А как вы отметили Масленицу?

— Приветики, Дос-кун! О-о, Сигма-кун, и ты здесь! Сигма разбирал бумаги и уж явно не ожидал услышать громкие возгласы прямо над ухом. От неожиданности юноша вскрикнул и чуть было не упал со стула, рискуя сломать себе шею, но сильные руки друга подхватили главу Небесного Казино вовремя. — Ха-ха-ха, Сигма-Сигма, ты чего это разлетался? — Ах? Н-Николай... Привет... — обречённо облегчённо выдохнув, парень вновь опускается на стул и утыкается носом в неимоверно скучные, по мнению Николи, бумажульки. Пренебрежительно фыркнув, Гоголь описывает круг, осматривая помещение, а после выпаливает: — Сигма! Как ты можешь сидеть на месте в такой час?! — О чем ты?.. Разве что-то случилось? — Ха-ха-ха, кончено. Сегодня же Масленица! — Масленица?! Это что?.. — Это древний славянский праздник, — голос, рассёкший оковы образовавшейся тишины звучал очень размеренно и мягко, — зародился ещё очень давно... — О да, да! Он очень весёлый! Это игры, песни и... — Николай осёкся под тяжёлым взглядом Фёдора, — прости... Продолжай... Выдержав короткую паузу и деликатно покашляв в кулак, юноша продолжил. — Основной мотив и цель праздника — "прогнать" холодную пору Зимы. А если быть точнее, то Морену. Богиню зимы, плодородия и смерти. Славяне делали чучело божества и сжигали его, прогоняя прочь морозы. Считалось, что если сжёг чучело и удалось Морену задобрить — урожай будет хороший. Фёдор перевел дух. — А ещё основной атрибутикой Масленицы являются блины. Ну и конечно это празднество сопровождалось плясками, играми, забавами, всевозможными историями и прочим... Да, сейчас он просвещал погрязших в собственном невежестве людишек. Сейчас он был уподоблен самому Богу... — Спасибо, Федя! Ну что, Сигма, будем праздновать?! Да, после тихого и спокойного голоса Достоевского этот казался буквально ножом, рассекающим струны тишины и нервы Сигмы. — Ох, я бы с радостью, Николай, но у меня дела... — взглядом юноша скромно указал на кипу бумаг. — Да плюй ты на эти дела!.. Со звонким смехом Николай хватает Сигму за руку и тащит по помещению. — Помнишь, что сказал Дос-кун? — А?.. — Блины! Главная атрибутика — блины! Давай приготовим? Парни остановились у кухни. — Что?! Но... Но я не умею готовить!!! — лихорадочно затрепетал Сигма. И снова добродушных смех. — Ничего! Я тоже не умею, если уж на то пошло... Так-с, главное не взорвать тут все. А остальное... Остальное... Ай, да ну, потом со всем разберёмся! Тащи сюда муку! И начался процесс приготовления блинов... И конечно, первый блин комом. Хотя, о чудо, комом он успел выйти даже пока не был готов... Парни успели рассыпать муку, из-за чего им пришлось в срочном порядке мыть полы. Сдуру они вылили большое количество воды на пол и сами того не осознавая, они замесили тесто. Да, в рецепте было сказано о тесте, но вряд ли в этом рецепте упоминалось что-то о замесе оного на полу... Интересный способ приготовления блюд... И чтобы усмирить сей хаос, нужна была щётка. Добираться до нее было отдельным испытанием. Из-за скользкого теста под ногами, Сигме пришлось вальсировать по полу, чтобы не упасть. А после они успели обжечься свородой и брызнувшим с неё малом. Спустя некоторое время им все же удалось усмирить эту несчастную свороду помилуйте её боже и блины. Которые, кстати говоря, начали получаться уже очень даже неплохими. Однако просто готовить блины неимоверно скучно, не так-ли? Вот и Николай так подумал. А потому в очередной раз, когда надо было перевернуть блин, он схватил свороду и описал рукой необычное движение, что видел в кулинарных передачах. Однако блинчик, вместо того, чтобы перевернуться и упасть на свородку, решил проявить характер и упал Гоголю прямо на шляпу. Тут уже пришел черед Сигмы хохотать. Убирая горячий блин с головы друга, оба буквально заливались смехом. Но вот тесто уже закончилось, как и силы... — Посуду ты помоешь, Николай. — Э, это ещё на каком основании? Это эксплуатация несчастного меня, — наигранно злобно и несчастно произносил Гоголь, — ты, между прочим, ставишь под угрозу существование моей свободы! Да-да-да! — Гоголь... Спасибо тебе. Я хочу отмечать Масленицу ещё и ещё. Но только с тобой... От такого откровения со стороны друга Николай обомлел, но в душе он был очень счастлив. Коля в мгновение ока подбежал к юноше, и посмотрев тому в глаза, уверенно заявил: — Сигма, я хочу кое-что сделать, можно? — Я... Да, наверное... Повторять второй раз не нужно. Гоголь прикоснулся губами к губам Сигмы. От такого напора парень смутился и резко отпрянул. — М, Сигма-кун, тебе не нравится?.. Мне прекратить?.. — Ах, я... Нет... П-продолжай... Тихонько ухмыльнувшись, Николай приобняв юношу и вновь сплелся с ним в поцелуе. Гоголь нежно сминал чужие губы, изредка позволяя себе укус, на что Сигме оставалось лишь постанывать в поцелуй. Он таял под этим ласковым напором, было до боли приятно. Спустя некоторые время Сигма вжжался в Гоголя, пока тот неистово выцеловывал его губы. Как вдруг Николай резко разорвал поцелуй, о чем Сигма неожиданно пожалел — пытка удовольствием была ему (о, простите, боги) по душе... — Сигма-кун, открой... — произнёс Николя, нежно проводя пальцем по его губам. Смутившись, парень последовал приказу, и тут же в него проник горячий язык, начиная с новой силой ласково изучать чужой рот. Языки сплетались, кружа в ураганном рондо любви, а голова становилась совсем пустой. Как и лёгкие. Парни оторвались друг от друга. Оба залитые румянцем, смущённые и часто дышащие. — Я тоже... Хочу встречать каждую Масленицу с тобой...