Сумочка

За разного рода дурацкие выходки у пяти голов Всебесцветной Драконицы всегда отвечала Белая. И вовсе не оттого, что у неё мозгов было меньше, чем у откровенно туповатой и вечно депрессивной Синей. Отнюдь не потому, что Белая была злопамятным самодуром и деспотом, как Чёрная. У неё не было мелочности, вечного желания есть всякую гадость и жадности Красной. Даже злобности и коварства Зеленой ей не досталось. Просто некогда при разделении личности ей обломились все мозги и вся фантазия. По крайней мере, так считала сама Белая. По общему мнению остальных голов, Белая была сумасшедшей во всех отношениях дурищей. Исторически сложилось так, что вроде бы дельную идею придумывала именно Белая голова, однако в процессе её реализации тумаки получали почему-то и все остальные. Вряд ли это могло послужить оправданием перед лицом Совета Богов, но идея разобрать сумочку принадлежала как раз Белой. В сумке пяти голов Всебесцветной Драконицы был своего рода филиал Бездны. С той лишь разницей, что в настоящей Бездне достаточно было подумать о предмете, чтобы найти его, а с сумочкой такого рода финт не проходил. В ней было всё, за исключением конца, света и порядка, хотя на счёт первого Белая голова сомневалась. Однажды в сумочке потерялся небольшой отряд чёрных рыцарей, посланных на поиски пилки, случайно попавшей в коварное нутро безразмерной котомки. Больше ни пилку, ни рыцарей Драконица не видела. По всему выходило — давно пора было навести в сумочке порядок. Зеленая и Синяя расстелили под местом будущей уборки кусок полотна. В две лапы подхватив сумку, они открыли её — из нутра пахнуло серой, прогорклыми конфетами и ржавчиной. — Трясите, — приказала Чёрная голова. Первыми из сумочки выпал мужской скелет в обрывках чёрной мантии, кучка стеклянных осколков и запасной бронелифчик вороненой стали, судя по объему чашечки, датированный Веком Мечтаний. — Ага, — многозначительно сказала Чёрная, пристально оглядев товарок. Красная сделала вид, что она тут ни при чем. Хотя капающая изо рта при одном воспоминании, каким вкусным был первооткрыватель Врат, слюна сдала её с потрохами. Много столетий она не решалась сознаться, что стало с тем идиотом, который искренне повёлся на посулы незнакомой девицы, являвшейся ему во снах, и открыл Врата в Бездну. У остальных же голов для обличения раньше не хватало доказательств, иначе бы они давно пооткусывали Красной рога. — Трясите, — повторила Чёрная голова. Из провала, ведущего в сумочкины недра, вылилась волна фантиков пополам со скорлупками гигантских яиц. В ней слегка затерялись мелкие артефакты и призраки пары чёрных жрецов, грустные и неприкаянные. А так же парадный портрет братца (и бывшего мужа) Паладайна в облике платинового рыцаря. — Так, — сказала Чёрная. Белая грустно вздохнула над разоренным тайничком – она искренне надеялась, что до него никто и никогда не докопается. И всё ещё любила бывшего мужа. Красная голова нервно икнула и спряталась под крыло. — Так, — многозначительно повторила Чёрная. — Я не поняла. Мы тут завоевываем мир, армии собираем, вербуем жрецов и воруем храмы, а она жрёт. — Нашу будущую армию, заметь, — влезла Зеленая. Не потому, что испытывала личную неприязнь к прочим отросткам на своём радужном теле, а просто так, из любви к кляузничеству. Белая ещё раз вздохнула. Меньше всего её сейчас интересовало, кто именно, страдая полночным дожором, слопал первую партию её генетически модифицированных детищ и спрятал скорлупу в сумочку. Чёрная оскалила зубы и решительно потянулась к товарке, вознамерившись в порыве праведного гнева откусить у Красной пару рогов. Однако сумочка дёрнулась и снова извергла поток всевозможных вещей, среди которых были поломанные серебряные Копья и маг Маджере, не самое ценное их приобретение за последние четверть века. Теперь это понимала даже Чёрная, твердо решившая мстить магу вечно и ужасно, но после первого же укуса потерявшая добрый десяток зубов, заплевавшая всё кругом и свалившаяся с приступом жесточайшего пищевого отравления. К огромному сожалению всех голов, Маджере за столько лет лежания в сумке не только не испортился, но ещё и оказался явно жив, неприлично бодр и оскорбительно весел. Зеленая критически оглядела находку и сокрушенно вздохнула: — Говорила я вам, надо было себе жрицу оставлять. Она беленькая, мягенькая, вкусненькая... — Чего это она вкусненькая? — уточнила Красная. — Ты что? — поразилась Синяя, — не видела, как её Маджере обсасывал? Точно тебе говорю, очень вкусная. Маджере, подтверди. — Есть такое, — не стал отпираться маг. Красная мечтательно облизнулась. — Или рыцаря того ловить, он такой жирный был. — Рыцаря? — фыркнула Чёрная. — Так это же полуфабрикат! Да ещё и в упаковке. Пока расковыряем... Говорила, бегите быстрее, пока остальные не сбежали. Тогда бы на всех хватило. А вы что? — А мы что? — спросила Синяя. — А вы: да зачем они, вот какое у нас Золотко есть, гляньте, как круто, ну давайте себе его оставим. Каждой по кусочку хватит!.. – писклявым голоском передразнила недовольная Красная, обломавшаяся в лучших чувствах. — Тьфу. — Кто же знал, что он горький и ядовитый? — наивно удивилась Синяя. — Я вас предупреждала, — сказала Зеленая. Все пять голов мрачно воззрились на помянутого Маджере. Воспоминания о том, как сволочной мужик оказался мало того, что несъедобным, так ещё и наглым, были свежи. Едва закрылись Врата, и Всебесцветная Драконица сдавила его в когтях, этот гад радостно заявил:«Ну, вот и славненько. Вот ты и попалась в мою ловушку». И сбил весь настрой на месть и лёгкий поздний ужин, заставив подозревать ужасное. А потом, вместо того, чтобы дрожать от ужаса или рыдать и молить о пощаде, Маджере посулил, что встанет поперёк глотки у рискнувшей его съесть. Будет петь из пищевода матерные песни и, чтобы не скучать в одиночестве, призовёт туда великого и ужасного червя Катирпелиуса. Червя испугалась вечно голодная Красная, не понаслышке знавшая, что такое паразиты. Остальные головы серьёзно задумались, стоит ли того месть. Желудок у них, в отличие от сознания, был общий. — Я тебя как следует прожую, — пригрозила Чёрная. Маджере же, рассудив, что надо ковать железо, пока кендеры не утащили, в ответ клятвенно пообещал убить Всебесцветную путём несварения желудка, и после этого стать, пусть и частично переваренным, но всё-таки богом. Головы наперебой загалдели, обсуждая, как бы обойти это препятствие и страшно отомстить. И кому какая часть мага достанется. Маджере, пока головы Драконицы решали архиважный вопрос: с каким гарниром его есть и стоит ли жевать жесткий посох, обнаглев окончательно, завалился спать, попросив разбудить, когда они что-нибудь надумают. И растолкать его, чтобы сообщить своё божественное решение по данному вопросу, Всебесцветной не удалось. Потом заявился надоедливый светлый братец Паладайн и добрым голосом посоветовал есть Маджере поскорее, пока не убежал. Или хотя бы раскусить на пару частей. И сразу же попытался обменять мага на зеркальце. Вот это было его тактической ошибкой: во-первых, в начале торга меньше, чем на весь Кринн Драконица меняться была не согласна, а во-вторых, почуяла, что раз маг так нужен кому-то ещё, значит, он полезный и может пригодиться. Чёрная из принципа уперлась рогом и отказалась отдавать Маджере за бесценок. Братец попытался было надавить на жалость и принялся рассказывать, что у него без Маджере дочка все глаза выплакала, но Чёрная уперлась уже двумя рогами и, ни в какую не желая отдавать приобретение, решила мага разжевать, пока не отобрали. Правда, успела только надкусить и почти тут же выплюнула его вместе с десятком собственных зубов. Хозяйственная Красная посмотрела на бьющуюся в судорогах и пускающую золотистые пузыри Чёрную, и из духа противоречия заявила, что назло брату Маджере не отдаст, а положит вот в этот кармашек – вдруг пригодится рвотное на чёрный день. Или на случай следующего Катаклизма. Маджере на такое предложение только согласно всхрапнул и перевернулся на другой бок. Соседство с горками книг по генетике, конфетами и чьими—то надкушенными тушами в кармашке его не смутило. Красная ещё раз решительно тряхнула сумку, и оттуда на землю Бездны вывалился, испуганно ойкнув, ещё один Маджере. Незнакомый и в сумочку никем не положенный. Или не покладенный? Этот Маджере был помладше, без посоха и в белом. — Размножаются они там, что ли, — удивилась Синяя. Маджере без посоха под пятью оценивающими и одним насмешливым взглядами засмущался и из белого сделался красным. — Короче, — постановила Черная, — Маджере на мороз. Ходят тут, место в сумочке занимают. — И этого? — ткнула когтем в Маджере помладше вечно голодная Красная. — Может, хоть этого съедим? Чёрная и Зелёная посмотрели на неё с одинаковым презрением во взгляде, посулив припомнить тайком слопанную товаркой так и не вылупившуюся армию драконидов. Белая выпучила и без того выкаченные глаза. — Он, наверное, тоже ядовитый, — осторожно сказала Синяя. Из уст головы, однажды по глупости своей и «доброму» совету Зеленой проглотившей гномий дирижабль для полётов на Красную Луну и все его запасные баллоны с гелием, это звучало как минимум опасно. — Ядовитый, — согласился младший Маджере, ненатурально покашляв в кулак. — И заразный ещё очень. Это у нас семейное. — Я бы не советовал его есть, — встрял Маджере-старший. — Он светлый, такие всё делают через зад, даже едятся. — Тогда кыш отсюда, пока мы добрые, — рявкнула Зеленая. Следующим из сумки в куче всякого барахла вывалились три кендера, при ближайшем рассмотрении оказавшиеся молодым кендером, старым, со сморщенным, точно печеное яблоко лицом и хитрыми голубыми глазами, кендером и каким-то странным недоростком с мохнатыми ногами. Следом за ними высыпался десяток жестяных подносов, крошки в количестве, способном накормить пару-тройку миллионов голодающих тараканов, и две надкусанные булочки с орешками и медом. Если обоим Маджере не изменяла память, именно такие булочки по секретному семейному рецепту пекла Тика. — Дядюшка Пружина! — воскликнул молодой кендер. — Мамины подносы! — удивился Маджере в белом. — Земля! — едва не зарыдал недоросток и, споткнувшись о подносы, вдруг исчез. Никто, кроме старшего из магов Маджере, заметившего следы босых ног в пыли, чётко ведущие к Вратам, так и не понял, куда он делся. Старый кендер рассеянно поклонился, успев за один короткий кивок распихать по карманам и кошелькам запасной бронелифчик, кучку артефактов и половинку серебряного копья. — Вот, — назидательно сказала остальным головам Белая. — Засрали сумочку — там уже кендеры завелись! — А вы чего встали? — окрысилась Чёрная голова, скосив глаза на замерших у кучи вещей под сумочкой людишек. — Вот я вас!.. — Да-да, — сказал Маджере-старший. – Пойдём отсюда. У неё в сумке где-то ещё полк проклятых рыцарей завалялся. Не хотелось бы мне с ними встретиться. Драконица ещё раз встряхнула сумочку. Бездна на многие лиги кругом покрылась неровным толстым слоем всякого хлама. Среди гор фантиков от конфет, огрызков, ржавых доспехов и прочего накопившегося за века мусора бродили какие-то мутные личности, из которых треть предположительно служила Всебесцветной Драконице, другая треть воевала с ней же, а оставшиеся даже близко не были знакомы. Зато почти пустая сумочка радовала глаз. — Я вижу дно, — удивленно сказала Красная, сунув голову в сумку. Головы, отпихивая друг друга, полезли смотреть диво дивное. Свободной от хлама сумочка на их памяти была последний раз примерно в Век Рождения Звезд, как раз при своём появлении. — Ух ты, — радостно озвучила общую мысль Белая, — места как много! Да сюда же целый мир поместится! — Точно поместится? – уточнила Синяя. — А давайте проверим!