зачарованный латте

В ответ на разносящийся по кафе перезвон дверного колокольчика Вэй Усянь оборачивается, собираясь приветствовать клиента привычным образом, но почти слетевшие с его губ слова лопаются мыльными пузырями, а глаза становятся размером с чайные блюдца. Из-за вошедшего в кафе самого красивого парня из когда-либо Вэй Усянем виденных его мир перевернулся и остался вверх тормашками. Высокий и стройный, с тонкими чертами безукоризненного лица, будто высеченного из нефрита, в белом свитере и светло-голубом плаще, тот был воплощенной элегантностью. Все в парне кричало «неземной», а, между тем, Вэй Усянь не увлекался нетривиальными словами исключительно ради пускания пыли в глаза. Он, конечно, любит ошарашить публику театральными эффектами при случае, но не Шекспир. Парень осматривается по сторонам — ага, он здесь впервые, — светлые глаза скользят беглым взглядом по классическим столам со стульями и рассчитанным на четверых более уютным композициям из парных двойных диванчиков со столом между. Прямо сейчас посетителей немного, так что вполне можно услышать являющуюся неотъемлемой частью атмосферы приглушенную музыку, которая вплетается в жужжание негромких разговоров студентов, предпочитающих кафе переполненной библиотеке. Вэй Усянь замечает у новичка рюкзак с логотипом известного бренда. Понятно: богатый красавчик.Что ж, Вэй Усянь, может, и не привлечет его внимания, но ему самому насладиться красотой это не помешает. Он гадает, какой расы может оказаться парень, тем самым пытаясь вычислить, что придется тому по вкусу из их ассортимента. Фэйри? Молва говорит, это самая привлекательная раса. Но нет, тогда вокруг него танцевали бы огоньки, как у А-Цзе и А-Чэна. Инкуб? В это легко поверить, с такой-то неотразимой внешностью. Опять мимо: Вэй Усянь не чувствует внезапной и непреодолимой тяги отдать парню всю выручку из кассы, а вдобавок еще и ключи от своей видавшей виды машины. Хм, сирена? Те наловчились скрывать плавники во время нахождения на суше, оставаясь достаточно привлекательными, чтобы заманивать ничего не подозревающие создания в преданные отношения, несущие погибель. (Ну да, и эта шутка тоже очень не по душе А-Цзе). В миг, когда взгляд незнакомца наконец-то останавливается на Вэй Усяне, не в силах ведьмака удержаться от широчайшей улыбки по адресу неопознанного существа, гораздо более естественной, чем та, что привыкли видеть клиенты. Он даже не заметил, когда это он успел облокотиться на стойку да еще и подпереть ладонью щеку. Осознает свою позу он только в момент, когда ему приходится поднять глаза на все-таки подошедшего к прилавку другого человека. И Духи, вблизи — хотя это невероятно — парень еще красивее. Вэй Усянь различает светлый янтарь глаз и безупречность кожи, филигранную линию челюсти и сладостный рисунок губ и борется с порывом облизать собственные, чтобы не спугнуть. Серые глаза молниеносно сканируют чарующее создание напротив. Вердикт на этом этапе гласит: один из трех вариантов человекоподобных существ. Возможно, ведьмак, как и сам Вэй Усянь, или же вампир, или, э-э… человек. Люди, конечно же, все еще существуют. От первого варианта Вэй Усянь отмахивается почти сразу, потому что у парня нет биополя — основного отличия ведьм от остальных. Цзян Чэн жалуется, что иногда биополе Вэй Усяня слишком яркое, требуя «выключить наконец это дерьмо!». Второй и последний варианты временами было тяжеловато различить между собой; вампиров с людьми то и дело путали. Может быть, дело в своего рода диффузии, когда вампиры, будучи хищниками, для более удачной охоты перемешиваются со своими жертвами, а люди, напротив, мимикрируют под представляющий для них угрозу вид, чтобы скрыться. Как бы то ни было. Однако два существенных отличия все-таки есть. Люди могут краснеть, ведь их сосуды заполнены кровью, а вампиры, соответственно, нет. И второе: на самом деле вампиры не могут употреблять большинство пищевых продуктов, и не потому, что не нравится — это просто-напросто им навредит. Только один способ узнать. — Привет, — наконец оживает Вэй Усянь; кривая ухмылка, могущая смутить кого угодно, тут как тут. Он подскакивает и облокачивается на стойку, опираясь на руки. — Добро пожаловать в кафе «Пристань Лотоса», но, сдается мне, ты заблудился? Растерявшись, парень моргает, его взгляд от этого почему-то смягчается. — 3аблудился? О-у, этот голос… Вэй Усянь поразмышляет о голосе позже, а то сейчас это смешает ему все карты и расследование закончится ничем. Ехидная ухмылка перетекает в более мягкую усмешку, он опускает ресницы. — На пути в небеса? На секунду губы парня приоткрываются, а глаза расширяются в замешательстве. Вэй Усянь снова сверкает улыбкой, видя, что тот наконец уловил смысл. Парень отворачивается и опускает глаза, без сомнения, сраженный вэйусяневским мастерством обольстителя, а бариста жадно его разглядывает в поисках хоть какого-нибудь признака… Его уши! Необычно, что румянец проявляется здесь, но это значит, он не вампир. Не то чтобы для Вэй Усяня это имело значение, зато так у него есть подсказка, что бы понравилось парню. — Тебе повезло! — восклицает Вэй Усянь, подпрыгивая на пятках, чем удивляет собеседника. — Моя А-Цзе испекла утром свежую партию лунных пряников с лотосоми, а так как сегодня я отвечаю за твой напиток, удивлю тебя чем-то особенным. Ты будешь первым, кто продегустирует воплощение моих фантазий. А-Чэн утверждает, людям лучше не пробовать пить результаты моих экспериментов, но, в самом деле, он просто перестраховщик, ведь сам я могу пить свои напитки без последствий! Кроме того, я уверен, что кому-то такому милому, как ты, точно понравится мой латте с двойным карамельным топпингом! Глаза парня расширяются на короткое мгновение, но Вэй Усянь успевает уловить реакцию и трактует ее как предвкушение. — Ну, что скажешь? Мой латте и пряник моей Цзе? Обворожительному созданию напротив нужно чуть больше времени на ответ, так что Вэй Усянь почти решает, что его сейчас отвергнут, но красавчик таки одаривает его медленным кивком. — Мгм. Вэй Усянь расплывается в улыбке во все щеки и радостно вскакивает. — Латте с карамельным топпингом и лунный пряник на подходе! И… о, кстати! Он наклоняется с заговорщической ухмылкой. — Какое имя написать на заказе? Парень опускает глаза, и Вэй Усянь издает про себя вопль восторга, видя, что уши того снова заливаются пунцовым. — Лань Ванцзи. Глаза Вэй Усяня по-настоящему светятся. — И имя тоже красивое! Видя, что Лань Ванцзи опять уставился в пол, он, проявив милосердие, перекрывает журчащий поток флирта. — Садись где-нибудь, я мигом. «Он таки человек, — подумал Вэй Усянь, пока, плеснув капелькy волшебства для ускорения процесса, готовил латте, мурлыкая что-то радостное себе под нос, — иначе это расплавилo бы все его внутренности». Бариста не забывает о добавке карамельного топпинга, и напиток становится ещё более кремовым и карамельным, ведь что за человек не любит послаще? Выбирает наилучший маленький пряник, с изящно отогнутыми лепестками, любовно слепленными А-Цзе. Напиток с пирожным оказываются на небольшой тарелке с лотосовыми узорами, что, в свою очередь, водворяется на поднос, и вся конструкция начинает путь туда, где Лань Ванцзи решил учиться, судя по намекам в виде блокнота и книги. — Вуаля! — Вэй Усянь с размаху ставит поднос на стол и опять улыбается, сцепив руки за спиной. Тут вмешивается дверной колокольчик, возвещая о новых клиентах и не давая Лань Ванцзи ответить. Вэй Усянь бы остался, даря Лань Ванцзи всe своe внимание, но в течение следующего часа, пока не придёт Цзян Чэн, ему придется справляться с наплывом посетителей в одиночку. Он оборачивается к красавцу человеку. — Не забудь рассказать мне о своих впечатлениях! — и уходит, подмигнув. И действительно, весь следующий час суматоха нарастает, так что Вэй Усянь мечется между заказами и уборкой столов. К счастью, за секунду до того, как «Пристань Лотоса» накрыло цунами, появился Цзян Чэн и встал плечом к плечу с Вэй Усянем. Время от времени ведьмак поглядывал на Лань Ванцзи, желая распознать, по вкусу ли тому угощение. Однако и латте, и пирожное все еще выглядели нетронутыми. Он мог поклясться, временами казалось, Лань Ванцзи вот-вот примется за них, но каждый раз тот убирал свою словно из белейшего фарфора сделанную руку и возвращался к учебе. Вэй Усянь то и дело хмурился, гадая, что же того сдерживает. Он несколько раз порывался подойти и спросить, что не так, но Цзян Чэн снова и снова как никогда «своевременно» подзывал помочь на кассе или помыть посуду. Появившись через полчаса, Цзян Яньли взяла на себя часть забот, и стало ощутимо легче. Наконец-то он освободился! В приподнятом настроении Вэй Усянь обернулся, ища взглядом Лань Ванцзи, и… не увидел никого за тем столиком, к своему огорчению. Он даже не заметил, когда именно человек-очарование ушел. Может быть, пока Вэй Усянь уносил тарелки в подсобку. А вот принесенный заказ остался. Вэй Усянь не поленился подойти и досконально изучить крохотное свидетельство того, что пряник все-таки попробовали, и убедиться в микроскопическом, заметном только из-за смешавшегося узора-украшения глотке латте. Лань Ванцзи не понравился вкус того или другого? Вэй Усянь надулся сам на себя и вздохнул. «Вряд ли я увижу его снова», — удрученно подумал Вэй Усянь, убирая со стола. Тем не менее примерно в то же время назавтра, когда и Вэй Усянь, и Цзян Чэн оба присматривали за кафе, Лань Ванцзи возник в дверях во всей своей несравненной красе. — Лань Ванцзи! — голосит Вэй Усянь на все кафе, распахивая серые, излучающие счастье глаза. Цзян Чэн шикает на него, призывая угомониться, но в итоге, сдавшись, качает головой и уходит вглубь кафе. — Мгм, — отзывается парень, подходя к стойке. — Что вчера случилось, Лань Ванцзи? Почему ты вдруг ушел, оставив кофе с пирожным? В ответ на это Лань Ванцзи начинает переминаться с ноги на ногу, явно испытывая неловкость. Вэй Усянь спрашивает уже тише: — Тебе не понравилось? Грустная нотка в голосе Вэй Усяня заставляет парня обеспокоиться, кажется. — Не из-за этого. Меня вынудило уйти неотложное дело. И не получилось попросить упаковать. Все выглядели занятыми. Взгляд светлых глаз устремляется к лицу баристы и спотыкается о понимающую улыбку. — Что ж, надеюсь, все в порядке, Лань Ванцзи. Красавец ограничивается решительным кивком, и Вэй Усянь хихикает. — Что бы сделать для тебя сегодня? — Вэй Усянь воодушевлен. — Может, карамельный латте был слишком сладким, но сегодня я приготовил что-то новенькое! Ну, не то чтобы совсем оригинальное, но я добавил больше корицы и кайенского перца, чем было в рецепте, и думаю, это улучшит вкус… — В-Вэй Усянь. Бариста, неожиданно названный по имени, ловит воздух ртом. — Откуда ты знаешь мое имя? Лань Ванцзи смущается, но указывает на бeйджик с именем. — А, точно, — смеется Вэй Усянь, глядя на бeйджик. — Вполне очевидно. Но я не хочу, чтобы ты меня так называл, лучше Вэй Ином! Вроде бы он слышит из подсобки предсмертный хрип чем-то давящегося Цзян Чэна. А нечего было подслушивать! — Вэй… Ин? — Лань Ванцзи осторожен, будто не уверен, что ему действительно позволили. Вэй Усянь быстро кивает. — А теперь Вэй Ин приготовит для тебя его в скором будущем знаменитый напиток-сюрприз: горячий шоколад с кайенским перцем! Он настолько взволнован предвкушением, что не замечает встревоженный вид Лань Ванцзи вкупе с усугубившейся бледностью. — Вэй Ин… — Моя Цзе не пекла сегодня лунных пряников, — продолжает Вэй Усянь, полностью захваченный своими словами и поэтому все еще не замечающий реакцию собеседника, — зато сделала булочки с начинкой из лотосовых бобов! На этот раз они поменьше, так что придется взять парочку, чтобы полакомиться как следует. Пойдет, Лань Ванцзи? — Лань Чжань. Вэй Усянь моргает. — А? — Лань Чжань, — произносит еще раз прекрасный юноша, а его уши вновь пунцовеют. Вэй Усянь уже подзабыл, насколько милым это выглядит! Тут до него доходит, что именно только что ему предложили. — Лань Чжань, — повторяет Вэй Усянь, широко улыбаясь. — Лань Чжань, Лань Чжань! Все будет готово очень быстро! Человек выглядит, будто хочет что-то добавить, но вместо того просто говорит: — Спасибо, Вэй Ин. — Я сразу упакую навынос, а то вдруг появится еще одно неотложное дело, — усмехается Вэй Усянь и отворачивается принять заказ. Скривившееся лицо Лань Ванцзи проходит мимо его внимания. Как и днем раньше, постепенно становится жарковато, так что Вэй Усянь упускает момент поинтересоваться у Лань Чжаня, понравился ли тому шоколад. Бариста то и дело поглядывал, конечно, но все оставалось нетронутым. Единственное отличие — сегодня Лань Чжань забрал стакан и коробочку с собой, не оставив Вэй Усяню возможности провести экспертизу. «Ну что ж, спрошу завтра», — утешает Вэй Усянь сам себя. Так и продолжалось. Всю неделю Лань Чжань исправно появлялся в дверях, позволял Вэй Усяню уговорить себя на что-то новенькое, а потом исчезал аккурат в час пик, умудряясь ни разу не оставить ни крошки теста, ни капли кофейной гущи для гадания, понравились ли ему творения баристы или же все впустую. Опершись локтями на стойку, Вэй Усянь хмыкает, не сводя глаз со входа, точно ястреб, высматривающий добычу. Сегодня его день рождения, и он хочет узнать, насколько хорош придуманный им деньрожденевый фраппе-сюрприз, а Цзян Чэн отказывается быть его подопытным кроликом и дальше. — В чем дело? — допытывается Цзян Чэн, раздраженный, что Вэй Усянь еще больше, чем обычно, оторван от действительности. — Жду Лань Чжаня, — Вэй Усянь даже не оборачивается на Цзян Чэна. Он умащивает на стойке подбородок, глаза прицельно прищурены. — Я кое-что придумал, А-Чэн. — По поводу? — настороженно интересуется Цзян Чэн, переставая водить метлой туда-сюда. — Устрою так, чтобы Лань Чжань выпил свой напиток прямо передо мной, — непреклонно заявляет Вэй Усянь. — Так я в конце концов узнаю, нравится ли ему то, что я готовлю. А после собираюсь спросить, придет ли он ко мне на вечеринку сегодня. Поскольку сегодня Хэллоуин и суббота — и его день рождения — Вэй Усянь не допустит, чтобы этот день прошел без шума и треска. Он сам вместе с А-Цзе организовал весь шабаш, а А-Чэн в качестве подарка пообещал «позаботиться о его пьяной заднице». Однако позади тишина. Вэй Усянь, любопытствуя, чего это ему не отвечают, поворачивается. То, что Цзян Чэн раздражен, абсолютно неудивительно, но вот явный скепсис на его лице настораживает. Вэй Усянь вопросительно наклоняет голову. — Что? — Ты в самом деле не сообразил? — в неверии говорит Цзян Чэн. — Я-то думал, ты мучишь его ради забавы. Собирался сказать А-Цзе, чтобы приструнила тебя, если не прислушаешься ко мне. — Мучу? — Вэй Усянь озадачен. — Кого мучу? — Того вампира, которому ты дальше подсовываешь свои чудовищные смеси! — резко отвечает Цзян Чэн, швыряя метлу на пол. — Лань Ванцзи! Вэй Усянь изумленно смотрит на него; Цзян Чэн округляет глаза в ответ. — Вэй Усянь, хочешь сказать, ты не просек, что зазноба твоего сердца — вампир? — За… зноба?! — Вэй Усяню не хватает воздуха, но он тут же переключается. — Вампир?! Нет, что ты! Он человек, он краснеет! И тогда он бы точно отказался сразу от всех моих напитков! — У некоторых людей смешанное происхождение, представь себе, — Цзян Чэн почти доведен до белого каления. — Я ни разу не видел румянца на его щекаx или шее, краснеют только уши. И сказать по правде, эта его бледность просто аномальна, а глаза тоже не обычного для человека оттенка, ты, придурок. — Да нет, его глаза… — вскидывается Вэй Усянь, но тут же вешает нос. — Ну а почему он соглашался всю неделю на все, что бы я ни предложил? Даже кто-то смешанного происхождения не смог бы пить все это безболезненно! — Ты в самом деле считаешь эти его своевременные исчезновения случайностью? Он ведь испаряется ровно тогда, когда ты слишком занят, чтобы перехватить его! — Цзян Чэн растягивает слова — признак того, что сейчас он действительно разочарован Вэй Усянем. — Э, да?.. — Вэй Усянь неуверенно улыбается. — И какого ты считаешься настолько умным? — сетует Цзян Чэн, потирая глаза. — Вэй Усянь, ты подсовывал всю эту неделю самые сладкие, острые, сиропные и кисельные напитки чертовому вампиру-полукровке. Кое-что из приготовленного А-Цзе вряд ли навредило бы ему так сильно, но бьюсь об заклад, он не рисковал с напитками, чтобы не корчиться от боли! Вот теперь-то собственная рассеянность и невнимательность обрушивается на Вэй Усяня гранитной плитой. После слов Цзян Чэна вся картина как на ладони. — Цзян Чэн! Что же мне делать? — голосит Вэй Усянь. — А мне почем знать? — бросает Цзян Чэн не очень-то приязненно. — Но думай побыстрее: вон твой вампир собственной персоной. — А?! У Лань Ванцзи выдалась та еще неделя. Несмотря на клятвенные обещания хозяина во время подписания договора, что квартира будет полностью готова до начала семестра, она оказалась все еще занята полчищами тараканов. А так как подобные соседи не способствуют душевному равновесию Лань Ванцзи, теперь приходится ждать дезинфекторов. В итоге сейчас середина семестра, он живет с братом в квартире с одной спальней и пытается найти место, где может позаниматься, ведь университетская библиотека набита студентами всех мастей, как его квартира теми тараканами, к тому же у студентов имеется по сравнению с тараканами существенный недостаток — они вопят подобно гулям весь день напролет. И Лань Ванцзи вроде как находит подходящее место — маленькое кафе с названием «Кафе Пристани Лотоса». Достаточно далеко от университета, чтобы не соблазнять большинство студентов, и достаточно близко к остановке нужного Лань Ванцзи автобусного маршрута. Вдобавок к этому располагающая атмосфера, и если Лань Ванцзи не может позволить себе пить кофе, на аромат-то запрета нет! Обычно он заказывает чай в подобных местах: как раз чай входит в список того немногого, чем он и его собратья могут наслаждаться без опасения почувствовать сотни игл, вонзающихся во внутренние органы. Однако все идет наперекосяк, как только он видит безмерно притягательного ведьмака за стойкой, разглядывающего его большими серыми глазами, чья улыбка непонятно как заставляет не то чтобы живое, но и не мертвое сердце Лань Ванцзи подпрыгивать к горлу. Лань Ванцзи знает, что перед ним ведьмак, потому что ни у каких иных созданий, когда те счастливы, не светятся глаза именно так; и, почему-то, ведьмак счастлив видеть Лань Ванцзи. Он был уверен, что дядя и брат всегда рады его видеть, но помимо них… Редко кто испытывал такие же чувства по отношению к нему. Большинство людей просто слишком боялись его; а наполовину человеческая, наполовину вампирская сущность не добавляла очков. То, как тянет его к ведьмаку, ощущается практически гравитацией, и он бы даже обвинил того в наложении заклинания, не будь бариста в таком ажиотаже. Лань Ванцзи быстро выясняет, что баристу зовут Вэй Усянь, и весь остаток недели соглашается на одну чудовищно состряпанную смесь за другой, только бы видеть сияющие глаза и широкие счастливые улыбки ведьмака. Он спит у брата на кушетке, его квартира недоступна, в библиотеке воняет, а его желудок страдает от дурацких попыток хотя бы попробовать напитки, которые ведьмак готовит только для него. Однако несколько минут общения с прекрасным, наполненным ярким светом ведьмаком словно вычеркивают все это из его памяти. Будто полностью одурманенный шут. Сегодня суббота, да еще и Хэллоуин, так что утреннее кафе совершенно пустое. Он оправдывает себя необходимостью учиться, даже зная, что будет тянуть ничегонеделание до последней минуты. Но Вэй Ина нигде не видно. Светлые глаза хмурятся, оглядывают все вокруг: вдруг тот подметает в каком-нибудь углу. — Он будет через минуту, — доносится голос, и Лань Ванцзи видит сварливого фэйри, обычно работающего с Вэй Ином в паре в час пик. Вокруг него порхают маленькие фиолетовые огоньки; Лань Ванцзи отмечает его привлекательность, но углы огонькoв слишком заостренные, да и фэйри выглядит склонным выходить из себя из-за малейшего пустяка. — У него кое-что есть для тебя, — произносит фэйри со своим обычным раздраженным видом, — просто подожди на своем месте, он скоро выйдет. Лань Ванцзи окидывает его пристальным взглядом, но кивает. Он как раз успевает вынуть книгу с блокнотом, как некое движение попадает в поле зрения. Это Вэй Ин, он направляется к Лань Ванцзи, но по лицу ведьмака видно, что тот колеблется. Лань Ванцзи гадает, в чем дело, и потому едва обращает внимание на белую керамическую кружку и блюдце на подносе в руках баристы. — Привет, Лань Чжань, — говорит Вэй Усянь с улыбкой милой, как и всегда, но более приглушенной, а сам он производит впечатление крайней сосредоточенности. — Вэй Ин, — откликается Лань Ванцзи, сводя брови в беспокойстве, — что-то не так? — Не тебя ли нужно спрашивать об этом? — говоря это, Вэй Ин переминается с ноги на ногу. Лань Ванцзи не представляет, что ведьмак мог бы иметь в виду. В ответ на его замешательство Вэй Усянь мягко улыбается и наконец ставит поднос, бывший у него в руках, на стол. Кружка белого прозрачного чая с ароматом жасмина, завитки пара переплетаются и тают в воздухе. — Я слышал, чай белых сортов не вреден для вампиров, — произносит бариста, а Лань Ванцзи в первый раз видит его с румянцем смущения на щеках. Лань Ванцзи втягивает не нужный ему воздух, глаза чуть расширяются. — Почему ты не сказал мне, Лань Чжань? — спрашивает Вэй Усянь. Лань Ванцзи опускает глаза, борясь с желанием заламывать пальцы. Он по сути лгал о своей сущности всю неделю, так что теперь пришло время для честности. — Ты выглядел счастливым. Услышав ответ, Вэй Усянь отшатывается. Лань Ванцзи думает, что он, должно быть, перегнул палку. Но вместо того, чтобы выказать отвращение этими словами, ведьмак снова улыбается той самой, заставляющей его глаза светиться, улыбкой. — Лань Чжань! — почти кричит Вэй Усянь, глаза, можно сказать, искрятся. — Ты такой бесстыжий! Лань Ванцзи ощущает знакомое жжение на ушах. — Мгм. — Лань Чжань, — Вэй Усянь сцепливает руки за спиной и покусывает губу в такой невероятно притягательной и отвлекающей манере, что вампир-полукровка почти не осознает сказанное. — Лань Чжань, ты знал, что сегодня мой день рождения? Лань Ванцзи моргает, качая головой. — Я… Я не знал. — Ничего страшного, Лань Чжань, — продолжая ухмыляться, Вэй Усянь садится рядом. — Ты можешь поздравить меня, став моей парой на вечеринке. — Вечеринке? — По случаю дня рождения! Ну ты в курсе: танцы, громкая музыка, куча народу, веселье и… я бы сказал, закуски, но теперь знаю, что к чему. Лань Чжань снова моргает, потому что Вэй Усянь вдруг опять выглядит смущенным. — Итак? — говорит Вэй Усянь неуверенно, — впервые на памяти Лань Ванцзи. — Ты придешь? Вампир-полукровка чувствует разрастающееся тепло в груди и восхищается этим ощущением. — Конечно, Вэй Ин.