Вино, секс и до свидания

      Никто не видел, как она плачет. Никто не думал, что она умеет это делать. Вика злилась, кричала, смеялась, но никогда не плакала при посторонних. Сидя в своей комнате тёмным февральским вечером, она думала лишь о том, как она смогла столько лет сдерживать свои эмоции.       Конечно, она не бесчувственная сука. Ей бывает больно: когда одноклассник называет её шлюхой, когда учитель комментирует её внешний вид, когда девочки с третьей парты тихо (слишком заметно) смеются над её ЛГБТ-браслетом на левой руке. Но больнее всего ей делают не эти люди, на которых ей, в общем-то, плевать. Самую большую боль Вике приносит её лучшая подруга.       Вика долго и горько плачет, когда понимает, почему ей не понравился новый парень Лизы. Она разбивает любимую рамку с фотографией, когда видит, как подруга целуется с какой-то знакомой на тусовке. Вика первый раз проводит ножницами по руке, когда узнаёт о жаркой ночи своей подруги и того самого одноклассника. Не волнуется, потому что браслет закроет шрам.       Вика признаёт свою ориентацию в 13. Она влюбляется в подругу в летнем лагере, когда ей почти исполнилось 15. Тогда у неё получается привлечь внимание объекта обожания, но ничего не складывается. Мама ничего не знает вплоть до 10 класса, когда ей докладывает школьный психолог о наклонностях девушки.       Сейчас Вике 17. Она далеко не загнанный и депрессивный подросток. Ходить на тусовки? Всегда да, только позовите. Приготовить сюрприз мальчику из компании на день рождения? Только если в этот день нет репетиторов. Приехать к Лизе, потому что она снова болезненно рассталась? Беспрекословное да.       Она много раз ездила к подруге, захватывая с собой бутылку красного полусладкого. По стандарту, потом они все равно переходили на коньяк. Никогда ничего не ожидавшая Вика всегда попадала в одну и ту же ловушку. Лиза любила выпить, а ещё больше любила напиваться. Сперва девушка вытирала с щек подруги слёзы обиды и разочарования, а после слёзы, всегда проступавшие на глазах Лизы во время секса.       Вика не мазохистка, совсем нет. Но когда пьяная Лиза лезет к ней с поцелуями, руками изучая тело, она не в силах ей отказать. Позволяя себе минутную слабость, ей приходится собирать всю волю в кулак по утрам, чтобы отшутиться и сказать, что они всё ещё лучшие подруги.       Хороший секс не испортит дружбу? Нет, конечно нет. Но дружбу испортит крепкая, невзаимная влюбленность.       Вика плачет в школьном туалете. Девочки с третьей парты смеялись вовсе не тихо, когда увидели, как она рисовала в тетради возлюбленную. Лиза слышала, но даже не повернулась в её сторону. Она услышала, она всё поняла. А Вику трясло нещадно. Слезы капали на белую, почти прозрачную рубашку. Ногти царапали подоконник, а горло болело от сдерживаемых всхлипов.       Вика всё поняла. Теперь у нее не останется шанса хотя бы быть рядом с подругой. Мечтать о счастливом будущем, смотря с ней вместе сериалы. Мечтать, пока наливает ей вино. Мечтать, пока кроет её бывшего всеми известными матами. Мечтать, чувствуя, как Лиза трясётся под ней. Мечтать ещё больше изо дня в день.       Это не ванильный роман. Дверь в туалет не раскроется, чудом. Лиза не прибежит к бедной девочке, не успокоит её, не признается в ответных чувствах. Лиза заблокирует её во всех сетях, удалит номер и никогда больше не посмотрит на последнюю парту, где сидит Вика.       Ничто не бывает вечным. Боль тоже проходит, и это Вика подтвердит, и сто раз распишется ниже. Она счастлива, когда знакомится с Марией, и разница в два года не смущает её. Она радуется, когда Маша первая говорит о симпатии. Видя эту простую, детскую улыбку Вике непонятно, почему она страдала так долго.       Нет больше в Викиной жизни красного вина. Встречаясь с Марией, она бережёт её, словно та фарфоровая. Не позволяет себе распускать руки, не ходит в шумные компании, не поит ту алкоголем, не делится сигаретами. Девушки проводят всё время обнимаясь, смотря фильмы и читая дурацкие фанфики. Счастливые полгода пролетают так быстро, что Вика и не сразу вспоминает, что было по-другому.       На улице августовская ночь, когда Вика поднимает трубку. На другом конце провода голос знакомый, истерично-трясущийся и почти задушенный. Срываясь тут же и миллион раз извиняясь перед Машей, Вика бежит на остановку. Сердце пропускает пару ударов, когда она расплачивается на кассе за красное полусладкое. Оно почти останавливается, когда, уже набирая номер квартиры на домофоне, на экране телефона всплывает «Дева Мария». Она не берёт.       Лиза долго плачет ей в плечо, как только она переступает порог квартиры. Бормоча что-то неразборчивое, она тащит её на кухню. На столе стоит наполовину пустая бутылка Мартини, и Вика не удерживается от язвительности: — А со мной ты пила дорогущий коньяк. Опустилась ты, милая.       Заплаканные глаза останавливаются на гадкой усмешке от этих слов. Вика довольная собой. Она рада, когда видит, что нравится этой девочке напротив. Она восхищается собой, когда садится на диван, снимая куртку, а Лизин взгляд задерживается на обтянутой майкой груди. — Ты позвала меня, чтобы я послушала твои рыдания? — Вика почти ликует, ведь именно этого она хотела после того предательства.       Это можно было предугадать. Вика не должна была ехать, она понимала. Она ненавидела себя, когда печатала сухое «Прости меня» Маше. Ее любимой Маше, с которой она не смогла почувствовать того, что чувствовала, когда Лиза её целовала. Словно безумная, она целовала её до удушения, сжимая талию в руках. Усадив её к себе на колени, Вика сначала пыталась охладить этот напор, но быстро сдалась. Сначала неразборчиво, но после более четко, Лиза шептала: — Как долго я хотела, ты не представляешь, как я хотела тебя под собой. Как я мечтала тебя вернуть, сказать, что испугалась тогда. Я ведь любила тебя. Я хотела, хотела видеть тебя под собой, — она повторяла это и повторяла, пока Вика не заткнула её. Слышать этого не хотелось.       Пьяный от жарких поцелуев мозг не думал, что её ждёт девушка. Она отдавала всю себя той, кто будил в ней ураган. Она не сопротивлялась, когда с неё стянули майку и джинсы. Она подставлялась под горячие губы, целующие грудь. Стонала и выгибалась, насаживаясь на пальцы глубже. Тряслась, кончая с именем бывшей возлюбленной на губах. Вика плакала, натягивая джинсы. Лиза закурила почти сразу, даже не попытавшись добиться ответных действий для своего оргазма. Вика ненавидела тот момент, когда её голос разрезал звенящую (от секса или от слёз?) тишину: — Прости меня, милая. Я знаю, что ты любишь другую. Не прошу тебя остаться, но ты сама выбрала приехать сегодня, так что не осуждай меня.       Ненавидя себя, Вика ехала домой. Она снова и снова била бокалы на кухне, крича и плача. Она звонила Маше, сидя на осколках посуды. Она открывала ей дверь, всё ещё рыдая. Она ответила ей на поцелуй, смешав его с солью и тушью, которые испачкали её губы.       Кто такая Дева Мария? Это светлый, любящий Вику человек. Она спокойна, рассудительна и терпелива. Вовсе не дура, она знала, чего ожидать от Вики. Выставив границы, Маша понимала, что рано или поздно Вика сорвётся к той самой, которая способна подарить ей сильнейшие эмоции. Нет, Маша не обижалась. Секс это секс, а чувства у Вики были именно к ней. Поэтому получив «Прости меня» в телеграмме, она не стала плакать и думать об этом больше минуты.       Дева Мария любила Вику со всеми ее кошмарами. После того, как у старшей прошла истерика, они переспали. Потом ещё раз, и ещё. Они выпили вместе, Маша выкурила первую сигарету с девушкой.       Вика перестала трястись над ней, как над самым дорогим сокровищем. Но от этого любви не убавилось.       Любила ли Вика её сильнее, чем Лизу когда-то? Ей было неважно. Она получала всё, что ей было нужно. И ей было совершенно всё равно, кого ещё любит её девушка. Главное, чтобы на неё хватало.