My Best Friend and Unfortunately, My Brother

— Итак… сколько лет твоему брату? Шото отрывается от домашнего задания и видит, как Изуку внимательно изучает недавнюю фотографию, на которой он, Фуюми и Нацуо. Прищурившись с легким беспокойством из-за неожиданного вопроса и после того, как он некоторое время поломал голову над ответом, он отвечает с легкой неуверенностью: — Нацуо 19. — Хм, ненамного старше нас… — Изуку продолжает смотреть на фотографию, и у Шото возникает необъяснимое желание скрыть ее от глаз своего лучшего друга. Шото слегка хмурится и продолжает, хотя Изуку больше ничего у него не спрашивал. — Сейчас он учится в университете, переехал в общежитие, но приходит на семейные ужины, когда Фуюми зовет его. Изуку кивает, показывая, что слышит его, все еще не отводя взгляда от фотографии. — Шочан, могу я быть с тобой откровенным на секунду? Не придумав ничего лучше, Шото отвечает: — Я бы предпочел, чтобы ты всегда был честен со мной, да. — Твой брат довольно мускулистый. — прямо заявляет Изуку. Глаз Шото дергается, он жалеет, что слышал, что только что сказал Изуку. Не подозревая об эмоциональных потрясениях, через которые он заставляет пройти своего друга, он продолжает, не прерываясь: —Он также выглядит довольно высоким, по крайней мере, выше, чем ты здесь. Он просто выглядит таким… большим. Я полагаю, вы с Фуюми похожи на вашу маму? У вас обоих довольно стройное телосложение, но ваш брат, должно быть, больше похож на отца. Его плечи такие широкие, линия подбородка очень точеная, но у него все еще довольно милое лицо, хотя его черты уже не такие мягкие. Открытое восхищение Изуку братом Шото переходит в шепот, когда румянец на его щеках становится ярче, и он закусывает губу, наконец оторвав взгляд от картинки, чтобы посмотреть на Шото. Мозг Шото снова начинает работать, когда он видит лицо своего лучшего друга, замечая различные признаки интереса, которые он проявлял, когда Изуку впервые увидел Амаджики-сана во время презентации Большой Тройки в 1-А. Те же самые знаки, которые, как он видел, снова появились, когда Изуку последовал за ним в его общежитие после этого урока и рассказал ему все о… действиях, которыми он и Тогата-сан занимались во время его домашнего ареста. Отчаянно желая ошибиться в том, что, как он подозревает, Изуку спросит в следующие минуты, Шото возвращается к своему домашнему заданию, молясь, чтобы разговор закончился до того, как он навсегда травмируется и не сможет убедить себя завтра, что все это было просто кошмаром. — Могу я прийти на ваш следующий семейный ужин? — Изуку смотрит своими самыми большими щенячьими глазами, губы начинают надуваться, как будто Шото еще не смирился с тем фактом, что Изуку скоро обхватит его старшего брата своим изящным мизинцем, точно так же, как он заставляет двух из Большой Тройки спотыкаться о самих себя и таскать его рюкзак по кампусу, будто Изуку не смог бы выжать вдвое больше веса их тела, если бы захотел. — Я дам тебе знать, когда планируется следующий. — Шото прекрасно знает, что один запланирован на завтра, но он не совсем готов увидеть, как его лучший друг соблазняет его старшего брата на глазах у его сестры и, возможно, его отца. Может, он предупредит Нацуо о неминуемой гибели. Или, может быть, Нацуо не воспримет его предупреждение всерьез, и ему придется наблюдать, как его брат падает вниз головой в смертельную ловушку — озорную ухмылку Мидории Изуку, тщательно спрятанную за большими зелеными глазами, милыми ямочками и очаровательно усыпанными веснушками щеками. Он может только надеяться, что он не будет тем, кто увидит Изуку, прижатого к стене, с новой меткой на шее, он все еще не может смотреть Амаджики-сану в глаза, хотя не то, чтобы они с самого начала часто смотрели друг другу в глаза... — …Ты ведь не будешь называть моего брата папочкой? Я до сих пор не уверен, был ли ты с Амаджики-саном или Тогатой-саном, но ты был громким, и тебе очень повезло, что я был назначен проведать тебя в тот день. — И с тем, и с другим. — Оба? — Шото надеется, что он неправильно понял. Изуку смотрит в потолок, пока думает, небрежно, как будто они обсуждали расписание стирки, а не то, кто был причиной таких смущающих звуков у Изуку в его комнате. — В тот день, когда я весь день пролежал в постели из-за лихорадки, вызванной причудным истощением, верно?— Шото беспомощно кивает. — Тогда да, это были они оба. — Изуку улыбается, когда Шото скулит и закрывает лицо руками, посылая безмолвную молитву, чтобы его брат не был уничтожен, когда он встретит Изуку. — Шочан, ты случайно не знаешь его любимый цвет? Глядя сквозь пальцы, Шото обнаруживает, что Изуку собирает домашнюю работу, готовясь уйти в свою комнату в общежитии до начала комендантского часа. — Я не уверен… хотя это не красный. — секунду споря с самим собой, Шото спрашивает. — А что? — ведь насколько он помнит, Изуку не имеет широкого выбора одежды, предпочитая в свободное время носить футболки с забавными надписями и джинсы. — Конечно потому, что я хочу надеть его любимый цвет! В замешательстве Шото отвечает: — Ты собираешься купить новую рубашку, чтобы встретиться с Нацуо? Изуку хихикает, словно Шото вел себя особенно глупо. — Я не имел в виду рубашку, Шочан! Когда Изуку прикасается к дверной ручке, Шото соединяет единственные точки, которые могут иметь смысл для его лучшего друга, крича в голове до боли в глазах, он задает свой убийственный вопрос. — Ты имеешь в виду свое нижнее белье? Изуку только хихикает и желает ему спокойной ночи, прежде чем закрыть дверь, оставляя его изо всех сил стараться не воображать сценарий, который позволил бы его брату увидеть его любимый цвет, каким бы он ни был, на нижнем белье его лучшего друга.

***

Прошло две недели с того дня, когда Шото пришлось смириться с тем фактом, что его лучший друг заставит старшего брата есть из его рук, и ни он, ни Нацуо ничего не могли с этим поделать. На следующий день после того неудачного разговора он загнал Нацуо в угол после семейного ужина и изо всех сил старался внушить ему, насколько велика опасность, что он может влюбиться. Конечно, Нацуо посмеялся над его предупреждениями и подумал, что ситуация милая. Так что теперь он ведет Изуку ко входной двери, последней линии обороны, защищающей его совершенно неподготовленного старшего брата от особой опасности, которой являлся Мидория Изуку. Как только он откроет эту дверь, пути назад уже не будет, у него есть только надежда, что Нацуо услышал его просьбу не появляться в тренировочной одежде. Фуюми знает, что он приведет гостя на ужин, поэтому мальчик знает, что получит от нее поддержку, по крайней мере, в подходящей одежде для ужина, хотя и по немного другим причинам, но он примет любую помощь, которую сможет получить. Шото очень хорошо осведомлен о том, насколько высоки шансы, что Изуку уйдет с номером телефона Нацуо и новой отметиной на шее. Он просто очень надеется, что Изуку смилостивится над ним и не заставит его смотреть, в какой беспорядок превращается его брат после того, как Изуку покончит с ним сегодня вечером. — Я очень благодарен за то, что ты позволил мне прийти на твой семейный ужин, Шочан! Не могу дождаться возможности попробовать собу Фуюми, услышав, как она тебе нравится! — Изуку лениво болтает, совершенно не беспокоясь о том, что будет дальше, только чувство предвкушения игры, которую он уже выиграл, если Шото будет честен с самим собой. Возясь рукой с ключами от дома, он бормочет еще одно заверение, что это не имеет большого значения и что ему, вероятно, будут рады здесь после сегодняшнего дня. С последней молитвой о том, чтобы ему хватило сил пережить этот ужин, он открывает дверь и вносит хаос в свой дом. Сразу же они замечают Нацуо в холле, стягивающего через голову толстовку своей университетской футбольной команды, поскольку он, вероятно, прибыл как раз перед ними. Его рубашка цепляется за материал и поднимается вверх по туловищу, а его, по общему признанию, впечатляющий подтянутый пресс демонстрируется его другу, который жадно любуется. Мечтательный вздох Изуку предупреждает Нацуо об их присутствии, и он оборачивается, дразнящие слова о наслаждении видом замирают на кончике языка, пока он смотрит на красивую картинку, которую представляет собой Изуку. Когда он стоит в дверях, полуденное солнце заливает его мягким сиянием, как будто сам солнечный свет светит у него изнутри, легкий румянец становится как дома на его веснушках, пока он кусает свои пухлые розовые губы и смотрит вверх на Нацуо через его невероятно мягкие кудри, свисающие перед его большими зелеными глазами, которые застенчиво моргают. Изуку — самый красивый мальчик, которого когда-либо видел Нацуо, и он ужасно хочет убрать его кудри с лица и стать причиной как можно большего количества румянца. Что-то в глубине его сознания ноет о том, что Шото прав, но он действительно не может заставить себя заботиться об этом, когда у него есть милый маленький (а он маленький, Нацуо возвышается над ним как минимум на 15 см) кролик перед ним. Особенно зная, что у этого очаровательного кролика уже есть что-то для него, если все остальное, что сказал Шото, тоже правда. Шото видит заметный румянец на чувствительной к теплу коже Нацуо, когда он смотрит на его лучшего друга и вздыхает от того факта, что они даже не сняли обувь, а его брат-идиот уже проиграл битву за свою душу. Косой взгляд на Изуку заставляет его мнение немного смягчиться, поскольку даже на него влияет огромная сила покрасневшего лица мальчика, несмотря на то, что он не испытывает к нему ничего, кроме платонических чувств. Он может признать, что его лучший друг привлекателен, он регулярно влюбляется в его щенячьи глазки, но то, что они такие близкие друзья, позволило ему быть невосприимчивым к некоторым... аспектам Изуку. Придя в себя, Нацуо прочищает горло и изображает ухмылку, которую Шото никогда раньше не видел на его лице и надеется никогда больше не увидеть, когда Изуку поправляет свою футболку, а а затем берет свитер, чтобы повесить его на вешалку для одежды, прежде чем Фуюми успеет пожаловаться на то, что он бросил свои вещи, и, наконец, приветствует его. — Привет, зайчик, ты, должно быть, Изуку. Шо много рассказывал мне о тебе. Я Нацуо, старший брат Шо. — Шото вздрагивает, услышав, что Нацуо делает акцент на старшем брате, и поэтому начинает желать, чтобы эта ночь закончилась. К сожалению, Изуку хихикает, а то, как светится лицо Нацуо, заставляет его глубоко вздохнуть. — Привет, Нацу-нии~! Шото сейчас хочет быть где угодно, но не здесь. Тусклый румянец на лице Нацуо возвращается с удвоенной силой, и он чувствует, как по всему телу проходит дрожь, что должно быть невозможно с его причудой, но вот он, стоит рядом с полкой для обуви в своем доме и узнает, что его брат, возможно, имеет кинк старшего брата, потому что его лучший друг просто назвал его «Нацу-нии». По крайней мере, он может утешать себя тем фактом, что никогда раньше так его не называл, так что... маленькие победы важны там, где замешан Изуку. Хотя, полагает Шото, теперь ему не нужно беспокоиться о том, что лучший друг назовет его брата папочкой, вот и все. Но если он честен, это приносит ему, может быть, не меньше боли. Изуку продолжает, снова не обращая внимания на душевные страдания, через которые ему приходится пройти. — Шочан не говорил мне, что ты играешь в футбол. — Шото слегка надувает губы, прежде чем Изуку снова переключает внимание на Нацуо, застенчивый румянец возвращается на место, тщательно созданный для обеспечения успешной поимки. — Держу пари, ты очень хорош в том, что делаешь. На какой позиции ты предпочитаешь играть, не возражаешь, если я спрошу Нацу-нии? Шото надеется, что он просто вообразил тот намекающий тон, который на мгновение окрасил вопрос Изуку, но еще один взгляд на ярко-красные уши Нацуо говорит ему, что это не так. Приняв поспешное решение, что он не создан для этого, он сбрасывает туфли с подставки и надевает их, проходя мимо Изуку и Нацуо и направляясь к кухне, где Фуюми позволит ему спокойно посидеть и посмотреть, как она готовит. — Я пойду посмотрю, не нужна ли Фуюми помощь на кухне. Зуку, ванная дальше по коридору, вторая дверь справа. Если тебе что-то понадобится, я уверен, Нацуо сможет тебе помочь. — и Шото заходит за угол на кухню, делая вид, что не слышал, как Изуку снова хихикает, или как Нацуо предлагает показать ему несколько «крутых трюков с мячом», и он абсолютно игнорирует тот факт, что знает, что Нацуо больше не берет с собой мяч после того, как он разбил ту лампу, которая раньше стояла в коридоре. Фуюми поворачивается, когда он плюхается на самый дальний табурет у стойки и стонет в ладони. — Шото? Где твой друг, я думала, ты приведешь его сегодня вечером? — спрашивает Фуюми, опасаясь, что что-то могло случиться. — Изуку снаружи, а Нацуо показывает ему «футбольные упражнения», — отвечает он. Фуюми, не видя в этом ничего плохого, просто моргает при этом заявлении, а затем слегка хмурится: — Ну, надеюсь, они не слишком долго. Ужин почти готов, и скоро похолодает. И, насколько мне известно, у Изуку нет причуды, которая удержит его от простуды, как у нас. Шото тоже хмурится, но совершенно не желает вникать в то, что происходит между ними. 15 минут спустя они вчетвером сидят за обеденным столом и благодарят за еду. Лицо Нацуо покраснело, но, учитывая, что они якобы играли в футбол, Фуюми игнорирует это. Чего она не может игнорировать, так это Изуку. Который с удовольствием ест свою еду и закутавшись в свитер команды Нацуо, несколько раз закатав манжеты и слегка расстегнув воротник, по совпадению в идеальном положении, чтобы показать подозрительно свежий синяк чуть выше его ключицы. «Изуку-кун вообще носит рубашку под свитером Нацуо?» — недоумевает Фуюми. Шото подчеркнуто игнорирует состояние одежды своего лучшего друга и то, как волосы Нацуо в беспорядке, как будто он слишком много раз провел по ним пальцами или чьи-то чужие руки зарылись в них. Он отказался признавать грязь и слабые пятна от травы, которые он заметил на их одежде, когда они шли в столовую, и он будет продолжать отказываться видеть очевидные признаки того, что они занимались чем-то другим, кроме футбола. Ужин продолжается в течение следующего часа, и в это время Фуюми полностью очарована Изуку и всеми историями, которые он рассказывает о глупых приключениях, которые он и Шото совершают с остальными учениками класса 1-А, совершенно не обращая внимания на то, что происходит под столом. Шото находит любую причину исчезнуть на кухне на несколько минут все время, чтобы уйти от того, что, как он подозревает, является работой ногами, или скорее поддразниванием, не оставляющим места для неправильного истолкования интересов Изуку, которое началось как невинная игра в перестрелку между Изуку и Нацуо. И он действительно не хотел бы видеть, как его лучший друг небрежно доводит его брата до оргазма за обеденным столом только своей ногой, и если Фуюми думает, что он избегает историй, которые рассказывает Изуку, потому что ему неловко из-за того, что он совершал детские выходки, он не пытается исправить ее. Вскоре ужин заканчивается, и Шото и Изуку должны вернуться в UA, чтобы не пропустить комендантский час. Шото, думая, что он, наконец, свободен от пыток, позволяет себе улыбнуться с облегчением, прежде чем эта надежда рушится из-за того, что Нацуо вызвался проводить их до вокзала. Фуюми отмахивается от них и начинает убирать со стола после того, как прощается с ними, целуя в щеку Шото и крепко обнимая Изуку, а также шепотом благодаря за заботу о нем в школе. Выйдя наружу, Изуку тут же поворачивается к Нацуо и запрыгивает ему на руки, ноги обхватывают его торс, а руки Нацуо находят путь к его бедрам. Нацуо воркует и слегка клюет его в нос, от чего Изуку хихикает, а Шото хочется поперхнуться. Нацуо накидывает капюшон на зеленые кудри Изуку и проводит огромной рукой по задней части его толстовки, прямо над номером на футболке и жирным шрифтом «ТОДОРОКИ Н.». Изуку мычит и утыкается носом в шею Нацуо, в то время как Шото слышит, как его брат бормочет Изуку о том, что ему нравится его номер на нем. Он бросает на них взгляд и, заметив руку Нацуо на дюйм выше бедра Изуку, направляющуюся к опасной территории, Шото ускоряется, чтобы идти впереди них на несколько метров, и изо всех сил старается игнорировать все тихие звуки, которые они издают, пока Нацуо несет Изуку к железнодорожному вокзалу. Подстегнутый. Я считаю, что это термин, который я ищу. Мой брат, дурак, подстегнут. Один ужин, и Нацуо обвивает палец Зуку, уже отдавая ему свой командный свитер. Я гарантирую, что он пришлет «подарки Зуку» до конца недели. Прибыв на станцию, Нацуо, наконец, опускает Изуку, засовывая руку в карман и вытаскивая телефон, спрашивает у Изуку его контактную информацию и говорит ему оставить его свитер. Нацуо утверждает, что с его причудой это ему не нужно, но Шото знает, что это ложь. Он все равно простудится; просто ему нужно немного больше времени, чтобы почувствовать это. Но это его выбор, Шото знает, что у него есть еще две командные куртки в шкафу, но он также знает, что этот свитер был его любимым из трех. Он просто списывает это на одну из тех вещей, к которым он невосприимчив, поскольку знает, что у Изуку также есть толстовки от Тогаты-сана и футболки от Амаджики-сана в его шкафу. «Хм. Нацуо знает о Тогате-сане и Амаджики-сане, не так ли?» Вопрос, который он может задать позже, когда Изуку придет в его комнату, чтобы поболтать, как бы он ни хотел пропустить это время, он уверен, что Изуку все равно придет. Услышав громкое сообщение системы о прибытии поезда, Изуку высвобождается из хватки Нацуо и с широкой улыбкой и ямочками желает ему спокойной ночи. Шото хватает Изуку за локоть, чтобы оттащить его от брата. — Давай, Зуку, мы должны сесть на этот поезд, иначе мы опоздаем к комендантскому часу. Спокойной ночи, Нацуо, увидимся в следующий раз. Нацуо прощается. Изуку оборачивается в последний раз, прежде чем они садятся: — Пока, Нацу-нии! Напиши мне как можно скорее!! Шото, к сожалению, не повезло бросить последний взгляд на сильно краснеющее лицо своего брата из окна поезда, когда он начинает покидать станцию, и «Это небольшая струйка крови под его носом?» Они проходят через ворота UA за 10 минут до комендантского часа и вынуждены иметь дело со своими старшеклассниками, настаивающими на сопровождении их в общежитие, Изуку идет, зажатый между двумя более высокими подростками, крепко сжимая одну руку и болтая ею между ним и Тогатой-саном, а его другую руку обхватил Амаджики-сан, когда он прижался немного ближе, чтобы согреться. Они не упоминают явно негабаритный свитер, который он носит, или тот факт, что собственная фамилия Шото жирным шрифтом напечатана на спине, и за это он благодарен, он не уверен, что сможет вынести необходимость драться с двумя членами Большой Тройки за своего брата, после вечера, который у него был, и предстоящей ночи, которая у него должна была быть. Он так устал и просто хочет спать, что даже не стал протестовать, когда оба мальчика вошли в их спальню и последовали за ними в его комнату, Тогата уже сидел на полу, потянув Изуку к себе на колени и обняв его боком. Амаджики садится рядом с ним, тащит ноги Изуку к себе на колени и начинает водить маленькими кругами по его ступням, вырывая из Изуку тихие стоны и всхлипы. Сегодня вечером никто не узнает о том, что в его сердце есть надежда, но Шото на мгновение подумал, что это все, что произойдет сегодня вечером, и он может просто заснуть, зная, что Изуку в конечном итоге заставит двоих других уйти, прежде чем они попадут в слишком большие неприятности, но Изуку удовлетворенно вздыхает от баловства, которое он получает, и открывает рот, чтобы начать пытку. Он лениво задается вопросом, не поэтому ли Тогата и Амаджики сегодня вечером в его комнате, чтобы узнать, что его брат может предложить Изуку и какую позицию они займут. — Шочан, — начинает Изуку, — у Нацу-нии очень большие руки, и он может держать меня одной рукой, ты можешь в это поверить? Я понимаю, почему он вратарь, его ловкость тоже очень впечатляет. ОЙ! И я узнал, что его любимый цвет — светло-голубой, я действительно просто угадал и ему это так понравилось, Шочан. Шото просто стонет в подушку, в то время как Изуку продолжает, а Амаджики и Тогата внимательно слушают каждое его слово, пока их не прерывает чириканье с телефона Изуку с изображением от Нацуо. — Ого, Шочан… Нацу-нии действительно большой, не так ли? Мучительный крик можно было услышать по всему Альянсу высот.