Боги молчали

Джоанна ждала его возвращения из Сумеречного Дола единственная. Поперву, когда только стало известно о пленении короля, Великий Септон по три раза в седмицу устраивал службы за его возвращение, собирая на площади перед септой чуть ли не всю столицу. Эйерис не был плохим королём, и народ любил его, пусть по королевству и ходили слухи о том, что за него правит её, Джоанны, муж, Тайвин Ланнистер. Помазанником Богов всё же был именно Эйерис, потому бедняки недели три каждое утро толпились у септы, чтобы воздать Богам молитву. Но чем дольше король оставался в плену, тем слабее становилась надежда. И вот уже мало кто, кроме подвывающего септона и самой Джоанны, просиживавшей у ног Воина по нескольку часов, молился от всего сердца за его жизнь. Умрёт один король, взойдёт на трон другой. Тем более Рейегар был добрее, честнее и спокойней своего отца. И только Джоанна не сумела бы полюбить его так же, как любила Эйериса. Вот уже восемнадцать лет. С тех пор, как однажды он улыбнулся ей невзначай, просто проходя мимо. Нет, Рейегар Таргариен точно не умел улыбаться так, что хотелось отдать за него свою жизнь. Жаль только, жизнь Джоанны никому особенно нужна не была. И всё, чем она могла помочь в вызволении короля, это молитвой. Молитвой, которую Боги не слушали, пусть её колени уже кровоточили, а столичные леди стали коситься на неё с подозрением, всё чаще шушукаясь за её спиной. Джоанне удавалось скрывать свои чувства к королю восемнадцать лет. Но стоило ей узнать, что его жизнь в опасности, как прятать тревогу у неё уже не хватало сил. Если бы Тайвин был в столице, он бы мгновенно всё понял, но он отбыл с армией в Сумеречный Дол. И это одно спасало Джоанну от бесчестия и презрения мужа, а Эйериса – от неминуемой смерти. Отношение между ним и Тайвином и без того сильно разладились в последние годы. А если бы Тайвин ещё узнал о том, как сильно его собственная жена любит короля… он бы не стал держать осаду Дола столь долго – немедленно бы выдвинулся на штурм. И Драклин, как и обещался, убил бы Эйериса. Хотя бы потому Джоанна ещё держала себя в руках в обществе Кивана и Дженны, опасаясь возможного гнева мужа. Она не выказывала ни пожирающего душу страха, ни боли, прячась за маской равнодушия и холодности. И только Воин знал о её притворстве, потому что слышал слова обращённых к нему молитв и видел слёзы, текущие по её щекам. Воин взирал на неё с надменным спокойствием в каменном лице, а Матерь с другого угла зала глядела с немым укором. Должно быть, Джоанна была слишком грешна, раз Боги не прислушивались к её мольбам. Прислушивались ли они к ней хоть когда-нибудь? Джоанна не знала. Уже давно она перестала молиться. Возможно, с тех пор, когда полюбила Эйериса, потому как перестала понимать, о чём ей просить Богов. О прощении своей грешной души? О смерти принцессы Рейеллы, которая была его законной женой и стояла меж ними препятствием? О таком Богов не просят, но Джоанна, возможно, просила бы, ненавидь она Рейеллу. Но ненависти не было в её душе, только горечь с примесью обречённости да затухающая симпатия. Принцесса Рейелла была добра, сдержана и мила. Она никогда не делала Джоанне ничего плохого. И до встречи с её мужем Джоанна любила её искренне. А потому смерти ей не желала. Лишь её мужа. Но тогда Эйерис, пусть и женатый, пусть и связанный с Рейеллой навек, был только её, Джоанны. Его глаза смотрели лишь на неё, его губы целовали лишь её. И его ночи принадлежали только ей. Она влюбилась в него с первого взгляда, с первой улыбки, так неудержимо, что словно бы сразу потеряла разум, словно бы Эйерис забрал у неё способность здраво мыслить. И всё, чего она желала, были его поцелуи. Джоанна знала, что это не может продолжаться долго, но каждое утро, просыпаясь в его объятиях, утыкалась лицом в его плечо и повторяла про себя «ещё один день, пожалуйста, ещё один день». До поры до времени Боги слышали её молитвы. Или же просто дремали все те ночи, что она проводила с ним, а посему не знали о её грехе. И только спустя год им, наконец, стало ведомо. И они решили рассказать о том и королю Джейхейрису. Он долго и вкрадчиво говорил Джоанне о долге, предлагал ей денег, обещал найти ей выгодную партию – обещал сделать всё, лишь бы она оставила Эйериса. Джоанна хотела смеяться, тогда ей казалось, что ничто в мире не заставит её отказаться от своей любви, а король лишь пытается купить её. Сейчас она понимала, что он покупал не её, а счастье своей дочери, и она сделала бы то же самое ради Серсеи, окажись та на месте Рейеллы. Или даже много больше. Но тогда она этого не понимала. Она ненавидела короля всем сердцем. Особенно за то, что тот заставил её оставить человека, которого она любила больше своей жизни. Но Стаффорд, жизнь которого король обещал прервать, не был повинен в её любви. Какой глупой дурочкой она была, думая, что Джейхейрис и вправду убьёт её брата из-за её связи с принцем. Да, даже будь Стаффорд в столице, Джейхейрис с его мягким сердцем не пошёл бы на такое, но Джоанна мнила его чудовищем, а потому не понимала этого. Сейчас она стала взрослее, если уж не умнее. Кто-то из них должен был повзрослеть. Эйерис же так и остался надменным юношей, изменившись лишь внешне, не внутренне. Он так её и не простил. Иногда Джоанне казалось, что вся его нелюбовь, всё его презрение, все его шутки были обращены к Тайвину из-за неё. Из-за того, что она вышла за него замуж. Пусть даже случилось это тогда, когда Эйерис не обращал на ней внимания и лишь недовольно кривил губы, стоило им оказаться в одной компании и заговорить. Возможно, не будь её, в их отношениях с Тайвином не наступил бы разлад, и сейчас король не был бы заточён в темницы Сумеречного Дола, потому что решил пойти наперекор своему деснице. Джоанна устала чувствовать вину и беспомощность. Она была самой богатой женщиной в Семи Королевств. И, возможно, даже королева Рейелла не смогла бы похвастаться той же влиятельностью, которую приписывали Джоанне. Но всю свою жизнь, кроме одного выпавшего на её долю года непокорности, она делала то, чего не желала. И ничего не могла изменить: ни своей любви, ни своей участи. Джоанна была послушна воле Богов. Она не упрекала их. Не спрашивала их, зачем они подарили ей любовь к Эйерису? Зачем привели его в её жизнь, если принадлежать друг другу они не могли? Если быть вместе им было не суждено? Чтобы они страдали порознь? Слишком жестокий замысел, который она принимала без ропота. Единственное, о чём она вновь и вновь молила уже полгода, это вернуть Эйериса из плена живым. Но Семеро молчали.