Чьё-то тело за углом

      Мигающие фонари едва освещают участки темной улочки не самого благополучного района. На проводах висят кроссовки, птицы громко кричат. Свет в домах давно погас, ветки деревьев со скрипом гнутся, сталкиваются друг с другом и устрашающе стучат. У заборов расположились трупы кошек и их органы. Местные дети жестоки. За углом окрашенного в кровавый цвет дома наверняка стоят компашки обдолбанных наркоманов, которые не соображают, где находятся.       Ноги цепляются друг за друга, дыхание сбито. Холодный ветер разгуливает по телу, заставляет кожу покрыться мурашками. Руки, спрятанные в рукава тонкой рубашки, бьёт тремор. С неба на голову падают большие хлопья снега, волосы мокнут и неприятно липнут к лицу. Сердце отчаянно пытается проломить ребра, отдаётся болезненными ударами в висках и шумом в ушах. Капельки крови скатываются по подбородку, разбиваются о тонкое одеяло снега. Лисьи глаза пытаются найти хоть кого-то на, кажись, безлюдной улице. Сзади слышны нечленораздельные крики, приближающиеся шаги. К горлу подкатывает противный ком, горячие слёзы скатываются по щекам. Сил бежать дальше не остается. Страх сковывает тело, скручивает внутренности в узел. Хван снова оглядывает улицу, смотрит назад, замечая нескольких мужланов, и тихо всхлипывает.       – Стой, иначе потом хуже будет! – выкрикивает один из них. Хван быстрее перебирает ногами, всё ещё продолжает растерянно смотреть вокруг, в поисках помощи. Вздохи превращаются в пар, быстро исчезают. От слёз и холодного ветра глаза неприятно покалывает, щёки чуть покраснели.       Впереди, кажется, кто-то открывает машину. Что-то внутри загорается, даёт силы двигаться дальше. Хван немного ускоряется, пытается добежать быстрее, чем человек уедет. Дышать нечем, он будто скоро выплюнет лёгкие. Ледяные пальцы страха всё так же окольцовывают шею. Хёнджин подбегает к машине, стучит в окно, боязливо поглядывает на потерявшую его из виду компашку. Парень внутри вздрагивает, опускает окно и вопросительно смотрит.       – Прошу, помогите! Т-те мужчины хотят меня... – он заикается, пытается отдышаться. Парень в машине удивлённо поднимает брови, прикрывает ладошкой рот. Слёзы продолжают скатываться по щекам, Хван стирает их тыльной стороной ладони.       – С чего же я должен тебе помочь? – низкий голос парня вводит в секундный ступор. Хван водит по его лицу глазами, чуть прикусывает губу. Надежда на спасение всё ещё сияет в области солнечного сплетения.       – П-прошу, я могу заплатить Вам... – слёзы снова обжигают глаза, тревожный комок в груди всё больше разрастается. В голову залазят ужасающие, навязчивые мысли, они оплетают сознание, цепляются за него крепкими корнями хиганбаны. Что же с ним будет, если парень с веснушками ему откажет? Внезапно, парни слышат холодный голос, спокойно диктующий новости.       «… придумали новую схему грабежа, они стучатся в окна машин и просят о помощи, прикрываясь возможным изнасилованием, а после жестоко убивают и грабят людей, которые помогли им. О помощи может попросить как мужчина, так и женщина. Будьте осторожны...»       Хёнджин отчаянно пытается убедить что он к сказанному не имеет никакого отношения, машет головой, умоляет поверить ему. Слёзы стекают по красным щекам, падают на асфальт и смешиваются с пылью. Парня трясёт, то ли от холода, то ли от страха за свою жизнь. Парень с веснушками проводит по нему холодным взглядом, чуть закатывает глаза и закрывает окно, не обращая внимания на обречённые просьбы не уезжать, заводит машину и уезжает. Надежда медленно тухнет, оставляя после себя неприятный осадок. Улица совсем опустела.       – Помогите... – шепчет он, зная, что никто не услышит.       Один из мужланов обхватывает его поперёк талии, тянет назад и оставляет там руку, пальцами иногда проползая под рубашку. Хван кричит, пинается ногами, извивается в попытках вырваться из отвратительной хватки. Широкая ладонь с громким звуком приземляется на щёку, оставляя после себя красный след. Его хватают за волосы и тянут, заставляют запрокинуть голову, припадают мерзкими губами к шее. Пуговицы разорванной рубашки падают на землю, сальные руки трогают грудь.       – Прошу, отпустите! – Хван снова и снова дёргается, пытается уйти от грубых прикосновений. После его мольбы слышен лишь гадкий смех, а рук на теле всё больше. Хёнджину блевать хочется от этих прикосновений, от своей слабости.       Хван пытается ударить хотя бы одного, извернутся и наконец выбраться из хватки рук, захлёбывается в слезах и криках. Его толкают на холодный снег, сразу припечатывая руками тело к земле. Область поясницы пронзает острая режущая боль, будто туда вогнали несколько осколков стекла. А может так и есть.       – Не трогайте, отпустите! Пожалуйста! – сморщенная, толстая рука закрывает ему рот, вжимается в губы до фиолетовых отметин, пока вторая держит запястья. Руки одного из них проходятся по ногам, стягивают штаны, и переворачивают на живот. Хван жмурится, пытается перестать ощущать противные прикосновения и мелко дрожит от холода. Насильники хвалят его тело, гадко смеются и ползают губами, испачканными в жире, по спине. Они больно кусают, оставляют множество отметин, наслаждаются заглушенными криками.       Слышится звон пряжки ремня, запястья, сведённые за спиной, жутко болят. Снег продолжает падать на тело, пальцы не чувствуются, изо рта вырываются рваные вздохи и всхлипы. Он дёргается, пытается вылезти из-под мужчины, но тщетно. Рука с губ пропала, оставила после себя боль и синеющие очертания ладони. Его выжимают лицом в холодную землю, к губам липнут маленькие камешки и осколки стекла. Хван пытается крикнуть, игнорируя режущую боль в горле.       – Закрой пасть! – вскрикивает один из них и нажимает на ранки со стеклом, проталкивает его глубже в кожу и с удовольствием наблюдает за струйками крови. Хёнджин вздрагивает и всхлипывает, не находя сил на новый крик.       – Прошу, не нужно! Я ничего вам не сделал, отпустите меня… – отчаянно пытается достучаться до насильников, вновь чувствуя жгучие слезы. Капельки крови разбиваются об асфальт, подобно людям-суицидникам, которые в этот момент летят с крыши высокого здания. Хёнджин бы хотел оказаться на их месте.       – Потерпи, куколка, скоро тебе будет хорошо! – приговаривает один из них, пока другие вновь гадко смеются. Их смех отдается звоном в ушах, играет на повторе в мыслях.       Противно, омерзительно, гадко.       Сознание покидает его в тот момент, когда один из мужчин пристраивает головку к нерастянутому входу, пытаясь протолкнуть орган в него. Прошло некоторое время…       Голова будто раскалывается на части, противный звон в ушах давит на виски. Тело болит, он едва может пошевелить руками. На ногах красуются порезы, во рту отвратный вкус железа. Волосы растрепаны, из них в разные стороны торчат давным-давно засохшие листья. На шее алыми бутонами роз расцветают засосы. Блевать тянет.       – Придурок, он видел наши лица! – отдаленно слышит, как один из насильников отчитывает другого. Хёнджин через силу переворачивается на спину, жмуриться, мычит от боли. Он равно выдыхает и позволяет себе растянуть разорванные губы в уродливой ухмылке, устремить взгляд в тёмное ночное небо. Неужели это закончилось?       – Как что? Убьем конечно! – вскрикивает тот, которого отчитывали и хватает стоящую подле забора лопату. Видимо, труп кота хотели закопать. Ухмылка всё так же не сходит с лица Хёнджина. Так даже лучше, – проскакивает в мыслях перед столкновением. Мужчина замахивается, ударяет по изуродованному лицу и заливисто смеётся       Насильник снова замахивается, наносит хаотичные удары и смеётся. Ему нравится вид крови, нравится наблюдать, как чужое лицо превращается в жуткую и жидкую кашу. Ему нравится слушать, как соприкасаются два предмета и наблюдать за окрашивающейся в тёмный цвет землёй. На следующее утро…       Феликс расслабленно листает каналы, устало вздыхая.       Ничего интересного! – думает он и останавливается на канале с новостями, закатывая глаза и отпивая немного черного чая.       «…Сегодня ночью был жестоко убит мужчина, возраста около двадцати пяти лет. Следствие выяснило, что сначала мужчину изнасиловали, после чего нанесли около пятнадцати ударов лопатой. Выяснить личность погибшего пока не удалось…»       На экране появляется размытая фотография трупа. Феликс чуть щурится, рассматривает отчего-то знакомую одежду. Что-то в голове щелкает, кончики пальцев больно покалывает.       Это ведь не может быть из-за него, верно?