Мало тебя

Любовь — самая сильная из всех страстей, потому что она одновременно завладевает головою, сердцем и телом. Вольтер

Андерс все еще не мог поверить в тот разговор, что состоялся у него с Хоук сегодня в клинике. Три года он мог лишь мечтать о том, чтобы прикоснуться к ее губам, провести своей рукой по ее мягким темным волосам, а сегодня мечта стала реальностью. Хоук сама пришла к нему. Блондин все еще не был уверен, что тот поцелуй, который у них состоялся - не сон. Ему требовалось немного вина для храбрости перед тем, как отправиться к любимой. На Справедливость было плевать. Ведь может Андерс хоть чуть-чуть пожить для себя. К тому же это не Справедливости предстояло провести ночь с женщиной своей мечты. «Висельник» как всегда был полон. Подойдя к стойке, Андерс заказал кружку вина — для храбрости. Тут же к нему подошла Изабелла, пиратка покосилась на его вино и спросила: - По какому поводу выпиваешь? - Разве для того, чтобы выпить нужен повод? - На сколько я знаю, тебе — да. Справделивость и все-такое... - протянула пиратка. - Считай, что сегодня я послал Справделивость к черту. - В таком случае это действительно нужно отметить. И прежде чем Андерс успел хоть что-то сказать перед ним оказалась еще одна кружка. Брюнетка улыбнулась и хитро сказала: - Пей, пей. Делать было нечего, и блондин сделал глоток. Изабелла могла позволить себе напиток подороже, а не то дешевое пойло, что он заказал ранее. Тепло разлилось по его телу. На дне сознания он почувствовал недовольство мятежного духа, но постарался не обращать на него никакого внимания. Затем последовала еще одна кружка и еще одна. Пиратка не пила, она наслаждалась тем, как блондин надирается в стрельку. Но тут он он вскочил и воскликнул: - Хоук! - Хоук? - переспросила брюнетка, но Андерс явно не собирался ей ничего докладывать. Пошатываясь, он вышел из таверны. Изабелла не стала идти за ним, она была просто довольна тем, что ее шалость удалась. На улице было темно, лекаря всегда бесило, что по ночам в Киркволе царит тьма. В дополнение ко всему этому шел дождь. Светлые пряди мага прилипли к лицу, не разбирая дороги, он плелся в Верхний город. Вроде бы район богачей, но почему и тут было так темно? Остановившись перед нужной дверью, Андерс замялся. Примет ли его Хоук? Похоже, все те стаканчики для храбрости только добавили дрожи в ногах, а не наоборот. К тому же от Андерса разило вином. - Нет, не надо было мне приходить. - Он уже был готов уйти, но тут в голове всплыли воспоминания о трех годах одиночества. Уж лучше Хоук прогонит его сейчас, чем мучиться потом так всю жизнь. Андерс нерешительно постучал. Он ждал, что дверь распахнется и на пороге будет стоять Мариан в самом соблазнительном ее платье, но ничего не происходило. Похоже это значило, что ему отказали. Андерс был готов повернуть обратно, как за дверю раздались шаги, а в двери повернулся ключ. Дверь открылась и Андерс офигел. Перед ним стоял не менее офигевший Фенрис, и он сказал: - Ты что здесь делаешь? - Это я у тебя должен спросить, - сказал Фенрис, - Три часа ночи, а ты ломишься ко мне в дверь и спрашиваешь, что я делаю у себя дома. «Так вот почему здесь так темно! – понял лекарь, - Это как же я нажрался, что перепутал двери?» Зеленоглазый между тем скрипнул дверью и злобно скрипнул зубами. - Ты долго так стоять будешь? Говори, зачем пришел! - Да я просто… - блондин понял, что будет выглядеть очень глупо, и поэтому начал врать, - Я шел к больному и перепутал двери… Не говорить же Фенрису, что он шел к Хоук! Да и более вероятнее звучит такой вариант, но на эльфа он не подействовал. - Бухой и странно ухмыляющийся? – Лицо воина скривилось, и он шевельнул ноздрями, втягивая воздух, - Да от тебя алкоголем прет на километр! Дождь усилился, и Андерс поежился. Вот сейчас Фенрис захлопнет перед его носом дверь, и Андерсу придется простыть, ища дом Хоук. Уже обдумывая, как отсюда добираться до пункта назначения, целитель буркнул: - Да больные такие попались… - Ладно уж, проходи, - внезапно отозвался воин, чем безумно ошарашил целителя, и пошире раскрыл двери, - Что я, изверг какой… Андерс просеменил внутрь, попутно думая, как будет объяснять Хоук, почему он этим вечером не пришел. Сказать, что он был у Фенриса? Да кто ему поверит? Неотложные дела, пациенты? Но он же обещал… Воин шел следом за ним, поражая Андерса все больше своим решением. Такого поворота событий он точно не ожидал. - Держи, - сказал эльф, протягивая блондину бутылку вина, когда они оказались в единственной жилой комнате особняка, - Раз у тебя дурацкие пациенты, то к тому, с чего ты начал, нужно добавить еще. - Знаешь, они не то, чтобы дурацкие… - Пей! Некоторое время спустя, когда оба уже опьянели, разговор начал течь все более интересно. - Вот ты, знаешь, - говорил блондин, упав грудью на деревянную поверхность стола, - Серые стражи, конечно, защищают людей от порождений тьмы, все такие правильные и все такое… - Так почему же ты от них ушел? - Командор покинула наши ряды, и я понял, что без нее моя служба теряет всякий смысл для ордена. Она вселяла надежду, понимаешь? К тому же, они разрешают пользоваться магией крови… - Фуу! – сказал Фенрис и поморщился, - Ненавижу магов крови! - Вот-вот! – поддакнул пьяный Андерс и вдобавок кивнул головой, - Я их тоже не люблю! - Но ты одержу… одержа… одержимый! - Я хотел просто сделать мир лучше, - грустно ответил Андерс, повесив голову. - Не всегда благими намерениями можно достичь доброй цели. - Да… Последнее, что за этот вечер помнил Андерс – это «Выпьем за то, чтобы сдохли все маги крови!» и потом – «Фенрис, можно я у тебя в кресле посплю? – Ты что, там же неудобно!»… На следующее утро Андерса постиг настоящий шок. Он обнаружил себя в незнакомом помещении и с трудом вспоминал, что происходило прошлым вечером. Хоук… потом Изабелла… Потом темный квартал и… Фенрис. Еще больший шок ждал Андерса, когда он при повороте головы обнаружил в одной кровати с собой только что вспомнившегося эльфа и стал быстро соображать, что же вчера все-таки было. Выпивка, разговор… «Он, наверное, тоже был пьяным, - грустно подумал целитель и сел на кровати, глядя в безмятежное лицо Фенриса, - Иначе с чего бы это вдруг он не вздумал меня убивать и даже пустил к себе в дом? Жаль, а мы так хорошо нашли друг с другом общий язык… Мне надо уйти, чтобы не тревожить его. Возможно, он даже пожалеет о том, о чем мне вчера говорил…» Андерс собрался и тихо удалился из дома воина. Фенрису открыл глаза и понял, что все было сном. Еще бы, зачем Андерсу приходить к нему и откровенничать. Но тут эльф увидел, что рядом с ним на подушке лежит длинный светлый волос. Сомнений не могло быть - это волос лекаря. Значит, произошедшее не было сном. Эльф и человек заснули на одной кровати, но потом Андерс, видимо, сбежал, оставив Фенриса в одиночестве видеть сны. Встав с кровати, воин медленным шагом прошел к входной двери. Голова раскалывалась. Интересно, сколько они вчера выпили? Обычно эльф напивался в компании Изабеллы или Варрика. Но пиратка обладала удивительным свойством организма — никогда не мучиться от похмелья, как и Варрик, ведь гномы с молоком матери впитывали алкоголь. Раньше Фенрис первым делом пошел бы к Хоук, ее мать умела делать чай, мгновенно снимающий головную боль. Но Лиандра была мертва, а с тех пор эльф ни разу не напивался. После той встречи с Вараньей и Данариусом в «Висельнике» ему было противно переступать порог этого заведения. Незаметно для себя воин оказался в Клоаке. Возможно потому, что здесь практически не было солнца, раздражающего глаза. Фенрис решил, что раз он здесь, то должен зайти в Клинику Андерса и прояснить случившееся между ними. Как ни странно, здесь не было скопления народа, который стоял в очереди, ожидая целебного прикосновения лекаря. Сейчас маг занимался бродягой, сломавшим ногу, он уже заканчивал исцеление, как заметил Фенриса, стоящего у двери и переминающегося с ноги на ногу, тот явно не знал, оставаться или уходить. Блондин сразу покраснел, он понимал, что слишком разоткровенничался перед эльфом. К тому же потом слишком расслабился и заснул с ним в одной кровати. - Это чудо! - воскликнул бродяга, когда без боли смог наступить на ногу. - Знаете, храмовники постоянно твердят, что магия — зло, но как она может быть злом, когда с помощью магии я могу ходить! Андерс улыбнулся, благодарность пациентов была для него важнее любых денег, особенно когда пациенты признавали, что магия творит добро. Проводив исцелившегося взглядом, Фенрис понял, что в клинике остался только он и Андерс. Блондин нерешительно подошел к нему и спросил: - Что ты тут делаешь? - Решил посмотреть, как ты тут… после ночи, что мы... кхм... - Фенрис не знал, что сказать. После ночи, которую они провели вместе? - Как видишь, со мной все хорошо. Карие глаза Андерса прожигали Фенриса насквозь, только сейчас он заметил, сколько в них боли. После той истории, которую маг рассказал ночью, эльф лишь взглянув в золотистую глубину глаз, почувствовал прилив нежности. Ему захотелось покрыть изнеможенное лицо Андерса поцелуями. Эльф прикоснулся к его щеке рукой, от чего блондин вздрогнул: - Что ты делаешь? Но Фенрис ничего не ответил, он запустил руку в волосы на затылке и впился губами в бледные губы лекаря. Тот попытался оттолкнуть наглеца, но делал это как-то вяло. - Ммм... Фенрис... - Что ты сделал со мной, маг? - сбивчиво проговорил воин, принявшись расстегивать мантию Андерса. - Мы не можем... я не могу... - противился блондин. - Я хочу тебя, - прорычал эльф. - Сюда может кто-нибудь зайти, нельзя делать это здесь... Тогда Фенрис с грохотом захлопнул входную дверь в клинику и повернул ключ: - Теперь сюда никто не зайдет. - А как же пациенты? Кому-нибудь может понадобиться помощь! - Они могут подождать. - Поцелуи Фенриса становились все нежнее, и Андерс сдался. Мягкие, чувственные прикосновения, влажные поцелуи и хриплые стоны утягивали любовников в омут страсти с головой. С легким шуршанием с плеч Андерса сползла мантия, поддавшись ловким эльфийским пальцам, вслед за ней со звоном рухнул нагрудник Фенриса и шипастые доспехи. Когтистая перчатка скользнула по разгоряченному телу целителя, и Андерс поморщился от того, что когти оставляли на тонкой коже неглубокие, но неприятные царапины, но Фенрис наклонился и прочертил каждую из них языком, вызвав судорожный вздох. Фенрис поцеловал живот лекаря и поднял на лицо блондина ярко-зеленые глаза; смущенное лицо и хриплый вздох послужили толчком. Андерс буквально оказался повален на рабочий стол, куда его припечатал Фенрис, и простонал еще сильнее, когда рука, все еще облаченная в когтистую перчатку, смяла сквозь плотную ткань возбужденный член. - У тебя же много кто был, - прорычал Фенрис, стягивая с целителя штаны, - Что же ты красный сейчас, как вареный рак? - Я… Ах! Я просто не думал, что ты захочешь даже говорить со мной после вчерашнего, я думал… - Меньше слов, Одержимый, больше действия! Андерса перевернули на живот, и он почувствовал, как в спину упирается разгоряченная плоть Фенриса. Рядом с правым плечом раздается шуршание, и блондин видит, как эльф хватает первый попавшийся под руку пузырек лириума. - Фенрис! – стонет Андерс, изгибаясь в спине, словно огромная кошка, - Сними когти! Эльф слушается его и стягивает перчатки зубами, не в силах больше терпеть, особенно когда рядом находится такая упругая аппетитная попка. Лириум стекает между двух половинок, и лекарь ерзает, ощущая прикосновение тонких пальцев к сжатому колечку мышц. Хриплое дыхание переплавляется в протяжный стон, когда пальцы проникают в него: сначала один, потом второй. Они движутся, мучают, затрагивают внутри ту самую сладостную точку и заставляют Андерса кричать в голос, выдавая его желание, моля о большем… Эльф потемневшими от страсти глазами смотрит, как изгибается целитель, как дрожит его тело при каждом проникновении и наконец, решает сжалиться. Пальцы исчезают из заднего прохода и Андерс чувствует нечто большее, горячее и влажное. Мгновение – и он выгибается еще сильнее, стараясь расслабиться, в то время когда эльф с рычанием начинает вдалбливаться в податливое тело все быстрее и быстрее. Оба тяжело дышат, воздух переплетает совместные стоны, и разрядка наступает быстро: сначала кончает Андерс, и, вслед за ним, захваченный сжавшимися до боли мышцами, изливается в ослабевшее тело Фенрис. Фенрис лежит на Андерсе, оба пытаются восстановить дыхание, и лекарь чувствует, как зеленоглазый упирается носом ему в шею. - Ты теперь мой. Никому тебя не отдам. Целителю это приятно до безумия, Справедливость подозрительно молчит, но что-то другое терзает из глубины сознания часто дышащего блондина. «О, Создатель, - думает он, - Как же я все это объясню теперь Хоук?»