Кошмар на счастье

Зайдя в освещённую двумя небольшими свечами комнату, Снейп невольно улыбнулся, выхватив взглядом лицо спящего Ремуса. Тот лежал почти на самом краю своей половины кровати и сжимал в объятиях подушку Северуса, уткнувшись в неё носом. Скинув мантию и повесив её на стул у двери, Северус подошёл к спящему и заботливо накрыл одеялом. — Ты вернулся наконец, — сонно, не открывая глаз, пробормотал Люпин. — Я предупреждал, что буду поздно, так что не моя вина, что ты опять торчал в гостиной допоздна, — он встал, расстёгивая пуговицы сюртука, затем рубашки. Раздевшись и аккуратно сложив одежду на стул, он подхватил со спинки чёрную пижамную кофту и штаны того же цвета и ушёл в ванную. Люпин едва ли это заметил, вновь провалившись в сон. Почистив зубы и умывшись, Северус вышел из ванной и, прежде чем юркнуть в кровать под тёплое одеяло, какое-то время любовался на спящего. Ремус так смешно морщил нос во сне. Интересно, что он там видит? Едва оказавшись в постели, Северус немедленно почувствовал себя чьей-то подушкой. И даже не нужно гадать, чьей именно, потому что ну кто еще посмел бы обхватить его руками и ногами, не давая двинуться, да еще и что-то бурча при этом! В таких тесных объятиях было немного жарко. Но тем не менее Северус вскоре почувствовал, что глаза сами собой закрываются, а разум плывет, предвкушая отдых. Через пару мгновений он уже крепко спал, убаюканный чувством полной безопасности в кольце рук своего партнера. *** Сидеть на полу в Визжащей хижине было холодно. Приходилось снимать одежду и ждать обращения прямо так, в чем мать родила. Иначе вскоре Ремусу будет совсем нечего надеть. Он и так уже изорвал в клочья четыре мантии, включая ту, что подарил ему Альбус (она, видите ли, была не того цвета). Ремус ждал. Он уже как-то привык, что Снейп лично приносил ему мерзкое на вкус зелье, помогавшее не так болезненно трансформироваться и большую часть времени просто спать. Вопреки своей всегдашней осторожности и внимательности, сегодня Снейп доверил это ответственное дело домовику. Вот только не предупредил, что мало зелье принести и отдать. Нужно обязательно дождаться, когда несчастный безалаберный оборотень его выпьет. И конечно же Люпин забыл о кубке с зельем. Он просто задумался, вспоминая прошлое и позапрошлое полнолуние. И еще два до этого. Как странно было уже превратившись в облезлого недоволка, правда, с вполне себе полноценными устрашающего вида зубами, тем не менее чувствовать свое тело и даже как-то им управлять. Потом он просто засыпал, а просыпался уже человеком. Опомнился Ремус лишь тогда, когда волк внутри от предвкушения приближающейся свободы завилял пока еще воображаемым хвостом и даже заскулил от нетерпения. Оставались считанные мгновения до начала оборота. Ремус залпом осушил злополучный кубок с остывшим, и от того еще более противным на вкус (Мерлин, Северус специально варит его таким омерзительным?) зельем. Оставалось только надеяться, что было не слишком поздно и все пройдет как обычно. Люпин почувствовал, как его сознание отошло на второй план, словно оказавшись запертым в какой-то маленькой каморке в собственной голове с единственным окошком, через которое он мог теперь лишь наблюдать за действиями оборотня, получившего наконец полную свободу . Конечности начали удлиняться, туловище с ужасающим хрустом вытягивалось вдоль позвоночника и раздавалось в плечах, тут же покрываясь густой серо-коричневой шерстью. Как всегда быстро и мучительно полезла вперед челюсть, а зубы со скрипом выдвинулись из нее на приличную длину. Ремус прекрасно знал, насколько они острые. Глаза сменили цвет на ярко-янтарный. Он это точно знал, потому что в момент смены цвета менялось и восприятие окружающих предметов и цветов. Все вокруг словно вдруг приближалось и становилось ярче и гораздо четче. Всё тело болело и тянуло вниз, будто к плечам привязали груз в разы больше, чем весил сам Ремус. Что-то явно было не так. Ремус не мог ощущать свое преображенное тело, но чувствовал какие-то отголоски ощущений. И они существенно отличались от прежних. Как будто теперь он не то недоразумение непонятной конструкции, каким бывал всегда в лунные ночи, а сильный полноценный зверь. Он ощущал густоту шерсти. Пропорции тела тоже были иными, какими-то правильными, что ли. Волк опустился на четыре лапы и завыл, радостно ликуя. Ему-то как раз все очень даже нравилось. Ремус попытался перехватить контроль над телом, но ничего не вышло. Он начал кричать, биться в своей комнате-клетке. Бесполезно. Внутри нарастала паника. Спать волка явно не тянуло. А вот куда его теперь потянет, можно было только гадать. В ужасе Ремус наблюдал, как переставший скакать от радости волк медленно начал двигаться к выходу, но не через тоннель, а к двери в Хогсмид. "Как неожиданно!" — истерика была где-то совсем рядом. Вдох-выдох, вдох-выдох! Успокойся, долбаный разгильдяй! Надо пытаться взять в руки сначала себя, а потом и контроль над телом. Правда, сказать это легче, чем сделать. Выйдя из хижины, волк, а вместе с ним и Ремус, деловито потрусил в сторону деревни. Глазами оборотня (Мерлин! Ведь сейчас это и его глаза тоже! Как же все это странно!) Ремус смотрел на маленькие домики вдалеке. В окнах мягко мерцал свет, будто приглашая войти и остаться. Как хотелось быть обычным волшебником! Завести семью, детей. И не думать никогда о полнолуниях и волках. Ведь он хочет не так уж много. Все это есть почти у всех. И этого ему, Ремусу Люпину, было бы достаточно для полного счастья. Вот только эта сказка не про него. В какой-то момент до него долетел дивный запах. Дивным он показался, конечно, волку, а вот Люпин всей душой ненавидел этот ни с чем не сравнимый медный запах крови. "Лишь бы это был не человек", — единственное, о чем молился Ремус, когда, резко свернув в сторону от деревни, волк направился к лесу, где, похоже, и находился источник аромата. Ремус гадал, как далеко в лесу он окажется этой ночью. А ведь впереди еще две. Мерлин, что же делать! Волк между тем упрямо продолжал идти, пока не добрался до оленя, попавшегося в капкан. "Бедный!" — Ремус невольно вспомнил Джеймса. Как они вместе с Сириусом во время полнолуний бегали по лесу, а потом сидели в хижине и хвастались, кто что увидел или нашёл. Глаза заволокло пеленой слез, но оборотню это ни капли не мешало. Он подошёл к оленю, который едва дышал, но был еще жив. Не раздумывая ни секунды, волк обнажил клыки, вгрызаясь в плоть, чувствуя, как сухожилия животного рвутся, а морду пачкает теплая тягучая кровь. Ремуса замутило. А волк со все нарастающим аппетитом смыкал челюсти, вырывая куски мяса, едва не давясь ими. Бывший смелый гриффиндорец закрыл глаза, но всё равно видел эту картину, словно веки были прозрачными. Когда от оленя остались кости и кое-какие лохмотья шкуры и мяса, волк сыто облизнулся и направился вглубь леса. Он опять учуял влекущий запах, казавшийся каким-то удивительно приятным, будто родным, от чего и самому Ремусу стало интересно. Этот аромат напомнил Снейпа. От того вечно пахло разными травами и особенно горькой полынью. Здесь тоже присутствовали пряные запахи сушёных трав. Странно, почему сушеных? Наверное, потому, что уже глубокая осень. Но была еще и сладость, будто от ягод или цветов. Так пахнут женские духи. Ремус не помнил их названия и не любил этот приторный аромат. "Северус пахнет куда приятнее", — невольно пришло на ум сравнение. Волк словно услышал мысли о нелюдимом черноволосом зельеваре и протестующе рыкнул. "Ишь, нашёлся, рычит ещё", — с досадой подумал Ремус. Тут впереди послышались вой и скулёж. Оборотень со всех ног помчался на эти звуки, словно это была песня сладкоголосой сирены, а не чьи-то визгливые завывания. За опушкой леса, на берегу озера, стоял волк. Нервно прислушиваясь, он перебирал лапами, готовый сорваться с места при малейшей опасности. И стоило лишь взглянуть на него, как Ремуса осенило: "Это женщина! Ну, в смысле самка! И эта блохастая сволочь, в голове которой я сейчас сижу, хочет её!" Паника немедленно вновь накрыла сознание: "Только не это! Если Северус узнает, то нашим отношениям можно будет только ручкой помахать!" "Мерлин! Каким еще отношениям? — тут же одернул себя Ремус. — Нет у нас никаких отношений. Снейп же ненавидит меня!" Но почему-то казалось, что отношения все-таки есть, и то, что сейчас происходит, не пойдет им на пользу. А оборотню как-то безразличны были сердечные терзания Люпина, он продолжал идти к своей (похоже, он уже считал ее своей) самке. Она подняла морду, и Ремусу показалось, что её пасть растянулась в подобии улыбки. Эта зараза явно поощряла возможного кавалера! Лизнув её в нос, оборотень часто задышал, виляя хвостом. "Да ну нет!" — мысленно из своего закуточка простонал Люпин. Тут он зацепил взглядом фигуру на другом берегу озера. Чудесное острое зрения оборотня услужливо сфокусировалось на фигуре. И вот тогда все стало гораздо, гораздо хуже! Он явственно различил знакомую чёрную мантию вкупе с тёмно-синим сюртуком и чёрными волосами, ниспадающими до плеч. Сердце Люпина ухнуло вниз. "Северус! Нет, это не то, что ты думаешь!" — хотел он крикнуть, но никак не мог. Взглядом, каким одарил его Снейп, можно было одновременно резать и замораживать. Столько в нем было презрения и боли. Резко развернувшись, он стремительно умчался в ночь. Это был конец. "Северус! Северус! Северус!" — только и мог беззвучно кричать Люпин, и слезы катились по его щекам. * * * Ремус заметался в постели, выкрикивая имя Снейпа и еще что-то неразборчивое, какую-то чепуху. Конечно, его вопли не могли остаться не услышанными. — Ремус, мать твою! — крича в самое лицо, Северус пытался как-то растолкать партнера. — Проснись, Ремус! Да что ж такое-то! Рыдая, но не просыпаясь, Люпин вцепился в пижаму Снейпа, едва не задушив и сам задыхаясь так, словно его затягивало в трясину. Не на шутку перепугавшись и все еще не сумев разбудить мечущегося Люпин, Северус обнял его и принялся укачивать, как маленького, и шептать на ухо всякие нежные глупости. — Ремус, успокойся, мой хороший, — убаюкивал он Люпина и ласково гладил по голове.— Всё хорошо, это просто кошмар. Я с тобой, слышишь, я всегда буду с тобой! Ш-ш-ш. Снейп опустился на подушку, не отпуская Ремуса и шепча ему на ухо все те нежности, которые, как он знал, тот всегда хотел от него услышать. Понемногу Ремус начал успокаиваться и вскоре уже безмятежно посапывал в объятьях своего партнера. Как будто и не было никаких кошмаров минуту назад. Затушив свет, Северус ещё несколько минут слушал ровное дыхание Люпина, неосознанно перебирая волосы оборотня. "Что же ему снится?.. Северус, не лезь куда не просят! Ты вряд ли обрадуешься тому, что узнаешь, — сам с собой поговорил Снейп и криво усмехнулся. — Утром попробую спросить", — решил он, поворачиваясь на бок и подгребая своего беспокойного, но такого любимого мужчину поближе. * * * Ремус тихонько лежал в кольце ласковых и нежных рук партнера и старательно прикидывался спящим. Оказывается, не так просто расслабиться и ровно дышать, когда только что метался от жуткого кошмара. Да еще и в попытке обмануть такого чуткого к малейшим изменениям и странностям человека, как Снейп. Но Ремус как-то справился и теперь обостренным слухом оборотня (ну должно же быть в этом всем хоть что-то полезное!) чутко прислушивался к дыханию партнера, пытаясь определить, а вдруг тот тоже притворяется. Вроде бы спит. Хорошо. Теперь можно подумать о том, что это вообще за ерунда ему снилась. Какая нафиг самка! Из какой мордредовой дыры в его сознании вылезло это желание охмурить волчицу?! Значит, он недостаточно сильно любит Северуса, раз ему такое приснилось? А ведь именно так и подумает этот самый Северус, если про сон узнает. И будет скандал! А Ремус так не любил скандалы! Сейчас он смотрел на любимое лицо и вспоминал все те нежные слова, что шептал ему Северус совсем недавно. А ведь, похоже, он не заслуживает ни этих слов, ни любви, ни утешения, ни той щемящей нежности, с которой Снейп укачивал его в своих объятиях сегодня. Ремус ненавидел себя сейчас, продолжая накручивать и нагнетать. "Вот чего мне не хватает? — думал он. — Мы уже так давно вместе. Любим друг друга, заботимся друг о друге, ну, он обо мне заботится, — вздохнул Ремус. Он всегда искренне считал, что делает недостаточно для их отношений. — И вот моя благодарность! Я, оказывается, хочу бабу!" — он прямо слышал в голове это "бабу" голосом Снейпа. Нет, не надо рассказывать этот мордредов сон. Ни за что! А утром он залюбит Снейпа так, что о ночном происшествии тот и не вспомнит. Решив так, Ремус наконец успокоился, еще раз полюбовался на спящего рядом мужчину и вскоре уснул безмятежным сном без сновидений. И, конечно, проспал. — Очнулся наконец, — Северус лежал на боку, подперев рукой голову и задумчиво поглаживая лицо Ремуса кончиками пальцев, чуть касаясь щек, обводя линию бровей и скул. Было приятно и немного щекотно. — Северус! — выдохнул Люпин и поймал губами эти тонкие чуткие пальцы, принимаясь их облизывать и посасывать. — Даже так? — бровь Снейпа удивлено взметнулась вверх, и он усмехнулся. Ремус продолжал нежно посасывать пальцы, потом перешел на запястье, поглаживая и целуя. Мерлин, какое это было запястье! Тонкое, изящное, гибкое. Люпин увлекся и не сразу заметил, как участилось дыхание его возлюбленного. — Извини, — зачем-то выдавил он из себя, тоже задышав чаще. — И за что ты извиняешься? — изумился Северус. — Пока мне все очень нравится. Продолжай. — Точно? — Точно, глупый, — наклонившись, Снейп накрыл губы Люпина своими, вовлекая того в поцелуй. Ремус встретил это жадно, накрыл Северуса руки своими ладонями. Снейп почувствовал, как он подался вперёд и ищет язык своим. От участившегося дыхания у обоих застучала в висках кровь. Скользнув рукой к паху Люпина, Северус бесцеремонно сжал руку, заставив того выгнуться дугой и застонать прямо ему в губы. Его просто сводила с ума такая отзывчивость. Отстранившись, оба принялись судорожно стаскивать с себя пижамы. В такие минуты они оба искренне не понимали, зачем вообще завели традицию спать в пижамах. Наконец избавившись от одежды, Северус окинул Ремуса плотоядным взглядом и, не отводя глаз, взял чуть подрагивающий член Люпина в руку. Начал нарочито медленно двигать рукой, внимательно наблюдая за реакцией. И реакция не заставила себя ждать. Ремус заерзал, стараясь толкнуться в кулак и ускорить движения. Северус удовлетворенно хмыкнул и наклонился, сцеловывая стоны и вздохи с губ возлюбленного. — Северус... ахх... пожалуйста,— Люпин полностью отдался в руки Снейпа. — М-м-м... пожалуйста? — он снова довольно хмыкнул, оглаживая рукой бедра. — Чего же ты хочешь? — Северус, хочу... тебя,— чуть запрокинув голову, Ремус застонал, комкая в руках простынь. — Уверен? — Снейп спустился ниже и прикусил внутреннюю сторону бедра, тут же лизнув покрасневший участок кожи. Потом проложил дорожку засосов-укусов до паха, мимолётно слизнув капельку выступившей смазки с члена Ремуса. — Да-а! — нетерпеливо двинул бёдрами Ремус. — Ну, хорошо. Раз ты просишь, — Северус, не выдержав, тронул свой собственный пульсирующий от возбуждения член, провёл по нему пальцем, зацепив каплю смазки, успевшей уже выступить, и лизнул палец. Он сел и развел в стороны ноги Люпина. Призвав баночку лубриканта, смазал палец и, дразняще покружив у входа, надавил, входя, но ему это далось с трудом. — Давно мы с тобой этим не занимались, — довольно ухмыльнувшись, Снейп остановился, внимательно смотря на Ремуса. Чуть покраснев, Люпин кивнул, соглашаясь и отводя взгляд. Почему-то для него каждый раз был как первый. И всякий раз это было мучительно больно вначале. — Я обещаю, что не доставлю тебе никаких неудобств. Ты ведь знаешь это? — вкрадчивый голос успокаивал. Разведя ноги шире и положив под поясницу Ремуса подушку, Снейп снова принялся кружить пальцем вокруг колечка ануса, дразня и лаская. И когда Ремус снова заерзал от нетерпения, с трудом протолкнул его в тесную глубину. Другой рукой он гладил по низу живота, как будто стараясь немного успокоить. Чуть вращая пальцем, Северус старательно разминал стеночки, боясь причинить боль. Ремуса всегда приходилось долго готовить. Начав вводить второй палец, Северус одновременно взял в другую руку его член и начал поглаживать головку, отвлекая. Ремус самозабвенно стонал, забыв про боль. Он уже начал сам понемногу насаживаться на длинные чуткие пальцы партнера. Через пару минут Северус добавил третий палец, вызвав судорожный вздох то ли боли, то ли наслаждения. Он не торопился, постепенно растягивая. Продолжал поглаживать анус изнутри, разводя пальцы в стороны и задевая простату. — Северус-с! — Люпин согнул колени, давая Снейпу больше места, сильнее насаживаясь на желанные пальцы. — Пожалуйста! — Хм, что, пожалуйста? — введя на максимум, Снейп остановился, наклонившись к самому лицу. — А-ах.. Да трахни... же ты... меня! — вовлекая в долгий поцелуй, Ремус приподнялся, проведя стояком по животу Северуса. — Ну раз уж ты готов и так просишь... Зачерпнув прохладной смазки и распределив её по своему ноющему члену, Северус забросил одну ногу Люпина себе на плечо и начал входить в тёплую темноту. — Мерлин... Ты такой узкий! — Северус не сдержал стон, продолжая погружаться в столь желанное тело. Люпин невольно зажмурился, вцепившись в руки Снейпа. — Чш-ш, потерпи немного, — наконец войдя до конца, Снейп остановился, давая привыкнуть. Ремус нетерпеливо двинул бёдрами и, лихорадочно блестя глазами, притянул лицо Северуса к себе, шепнув в самые губы: — Не сдерживай себя! А потом лизнул эти губы и приподнялся на локтях, чтобы видеть всё своими глазами. Он обожал смотреть на лицо Снейпа в такие минуты, следить за сменой его выражений, ловить момент оргазма, когда на этом таком любимом лице появлялась какая-то трогательная беззащитность. Это были просто бесценные мгновения близости и доверия. Снейп вышел на половину, внимательно следя за эмоциями любовника, входя обратно, он уже выцеловывал узоры на лице и теле Люпина. — Ну-у-у же, — очередной стон Ремуса и его встрепанный вид сорвали все предохранители. Снейп начал все сильнее вбиваться в тело под собой. Вырывающиеся стоны наслаждения только подначивали его, заводя все больше. Втрахивая Люпина в матрас, Северус рычал как зверь, успевая рукой удовлетворять Ремуса. Хватило всего нескольких яростных движений. Люпин начал мелко подрагивать, выплёскиваясь в кулак и выкрикивая его Снейпа. Снейп продолжал трахать, пока сам не кончил, падая на того сверху. Не было сил подняться. Не было желания выйти. Все еще не придя в себя после оглушительного оргазма, Северус почувствовал, как тело под ним заерзало в попытке освободиться. — Что, вот прямо не потерпишь минуту? Не такой уж я тяжелый, — проворчал он, скатываясь на бок и прислоняясь к Люпину. А тот тут же устроил голову у него на груди и, взяв ладонь Северуса, начал ногтём рисовать незамысловатые узоры, понятные только ему. — Люблю тебя, Сев, — Ремус вздохнул, облизнув губы. — И я... Тебя, — Снейпу это секундное признание далось с трудом. Но это было правдой. Он действительно чувствовал, что любит. Только говорить об этом вслух всякий раз было для него пыткой. А ведь Ремус так хотел слышать эти признания. Северусу было немного стыдно. Никто никогда не был так добр к нему, не ища ответной выгоды или благодарности. А этот скромный тихоня с Гриффиндора открыл своё сердце, не требуя ничего взамен. — Как себя чувствуешь? — заботливо поинтересовался наконец Северус, чтобы только прервать молчание. — Не поверишь, но прекрасно! — Кстати, а что тебе снилось? — Снейп приподнялся, заглядывая в глаза, забавно мерцающие в солнечном свете. Ремус замялся, стараясь отвести взгляд. — Ре-ем! На меня посмотри! Что за секреты? Ремус молчал. Ну вот как, скажите на милость, такое рассказать? И почему Северус не может просто забыть эту ночь? Ведь такое чудесное утро должно же было заставить его выкинуть все из головы. Но нет! Это же Снейп! Ему всегда и все надо прояснить и доковыряться до сути. — Я жду, вообще-то. Долго будем молчать? — Северус просто не оставлял выбора. И обмануть его не выйдет. Чует ложь за милю! Ремус вздохнул и принялся пересказывать сон. Закончив на съеденном олене, он остановился. — Договаривай! — потребовал Северус. — Я же вижу, это не все. Что там такого ужасного тебе приснилась, что ты мнешься как девица на выданье? Про меня, что ли? Ты меня сожрал опять? Так это уже было и не раз. Я привык. Северус потешался, а Ремус краснел и бледнел, все еще не решаясь рассказать. Лучше бы он в самом деле его сожрал! Это, по крайней мере, понятно и даже где-то уже привычно. А тут... — Так, милый, ты начинаешь меня пугать. Я же все равно узнаю, — между тем говорил Снейп, не отводя взгляда. Черные глазищи сверлили Ремуса подозрительно и внимательно. Решившись, Ремус выложил все как на духу и со страхом уставился на Снейпа, ожидая всего, чего угодно. Молчание затянулось. Снейп по-прежнему сверлил его тяжелым взглядом. А потом расхохотался. Вот этого Ремус точно не ожидал. Хохотал он долго, всхлипывая и утирая выступившие на глазах слезы. Чуть успокоившись и взглянув на Ремуса, хмуро наблюдавшего за ним, он принимался хохотать с новой силой. И все никак не мог остановиться. — И что смешного ты услышал? — не выдержал Ремус. — А разве не смешно? Твой волк захотел бабу, и ты решил, что я буду ревновать? "Бабу! Так и знал», — подумал Ремус. А вслух сказал: — А что, не будешь? Я тебе не нужен, что ли, совсем? — Ну и ну! Да при чем тут нужен — не нужен? Ты хотел изменить мне с оборотнем? Ты сам слышишь, как это звучит? — не скрывая усмешки, он ждал ответа, накручивая на палец прядь светло-русых волос. — Ну, знаешь ли, мне было несмешно. Ты стоял и смотрел, как я... блин. Я бы посмотрел на твои действия после такого! — Ремус смутился. — Ну, допустим, мне вряд ли бы приснилась волчица. Я, знаешь ли, не по этой части, — он снова хохотнул. — А вот твою пушистую даму сердца я бы, пожалуй, приложил чем-нибудь крайне для нее неприятным. Нечего на чужую собственность заглядываться. — Это ты меня сейчас собственностью назвал?!— глядя на Северуса, Люпин тоже начал улыбаться, мысленно заметив, что тот назвал его своим. Эти слова теплом отозвались в груди, и он не сдержал счастливого вздоха. — А что тебе не нравится? Назвал. И назову снова. Ты мой, ясно тебе?! И если бы тебя это не устраивало, ты бы сейчас не улыбался так, будто единорога встретил. — Ты невероятный! Ты знаешь об этом? — Ремус продолжал глупо улыбаться. — Знаю. Ты говорил. А теперь будь любезен, заткнись и дай поспать. Ты меня полночи канителил. А у меня выходной. Хочу выспаться. Это ясно? — Ясно. Толь скажи, что тебе приготовить на завтрак, ну, когда проснешься. — Вот только попробуй сунуться на кухню, — угрожающе прошипели ему в ответ. — Я все равно не стану есть то, что ты приготовишь. Так что не изводи продукты. Не хочешь спать, иди книжку почитай. Только отстань. — Ой-ой-ой! Ты ещё меня испепели своим знаменитым взглядом василиска, — убрав прядь волос с бледного лба, Ремус поцеловал свое ворчливое чудо и легко вскочил с кровати. Натянув лишь легкие домашние брюки, он спустился вниз, что-то весело напевая под нос и намереваясь все же поколдовать над завтраком. Он не оставлял надежды когда-нибудь научиться готовить и удивить Сева кулинарным шедевром. Ремус был совершенно и неприлично счастлив этим воскресным утром. — Он ещё и веселится, — бурчал между тем Снейп, прислушиваясь к шуму внизу, — и все-таки потащился на кухню. Вот же... А ещё через несколько минут он все-таки закрыл глаза и уснул. И видел во сне единорогов и василисков. И волчица там тоже была. Но это был хороший сон счастливого человека.