Лазурное море

Броня стоит на берегу, зарываясь пальцами в тёплый песок. Солнце жарит в спину, которую открывает обычный, чёрный купальник. Ветерок с моря хоть немного освежает. Лазурные воды радуют одним своим видом, заставляя забыться. Улететь куда-то далеко от своих проблем. В лазурь Охотского моря. Последние несколько деньков вышли на удивление жаркими. Двадцать четыре градуса для сибирян довольно жарко, поэтому Розалия уже расплавилась где-то под зонтиком, хныча от перегрева, а Лиля носила ей холодную воду из моря, заливая их в песочную ямку, куда активная Оленьева опустила ладошки. Коколия, что сейчас расселась в старом раскладном кресле рядом с воспитанницей, всегда обещала свозить этих ребят к морю. Но, к её огромному сожалению, не для того, чтобы её воспитанники порезвились у водоёма. Отнюдь. Тогда бы владелица приюта повезла бы их куда нибудь в краснодарский край, чтобы они во всю прочувствовали красоту горячего Чёрного моря, по настоящему раскалённый песок под ногами, душный воздух. Но не скажет же матушка детям, что здесь они только ради какого-то эксперимента. Коколия прекрасно понимает, что детям абсолютно плевать на великую миссию человечества, на борьбу с хонкаем. Им лишь бы вкусной еды на обед, да порезвится в гостиной. Удручает лишь понимание того, что Зайчик не такая. Ей пришлось слишком рано повзрослеть и сейчас женщина пытается ей дать всё, что нужно детям для счастья, но даже так она понимает — Броня уже не ребёнок. Она больше никогда не сможет так мыслить. Серебряный волк Урала думает логикой, а не детской наивностью. Коколия вздыхает, смотря в безоблачное небо. Она не боится сидеть под лучами солнца в открытом белом купальнике. Отнюдь. Солнце Сибири всегда обманчиво. Может, и кажется, что сейчас она сгорит, как дрова в костре, но на самом деле кожа ни на тон не меняется. Если говорить открыто, повезёт, если никто не заболеет после этого. Но Коколия уверена в своих воспитанниках. Все они прожили в снежных землях долгое время, а Броню так та вообще нашла валяющейся в снегу в тонкой курточке и платьице, и та умудрилась даже не заболеть после такого. Зайчик поворачивает голову на звук приближающихся шагов и видит Воллерей в широкополой шляпе, так любезно позаимствованной у матушки. На её лице сверкает улыбка, а ветер развивает короткие волосы, так что головной убор приходится удерживать, чтобы он не улетел в дальнее плаванье. Серебряный волк Урала поворачивается на непонятные крики со стороны моря и замечает, как Син в нарукавниках что-то кричит, сложив руки у рта. — Не слушай её,— говорит Сееле, мотая головой и хватая броню за руку, заставляя вновь заглянуть в глаза девочки напротив. — Хоть пальцем тронешь мою Сееле, я тебе ноги переломаю!— наконец разбирает Броня и даже вздрагивает, не пойми от чего. Будто она может осуществить свою угрозу. Будто Броня не тренированный солдат, легендарный серебряный волк Урала, а простая девочка, что даже в ответ обидчика ударить не может. Воллерей сжимает холодную руку, возвращая Зайчик в реальность, и тащит за собой. Девочки быстро удаляются в сторону скал, что даёт Коколии небольшой повод для беспокойство. Но всё таки в них она уверена на все сто. Не станут они сбегать. Она знает, что некуда им. Да и Броня сможет защитить их двоих, так что остаётся наблюдать за менее самостоятельными воспитаниками. Всё таки серебряный волк Урала здесь будто вторая воспитательница, что снимает с хозяйки приюта ответственность хотя бы за саму девочку, за что Коколия ей черезмерно благодарная. — Сееле,— окликает Зайчик, понимая, что они уже забежали за одну из масивных скал,— что-то случилось? —Н-нет,— Воллерей запинаеться. Волнуется, отводит глаза куда-то, хотя серебряный волк Урала этого даже не видит, но, падла, чувствует, так что сводит брови и тащит на себя руку, заставляя остановиться их двоих Наконец они разрывают ладони, и чёрноволосая оборачивается, сжимая и разжимая руки. Неровное дыхание заставляет Броню начать волноваться за эстонку, и она уже хочет положить руку ей на плечо, но чувствует неожиданный сильный удар в грудь, из-за которого серебристоволосая падает, ударяясь о скалу спиной. Не успевает она и слова возразить, как на её коленках уже сидит Воллерей и неподоброму улыбается. Зайчик замечает красные глаза и с ужасом замерает. Кончено, сейчас она должна дать этому наглому существу в солнечное сплетение и потом свернуть шею, но это тело её подруги, Броня точно уверена, что пару минут назад вела диалог именно с Воллерей. — Ты не Сееле! — заключает девочка испугано снизу. Что же могло произойти с её дорогой подругой? — Может быть, — алые глазки хитро щурятся, смотря на Броню, как на свою пленную, и не права не будет. Сейчас зайчик и правда может лишь наблюдать за ситуацией, ожидая развязки. Всё таки интерес ей тоже завладевает и ей хочется увидеть чем это закончится,— но сейчас я исполняю её самое заветное желание. Девочка операется руками о песок, становясь на четвереньки, тем самом опасно приближаясь к лицу серебряного волка Урала, и облизывает свои губы в нетерпении. Наконец Броня снова замечает голубые глаза, но напора в них столько же, сколько и в прошлых. Воллерей нежно мажет сначала куда-то в уголок рта, а после и в сами губы, заставляя Зайчик томно закрыть глаза и приоткрыть рот, чем чертовка удачно пользуется, сплетая их языки вместе. Серебристоглазая перекладывает руки на спину девочки, проводя пальцем по открытой спину. Всё таки Сееле одета в такой же купальник. Воллерей хнычет в губы под ловкими ладошками Брони, что успели перебраться к середине хребта, надавливая на него, заставляя чёрноволосую сначала прогнуться, а потом и сесть на ноги Зайчик, обхватив её шею. А серебряный волк Урала успевает залезть руками под ткань купальника, сжав кожу ягодиц. Она откровенно не знает, зачем это делают, но часто наблюдала, как подобное вытворяли её сослуживцы из прошлой организации. Но чувствовать, как Воллерей после такого вздрагивает и довольно хмыкает в поцелуй, приятно. Первой отстраняется Сееле, потому что Броне буквально некуда, позади скала. Тонкая нить слюны остаётся между их устами, а сами девочки востанавливают дыхание. Зайчик поджимает руки к себе, из-за чего резинка купальник хлёстко бьётся о кожу Воллерей, а после опускает их, полностью раслабляясь. — Прости, если слишком грубо толкнула, — говорит эстонка, утыкаясь россиянке в плечо, — ты не сильно ударилась. Броня в ответ лишь отрицательно мычит, поднимая взгляд в небо. Зайчик ещё не раз заглянет в лазурные глаза своей слишком хорошей подруги, что завораживают сильнее любого гипноза, и в её голове вспомнятся пейзажи Охотского моря, на губах снова появится вкус её губ, а под руками снова ощутится бархатная кожа.