Ему было решительно всё равно

Надо отдать должное – Хэ Сюань умел любить. Он умел это делать. Просто пережив такое количество неудач, что больше не шел на риски, вроде привязанностей. Во всяком случае он так думал. Да и зачем? Этот вопрос возник и сейчас. Вэй Усянь, как ребенок, как когда-то очень давно, почти сто лет назад, игрался со своими изобретениями, со своим мечом, с нервами людей вокруг… В том числе и с нервами Хэ Сюаня. Казалось, помимо игры на флейте, он мастерски владел умением играть на чужих нервах. Причем не играться с ними, доводя до бешенства и несдерживаемой агрессии (читайте смертоубийства), а именно играть – находить чувствительные точки, которые могли бы всё разорвать, и избегать ее, вместо этого балуясь с более крепкими местами. Правда, это стало даже весело. Вэй Усянь будто ударился в детство по-новому. Он по-детски невинно хлопал глазами, когда что-то взрывалось, знаменуя эксперимент неудачей, он по-детски удивленно смотрел на окружающих, когда те говорили, что «так не бывает». А еще совершенно по-детски реагировал на «нельзя». Слышали шутку про «нельзя? Ну я принципиально глотну!»? Вот именно этой шуткой был Вэй Усянь. Хун Дэн, только заслышав «тебя там ждут неприятности», норовил побежать именно туда с криком «как не идти? Они же ждут!». Хэ Сюань строго-настрого отрицал тот факт, что привязался к этому взбалмошному и инфантильному мертвецу. Хун Дэн был хаосом в худше-лучшем его проявлении, поэтому к нему нужно было относится крайне радикально – либо люби, либо ненавидь. А будешь равнодушным – попробуй отделаться. Хэ Сюань не знал этого правила, и пытался быть равнодушным. Ага, сразу после того как спас. Он был готов драться за то, чтобы Вэй Усянь, после становления Непревзойденным, был его подопечным, хотя драки ему были чужды. Ему бы тихо кушать да не высовываться, жить себе в черных водах и не тушеваться, ожидая удачного случая для мести. Но нет, Вэй Усянь его заставил попотеть. А потом отрицать. Хэ Сюань как мог заставлял себя думать, что ему наплевать. Что его и Вэй Усяня связывает только желание отомстить Ши Уду и Ши Цинсюаню, ну, еще Мин Усяню, но это уже личная месть Хун Дэна, которая Хэ Сюаня не касалась никоим образом. И он совершенно точно не был даже капельку благодарен Ши Уду и Мин Усяню, за то что те подарили ему возможность быть рядом с этим веселым юнцом. Хэ Сюань был готов поклясться, что ему совершенно наплевать на Вэй Усяня. Вообще, от слова совсем. Да и чего ему волноваться? Вэй Усянь – всего лишь союзник, не более. Но потом… Оо, это было под силу только Вэй Усяню – объединить вокруг себя четыре бедствия. Четыре, мать его, бедствия. Вокруг себя. Сначала как неврагов, а потом как чертовых братьев. Пять чертовых бедствий стали братьями. Братьями, гуй побери. Они были братьями. Вэй Усянь стал его братом. На остальных бедствий было как-то наплевать. Ну, пока их помощь, разумеется, не понадобится. Мало ли, вдруг опять есть захочется, а рядом еды не окажется… Хэ Сюань почти маниакально отрицал, что хоть что-то чувствует к Вэй Усяню. Если раньше даже не нужно было прикидываться, что ему наплевать, потому что это было правдой, то рядом с Хун Дэном приходилось раз за разом делать вид, что ему всё равно. Всё решилось только спустя несколько десятилетий. Вэй Усянь просто лежал на его груди и теребил чужие волосы, пока не произнес задумчиво: – Кажется, я люблю тебя. Хэ Сюань промолчал. Как и всегда. Но не оттолкнул. Молча, как и всегда, аккуратно, что редко, начал теребить чужие волосы и поглаживать макушку. Немного поглаживал чужую грудную клетку, зная, что сердце биться под его рукой не станет, пугая. – Спасибо. Это было единственное, что ответил Вэй Усянь в тот вечер. Как-то само собой получилось, что они начали проводить вместе больше времени. Как-то само собой вышло, что они начали целовать друг друга и проводить вместе ночи. Как-то само собой вышло. Хотя Хэ Сюань продолжал про себя говорить, что ему всё равно, что с Вэй Усянем. Хоть сгинет в канаве, всё равно. Признаться перед собой, что он всё ещё может любить и это не станет концом, стоило огромных усилий и затратило еще несколько десятилетий. Но к возвращению Его Высочества, которым так восхищался и которого так уважал, как наставника, разумеется, Хэ Сюань уже понимал, что Хун Дэна, Вэй Усяня, Вэй Ина, как тому будет угодно, он никому не отдаст. И что он его любит.