому я разрешал ей играть в компьютер дольше обычного. Теперь она занимается киберспортом. Не хочу хвастаться, но, думаю, её ожидает большое будущее.       – Понятно, – она отводит взгляд и берёт пакет за ручки. Ты отчего-то вдруг переживаешь, что она сейчас уйдёт, побыстрее складываешь продукты в свой пакет и идёшь следом за ней. Ты не понимаешь, что происходит, но хочешь вернуть ту непринуждённую нить разговора, которая тянулась ещё несколько мгновений назад, а теперь оборвалась.       – А ты сама как? Чем занимаешься? Всё ещё тренируешь людей в Доджо?       – Да. Мне нравится там работать, не думаю, что когда-либо сменю деятельность. В моём-то возрасте… – она выглядит печальнее, чем до этого. Она не спрашивает, чем занимаешься ты. Но ты хочешь ей рассказать.       – А я всё ещё развиваю биоинженерные исследования, но немного перепрофилировался. У меня остались накопления со злодейских грантов, и я…       – Веномус, – перебивает она, поворачиваясь к тебе лицом, и кивает в сторону парковки. Там стоит заведённая огненно-оранжевая машина. Совсем не изменилась. Ждёт её. – Мне пора.       Тебе тоже пора, тебя тоже кто-то ждёт. Но ты как будто в трансе, ты, не задумываясь, выдаёшь:       – Может, задержитесь? Тут немного дальше есть кофейня. Неплохая, капучино там не приторный. Можем заехать, попить кофе, пообщаться…       – Веномус…       – Или поехали к нам. Наш дом совсем недалеко, Бокси вчера печенье приготовил. Он научился печь, правда, вам понравится…       – Веномус.       – Ну или давай я хотя бы подойду с Юджином поздороваюсь, постоим у машины…       – Веномус!       Её строгий голос отрезвляет тебя. И в ту же секунду тебе становится стыдно за своё поведение.       – …извини. Не знаю, что на меня нашло… – ты опускаешь взгляд в пол, сжимая ручку от пакета. Ты вдруг понимаешь, что проболтал с ней всё это время, но так и не сказал ничего по-настоящему важного. Ничего из того, что, возможно, когда-то хотел сказать. Она понимает это. Не разделяет это чувство, но понимает.       – Послушай, Веномус, – она поджимает губы, подбирая слова. – Мне жаль, если ты считал мои слова как-то не так, но ты должен понимать. Это ничего не значит. Больше нет Эл-Боу, Спаркс или Лазера. Есть Гар, Кэрол и Веномус.       – Я понимаю. Я и не думал ни о чём таком! – ты пристыжено потираешь шею, немного сутулясь. – У тебя есть муж, у меня есть муж, много воды утекло. Просто… Я думал, может, мне стоит…       – Не стоит, – прерывает эту мысль она. – Я давно простила тебя, Веномус. Но это не значит, что что-то можно изменить, – она смотрит в сторону огненной машины, и улыбается немного грустной улыбкой. – Я через многое прошла, многое пережила. В частности, я пережила тебя.       – Но это же… Не значит, что мы не можем общаться? Верно? – робко возражаешь ты. Она решительно мотает головой.       – Значит. Я не хочу общаться с тобой, Веномус. Не потому что ты злодей или плохой человек. Просто моя жизнь больше не про тебя, – она засовывает руку в пакет и роется в нём. – Всё, что нас связывает – это Кей О. Если однажды он изъявит желание общаться с тобой, то я не буду противиться. Но остаток своей жизни я хочу дожить так, как считаю нужным. В этой жизни тебе места нет. И, признайся, мне в твоей жизни тоже.       Ты чувствуешь тяжесть, но верность этой мысли. Она достаёт из пакета йогурт и протягивает его тебе.       – Я была рада повидаться, как и рада услышать, что ты теперь счастлив. Я надеюсь, так будет и дальше. Но без меня.       Ты немного медлишь. Смотришь на неё. Видишь, как она изменилась. Как постарела, но, между тем, похорошела. Как её глаза полны спокойной мудрости, а жесты – уверенности в себе и своём решении. Какая она другая. Не потому что была недостаточно сильной, чтобы не измениться. Потому что была достаточно сильной, чтобы стать лучше.       И ты принимаешь йогурт.       – Удачи, Кэрол, – наконец, произносишь ты своим голосом.       – Удачи, Веномус, – уверенно кивает она и уходит к своей машине.       Ты идёшь к кабриолету. Убираешь пакет в багажник. Кладёшь йогурт в пакет. И замечаешь на его дне что-то необычное. Что-то, что ты не планировал брать, а случайно схватил на кассе в порыве смущения. Красный леденец на палочке. Надо же, какое совпадение. Как давно ты не ел такие?       Ты садишься за руль. Заводишь машину. Кладёшь леденец за щёку. Направляешься к выезду с парковки. Машина Кинкейд-Гаров едет налево. Ты поворачиваешь направо. Едешь по дороге. Грызёшь леденец.       В голове много мыслей. Много картинок. Навязчивых идей о том, какой могла бы быть твоя жизнь. Что было бы, сложись всё иначе. Если бы до сих пор был Эл-Боу. Если бы до сих пор была Спаркс. Если бы ты до сих пор любил приторные красные леденцы.       Что могло бы быть в такой жизни? Семья? Любящая жена, которая готовит завтрак, а потом идёт с тобой побеждать злодеев? Чудесный сын, который больше всего на свете хочет стать героем? Равнялся бы он на Эл-Боу тогда? Или отец был бы для него главным героем в жизни? Мог бы ты быть героем? Могла бы Плаза существовать тогда? Что было бы с Финк? Что было бы с Боксменом?       Всё было бы по-другому.       Пустая обочина сменяется полями с цветущими лютиками. Ты вдыхаешь их запах полной грудью. Разгрызаешь последний карамельный кристаллик. Выбрасываешь палочку. Кладёшь обе руки на руль. Вдавливаешь педаль газа в пол.       Это интересная фантазия, манящая своей неоднозначностью, загадочностью этого слова, «по-другому». Но тебя дома ждут муж и дочь. И в этот момент тебе не нужна никакая другая жизнь.