Every Time We Touch

      Луи Томлинсон нуждался в помощи, большей помощи, чем его друзья могли ему дать. Его двухлетнее обследование прошло хорошо, как он и ожидал, то есть, не совсем хорошо. Луи был болен сенсорным голоданием, и оно просачивалось в другие сферы его жизни. Когда у него впервые появилось подозрение, что с ним что-то не так, он заставил Лиама обнимать его и дать ему столько объятий, сколько альфа мог выдержать. Какое-то время все было в порядке, пока этого не стало недостаточно. Его омега понимал, что Лиам не был его альфой. Кроме того, Луи знал пару Лиама, и они были лучшими друзьями. Казалось неправильным знать и любить Лиама и Зейна, и требовать физического прикосновения от спаренного альфы.       Сенсорное голодание вызывало у Луи усталость. Из-за этого он плохо питался, потому что не мог потрудиться приготовить то, что следовало. Это вызывало у него туман в голове и перепады настроения. Казалось, он не мог ни вздохнуть, ни нормально дышать. Он не был удивлен, когда его врач прописал ему лечение, которое применяется в тяжелых случаях. Он всегда знал, что долгосрочным лекарством от сенсорного голода было встретить альфу, предпочтительно такого, с которым он мог бы сблизиться и жить долго и счастливо. Свидания могут быть настолько утомительными, а у Луи не хватает на это терпения, что он и сказал своему врачу. Вот почему Луи Томлинсон сейчас сидит в своей машине, припаркованной перед домом.       Это был симпатичный двухэтажный домик лилового цвета с белыми окнами. Дверь была изогнута вверху, а спереди на ней красовалась надпись в виде сердечка приятного голубого оттенка с надписью «Добро пожаловать». Дом ни в малейшей степени не пугал. Услуги, предлагаемые внутри, наоборот. Доктор порекомендовал Луи обратиться к Гарри Стайлсу, лицензированному психотерапевту и профессиональному любителю обнимашек. Луи рассмеялся, когда впервые услышал термин «профессиональный обнимашка». Его врач терпеливо переждал, пока омега закончит смеяться, а затем объяснил цель этой профессии и то, как она может помочь Луи. Потребовалось несколько недель, и омега, наконец, назначил встречу. Теперь все, что ему нужно было сделать, это выйти из машины и зайти в дом.       «Что есть, то есть», — пробормотал омега под нос, заставляя себя выйти из машины. Он шел к дому так медленно, как только мог, и, открыв дверь, сделал еще один глубокий вдох. Гостиную превратили в комнату ожидания, поэтому он сел и старался не волноваться слишком сильно. Он услышал шаги, спускающиеся по лестнице. Луи почувствовал запах еще до того, как увидел идущего, и его тело тут же уже отреагировало на запах; альфа пах медом и мятой.        — Привет, — улыбнулся парень, входя в комнату. — Я Гарри Стайлс, а ты наверно Луи Томлинсон?       Гарри Стайлс оказался не таким, каким представлял его Луи, и омега был уверен, что Гарри станет его смертью, а не лекарством. — Да, все верно, это я.       Альфа пожал руку и сел напротив него на стул, который казался ему слишком маленьким. Гарри был на несколько дюймов выше Луи, с вьющимися каштановыми волосами и великолепными зелеными глазами. Он был реальной версией того, как выглядел мужчина мечты Луи. — В документах, которые ты мне прислал, написано, что ты предпочитаешь, чтобы я не пользовался нейтрализатором запаха. Я хочу, чтобы ты знал, что если в какой-то момент что-то изменится, дай мне знать, и я им воспользуюсь. Некоторые люди немного ошеломлены сочетанием ароматов, так что ты не обидишь меня, если передумаешь.        — Хорошо, — кивает Луи. Он не мог представить, чтобы кто-то не хотел понюхать Гарри, он пах божественно.        — Итак, у меня есть несколько разных вариантов терапии, — улыбаясь, продолжает альфа. — У меня есть спальня, где мы можем лечь на кровать, гигантский диван, где также можно лечь в полный рост, и диван меньшего размера. Во всех этих комнатах есть телевизор, так что мы можем посмотреть что-нибудь, если хочешь, или послушать музыку, поговорить или помолчать. Что звучит для тебя наиболее привлекательно?        — Хм, определенно просмотр телевизора. Я, э-эм, я все еще немного нервничаю из-за этого.        — Это совершенно понятно, Луи.        — Я думаю, что гигантский диван звучит неплохо, — пожимает плечами омега.        — Хорошо, — улыбнулся Гарри, вставая. — Следуй за мной.       Гарри повел Луи через дом, мимо кухни, ванной и того, что выглядело как кабинет, пока они не достигли комнаты в задней части дома. Стены были выкрашены в светло-серый цвет с минимумом произведений искусства, украшавших их. Гигантский диван был действительно большим; цвет соответствовал стенам, и на нем лежали всего три подушки, размером с маленький стул, а диван был довольно глубоким. Глядя на него с желтым пледом и подушками, Луи был счастлив, что выбрал именно этот вариант. Он сел на диван, в то время как Гарри взял пульт от телевизора и присел рядом.        — Есть какие-нибудь идеи о том, что посмотреть? — спрашивает альфа, взглянув на Луи, который покачал головой. — Я начал смотреть «Шиттс Крик», ты смотрел его?        — Нет, у меня не так много времени на просмотр новых шоу, прости.       Гарри перезапустил эпизод, который был уже на середине, и положил пульт на стол рядом с собой. — Чем ты занимаешься?        — Я менеджер ресторана, бара и гриль-бара в центре города, — объяснил Луи, его пальцы подергивались на бедрах от незнания, что делать дальше.       — Круто, какое у него название? — спросил Гарри, протягивая руку и накрывая подергивающиеся пальцы омеги.        — «Habit», — ответил Луи с глубоким вздохом.        — Иди сюда, — прошептал Гарри, потянув омегу за руку. Тот охотно поддался и положил голову Гарри на колени. Томлинсон глубоко, прерывисто вздохнул, чувствуя запах меда и мяты.       Казалось, в мгновение ока сеанс Луи подошел к концу. Он не чувствовал никакой разницы между тем, как входил в дом, и тем, как выходил из него. Гарри заверил, что к их третьей встрече Луи будет чувствовать себя лучше. С неохотой омега назначил еще одну встречу на следующей неделе, в надежде на лучший исход.       ¤       Только на пятом сеансе Томлинсон начал чувствовать себя лучше. Последние три сеанса они провели на гигантском диване и молча смотрели телешоу. Пятая сессия была другой; Луи ушел с работы в ужасном настроении и провел час с Гарри, свернувшись в клубочек у него под боком и рассказывая о своей работе. Альфа провел час, поглаживая волосы омеги и слушая его разглагольствования. Луи покинул этот сеанс, чувствуя себя лучше, легче и немного более здоровым. К седьмому сеансу они перестали смотреть телевизор, и Луи больше рассказывал, чем прислонялся к Гарри.       Омега стал больше открываться. Он рассказал о своей семье, о потери мамы и сестры и о том, как сильно ему хотелось бы видеть своих брата и сестер чаще. Он рассказал о владении рестораном и о том, как он пытается в первую очередь нанимать омег на работу, которую общество считает подходящей для альф. Он делился историями о ночных прогулках с Лиамом и Зейном. Он много говорил, не вдаваясь слишком глубоко в подробности. Он не делился своими мыслями о свиданиях или жизни в качестве независимого омеги. Хотя он поделился своей активностью в защиту прав омеги, он не рассказал о том, как сильно он хочет остепениться с альфой и как эта мечта кажется бременем.       Глаза омеги были красными, а в горле пересохло. Все утро он был на грани слез, и ему с трудом удавалось держать себя в руках во время работы. Он огрызнулся на нескольких сотрудников и вступил в жаркий спор с поставщиком услуг, который отказался признать свою неправоту. Луи не любил грустить, он плохо справлялся с эмоциями. С гневом он мог справиться лучше, поэтому старался превратить каждый приступ боли в своей груди в гнев. Злость на то, что его сотрудники не выполняли свои обязанности, злость на себя за то, что он слишком эмоционален, злость на жизнь в целом. Если бы не плата в пятьдесят долларов за отмену сеанса с Гарри, он бы уже это сделал. Увы, он не хотел тратить доллары впустую, поэтому поехал к альфе после работы, глаза горели, грудь сдавило, горло першило, а костяшки пальцев болели от того, как крепко он держал руль.       Луи не собирался выходить из себя. Он собирался держать рот на замке, и он собирался лечь рядом с Гарри, и они бы посмотрели фильм. За исключением того, что в ту секунду, когда альфа открыл дверь, омега захныкал и разрыдался.       — Ох, Лу, — прошептал Гарри, заключая Луи в объятия и прижимая его к себе. — Я держу тебя, я держу тебя.       Томлинсон позволил Гарри отвести его к их обычному месту. Альфа сел первым и притянул Луи к себе на колени, чтобы тот мог положить голову ему на грудь. Луи держал левую руку под подбородком, а правой сжимал футболку Гарри, пока плакал.        — Ты можешь сказать мне, что происходит? — мягко спросил Стайлс, его руки все еще перебирали мягкие волосы омеги.        — Я не знаю, — воскликнул Луи, и по большей части это была правда. Первые тридцать минут с ним все было в порядке, он был медлительным, но, в целом, в порядке. Когда он готовился к предстоящему дню, печаль закралась в его разум. Чувство вялости проникло в его кости, и он обнаружил, что ему было трудно выполнять ежедневные задачи и свою работу.        — Все в порядке, — успокоил Гарри. — Иногда просто бывают плохие дни.       Томлинсон крепче сжал футболку альфы. — Этого так давно не случалось, я сильнее этого.       — Луи, — вздохнул Гарри. — Ты очень сильный и жизнерадостный. Ты можешь преодолеть все, что угодно. Плохой день не меняет этого в тебе.       Омега покачал головой и оторвал свою голову от плеч Гарри. — Ты альфа, тебе не понять.       Луи почувствовал, как Гарри напрягся на долю секунды, после чего расслабился. — Почему ты так считаешь?       — Потому что! — омега фыркнул, вставая, и Гарри тут же отпустил его. — Потому что альфы считаются сильными и способными, несмотря ни на что, это присуще им. Омеги считаются чувствительными. Каждый день мне приходится бороться, чтобы заслужить то уважение, которое у меня есть, и у меня не может быть плохого дня. Я не могу просто сидеть здесь и плакать.       Гарри внимательно посмотрел на Луи и протянул руку, чтобы вернуть его к себе на колени. Омега боролся с собой какое-то время, но затем вернулся на свое место. — Это несправедливо, что омеги воспринимаются таким образом, это заставляет тебя чувствовать, что должна быть такая сильная сторона. Ты закомплексован, Луи, и я могу заверить тебя, что сидеть здесь и плакать — это нормально.       Томлинсон не знал, что сказать, и он знал, что независимо от того, что скажет, у Гарри найдется возражение. Ему не хотелось ссориться, особенно с тех пор, как он узнал, что Гарри не был типичным альфой, не был типичным мужчиной и не позволял полу влиять на то, как он смотрит на людей. От этой мысли Луи почувствовал себя еще хуже, и он почувствовал, что все глубже погружается в печаль и начинается паническая атака. Он спрятал лицо на груди Гарри и заерзал у него на коленях, когда сердцебиение участилось, а его кожу начало покалывать. Омега переместился так, чтобы оседлать Гарри, и обвил руками его шею.        — Луи, я знаю, ты испытываешь беспокойство. Ты хочешь поговорить об этом?        — Не могу, — выдохнул омега. — Я двигаюсь по спирали, у меня снова паника.        — Давай сделаем упражнение чтобы успокоится, Лу. Расскажи мне о пяти вещах, которые ты видишь.       Томлинсон не хотел выполнять упражнение, он не думал, что сможет. Его разум лихорадочно метался, мысли приходили и уходили быстрее, чем он мог уследить, и все же был более громкий голос, говорящий ему, насколько он жалок. Его сердце чувствовало себя так, как будто оно вот-вот выскочит из его груди, а желудок подкатил к горлу.        — Ты можешь это сделать, любовь моя, пять вещей, которые ты видишь.       Луи с трудом оторвал голову от плеч Гарри и осмотрел заднюю часть комнаты, чего он никогда раньше не делал. — Книжная полка, — произнес омега, и его голос показался ему чужим. — Желтый, — он имел в виду гравюру с изображением солнца, висящую на стене. — Часы, — Луи снова закрыл глаза, когда его желудок начал скручиваться, и он почувствовал, что ему становится жарко. — Не работает, — прошептал он в плечо Гарри. — Не могу говорить, не могу, — Луи замолчал. — Не могу с этим справиться, — воскликнул омега, слезы быстро катились по его щекам. — Понюхай меня, понюхай меня, понюхай меня, — умолял Томлинсон.       — Луи, обычно я не нюхаю пациентов. Давай попробуем дыхательное упражнение, — предложил Гарри.       — Пожалуйста, — выдохнул омега. — Пожалуйста, почувствуй мой запах, мне это нужно, ты мне нужен. Пожалуйста, Хазза.       Внезапно одна из рук Гарри переместилась с бока омеги на затылок, а другая крепко впилась в спину. Альфа усилил хватку на шее Луи настолько, чтобы переместить ее в удобное положение, чтобы можно было опустить голову вниз. Гарри уткнулся носом за ухом Луи и сделал глубокий вдох, щекоча своим дыханием и губами кожу омеги. Гарри медленно и осторожно провел носом по шее Луи, продолжая делать глубокие вдохи, и Луи не потребовалось много времени, чтобы полностью расслабиться в объятиях Гарри. Как только он перестал ерзать и его дыхание выровнялось, Гарри ослабил хватку на шее и обнял омегу за талию. Томлинсон уткнулся головой в шею Гарри и позволил своему телу оправиться от приступа паники. Смесь их ароматов, меда и мяты, пихтового бальзама и пачули, разлилась по комнате, успокаивая альфу и омегу.        — Спасибо, — прошептал Луи. — Прости, что заставил тебя сделать это.        — Это не мое предпочтение, но ты попросил, и я согласился. Я действительно думаю, что мы должны поговорить о том, что произошло и что его вызвало.       Последнее, что Луи хотел делать, это говорить о том, что произошло, но он был обязан Гарри, по крайней мере, этим. — Я думаю, это уже зарождалось, но потом я начал думать о том, насколько сильно ты отличаешься от типичного альфы или мужчины, и мне не следовало говорить тебе, что ты не понимаешь. Если я не хочу, чтобы меня судили за мой пол, тогда я не должен поступать так же с тобой. Я чувствовал себя плохо, потому что все, что ты сделал, это помог мне и успокоил меня, а я мудак, накричал на тебя, — фыркнул Томлинсон, еще больше пряча лицо в шее Гарри.        — Во-первых, ты не мудак. Во-вторых, ты прав. Я никогда не узнаю, каково это — быть омегой, потому что я не один из них. Я могу поговорить с тобой и другими, я могу исследовать и ходить на занятия, но я никогда не пойму полностью. То, через что ты проходишь изо дня в день, должно быть, непросто, особенно в ресторанной индустрии. Ты прошел через много трудностей и травм в своей жизни, и я понимаю твою волю и потребность быть сильным. Однако в том, чтобы быть уязвимым, есть сила, и если ты позволишь себе, я думаю, найдешь утешение и уверенность в том, что плачешь и у тебя плохие дни, это не означает, что ты не сильный. Я думаю, что показывать свою уязвимость — это одно из самых сильных качеств, которым может обладать человек.        — Ты действительно так думаешь или это просто какая-то хрень, которую ты выучил в школе? — спросил омега.        — Я действительно верю в это, Луи, — усмехнулся Гарри. — И я выучил это в школе, но я действительно в это верю.       Томлинсону захотелось поцеловать Гарри в шею, поэтому он повернул голову так, чтобы отвернуться от нее. — Спасибо.       ¤       Нос Луи уткнулся в шею Гарри, и он накрутил прядь волос альфы на палец, пока они вместе лежали на диване; на этот раз омега лежал поверх Гарри. — Хазза, — заговорил Луи, двигаясь так, чтобы его руки были на груди Гарри, чтобы он мог подпереть голову руками.        — Да, Лу? — спросил Стайлс, не открывая глаз.        — Ты когда-нибудь задумывался о том, что будешь делать, когда найдешь себе пару? — спросил омега. — Например, ты думаешь, что все еще сможешь вот так обнимать людей?       Для Луи не было редкостью расспрашивать Гарри о его личной жизни, особенно после того, как он надышится ароматов до звездочек перед глазами. У Луи было желание узнать о Гарри все, что он может, и погрузиться глубже, чем в поверхностные ответы Гарри. — Я действительно думал об этом, у меня есть план, потому что нет, я не думаю, что все еще смогу вот так обнимать людей.       Томлинсон поджал губы, когда руки альфы медленно скользнули вверх и вниз по спине Луи. — Каков твой план?        — Направить моих клиентов, нуждающихся в сенсорной терапии, к другим терапевтам, и надеюсь сохранить некоторых клиентов, которые могут перейти на разговорную терапию.       — Ох, — Луи положил руки на плечи Гарри, после чего положил голову на грудь. — Как выглядит будущее твоей мечты со второй половинкой?        — Я бы хотел, чтобы мы нашли дом, который понравится нам обоим, недалеко от города, где будет достаточно комнат для детей, — Луи не нужно смотреть на Гарри, чтобы знать, что он улыбается. — Я не хочу, чтобы мы жили в этом доме с таким количеством смесей ароматов, я не думаю, что это справедливо по отношению к моему омеге. Так что мы купим дом, может быть, заведем собаку и кошку. Я бы сделал предложение, мы поженились, а потом наполнили бы дом детским смехом. Нет ничего, чего я хочу больше, чем быть отцом и сделать мою омегу счастливым.       Грудь Луи резко сжалась, когда он закрыл глаза. Это была и его мечта. Он может представить это так ясно; они с Гарри отправляются на поиски дома и спорят о цветах краски, пока альфа не уступает, потому что Луи никак не может перестать быть упрямым. Он может представить, как Гарри делает предложение, может представить, как они сближаются и идут к алтарю. Самым болезненным видением из всех было забеременеть и сделать Гарри отцом. Луи может открыть другой ресторан за городом, назвать его в честь Гарри или их детей. Гарри может держать этот дом для клиентов, а также водить детей в школу, потому что его график более свободный. Это было идеальное будущее, которое никогда не могло принадлежать Луи.        — Ты почувствуешь мой запах? — спросил омега, его грудь сжалась.       Гарри ничего не ответил, он просто помог Луи приподняться и уткнулся носом в его шею.       ¤       Омеге было легче раскрыться после того, как Гарри его понюхал. Он больше делился своими мыслями о взглядах общества на гендер, по сравнению с его собственными взглядами. Он рассказал, как тяжело быть омегой и как в его жизни были времена, когда он хотел бы родиться бетой. Гарри напомнил, что у каждого пола есть подводные камни, а Луи поворчал себе под нос и теснее прижался к Гарри; альфа, конечно, был прав.       Луи должен был заподозрить, должен был предвидеть свои чувства к альфе. Доктор и сам Гарри предупредили его, что вид лечения, которому Луи подвергался из-за сенсорного голодания, может привести к ошибкам в суждениях. Это могло вызвать у омеги чувства, которые могли быть затуманенной реакцией его тела на Гарри. Луи должен был напоминать себе после каждого сеанса с Гарри, что чувства, которые он испытывал, были ненастоящими, и как только он почувствует себя достаточно здоровым, чтобы прекратить терапию, его чувства исчезнут.       Тем не менее, Томлинсон постоянно думал о Гарри. Его омега все время тосковал по нему, и это утихало только тогда, когда они были вместе. Если у Луи был напряженный день на работе, или происходило что-то хорошее, или что-то забавное, первым, кому Луи хотел рассказать, был Гарри. Он не просто хотел видеть его каждую среду вечером в четыре часа. Он хотел встречаться с Гарри, он хотел посещать новые рестораны и ходить в парк. Ему хотелось пойти в кино или поваляться в собственной постели, проснуться утром и вместе приготовить завтрак. Было так много вещей, которые Луи хотел от Гарри, но он знал, что этого не может случиться. Он знал, что его желания бессмысленны; Гарри был терапевтом, который помогал Луи, вот и все. Связь, которую Луи чувствовал, была сфабрикована.       Омеге нужно было отдалиться от Гарри. Он чувствовал себя более здоровым и сильным, и он полагал, что продление неизбежного конца терапии только усугубит ситуацию. Итак, Луи отменил свою встречу, он сказал Гарри, что в ресторане что-то случилось, и он не сможет уйти. Это не было ложью, кто-то нанял их для крупного кейтерингового мероприятия, и хотя Луи знал, что его персонал справится с этим самостоятельно, он также знал, что дополнительная пара рук была бы полезна. Он намеревался пропустить только одну неделю терапии, он не знал, сможет ли он или захочет ли две недели обходиться без нее. Однако у жизни были на него другие планы, несколько сотрудников ресторана слегли с простудой, что означало, что все были начеку, и Луи был в ресторане практически круглосуточно, поэтому он отменил встречу уже вторую неделю подряд.       К третьей неделе, когда его инвесторы появились за тридцать минут до того, как Луи должен был уйти на сессию, он был уверен, что вселенная смеется над ним или, возможно, даже испытывает его. Томлинсон бросился в подсобку и позвонил Гарри, чтобы отменить все в последнюю минуту, Гарри начал предупреждать Луи о негативных побочных эффектах отмены три недели подряд, но у Томлинсона буквально не было времени на это. К концу недели омега снова почувствовал себя плохо. Его кожа выглядела бледной, он чувствовал слабость, и его эмоции брали над ним вверх. Луи было трудно сосредоточиться, и он чувствовал, что может расплакаться в любой момент.       В конце пятой недели, не посещая терапию, он почувствовал, что заболевает гриппом. Несколько альф в ресторане сделали замечания Луи, что, по их мнению, что-то не так, но он проигнорировал их. Его сотрудники продолжали уговаривать Луи остаться дома, но работы только прибавилось после восторженных отзывов в местной газете. Он чувствовал себя не в своей тарелке, оставляя своих сотрудников на произвол судьбы в часы пик, когда у него все было в порядке. Он становился слабее, у него были ужасные перепады настроения, и он знал, что если в ближайшее время не сбавит обороты, то может упасть в обморок. Однако он продолжал усердно работать; он был связан обязательствами и полон решимости не позволять своему вторичному полу мешать его работе.       Был вечер пятницы, и ресторан был переполнен, Луи бегал от кухни к бару, чтобы принести еду и проверить наличие столиков. Каждый раз, когда он переставал двигаться, ему казалось, что мир вращается, а смесь ароматов вызывала у него головокружение и тошноту, поэтому он продолжал работать, не жалея сил. Только когда Лиам и Зейн зашли поужинать, Луи перестал метаться.        — Луи, — Лиам нахмурил брови, оглядывая своего друга. — Я не хочу показаться грубым, но ты в порядке?       — Я в порядке, — омега изобразил улыбку. — Просто напряженный вечер.       Малик подозрительно посмотрел на омегу и протянул руку, чтобы пощупать пульс. — Лу, ты не выглядишь так, что с тобой все в порядке. Ты нормально питаешься?       Очередная волна головокружения нахлынула на Луи, заставив его качнуться в сторону. — Да, — коротко ответил он.        — Тебе нужно сесть, — произнес Лиам. — Почему бы нам не пойти в твой кабинет?        — Не могу, — Томлинсон покачал головой. — Слишком много дел.       Зейн закатил глаза и встал. Он обвил рукой плечо Луи и начал вести его к задней части ресторана. — Ли, иди, скажи кому-нибудь, что Луи взял перерыв. Мы идем в его кабинет.       Когда они добрались до кабинета, омега сел в свое рабочее кресло и положил голову на прохладный стол. Лиам вернулся в комнату и вручил Луи бутылку воды, но тот проигнорировал ее.        — Мне просто нужно, — проговорил Луи, его голос дрожал. — Чтобы меня обняли, — Лиам подвинулся, чтобы заключить омегу в объятия, но тот тут же заерзал и покачал головой. — Неправильно, ты не мой альфа. Гарри, мне нужен Гарри.       Лиам отодвинулся от Луи и начал спрашивать его, кто такой Гарри и когда он стал его альфой, но омега не мог найти в себе силы, чтобы ответить ему. Он просто достал свой телефон из кармана и крепко зажмурился, когда экран начал двигаться. Он снова открыл глаза, нажал на иконку своих контактов и начал прокручивать, но ничего не мог разглядеть, слова начали сливаться воедино. Он протянул свой телефон и снова закрыл глаза. — Гарри, мне нужен Гарри.       Перед тем как отключиться, он почувствовал, как Лиам или Зейн забрали у него телефон, и он мог слышать их разговор, но это звучало так, как будто они были за много миль отсюда. Он не хотел поддаваться этому чувству, он не хотел сдаваться, но он больше не мог бороться с этим.       ¤       Когда Луи очнулся, он быстро почувствовал запах меда и мяты и прижался ближе к источнику. У него пересохло в горле, и он немного вспотел, но чувствовал себя лучше. Его голова уже не так кружилась, и он мог мыслить яснее. Он не знал, который час, или где он был, или что произошло после того, как он увидел Лиама и Зейна в ресторане. Однако он знал, что был с Гарри, и это было хорошим началом. Луи снова заерзал и медленно открыл глаза, он несколько раз моргнул и позволил глазам привыкнуть к свету в комнате.       — Привет, — Гарри улыбнулся, но она не коснулась его глаз.        — Привет, — хрипло ответил омега. — Который сейчас час?       — 9:45 утра. Ты был без сознания около двенадцати часов. У меня есть немного воды для тебя, — Гарри отодвинулся от Луи и сел, чтобы взять бутылку.       Омега последовал его примеру и прислонился спиной к спинке кровати. — Спасибо.       Они молчали, пока Луи пил воду, и когда Гарри вручил омеге батончик мюсли, тот съел его без жалоб, даже если его предыдущие мысли о батончиках не были позитивными. Он чувствовал, что расстроил альфу, и он сделает все, чтобы это исправить.        — Ты сердишься на меня? — спросил Томлинсон, когда с закуской было покончено.        — Нет, Луи, я не сержусь. Я немного сбит с толку, — признался Гарри. — И, если быть честным, мне немного обидно. Но я не сержусь.        — Ох, — вздохнул омега, теребя свое одеяло. — Прости.        — Что случилось, малыш? — тихо спросил Гарри.       Слезы сразу же навернулись на глаза Луи, когда он услышал это ласковое прозвище, и ему отчаянно захотелось забраться под одеяло и игнорировать все. Однако Гарри заслуживал лучшего, поэтому он глубоко вздохнул и начал свой рассказ.        — Я отменил первый раз, потому что понял, что у меня появились чувства к тебе, — признался Луи, его щеки порозовели. — Я подумал, что если немного отстранюсь, то будет не так больно, когда я, наконец, перестану видеться с тобой. Моим намерением было пропустить всего неделю, но потом начались трудности на работе, и пять недель пролетели как одно мгновение. Я знал, что скоро упаду в обморок, но проигнорировал это и продолжал работать. Лиам и Зейн приходили прошлой ночью, и Лиам пытался обнять меня, но это было неправильно, поэтому я сказал им позвонить тебе, а остальное я не помню, — объяснил Луи, начиная плакать. — Прости, Гарри, прости за то, что игнорировал тебя и за то, что заставил моих друзей звонить тебе прошлой ночью. Мне жаль, что я не смог сдержать свои эмоции, — заплакал омега, обхватив голову руками.       Гарри прижал парня к груди и потер спину. — То, что ты сделал, было опасно, я так волновался за тебя, а потом мне позвонили твои друзья и сказали, что ты отключился, — альфа покачал головой. — Я так сильно испугался.       — Прости, — всхлипнул Луи.        — Я знаю, я знаю, и все в порядке. Теперь ты здесь, и ты в безопасности.       Гарри продолжал прижимать к себе омегу, пока тот не перестал плакать. Луи чувствовал себя виноватым и неудобным, находясь рядом с Гарри, что было для него чем-то новым. После их первой совместной сессии, омеге было легко находиться рядом с Гарри, они так хорошо ладили и у них было довольно много общего, он никогда не чувствовал себя неловко рядом с ним. Лежа в своей постели с Гарри, после признания в своих чувствах и того, что он упал в обморок, ему хотелось забраться под одеяло и никогда не вылезать.        — Ты уверен, что то, что ты чувствуешь ко мне, правда? — спросил альфа. — Доктор и я предупреждали тебя, что ты можешь испытать то, что считаешь истинными чувствами, но это всего лишь реакция твоего тела прикосновения.        — Я понимаю, ты думаешь что я сбит с толку, и я не знаю, как это объяснить, но мне кажется, что это правда. Это происходило постепенно, чем больше я узнавал о тебе и чем больше времени мы проводили вместе. Я хотел сделать больше, чем просто обниматься. Я хотел пойти погулять или пойти куда-нибудь поесть. Я хотел услышать о твоей жизни и твоей семье. Я хотел обнимать тебя, как своего альфу, — объясняет Луи. — Когда ты понюхал меня в первый раз, я никогда не чувствовал себя так прежде, и единственными другими людьми, которые это делали, были бывшие бойфренды. Я никогда не чувствовал себя рядом с ними так комфортно, как с тобой. Я никогда не видел с ними будущего, как с тобой, и я знаю, что это самонадеянно и чересчур. Прости, что я взваливаю это на тебя, и я клянусь, что пойду к новому психотерапевту, чтобы тебе никогда больше не пришлось меня видеть.        — Я действительно думаю, что тебе следует обратиться к новому психотерапевту, — медленно произнес альфа. — Тебе все еще трудно научиться принимать помощь, но я не хочу никогда больше тебя не видеть. У меня тоже есть чувства к тебе, — добавляет Гарри. — Я не могу передать тебе, насколько виноватым и ужасным я себя почувствовал, когда понял, что ты мне нравишься. Я пошел к своему собственному психотерапевту и признался в этом, и она сказала мне, что я должен прекратить встречаться с тобой, и я должен был, я абсолютно точно должен был, но я не мог остановиться, когда ты так сильно нуждался во мне, и мысль о том, что ты будешь обнимать кого-то другого, даже ради собственного здоровья, сводила меня с ума. Я пытался придумать, как рассказать тебе, не будучи при этом придурком. Ты помнишь ту сессию, на которой мы говорили о моем будущем с моей парой? Я собирался рассказать тебе на следующей неделе, — усмехнулся Гарри. — Я больше не мог этого выносить, я собирался направить тебя к кому-нибудь другому и пригласить на свидание, но ты вдруг продолжал отменять наши встречи, и я так волновался за тебя. Мой альфа, он знал, что что-то не так, но я не хотел переходить еще больше границ, чем уже переступил, влюбившись в тебя. Я так волновался, а потом испытал странное облегчение, когда мне позвонили твои друзья. Услышав, как они говорят, что я нужен тебе, твой альфа, — Гарри покачал головой. — Я надеялся, что ты так считаешь.       Радостный смех срывается с губ Луи, когда он улыбается альфе. — Я не думаю, что ты придурок. Я так рад, что все так сложилось, — Томлинсон улыбнулся. — Но что будет дальше?       Гарри усмехается и качает головой. — Я думаю, что мог бы поцеловать тебя, и тогда я, наконец, смог бы стать той маленькой ложечкой, о которой мечтал месяцами, а потом ты позволишь мне пригласить тебя на свидание.       Томлинсон хихикает и после кивает. — Ладно, да, черт возьми, это звучит идеально. Омега забирается к Гарри на колени и запускает руки в его волнистые волосы. Руки альфы перемещаются на талию, после чего он наклоняется вперед соединяет их губы вместе. Это не был поцелуй, вызывающий искру или что-то мимолетное. Это казалось правильным, это было удобно, и как будто они должны были целоваться все это время. Было ощущение, что будто нашел человека, с которым должен быть навсегда. Это было похоже на судьбу.        — Итак, — Луи улыбнулся, когда отстранился. — Ты маленькая ложечка, да?       Гарри ухмыльнулся и кивнул. — Да, все верно. Это будет проблемой?       Омега хихикнул и покачал головой. Он поцеловал Гарри один, два и еще три раза, прежде чем слезть с него. Томлинсон уютно устроился позади альфы, уткнувшись носом в кудри и обняв его рукой за бок.       Гарри переплел их пальцы и поцеловал руку Луи. — Между прочим, я серьезно отнесся к своему плану. Я не могу отказаться от некоторых сеансов, но постараюсь передать часть клиентов другим терапевтам, чтобы просто проводить сеансы терапии.       Сердце Луи воспарило от счастья, зная, что Гарри принадлежит только ему, но он также не мог не чувствовать себя виноватым. — Я ничего не хочу так сильно, как хочу, чтобы ты принадлежал только мне, но это твоя работа, Хаз, я не буду тебя останавливать.        — Ты меня не останавливаешь, — успокоил Гарри. — Я всегда знал, что как только я найду своего омегу, я все прекращу.       Луи ухмыльнулся и еще глубже уткнулся головой в шею альфы. — Я никогда не думал, что буду благодарен за то, что страдаю от недостатка прикосновений, но это привело мне тебя, мой альфа. Прости за смущение и боль, которые я тебе причинил.        — Спасибо. Теперь я понимаю, что произошло, и мы будем работать над этим. Но сейчас давай обниматься без временных рамок.        — Подумай о деньгах, которые я сэкономлю, имея возможность обнимать тебя, когда захочу, — хихикнул Луи.       Гарри невольно рассмеялся и снова поцеловал руку омеги. — Ш-ш, малыш. Я пытаюсь обниматься.       На этот раз Луи промолчал и поцеловал Гарри в затылок. Он знал, что ему все еще нужно будет поработать над некоторыми вещами, как и сказал Гарри, но знание того, что альфа видел будущее с Луи, вселяло в него надежду на то, что должно было произойти. В кои-то веки он не сомневался в себе и не шел наперекор тому, чего от него ожидали люди. Объятия Гарри, его альфы, заставили Луи почувствовать, что он может достичь чего угодно и продолжать меняться к лучшему. Прежде всего, он знал, что с Гарри он больше никогда не будет испытывать недостатка в прикосновениях.