Deep In My Throat, A Whiskey Called You

— Откинь голову назад, детка. Чонгук подчиняется, полузакрыв глаза, когда Чимин нежно проводит рукой по его волосам, убирая челку с лица. Видно, какое удовольствие это доставляет ему, какое спокойствие наполняет его, когда кто-то играет с его волосами. Чимин двигает руками, откидывая волосы назад, расчесывая их нежными пальцами, осторожно почесывая кожу головы каждые несколько проходов. Плечи Чонгука начинают опускаться, расслабляясь. Чимин осторожно дергает один раз. — Поза, детка. Мгновенно он расправляет плечи. Ему легко стоять на коленях на подушке, ступни аккуратно подогнаны под себя, ноги аккуратно скрещены, руки лежат на бедрах. Почти не требуется никаких усилий, чтобы сохранить правильные линии его верхней части тела, пока кто-нибудь не прикоснется к нему. Он легко забывается, когда на него кладут руки, но хорошо воспринимает поправки. Чонгук хороший мальчик. (Обычно. Обычно он хороший мальчик. Иногда он намеренно нарушает осанку, скулит и возражает, пока Чимин не укладывает его на колени, и он не получает то внимание, которого жаждет. Но сегодня не один из таких случаев.) Волосы Чонгука сейчас в волнистом беспорядке, частично подстриженные под волка, частично подстриженные кефалью, мягкие темные пряди. Чимин осторожно прочесывает волосы еще несколько раз, а затем начинает собирать их в небольшой хвостик, приглаживая челку назад, насколько это возможно, хотя она и не остается. — Запястье, — говорит Чимин, и Чонгук поднимает правую руку, чтобы Чимин мог снять резинку для волос и закрепить ее вокруг маленького пучка, который он собрал. Это едва ли конский хвост, но это мило. Перед ними в кресле ерзает Намджун. — Тебе что-то нужно, Мони? — тон Чимина теплый, и он кладет руку на макушку Чонгука, чтобы посмотреть. Несмотря на мягкость речи Чимина, Намджун выглядит встревоженным и немного суетливым. — Нет, — говорит он, минутно качая головой. — Нет, что? — терпеливо говорит Чимин. — Нет, Мини, — почти шепотом говорит Намджун. Чимин уменьшает тон. Намджун ничем не связан, сидит удобно, но его предплечья лежат вдоль подлокотников кресла, а ступни стоят на полу на ширине плеч. Ему еще не разрешено двигаться. Его руки периодически сжимали подлокотники, но на сегодня это нормально. Пока он не снимет их с подлокотников. Он голый выше талии — они сделали это вместе, Чонгук расстегивал пуговицы, Чимин стягивал рубашку с плеч — но все еще ниже талии в темных джинсах. На нем носки Jigglypuff. — Малыш, как ты себя чувствуешь? — Чимин осторожно откидывает голову Чонгука назад руками, с обеих сторон поддерживая ее вес, когда она откидывается назад, чтобы Чонгук мог смотреть на него. — Действительно хорошо, хён. — Да? Чонгук кивает так хорошо, как только может в такой позе. — Хочешь, чтобы Намджуни-хен почувствовал себя хорошо сейчас? — Да, пожалуйста, хён. — Его глаза стали немного стеклянными только при упоминании. Посмеиваясь, Чимин снова осторожно наклоняет голову вперед, пока тот не может сам держать ее прямо. — Давай, детка. Чонгук наклоняется вперед, жадно тянется, а затем останавливается, оглядываясь через плечо. — Могу я использовать свои руки, пожалуйста, хён? Чимин наклоняется, чтобы поцеловать его в бровь. — Да, ты можешь, детка. Хороший мальчик, что спросил. Вперед, продолжай. Как только у него есть разрешение, он спешит расстегнуть штаны Намджуна, расстегивая ширинку и стягивая пояс его трусов, освобождая толстую, тяжелую длину его твердого члена. Он тут же берет его в руки, пару раз нежно сжимая так, как ему нравится, просто ощущая его в своей руке, и Намджун издает глубокий стон. Руки Намджуна снова сжимаются на подлокотниках, побелели костяшки, когда Чонгук заканчивает предварительное расследование и берет головку члена Намджуна в рот. Он изо всех сил старается не двигаться, смотрит куда угодно, только не на Чонгука, очень осторожно дышит через нос и держит бедра очень-очень неподвижными. — Мой хороший мальчик, — выдыхает Чимин, и они оба стонут. Откинув Чонгукову чёлку в последний раз, тщетно, Чимин садится на подлокотник кресла, берёт руку Намджуна и обвивает её вокруг своей талии. Намджун принимает Чимина как новый подлокотник, крепко держа его за талию, когда он прижимается к плечу Намджуна. Теперь они оба смотрят на Чонгука почти под одним углом. Это очень хороший угол, чтобы посмотреть, как он работает. — Ты так хорошо справляешься, милый, — говорит Чимин, наклоняясь, чтобы поцеловать Намджуна в висок. Намджун издает натужный звук в ответ. — Я знаю, — сочувственно говорит Чимин, — тебе так хорошо. Так трудно оставаться на месте, не так ли? — Да, Мини, — покорно отвечает Намджун, прямо перед тем, как его челюсть сжимается, и он на секунду перестает дышать. Чимин бросает взгляд вниз, чтобы встретиться с глазами Чонгука, злобно блестящими, когда он кончает с непристойным, скользким хлопком. — Детка, что ты думаешь? — спрашивает Чимин. — Мони был достаточно хорош? — Хён всегда хорош, — тут же отвечает Чонгук. Чимин смеется. — Конечно, ты бы так и сказал. — Он смотрит на Намджуна, подняв подбородок двумя пальцами. Намджун умоляюще встречает его взгляд. — О, мой милый Мони, ты даже не собираешься спрашивать, не так ли? Ты знаешь, что это мое решение. — Кивок. — Но это не весело, дорогой, я хочу услышать, как ты умоляешь. — Пожалуйста, — тут же говорит Намджун, задыхаясь от того, что только что сделал Чонгук. — Пожалуйста, Мини, пожалуйста, дай мне пошевелиться... пожалуйста, дай мне потрогать... я хочу... я хочу чувствовать его, я был так хорош… — Ты был хорош, — соглашается Чимин и наклоняется, чтобы поцеловать его в губы. Намджун жадно открывается для него, но он отстраняется после короткого чмока, за которым следует быстро обрывающийся стон Намджуна. — Так хорош, — хвалит он, впечатленный. — Ты сразу поймал себя. Ты берешь то, что дает тебе Мини, не так ли? Это риторика, но Намджун все равно отвечает. — Да, Мини. — Хороший мальчик. — Чимин хлопает его по носу и сдвигается, давая Намджуну возможность пошевелить рукой. — Малыш? Чонгук, который неуклонно прихлебывался, поднимает взгляд, все еще прижимая губы к Намджуну, и издает вопросительный звук. — Теперь руки к себе. Глаза Чонгука загораются. Он кладет руки на колени и смотрит на Намджуна широко открытыми глазами, приоткрыв рот примерно на треть его члена, и ждет. Намджун, в свою очередь, смотрит на Чимина. — Теперь ты можешь двигаться, Мони, — говорит Чимин. — Давай, потрогай. Он снова садится в более удобное положение на подлокотнике кресла и наблюдает, весь согреваясь от удовольствия, как Намджун обеими руками откидывает назад челку Чонгука и нежно поглаживает его голову, приподнимая и отталкивая его. Его член шлепается о складку бедра, но он игнорирует это, глядя на Чонгука, ласкает его лицо, челюсть, снова откидывает челку назад, просто чтобы сохранить зрительный контакт. — Хэй, Ку, — говорит он мягко, так нежно и с любовью. — Хэй, хён, — восхищенно говорит Чонгук. Одной рукой Намджун держит челюсть Чонгука, слегка надавливая большим пальцем, чтобы открыть рот, а другой подхватывает натужный вес собственного члена и нежно вводит его. Глаза Чонгука закрываются, а рот приоткрывается еще больше, снова захватывая его, позволяя Намджуну контролировать темп. Освободившись от собственных ограничений, Намджун мягко приподнимается, удерживая Чонгука на месте. Чонгук издает счастливый тихий звук, а затем переключается на дыхание. Намджун набирает темп, неуклонно толкаясь вверх, одной рукой сжимая крошечный хвостик у основания Чонгука, а другой лаская его щеку, периодически надавливая, чтобы почувствовать себя. Его дыхание шумное, наполовину наполненное ворчанием и маленькими полумелодичными вокализациями, конкурирующими с влажными звуками его члена во рту Чонгука и затрудненным дыханием Чонгука. Чимин может видеть, за слезящимися глазами, раскрасневшимися щеками и блестящим от слюны членом, как напрягаются мышцы рук Чонгука, работающие над чем-то, чего Чимин не видит. Чимин задается вопросом, расстегнуты ли его штаны. Ему разрешено трогать себя, когда его рот трахают, в качестве особого удовольствия. Вероятно, это не займет у него много времени. Намджун, похоже, тоже приближается к концу своей выносливости, втрахиваясь в горло Чонгука, как будто пытается попасть туда, где никто никогда не был. Чонгук сейчас полностью плачет, слезы текут вниз, смешиваясь со слюной, стекающей по его подбородку, и он смотрит на Намджуна, как будто он создал вселенную. Его глаза становятся еще шире, а затем закрываются, когда все его тело сжимается и дрожит, каким-то образом удерживая челюсть открытой для Намджуна, когда тот кончает. Чимин слышит высокий, болезненный звук Намджуна, когда он отчаянно двигается несколько раз, а затем в последний раз, прижимая нос Чонгука к своей лобковой кости, выгибаясь дугой над креслом от силы своего оргазма. Он оттаскивает Чонгука, истощенный. Чонгук фыркает, кашляет и проглатывает остатки того, что было во рту, смаргивая слезы. Чимин наклоняется, чтобы помочь Намджуну поднять его на дрожащие ноги, а затем прямо на колени Намджуна. — Мои хорошие мальчики, — бормочет Чимин, сам чуть не плача. — Вы оба так хорошо справились. Я так горжусь. Чонгук прижимается к Намджуну и устало улыбается Чимину. — Поцелуй, хён? Чимин услужливо наклоняется для целомудренного поцелуя, теплого прижимания с закрытым ртом, успокаивающего. Когда Намджун поворачивает к нему полное надежды лицо, он тоже целует его. Взгромоздившись на подлокотник кресла, он обвивается вокруг них обоих, прижимая их к себе, пока не приходит время пойти за бутылкой воды и снять с Чонгука его липкое белье.