История о любви с одного взгляда, шоколадном молоке и одном козле-Альберте.

Даниель боялся того, что ему вдруг сказали в лицо, что будут гости. Дело не в том, что Даниель был каким-нибудь взрослым, мужественным человеком, у которого была своя мафия, мафиозная семья и все такое, и поэтому за ним могли придти полицейские или серьезные дядьки, которые тыкнули бы в него пистолетом и сказали «где деньги, Дэн, где деньги». Нет, дело было далеко не в этом. Даниель был 12-ти летним мальчиком, который боялся темноты, грозы, шума…да наверное всего. Он даже свою сестру побаивался, ведь никогда не знаешь, в какой момент тебя могла со всей дури шибануть Аля своим увесистым блокнотом. Но и это было не помехой, ведь на деле Аля шибанула этим блокнотом лишь всех своих одноклассников, ну и пару раз своего отца. А вот Дани боялся людей не меньше, чем быть в одиночестве. И этот баланс рос в преимущество того, что лучше быть одиночкой, чем среди кучи общества. И поэтому Дани до вечера, куда должны были придти званые гости, дрожал и нервничал у себя в комнате под одеялом. Он ни в какую не хотел воспринимать то, что в доме будут чужие люди. Ведь дом это самое-самое безопасное место в мире, и тут всегда можно было ходить без опаски, ведь все тут были родными, и с ними было очень хорошо. Но когда в дом приходят чужаки то дом резко вырастает перед глазами мальчика чем-то не менее чужим. Он был серым, скрипучим, пугающим. Каждый скрип быть мог вызван тем чужеродным зверем, что проник сюда. И это был не Альберт, потому что Альберт был козлом, и козлы так устрашающе не скрипят, они только мекают. Поэтому Дани дрожал от ужаса и страха предвкушения, в мыслях неосознанно отсчитывая каждое тиканье часов. Так, а это уже не тики. Даниель слышит этот звук шагов в его сторону. Он весь сжимается, готовясь к худшему, и… Альберт вдруг скидывает с него одеяло, совсем непонимающе своими темно-синими глазами уставился на мальчишку. –…Даниель, скажи честно, ты боишься? –ме-е!..ой, нет, тоесть нет! –выпрямляется быстро в сидячее положение Дани, после стыдливо склоняя голову и тяжело выдыхая.–…на самом деле…очень. –…ты боишься идти и знакомиться с гостями? –выгибает бровь Альберт, склоняясь к мальцу и после дожидаясь едва заметного кивка. Альберт хмыкает.–ну раз боишься идти: то тогда понесешься. Дани быстро вспыхивает восклицанием, но вдруг его подхватывают на руки и тот пищит и после в мыслях орет на старшего брата то, что почему его как следует не стукнет Раян уже наконец! Но что поделать. Даниелю пришлось почти что смириться. Точнее нет, Дани не смирился, он нервно кусал пальцы, но непринужденный вид Альберта заставлял отвлечься на недоумевания о том, почему же так не может сам Дани. Но мальчика в таком возрасте еще не трогал этот вопрос, поэтому он только грустно вздыхал. Даниеля поставили на ноги и пригладили волосы. И только после Дани услышал слабый кашель. Синие глаза подняли свой взгляд и уставились на фигуру очень, ну очень красивой и молодой девушки. Ее платье пестрило бордовым, четким везде оттенком, оно показывало что-то властное, и это самое властное подчеркивалось взглядом прищуренных в хитрости глаз. Ничего праздничного и в тоже время повседневного. И эта девушка уставилась своими цепкими глазами на Дани. Тот сжался и не мог даже представить, почему на губах той появилась улыбка. Не мягкая, а скорее чем-то подкрепленная. Как когда-то замышляют гадость. –…ох, Альберт, я вижу, твой младший братец довольно миловиден лицом. А будь он постарше, цены бы ему не было.–качает головой Элли, после вдруг осторожно тыкнув Дани в нос, довольно усмехнувшись, находя в этом мальчишке некую милоту. –не распускай руки, Турция, это дом моего отца, и узнай он, что ты что-то сделала Дани, а уж узнай тем более я или даже Раян…–Альберт нахмурил брови, после осторожно положив руку на плечо непонимающего всю ситуацию Даниеля. Как, зачем, куда. –ох, Альберт, и в мыслях не было его трогать. Пусть идет и познакомиться с Катей лучше.–чуть кивает Элли, после легко улыбнувшись с напряжением. Но Дани это напряжение не смутило. Он его даже не заметил. Дани вдруг заинтересовался новым для себя именем. Кто такая Катя? Откуда она тут? И почему его хотят с ней познакомить? Ответа ему не дали, ему дали трепет по голове и подгонку в сторону кухни. И Даниеля будто пронзило. Его гонят сейчас В ОДИНОЧКУ идти и знакомиться с какой-то Катей! Ну что это за дела! Дани до ужаса боялся. Но голос Альберта, повторивший «иди, тут взрослые дела» заставил сглотнуть. Да и тем более, кто такая эта Катя, чтобы она его так пугала? И Даниель решился. Надул щеки и вдруг уверенной поступью пошел на кухню. Его рука коснулась ручки двери, заставляя дрогнуть плечами, и после сама дверь открылась. Дани уверенно заходит, закрывая дверцу за собой и после уставляется хмурым взглядом на стол где сидела его сестра Аля и. И Екатерина. И Дани встал как вкопанный, и как обомлел от того, какую же девочку он видел. Ей было лет 11, она была помладше Даниеля, но при она была красивей любой взрослой модели. И Дани вдруг впервые увидел эту сторону красоты. Ее голубые глаза слепили все вокруг, искрясь сапфирами и изумрудами любой части мира. Ее губы, что были заляпаны в шоколадном молоке, были аккуратны, отчасти пухлы и так аккуратно они смотрелись между двух на вид особо нежных щек. А покрывалось все это завитушками-волосами блондинистого цвета. И Дани казалось, что каждый локон Кати был выведен из золота. И сама Катя настоящее золото. И Даниель завис, не находя себе места. Он любовался Катей как шедевром в Эрмитаже. Катя резко пробудила в нем мысль, что есть что-то покрасивее Мона Лизы и подобного. И Дани видел легкие взмахи аккуратных девичьих рук, пока Аля пыталась достучаться до братца. Не вышло. На это она лишь тяжело вздохнула и вдруг запустила в Даниеля ручку. –!..простите, я…я тут, да…–вдруг начал заикаться Дани, после замолчав, густо краснея, не понимая, от чего ему настолько до ужаса неловко. Девочки между собой переглянулись, а после обе тихо захихикали. Катя скинула волосы с плеч и снова уставилась на чудного мальчика. –…и откуда же ты такой забавный? –я…я Даниель!..ох, прости, мне…не надо кричать, я…да… –я Катя.–спокойно завершила всю неловкость одним лишь тоном и словами Екатерина Богославская. После чего та вытянула трубочку с шоколадными дражешками, через которую пьют, и протянула ту Дани.–будешь молоко?