Назови меня моим именем

Ночью в поместье царила пустота и лишь едва слышный треск свечи нарушал звенящую тишину. Мужчина откладывает кипу отчётов в сторону и встаёт, устало разминая руки. Из сводчатых окон кабинета открывался панорамный вид на бескрайнее море, буйствующее прямо под Поместьем Вод, расположившееся на самом краю обрыва. Звук волн и прохладный запах морской свежести успокаивали, и сверкающие на чёрном небе мириады звёзд отражались в водной глади. — Господин, Вас желает видеть важный гость. — докладывает слуга, кланяясь. — Я никого не принимаю в такое время, кто бы это не был, гони прочь. — Резко отзывается мужчина, недовольный, что его покой нарушают из-за пустяков. — Но, господин, — Осторожно произносит слуга, боясь чужого гнева. — это Его Высочество наследный принц. — Пускай поднимается. Ши Уду прикрывает веки и устало вздыхает, чувствуя, как предательски болит голова. За последнее время он смертельно устал. Если у него и раньше было много дел, то сейчас, когда начались беспорядки на границе, он и вовсе потерял сон. Заложив руки за спину, мужчина прищуренным взглядом всматривается в беспокойную водную гладь. Раздаётся скрип открывающейся двери и почти бесшумные шаги. — Не стоило приходить в такое время, могут поползти слухи — Вполголоса говорит Ши Уду, чувствуя, как чужие руки осторожно обхватывают талию и тёплое дыхание щекочет шею. — Чтобы мы не делали, люди всегда будут распускать слухи. Вам ли не знать, герцог Ши. — Мягкий голос заполняет пустую тишину, не лишая её прежнего очарования. — Ты устал — Это не важно. Свеча, являющаяся единственным источником света, слабо освещала стол и разбросанные на нем военные отчёты, документы и карты. Се Лянь с тоской окидывает их взглядом, и чувствует, что отчасти и на нём была ответственность за то, что Ши Уду всегда был занят. После смерти предыдущего герцога, все обязанности и владения перешли к его старшему сыну. И пусть Ши Уду тогда был ещё совсем юн, он сумел удержать свою власть и быстро заслужил уважение при дворе. Но вместе с этим пришли и обязанности, которых у него было с избытком. Се Лянь аккуратно заправляет выбившуюся прядь, а затем осторожно вытаскивает шпильку из тёмных волос, и те волнами рассыпаются по плечам. — Ваше Высочество, — С усмешкой произносит мужчина, наклоняя голову в бок и оголяя шею. — теперь я выгляжу неподобающе. — Ещё не совсем. — Се Лянь пальцами зарывается в чужие волосы, лохматя их ещё больше. Он пропускает пряди сквозь пальцы и чувствует такой желанный запах морской свежести. — Я скучал. Ши Уду был безумен в своей решительности и, увидев его впервые, принц подумал, что каждый свой день герцог проживает как последний. И с каждым годом, каждым шагом друг к другу, эта мысль всё глубже укреплялась в голове. Во всём мире для Ши Уду имела значение лишь собственная гордость и только ею он не мог поступиться. Это был редкий человек, за которого Се Лянь боялся. Кажется в этом мире не было ничего, способного его остановить, амбиции не имели границ. — Ваше Высочество — Разворачиваясь, произносит Ши Уду с напускным возмущением. — Ваша светлость, — Дразнит Се Лянь, игриво улыбаясь, и очерчивая пальцем чужую скулу. — моя привилегия видеть тебя таким, только моя. Прерывистое дыхание обдаёт кожу и неписанные для них двоих запреты окончательно теряют значение. Ши Уду целует грубо и нетерпеливо, прикусывает мягкие губы, заставляя задыхаться от переполняющих чувств. Принц приглушённо мычит в ответ, чувствуя, как от напора плавится податливое тело. Чужие руки прижимают ближе, не давая отстраниться. Только так и только с ним. Только рядом с Ши Уду он мог отбросить всю царственность и быть искренним в своих словах и желаниях. Се Лянь стаскивает с герцога верхнюю одежду, небрежно бросая на пол, и тонкими пальцами расстёгивает шелковую рубашку. В момент трижды проклятые бумаги оказываются быстрым движением сдвинуты на край стола. Всего одно правило: никаких следов на видимых участках тела. При свете дня они не принадлежали друг ни другу, не самим себе. Никогда и никто не смог бы заподозрить такую связь. Наследный принц был любимцем всей нации и должен был и дальше играть невинное дитя. Самый честный, способный и добродетельный юноша, такого бы ему не простили. Только не с Ши Уду, не с человеком, известным как тиран и самодур. Люди боялись молодого герцога и завидовали его власти и успеху. Обожаемый и презренный, как иронично. Они оба так устали от этих предрассудков. — Ты единственный подданный, которому я готов подчиняться. — Шепчет Се Лянь, мягко целуя за ухом. Снова и снова, спускается ниже и чувствует, как напряжены уставшие плечи. Каждый раз принц думал, насколько сильно не соответствует аристократичная внешность выполняемым обязанностям. Если бы они только могли жить, не думая ни о чём другом, было бы так легко и просто. Никаких обязательств и долга, им бы было достаточно друг друга. Ши Уду отводил взгляд в сторону, прерывисто дыша, принц так же тихо касается губами острых ключиц. — Назови меня по имени. — просит Се Лянь, и Ши Уду подчиняется. Целует в макушку, в лоб, сплетает свои пальцы с чужими и повторяет. Снова и снова. Со свойственной только ему нежной и властной одновременно манере, от которой становилось ещё жарче. Дверь открывается бесшумно. — Брат, — Цинсюань несколько раз удивленно моргает и, осознав увиденное, заливается алым румянцем — неважно. — Коротко вскрикивает он, захлопывая дверь. — Вот чёрт. — Бросает Ши Уду, застёгивая рубашку и собираясь как можно скорее объясниться с младшим. — Оставь, — Останавливает принц, осторожно придерживая за руку и прижимаясь к груди ближе. — он уже давно не маленький. Утром я сам с ним поговорю. А пока, буду звать тебя по имени.