Безразличие

      Ёриичи сидит за ноутбуком с маленькой дочкой на коленях, когда раздаётся дверной звонок.       — Я открою! — кричит Ута с другой комнаты, а Ёриичи сохраняет код и закрывает ноутбук. Поудобней устраивает дочь на руках, когда раздаётся радостное восклицание его молодой супруги. — Ёриичи, иди быстрее сюда, смотри, кто пришёл! — в голове на секунду мелькает наивная надежда о том, кто бы мог так обрадовать Уту, но тут же обрывается реальностью: конечно, ему здесь делать нечего. Или?..       Ёриичи застывает в дверном проёме между коридором и гостиной, когда видит своего старшего брата. И он даже не знает, что именно его больше шокирует: то, что Мичикатсу пришёл в гости или его внешний вид. С их последнего разговора он сильно изменился: заметно похудел, кожа стала болезненно бледной, под глазами появились мешки. В самих глазах что-то погасло. Сейчас Мичикатсу смотрит на него даже не с ненавистью. Лишь с полным безразличием.       — Понимаю твоё удивление, Ёриичи, — кивает их отец, и Ёриичи всё-таки отрывается от брата. — Я еле притащил его сюда.       — Надеюсь, не силой? — взволнованно спрашивает Ута.       — Угрозами, — вместо отца отвечает Мичикатсу. Мужчина кидает на старшего сына злой взгляд, но он даже не смотрит в его сторону, продолжая бесстрастно смотреть на чай, который Ута наливает в чашку. Ёриичи всё же проходит к центру гостиной и садится на кресло, расположенное возле дивана.       — Ничего особенного, всего-то сказал, что вычеркну из завещания. Хотя мне давно следовало бы это сделать.       — Завещания? Куда же Вам завещание, Тсугикуни-сан? — Ута с лёгким смешком ставит чайник на журнальный столик и протягивает старшему Тсугикуни чашку с чаем. — Вам же ещё жить и жить.       — Благодарю, Ута, но с таким состоянием, как у меня, лучше иметь завещание. К тому же, я уже далеко не молод, и мало ли, что может случится.       — Ну, Вам виднее, — Ута ставит чашку перед Мичикатсу. Маленькая Хината, сидящая на коленях своего отца, начинает тянуться к Мичикатсу. Ёриичи, заметив это, оживает. Поднимается с кресла, садится на корточки перед братом и протягивает ему дочь, что с интересом смотрит на незнакомого ей человека. Мичикатсу пробегается по ней безразличным взглядом.       — Её зовут Хината, — представляет Ёриичи свою дочь брату, смотря ему в глаза. От этого безразличия сердце больно сжимается, но он не подаёт вида.       — Ты даже не возьмёшь племянницу на руки? — Мичикатсу переводит взгляд на отца, а потом на малышку. Всё-таки берёт её на руки, чем вызывает у Ёриичи улыбку. Когда Мичикатсу сажает племянницу на колени, у Ёриичи в голове всплывает старая наивная мечта: воспитывать ребёнка вдвоём с Мичикатсу. В Лондоне.       Хината весело смеётся и поднимает руки вверх, прося таким образом объятий. Мичикатсу поднимает её над головой, и глаза девочки начинают ещё больше блестеть от восторга. Она вновь тянет к нему маленькие ручки. Мичикатсу прижимает её к себе. Ёриичи, вроде бы, должен радоваться тому, что его брат пришёл в гости и сейчас обнимает его дочь, но… ему очень больно от этой абсолютной безразличности Мичикатсу. И он боится представить, насколько больно ему от того, что он сделал.       — Хоть что-то, ей Богу, — качает головой старший Тсугикуни, но Мичикатсу никак не реагирует. Не обращая на это внимания, мужчина забирает у него из рук внучку и сажает на свои колени. Хината, придя в себя после резкой смены обстановки, вновь весело смеётся. — Дочка, конечно, хорошо, но мне вот что интересно: когда будет мальчик? Тебе ведь нужен наследник, Ёриичи.       Ёриичи и Ута переглядываются.       — Ну, мы на самом деле, не очень думали об этом… — неуверенно говорит Ёриичи, смотря на жену. Ута кивает.       — Полагаю, для начала Хине нужно немного подрасти. Скорее всего, эту тему мы поднимем через пару лет, — Ёриичи кивает, переводя взгляд на отца.       — Что ж, Ваше дело, но, Ута, твоему отцу тоже наследники нужны.       — Хорошо, детей у нас, походу, будет много, — с улыбкой говорит Ута, смотря на мужа. Ёриичи переводит взгляд на Хинату, сидящую на коленях своего дедушки, и, улыбнувшись уголками губ, кивает. Мичикатсу это, походу, надоедает, ибо он встаёт с дивана и направляется к деревянной двери, ведущей на балкон.       — Ты куда? — спрашивает старший Тсугикуни, подняв взгляд с внучки на сына.       — Воздухом подышать, — голос всё такой же безразличный. В следующую секунду дверь закрывается. У Ёриичи в голове проносится мысль, что это отличная возможность поговорить наедине. Упускать он её не намерен, ведь неизвестно, когда подвернётся следующая, а потому извиняется и идёт вслед за братом.       Осторожно и тихо открывает дверь и так же закрывает, после опираясь о неё спиной. Между ним и Мичикатсу всего пара шагов. Так и тянет подойти к нему и прижать к себе. Но у Ёриичи нет на это права.       — Спасибо, что пришёл, — негромко говорит Ёриичи, хотя их не услышат даже если он будет говорить обычным тоном — спасибо отличной звукоизоляции. Мичикатсу на это никак не реагирует. — Как ты… — Ёриичи запинается, когда видит серое облако, растворяющееся перед лицом Мичикатсу. В нос ударяет противный запах дыма. — Ты куришь?       — Тебе-то что?       — Это ведь вредно для здоровья.       — С каких пор тебе есть до меня дело, Ёриичи?       — Всегда было. Ты мой брат.       — Брат, вот как. Оставь меня одного.       — Я хочу поговорить.       — Мы, кажется, обо всём уже поговорили. Больше не о чём.       — Мы не виделись почти десять месяцев.       — И что с того?       — Не разговаривали столько же. Как ты вообще?       — Как я? Ты новостей не видел? Судя по тому, сколько мне Доума тычет телефоном в лицо, там только обо мне и пишут.       — Я видел. Все.       — И чего ты тогда от меня хочешь?       — Хочу узнать, как ты себя чувствуешь.       — Замечательно.       — Я серьёзно.       — Я тоже. Вообще, этот диалог слишком скучный, как насчёт прекратить его? — Мичикатсу тушит сигарету об ограждение и выкидывает окурок вниз. Разворачивается к Ёриичи и намеревается вернуться в гостиную.       — Мичикатсу, я понимаю, что поступил ужасно, но…       — Ужасно? — Мичикатсу останавливается напротив младшего брата на расстоянии вытянутой руки. В глазах наконец появляется эмоция — злость. — Ёриичи, это ты заставил меня принять эти отвратительные чувства, а потом сам же втоптал их в грязь, — тихо, сквозь зубы, со злостью говорит Мичикатсу, смотря младшему брату в глаза. — Я тебя ненавижу. А теперь дай мне выйти, я не намерен больше оставаться с тобой наедине.       Ёриичи отходит в сторону с тихим: «прости», — что всё равно остаётся проигнорированным, и Мичикатсу возвращается в гостиную.       — Мичикатсу? Ты уже уходишь? — раздаётся за не до конца закрытой дверью голос Уты, но Ёриичи не особенно вслушивается. Лёгким движением руки толкает дверь так, чтобы она всё-таки закрылась, и облокачивается спиной о стену. Закрыв глаза, к ней же прислоняет голову и глубоко вздыхает.       Ёриичи понимает, что самостоятельно разрушил их отношения, согласившись на брачный контракт. Понимает, насколько больно сделал Мичикатсу. Понимает, что после этого не заслуживает прощения. Но ему всё равно больно до невозможности. Больнее всего от того, что стало с Мичикатсу. И осознания, что это произошло именно из-за него. В новостной ленте постоянно появляются посты о похождениях старшего брата. Особенно больно, когда там оказываются фотографии, на которых Мичикатсу с неизвестными Ёриичи девушками. На каждой фотографии — новая. Скорее всего, каждая из них — девушка лёгкого поведения. Ёриичи понимает, что не имеет на неё права, но сердце всё равно сжимается от ревности от каждой такой фотографии.       Впрочем, имеют ли смысл подобные душевные терзания, если он всё равно не может ничего изменить? Нет. Поэтому Ёриичи вздыхает и выходит к жене, дочери и отцу, что сразу же начинает причитать о том, как бессовестно ушёл Мичикатсу. Ёриичи на это лишь пожимает печами. Берёт в руки чашку с чаем и отпивает немного, ведь он всегда помогает успокоится.