Ученик превзошел учителя

— Вы хотели меня видеть, капитан? — певуче произнес Киске, просовывая голову в личные покои Ичиго. — Проходите, лейтенант, — сидящий за письменным столом Ичиго отодвинул тушечницу, потянулся, разминая плечи. Киске скользнул внутрь, плотно прикрыв за собой сёдзи, и неспешно приблизился. — Чем могу помочь? — Я хотел обсудить с вами один... инцидент, — Ичиго сильнее свел брови на переносице. — Я весь внимание, капитан, — Киске, напротив, сильнее разулыбался. Ичиго постучал пальцами по столу. — Ко мне поступила информация, что, не далее как вчера, порученную вам задачу — экзаменовку личного состава — вы перепоручили третьему офицеру, после чего удалились с территории отряда в неизвестном направлении и вернулись только под вечер. Киске опустил взгляд, словно пытался спрятаться за ресницами. — Не буду врать вам, капитан — ваша информация верна. — Это еще не все, — Ичиго глянул суровее, — есть свидетели, утверждающие, что вы были замечены проникающим на территорию двенадцатого отряда... — И снова не стану отрицать! — Киске добавил в голос виноватые нотки. — У вас наверняка есть какое-то объяснение случившемуся? — О, разумеется, капитан Куросаки! — смешок, не особо старательно замаскированный под кашель. — Понимаете, дело не терпело отлагательств, а вы были в отлучке... И я позволил себе взять на себя смелость делегировать полученное мне задание. А все потому, что капитан Куротсучи сообщил о готовности результатов тестов, которые мы ждали, ну, помните, образцы из восьмого района? И он сказал, что мне необходимо увидеть это лично... Киске рассказывал словно с интонациями сказочника, пытающегося убаюкать капризного ребенка, но Ичиго слушал внимательно, не перебивая, только поднялся в какой-то момент из-за стола, вынуждая Киске чуть-чуть приподнять подбородок — он был совсем немного, но ниже ростом. — И что же показали... тесты? — когда повисла тишина, Ичиго медленно начал обходить стол, заходя Киске за спину. Тот остался стоять как есть, только чуть наклонился обратно, вниз, и уперся кончиками пальцев в столешницу. — О, результаты действительно крайне любопытные, в них присутствуют духовные частицы, которые мы пока не смогли опознать. — И почему вы рассказываете мне это только сейчас, лейтенант? — Ичиго теперь был настолько близко, что его дыхание шевелило волосы на макушке, но все еще не прикасался. — Ну, знаете, капитан, результаты важные, но пока только для нас, ученых, пока нет какого-то итогового вывода, я решил не отвлекать вас по пустякам, — промурлыкал Киске, чувствуя, как по загривку бегут приятные мурашки от этой близости. — У меня же не будет проблем? — как будто бы спохватился он, изобразив тревожность. — Пусть и мелкий, но это все же проступок, нарушение дисциплины, так что я вынужден назначить вам взыскание, — на последних словах руки Ичиго наконец сомкнулись вокруг Киске, притянули, вынуждая вжаться спиной в грудь, а горячие сухие губы приникли к шее. Киске позволил себе длинный беззвучный выдох, прикрывая глаза, а затем легко поддался, когда Ичиго развернул его к себе. В его потемневших глазах плескалось очень, очень много обещания, и Киске не удержался, провел ладонями по плечам, обтянутым белым хаори. — Капитан, — негромко и абсолютно непотребно протянул он, и Ичиго выпил обращение на излете прямо из его губ, бескомпромиссно раздвинул их языком, проникая в рот, исследуя, подчиняя. Рука его зарылась в волосы Киске, пальцы тут же запутались в прядях, взлохматили, потянули. Увлекшийся Ичиго ослабил контроль за духовной силой, и она вскипела вокруг них, обволокла густым жаром, покалывая кожу, заставляя кровь быстрее бежать по венам, усиливая и без того нарастающее возбуждение. Киске облизнулся, когда они ненадолго разорвали поцелуй, и присел на край стола, чуть разводя колени. Ичиго тут же оказался между его ног, теперь обе его ладони лежали на груди Киске, обжигающе-горячие даже сквозь ткань. — Я готов к любому наказанию… Поцелуй. — …которое вы выберете для меня… Еще один. — …капитан. Ичиго хмыкнул, а потом его губы переместились на шею, слегка прикусили, пальцы забрались за воротник косоде, немного распахивая его, давая лучший доступ. Когда его влажный язык лизнул ключичную впадину, Киске чуть сжал колени. — Я думаю, вам полезно поучиться тому, как выполнять приказы, — в голосе Ичиго послышалась хрипотца. Он чуть отступил, а затем за руку потянул Киске за собой к расстеленному у противоположной стены футону, сам присел на край, Киске же остался стоять. — Раздевайся, — резкий переход на «ты». — Слушаюсь. От него ждут шоу? Киске готов был его устроить. Он не был особенно хорош в танцах, стриптиз исполнять тоже не доводилось, но зато Киске прекрасно знал о присущих ему природных гибкости и плавности движений, и телом своим он владел великолепно. Это подтверждал взгляд Ичиго, острый и тяжелый, буквально прикипевший, почти не моргающий, следящий, как постепенно открывается все больше кожи. Киске поворачивался и нагибался так, чтобы продемонстрировать, как красиво под ней двигаются мускулы. Полностью обнаженный, Киске взглянул на Ичиго без капли стеснения, почти дразняще. — Теперь меня. — Как скажете. Этот приказ Киске также собирался выполнить основательно. Он опустился рядом с Ичиго на колени, и ладони мягко заскользили по его телу, от груди к низу живота, затем вверх от запястий к плечам, остановились в районе шеи, под пальцами забился участившийся пульс. Глядя Ичиго прямо в глаза, Киске наконец принялся снимать хаори. И с каждым последующим исчезающим элементом он все откровеннее гладил постепенно обнажающееся тело, чувствуя, как зарождается в нем легкая дрожь. Стоило Киске закончить, и Ичиго порывисто опрокинул его на футон, нависая сверху, отвел с лица мешающуюся прядь волос, защекотавшую было Киске нос. — Пока ты справляешься, — голос стал как будто еще ниже, и от этого странным образом кольнуло в солнечном сплетении. — Молодец, — и Ичиго вновь увлек Киске в поцелуй, долгий и влажный, такой глубокий, словно собирался трахнуть одним лишь языком, пронзить насквозь. С занятым ртом Киске ничего не мог ему ответить. Когда его руки легко легли на спину Ичиго, тот отстранился. — За голову, — коротко приказал он и, дождавшись немедленного исполнения, ухватил Киске за оба запястья сразу, легко вжимая в футон. — Тебе нельзя трогать меня, пока я не разрешу. Подумав, он добавил: — И себя тоже. Киске издал любопытное «о», но промолчал, принимая новое правило, и был вознагражден очередным тягучим поцелуем. Ичиго так долго не отрывался от него, словно вознамерился лишить остатка кислорода в легких. Медленный и размеренный ритм, взятый ими изначально и теперь настойчиво удерживаемый Ичиго, не мог насытить, только распалял все больше и больше. Между двумя полностью обнаженными телами невозможно было скрыть обоюдное возбуждение, но Ичиго пока не предпринимал никаких действий на этот счет. А потом и вовсе вдруг поднялся на ноги, вызывая разочарование — давление его веса и духовной силы ощущалось слишком правильно, и Киске почти обиженно выдохнул. Но ждать ему пришлось недолго — Ичиго вернулся и оседлал его бедра, помахивая подозрительно знакомым флаконом. — Одолжил тут у тебя... Не против же? — не то чтобы это прозвучало как вопрос. Киске ненадолго прикрыл глаза, прекрасно осознавая, что Ичиго задумал и зачем утащил один из опытных образцов. Выходит, он реально внимательно слушал о свойствах, когда Киске трепался об этом препарате? Ну что же, он с удовольствием подчинится. Прозрачный гель, немного которого Ичиго вылил себе на пальцы, имел легкий ментоловый запах и был прохладным. Киске неконтролируемо вздрогнул, почувствовав первое прикосновение к шее. Ну, разумеется — у Ичиго был явный пунктик на ее счет. Дальше влажные подушечки скользнули к соскам и описали по несколько кругов вокруг каждого, все время увеличивая радиус. Ненадолго изобразив задумчивость, Ичиго неожиданно провел пальцами по губам Киске. Гель впитывался моментально и начинал действовать столь же быстро. Ментоловая прохлада сменилась на легкий жар под кожей. Киске сделал глубокий вдох, зная, что будет дальше, но все равно оказался не готов и шумно всхлипнул, давясь воздухом, когда Ичиго легонько, на пробу, прихватил губами сосок. Руки над головой еле заметно дернулись, но остались на месте. Ичиго этого в любом случае не заметил — он, как завороженный, следил за реакцией и тут же повторил свой фокус с другим соском. В этот раз Киске отреагировал сдержаннее, но крупно вздрогнул от острого, пряного удовольствия, которое сейчас ему дарило собственное изобретение — легкий афродизиак, в разы увеличивающий чувствительность, заставляя сходить с ума даже от легчайшего касания. Когда Ичиго поцеловал его, Киске на миг показалось, что он может кончить только от этого. — Ичиго... — выдохнул он, теперь и сам отметая формальности, когда — вечность спустя — самый крышесносный поцелуй в его долгой жизни прекратился. — Я... — Я помню, — и после этого скользкие пальцы наконец обхватили твердый член, заставив Киске слегка прогнуться навстречу прикосновению. Ичиго шумно втянул носом воздух, зрачки у него давно затопили радужку, но движение ладони осталось медленным и плавным, и с каждой секундой, по мере впитывания геля, наслаждение становилось все острее. Но теперь Киске мог быть уверен, что стремительный оргазм ему не грозит: даря немыслимые чувственные ощущения, препарат блокировал возможность разрядки, и получить ее можно было только при помощи дополнительного воздействия духовной силы. То есть, при желании Ичиго мог сводить его с ума ласками хоть до конца времен. Впрочем, Киске все-таки надеялся на его милосердие. Сперва Ичиго действовал осторожно, исследуя, тщательно вымеряя силу, с которой он гладил, надавливал и царапал. Он всегда всё схватывал на лету, так что понадобилось совсем немного, чтобы абсолютно каждое его действие вызывало сладкий стон. Киске мог бы проявить чуть больше выдержки, но зачем? С каждым звуком, срывающимся с его губ, сдержанность Ичиго понемногу подтачивалась, движения начали неизбежно ускоряться, а сам он — сбиваться с дыхания. Киске было любопытно: догадается ли?.. Догадался. Наверное, можно было бы чуть-чуть привстать и увидеть, как торопливо Ичиго втирает гель в собственный член, прижатый к животу, но Киске не стал, удовольствовавшись зрелищем плотно-плотно стиснутых губ и сведенных рыжих бровей на невероятно сосредоточенном лице. Каким бы взрослым и серьезным шинигами он не стал, выдержка у Ичиго оставалась по-прежнему совершенно мальчишеская. Но с препаратом он сможет продержаться так долго, как захочет, правда, сохранять более-менее невозмутимый вид уже не получится, но Киске последний, кто стал бы его в этом обвинять. Не тогда, когда горячий язык прошелся от линии челюсти аж до пупка, покружил, а потом его путь завершили острые зубы, чувствительно прихватив кожу — до огненного шара внутри, до ярких фейерверков в темноте под закрытыми веками. Вернувшаяся на член ладонь и большой палец, мягко обводящий головку, контрольным выстрелом вышибли из Киске остатки самоконтроля, и он выгнулся дугой, почти заскулив. — Ичиго, пожалуйста, — вибрирующе произнес он, когда снова смог издавать связную речь. И Ичиго использовал эту просьбу как возможность сдаться, отпустить себя, позволить. Смазка-релаксант тоже была личного производства Киске, что позволяло сократить подготовку в разы. Именно это было сейчас нужно обоим, оба неглубоко и часто дышали, а пальцы Ичиго слегка подрагивали, Киске почувствовал это, прежде чем они скользнули внутрь. Вот так, теперь расслабиться, впуская их в себя глубже, чувствуя скольжение и легкое растяжение… Ичиго не стал его долго дразнить — смазав как следует, он вынул пальцы, обтер их о чужое бедро, а затем толкнулся внутрь, медленно, плавно, неотвратимо, на всю длину, до упора... Киске — в который раз за вечер — задохнулся, потому что это было неописуемо. Сладко. Хорошо. Ичиго ненадолго замер, вжимаясь грудью в его грудь, утыкаясь лицом в шею, а потом шепнул на ухо: — Можешь больше не держать руки, — и начал двигаться. Киске тут же на автомате обнял его, скрестил на пояснице лодыжки, вжимая в себя предельно сильно, предельно тесно, а потом чуть отпустил, чтобы Ичиго мог почти что выскользнуть — и снова вогнать в него член. И снова, и снова, и снова. Восхитительно. Заполненно. Глубоко. Но хотелось еще глубже, и Киске с готовностью оседлал Ичиго, когда тот почти прорычал: — Поменяемся? Такой звериной жадности в нем не было даже в ту пору, когда он еще почти не умел контролировать внутреннего Пустого. Оказавшись верхом и плавно опустившись на член, Киске посмотрел вопросительно — двигаться ли ему самому, или Ичиго хочет продолжить контролировать ритм? Ичиго, ухватив Киске за бедра, тут же показал: будет сам. И устроил что-то совсем крышесносное, с ломаным ритмом, то замедляясь, то двигаясь будто бы со скоростью шунпо. «Ты действительно чудовищно быстро учишься... Всему», — эта мысль не могла пробиться вслух сквозь непрекращающиеся стоны. И когда они оба уже были почти на пределе физических возможностей, Ичиго рвано пробормотал: — Сейчас. Вместе. Маленький побочный эффект использования препарата, можно сказать, бонус — совместный оргазм. Они оба оказались не готовы к его сокрушительной силе. Полыхнуло так, что, казалось, должно было выжечь все рецепторы. Несколько мгновений чистейшего, незамутненного наслаждения, пронизывающего все существо, а затем — полная сенсорная перегрузка, отключение всех систем. Спасительная вязкая темнота. ~ — Отличный фант, Ичиго! — Киске любовно отряхнул хаори, прежде чем небрежно накинуть его себе на плечи. — Обмен ролями, во всех смыслах... Пожалуй, я и без нашей маленькой игры готов повторять его время от времени. О, и твоя очередь тянуть. Ичиго, хмыкнув, закончил поправлять лейтенантский шеврон, а потом потянулся к коробочке, куда они скидывали свои /желания/ и раз в неделю тянули по одному. — «Месяц всю бумажную работу выполняет лейтенант Куросаки», — прочитал он, не веря своим глазам. — УРАХАРА!!! ЭТО... НЕЧЕСТНО!!!