Нежность

      — В последнее время столько всего происходит, — услышал вдруг Дин из телевизора, который забыл выключить, уходя из бункера на очередную охоту. И он не может не согласиться. Ангелы пали, Сэм чуть не погиб прямо у него на руках, ещё и телевизор этот электричество пожрал.       — Захлопнись, — буркнул Винчестер, нажимая «Mute» на пульте, а затем выключив телевизор совсем. Странная привычка еще со времен скитаний с отцом и маленьким Сэмми по дешевым отелям. Порой по ночам ему не спалось и он находил более менее приличные каналы, на которых показывали мультики. Дин мог смотреть «Скуби-Ду» ночами напролёт даже без звука, чтобы не разбудить младшего брата. Что уж говорить об отце, который появлялся в номере всего два раза с момента заселения. И первый — заселение, а второй раз почти всегда: «Собирайтесь, парни, мы уезжаем». — Вот так, — поэтому сначала выключался звук, потом сам телек.       «В последнее время столько всего происходит» — фраза, сказанная ведущей будничным тоном, неожиданно крепко засела в голове Дина Винчестера. Хотя, казалось бы, это «в последнее время» длится всю его жизнь. Он чувствует ответственность за каждый свой шаг, ощущает на своих плечах почти неподъёмную ношу, а в девяносто процентах случаев ещё и винит себя за шаги и действия Сэма — он же старший брат, который должен защищать младшего от неверных и опасных поступков. Честно говоря, он часто берёт на себя слишком много, заботясь о своих близких. Взять, например, Каса, — сначала чудаковатого и отстранённого, а теперь такого родного и близкого. «Близкого», кстати, буквально — Кастиэль остановился у них в бункере после падения ангелов, позволив себе быть под опекунством братьев Винчестеров в такое сложное время, когда Небеса озлоблены на него, а сам он остался без сил и без крыльев. И Дин чувствовал себя ответственным за каждого в этом бункере. В особенности за Кастиэля, — за Сэма он сейчас беспокоится чуть меньше, да и вообще брат может помочь с ангелом — ставшим сейчас ещё более неловким, чем раньше. «Я вечно хочу есть», «Вы правда так часто ходите в туалет?», «Мыться отнимает очень много времени». Забавно, но утомляюще. И Дин устал, честно.       Прямо сейчас, лёжа в груде подушек, сдвинув одеяло куда-то на край кровати, он понимал, как сильно устал. Всё тело ныло, да так, что не было сил даже протянуть руку к комоду, вынуть аптечку и налепить себе на щёку пластырь. И забинтоваться было бы неплохо. Но это уже потом, а сейчас — лежать.       У Сэма откуда-то были силы. Этот неугомонный пришёл с той же охоты, что и Дин, но уже успел сгонять в душ и лечь спать. Кажется, он собирался продрыхнуть до утра.       У Дина впереди бессонная ночь с больным телом, о котором он, конечно, никому не скажет. Всего-то надо перевернуться на другой бок, — о, нет, там синяк, значит, придётся сесть на кровати; эх, тоже нет, голова кружится. Ладно, пять минут. Пройдёт всего каких-то жалких пять минут и он сможет подлечить себя.       — Дин? С тобой всё нормально? — в дверном проёме появился Кастиэль, прикладывающий ко лбу лёд.       — Абсолютно, — привычно бросил Винчестер, даже не поднимая головы с подушек.       — Мне кажется, ты тонешь в подушках.       — Когда кажется, — он не стал продолжать, понимая, как абсурдно будет звучать «креститься надо». Он не хочет смотреть, как ангел, преданный Богом, крестится. Осталось только, чтобы Кроули перекрестился. Упаси, кто-нибудь.       — Что?       — Ничего.       — Я всё равно не перекрестился бы, — Дин в ответ ему только угукнул и прикрыл глаза. — Дин.       — Можешь подать аптечку? Я не встану.       Кастиэль молча преодолел расстояние от двери до комода и сразу открыл нужный ящик, вынимая оттуда типичный белый чемоданчик с лекарствами и всякими нужностями.       — Давай помогу, — ангел положил свой лёд на стол и придвинул к кровати стул, усаживаясь поудобнее.       — Закрой дверь, — Дин сам от себя не ожидал такой просьбы. То есть, да, ему хотелось, чтобы дверь была закрыта, но так открыто попросить об этом Каса? — Пожалуйста, — а это ещё откуда?       Кастиэлю на долю секунды показалось, что он увидел, как Дин состроил щенячьи глазки. Дину тоже так показалось.       — Хорошо.       Кастиэль спокойно встал, дошёл до двери и закрыл её, после чего вернулся к Дину, который уже уселся на кровати, словно стесняющийся школьник, который впервые без мамы пришёл на приём ко врачу. У ангела же на лице, несмотря на примерно такое же количество боли в теле, было абсолютное умиротворение. Наверное, этим он больше пытался успокоить себя, нежели Дина, но ему тоже помогло. Мужчина расправил плечи, стараясь расслабиться, но своего взгляда всё равно не поднимал.       — Дин, — позвал вновь Кастиэль.       Следующие десять минут тянулись практически вечность. И не то чтобы Винчестер и Кастиэль были против — несмотря на все ссоры и передряги, им нравилось проводить время вместе. Но как-то всё это по-другому ощущалось. Они, конечно, уже оставались наедине. Но то было обсуждение плана, копошение в старинных книгах и что угодно, кроме залечивания ран друг друга. С Сэмом — да. Но Кас…       Комнату заполнила тишина, разбавляемая лишь короткими вспышками шипения Дина, когда рану особенно щипало, и ответными «Прости» от Каса.       — Мне жаль, что я потерял свою силу, — голос ангела прозвучал неожиданно, разрезав тишину. Кас наконец закончил обрабатывать раны на лице и шее Дина.       — Кас, — тихо позвал Винчестер, положив руку ему на плечо. Он наконец встретился взглядом с голубыми глазами, в которых читалось разочарование в самом себе. — Ты берёшь на себя слишком много вины.       — Я быстро перенимаю людские привычки, свойственные моим близким, — Кас пожал плечами и положил свою ладонь поверх ладони Дина. Тепло. С момента, как он стал человеком, ему открывалось всё больше чувств и ощущений, которые может испытывать его сосуд. С каждым днём словно открывался новый уровень.       Ему нравилось тепло Дина Винчестера, хоть мужчина и пытался проявлять ко всем холод. Кастиэль явно не психолог, но на уровне интуиции понимал, что Дин лишь защищается. По привычке. И ему очень хотелось бы быть тем человеком, — или ангелом, кто знает, что будет дальше — от которого Дину не придётся защищаться.       — Твоя рука, — снова нарушил тишину ангел, — очень тёплая.       — А ангелы мёрзнут? — выдал Дин и тут же пожалел, что не одёрнул себя. — Я это вслух сказал?       — Нет, — слабо улыбнулся Кастиэль, и в этой улыбке читалась вся доброта и тепло к этому человеку. — И да.       Почему-то Винчестер только сейчас начал понемногу осознавать ситуацию: после Сэма и Бобби Кас — первый, кому Дин, не задумываясь, позволил обработать свои раны и вообще увидеть себя в таком подавленном уставшем состоянии. И ничего внутри него не протестовало. Это же Кас, верно?       — Сейчас будет щипать, — Кастиэль придвинул стул чуть ближе, от чего Дину пришлось сесть к нему боком в позу лотоса. Он закатал мужчине рукав футболки и приложил вату с антибактериальным средством. Винчестер лишь прикусил губу, зажмурившись. — Держи. Да, вот так, — ему даже нравилось это занятие. Конечно, поднести руку к ране и исцелить её намного проще, но в процессе чувствовалось что-то сближающее их с Дином. Доверие.       — Где ты этому научился?       — Я живу не первое тысячелетие и умею наблюдать.       — Вау, это что, язвительность? — усмехнулся Винчестер и тут же схватился за левый бок.       — У тебя кровь?       — Уточни место, дружище.       — Дин, — Кастиэль накрыл его ладонь своей, собираясь поднять футболку, но Дин держал крепко.       — Кас, — передразнил его Винчестер.       — Дин, — снова повторил ангел, второй рукой повернув лицо охотника к себе за подбородок. — Позволь мне помочь тебе.       Ему понадобилась всего секунда, чтобы сделать короткий вдох и сесть прямо. Вот так просто.       Что-то внутри Дина Винчестера вдруг подпрыгнуло, перевернулось, взметнулось в воздух и взорвалось — только бы не селезёнка. И это было явно не несварение и не изжога.       Чувство.       Детский восторг, доверие, изумлённость, смущение, благодарность и нервозность. Всё смешалось в один комок, встав в горле пробкой, как в бутылке с шампанским, от чего Дин смог ответить лишь еле различимое «Хорошо», с помехами в виде дрогнувшего голоса.       Никогда такого не было, и вот опять.       Дин сострил бы, но он устал. Дин сострил бы, но Кас уже убрал его руку с кровавого пятна. Дин сострил бы, но Кас уже поднял его футболку и сказал держать. Дин сострил бы, но он уже послушно держал футболку, глядя на сосредоточенного Каса. Дин сострил бы, но Кас.       Кас.       Три буквы, а смысла на целую эпопею. И смысл этот в их отношениях. В общении, доверии, дружбе, во всём, чем только можно назвать то, во что превратились они после знакомства.       А Дин в Кастиэля, вообще-то, стрелял.       У Винчестера к этому ангелу какая-то необъяснимая тяга. То ли от того, что глаза голубые, то ли от того, что он — уже бывший — ангел божий, то ли от того, что он просто такой, какой есть.       Кастиэль, и всё там.       Этот дурацкий бежевый плащ, который он не снимает, будто забывая, что на нём вообще есть одежда, и не задумываясь о том, что её можно и нужно менять. Эта странная манера общения, низкий, чуть хрипящий, — в книгах его называли бы бархатный — голос; отсутствие чувства юмора и понимания отсылок, что были до Метатрона — в этом весь Кас. Его очарование.       Очарование? Было бы лето, Дин убеждал бы себя, что ему напекло. Но прямо сейчас он сидел в бункере, на своей кровати в своей комнате, обнажив торс перед своим другом-ангелом.       И сейчас не лето.       Его жизнь давно похожа на самый сюрреалистический бред под психотропными.       Кастиэль осторожно придерживал Винчестера за бок, другой рукой обрабатывая рану, как вдруг тот неожиданно дёрнулся. Ангел сначала не предал этому значения, но это повторилось снова. Он поднял вопросительный взгляд на охотника, убрав от обнажённого тела лишь ту руку, в которой была вата. Картина складывалась потрясающая: Дин Винчестер, закусив щёку изнутри, смотрел в сторону, на стену, и придерживал правой рукой левый край футболки, закатанной почти до груди. Левой же рукой он опирался на кровать, что слабо помогало во всей сложившейся ситуации. Кожа его была покрыта мурашками, сам он был похож на олицетворение слова «смущение». Не хватало ещё клишированного румянца на щеках и взъерошенных волос.       И даже если бы это было так, Кастиэль нашёл бы в этом очарование.       Молчание затянулось. Рука ангела всё ещё находилась на боку охотника.       — Что такое? — Дин наконец повернул голову.       — Ты дёргаешься.       — Прости.       Дин Винчестер просит прощения? Падение ангелов уже было, осталось упасть метеориту, но его не остановят уже даже братья Винчестеры.       — Ты здоров?       — Кас. Просто перевяжи меня уже, — Дину на сегодня хватит. Откуда такая открытость? Готовность быть уязвимым? Непонятно, а оттого страшно и неприятно. Хотелось поскорее закончить. Это как сходить в душ после пробежки или охоты, когда даже в волосах оставались куски монстров.       Кастиэль фыркнул, опустил взгляд обратно на рану и чуть сильнее сжал бок Дина, пустив новую волну мурашек по телу. Что ж, отличная возможность изучить особенности тела человека! Не то чтобы он решил поиздеваться над Винчестером. Ангелу скорее было интересно, что будет, если поместить руку так, что живота будет касаться лишь большой палец, а на спине будут покоиться остальные четыре. Вывод: будут мурашки. А ещё недовольное сконфуженное лицо. Но у вас внутри, возможно, удовлетворение.       Держать Дина своей большой ладонью оказалось приятным. Кажется, за такое в Интернете тебя называют извращенцем. Но это абсолютно другое. Это было новое ощущение, когда кожа соприкасалась с кожей, когда хотелось просто касаться и поглаживать, не заходя дальше. Кастиэль вряд ли задумывался над этим, но, кажется, они с Дином оба тактильные люди. Винчестер за всё это время ни разу не отстранился от него, а сейчас и вовсе улыбался уголком рта, совсем немного, пытаясь остаться незамеченным, будто сделал какую-то шалость. И он смотрел на него. На Каса. Таким взглядом, какой Кастиэль ещё не в силах описать и объяснить. Но от него исходило тепло.       Ангел перевязал Дину последнюю рану, а замазывание синяков полностью оставил ему, потому что «Ну хоть что-то же я могу сделать сам».       — Всегда пожалуйста.       И он улыбнулся самой тёплой и доброй улыбкой, встал со стула, вернул его туда, где он стоял, к столу, после чего обнаружил лёд, давно превратившийся в лужу вокруг мешочка, в котором лежал. На лице тут же отобразилось разочарование.       — Кас, забей, — махнул рукой Дин. — Я потом уберу.       — Ты точно здоров? — в другой день охотник не позволил бы даже положить этот мешочек туда, не то что дать пролежать ему там так долго и растаять.       — Да. Иди сюда, — Винчестер похлопал ладонью по кровати рядом с собой. — Только сними этот плащ, у меня уже ощущение, что у тебя одежды другой нет.       — Но у меня ведь…       — Тааак, — мужчина закатил глаза и встал с кровати, начав рыться в шкафу, пока Кастиэль снимал плащ и пиджак. — Держи, — и протянул ему свои клетчатые домашние штаны и футболку с рисунком «Скуби-Ду». — Ну что ты смотришь на меня, как на внезапного суслика? Высшая степень доверия — делюсь своей домашней одеждой. И мне правда надоел этот плащ, — он пытался звучать непринуждённо, но из ниоткуда взявшаяся бодрость в его голосе и восторг в глазах выдавали его с потрохами.       Кастиэль с удивлением на лице протянул руку и взял вещи. Дин тактично сделал вид, что ему надо убрать лужу со стола вот-прям-щас, отвернулся и подгадал всё именно так, что, развернувшись, увидел уже переодетого Каса. Абсолютно потерянного в этой комнате.       Зевнув, Дин лениво вернулся к кровати, сел и снова похлопал по месту рядом с собой. Кас наконец неуклюже уселся, сложив ноги в позу лотоса и уставившись на друга. Винчестер тем временем сложил всё обратно в аптечку и докинул до мусорки то, что долетело.       — Прикрой глаза, — он выдавил на палец немного жёлтого геля и намазал Кастиэлю синяк под глазом. Ангел сжал челюсти и зашипел. Боль пришлось терпеть вновь, потому что ещё один синяк красовался на лбу. Однако у него было время на передышку, пока охотник вытирал руки от остатков мази.       Веки Каса чуть подрагивали, но глаза он так и не открывал, и что-то дёрнуло Дина — иронично говорить «чёрт» в их положении, а «бог» ещё абсурднее — положить руки ангелу на плечи. Ничего такого, обычный жест, однако Винчестеру не свойственна тактильность. По крайней мере, открытое её проявление. Сегодня видимо какой-то особенный день, необычность которого Дин уже не хочет даже пытаться себе объяснить.       Руки его скользнули выше, оглаживая шею Кастиэля, большими пальцами он коснулся щёк и заботливо провёл по ним туда-сюда, словно лаская котёнка. Ангел расплылся в улыбке. Теперь он точно не собирался открывать глаза — не хотел спугнуть Дина и его порывы нежности. Волна мурашек пробежала по его спине, заставляя резко втянуть носом воздух — пахло обезболивающей мазью и Дином. Необъяснимо свойственным ему запахом.       Пальцы Винчестера зарылись в волосы на затылке Каса, то и дело поглаживая кожу головы.       Уют.       Кастиэль мечтательно улыбнулся, опуская голову вниз, словно заражаясь стеснением от Дина. Оба сидели, как дураки, боясь показать свои настоящие эмоции. И каждый по своим причинам.       Дин прикрыл глаза и притянул Кастиэля к себе, всё так же держа его лицо в руках. Он расплылся улыбке, стоило их губам соприкоснуться. Чужое дыхание сначала замерло, а потом тёплый выдох опалил его губы, заставляя улыбнуться ещё шире.       Вот так просто.       Кастиэль осторожно, словно боясь сделать что-то не так, подался вперёд, отвечая на поцелуй. Дин же знал, что делал, но не спешил, вновь и вновь накрывая губы Каса своими, стараясь запомнить их вкус и мягкость, будто ангел вот-вот исчезнет. Они сталкивались носами, касались губами и сплетались душами. Такими глубокими были их чувства.       Дин отстранился от губ Кастиэля и начал покрывать его лицо крохотными поцелуями. Щёки, нос, подбородок, лоб, закрытые веки — первая нежность самая ценная.       И Кастиэль посчитал это одним из самых ценных событий в своей жизни. Он аккуратно упаковал это воспоминание в воображаемую коробочку с надписью «Счастье» на крышке, закрыв так плотно, чтобы все мелкие крупицы не разбежались.       В такие моменты хочется не думать ни о чём на свете. Лишь лежать с закрытыми глазами и касаться, касаться, касаться. И Кастиэль касался. Шеи Дина, его волос, ушей, рук, спины, локтей, пальцев, губ. Губами, носом, руками. Прижимаясь всем телом и в конце концов свалив его в груду подушек. Сам он упал рядом, не собираясь наваливаться на свежие синяки Винчестера — поменять бы ему эту футболку с кровавым пятном, но как-нибудь позже.       Давно они не испытывали такой лёгкости.       Сейчас эти поцелуи и объятия — то, чего так не хватало обоим. Нежность, тепло, уют, забота — все эти телячьи нежности — то, что нужно. Дайте два!       Чуть позже поцелуи стали более ленивыми, Дина начало клонить в сон, и Кас понемногу успокаивался, чувствуя, как чужая рука блуждает в его волосах. Сам он гладил бока Винчестера, нагло забравшись руками под футболку, не получая разрешения. Просто понимая, что ему можно.       — Мне не свойственно спать, но раз я теперь человек, то готов уснуть прямо сейчас, — прошептал ангел, наконец открыв глаза.       — Тогда давай спать, — согласился охотник, зевая. Встретив в глазах напротив удивление, он уже и не знал, как реагировать, но нужные слова сами слетели с языка: — Ты можешь остаться.

***

      — Дин? Ты так и не вышел из комнаты, с тех пор, как мы вернулись. Ты там живой? — утром Сэм бесцеремонно открыл дверь в комнату брата, обнаружив там не только Дина.       Там был Кас. Кас и Дин спали под одним одеялом — оба с гнездом на голове и умиротворением на лице. Кастиэль закинул ногу на Дина, а тот, впрочем-то и не возражал, наоборот, прижимался к его груди спиной максимально близко, словно ощущение человека рядом было для него жизненно необходимо.       Сэм глядел на них всего пару секунд, после чего понимающе улыбнулся и закрыл дверь.       — Хорошо.       И правда. Хорошо.