антивирус

      Белые стены. Натяжной потолок тоже белый. Пол, вымощенный мраморной плиткой, такой же белоснежный, но в отличие от стен и потолка размывается бледно-серыми разводами и темными соединительными швами. Аки давно привык к этой мрачной белизне, однако, посещающие четвертую спецклинику впервые приходили в ужас: со стороны это напоминало элитную психиатрическую больницу. По первости такое впечатление, и, правда, складывалось, если бы не сотрудники, рассекавшие "чистилище" в темных идеально выглаженных костюмах. Хаякава, впервые услышав это сравнение, невольно рассмеялся: пусть лечебницей это и не было, но их клиентам помощь специалиста была явно необходима. Только заткнуться пришлось почти мгновенно. Брошенный в его сторону неодобрительный, раздраженный взгляд коллеги заставил его съежиться. Больше парень никогда в этих стенах не смеялся, да и желание отпало напрочь.       Аки на входе останавливается, позволяя камере распознать его лицо и мигнуть красным, пропуская. Следующая остановка - ресепшен. Он тихо хрипит слова приветствия, в ответ получает кивок от администратора и протянутый проходной лист для сотрудника. Парень уже не читает, что на нем написано - знает его наизусть. Хаякава вскрывает индивидуальную упаковку с маленькой иглой, укалывает безымянный палец на левой руке и оставляет небольшой кровавый отпечаток в специально обозначенном красном квадрате. Отнимая от листа руку, он замечает, как почти незаметная капля волей случая падает на текст соглашения, окрашивая слово "собственность" ярко-алым, и впервые за несколько лет работы здесь пробегается глазами по написанному:       "Сотрудники обязаны хранить служебную тайну и не имеют права вносить или выносить с территории учреждения инфекционные материалы или предметы, представляющие собой собственность "Специальной клиники "Fujimoto Incorporated" №4" или ее поставщиков. В противном случае нарушивший условия трудового договора сотрудник может быть привлечен к уголовной ответственности и (или) будет обязан возместить связанный с последствиями нарушений ущерб".       Синеглазый сглатывает образовавшийся в горле ком, сдает лист и направляется в гардеробную. "Фудзимото Инкорпорейтед" - одно из первых учреждений, с которых и началась лихорадка "специализированных косметологических услуг". Как основателю компании пришло в голову продавать вирусы звезд шоу-бизнеса, Хаякава до сих пор не мог себе объяснить, но услуги клиники буквально сразу же стали более, чем популярны. Он продавал вполне безобидные и легко поддающиеся лечению вирусы, которые снимались с подвергшимся им селебрити, фанатам этих самых селебрити, желавших стать ближе с кумиром. Скопировать вирус невозможно, оттого и компания славится высококачественным лицензионным материалом. Естественно, в подворотнях особо доверчивым могли подсунуть особо доверчивым обезумевшим в конец поклонникам какой-нибудь образец, непонятно откуда и каким образом снятый, якобы принадлежавший их любимцу или любимице. Но официальный, как бы странно это ни звучало, товар можно было приобрести только у формального "правообладателя".       Аки работал в этой структуре уже седьмой год, и знал о компании достаточно многое. Например, все филиалы назывались между сотрудниками спецотделами, так как имели свою направленность и свою особую целевую аудиторию. К примеру, Первый спецотдел предназначен для представителей политической элиты и очень богатых личностей, стоимость одной самой дешевой услуги там составляла стоимость квартирной аренды Хаякавы лет на десять вперед. Второй занимался разработками и был неким научно-исследовательским институтом, был тем, благодаря чему "Фудзимото Инк" появился и существовал до сих пор. Третий - чуть более доступный вариант Первого: основу клиентуры составляли золотая молодежь, чиновники и бизнесмены. Четвертый был чем-то наподобие экспериментальной золотой жилы: здесь предлагали услуги тем, кто был готов отдать последнюю рубашку ради того, чтобы стать ближе к своим кумирам.       Хаякава себе вопросов уже давно не задавал и происходящее объяснить не пытался, желание, конечно, накатывало иногда, но только после n-ой рюмки. Вряд ли это можно было назвать любимой работой, но платили достойно и многого не требовали. Если учитывать полный соцпакет, то жаловаться на всеобщее безумие вообще сродни кощунству. Он настолько привык к этому, что даже сумасшествием уже не нарекал ничего из происходящего. В конце концов, кто он такой, чтобы кого-либо осуждать и называть безумцем. Может он сам уже давным-давно того, а то и "товее" их.       Аки коротко здоровается с коллегами в главном зале для сотрудников и подходит к общему экрану. Видео с камер зала ожидания. Он замечает белобрысого, не очень опрятного парня с повязкой на глазу. Хаякава подозревает, что она скрывает не глаз, а его отсутствие, и вполне догадывается, куда же он делся.       — Я возьму этого. — Оповещает всех он, несогласных не находится. Видимо, парнишка пришел совсем недавно. Ещё один раб Макимы. Иногда Хаякава думает, что она действительно какой-нибудь демон контроля или подчинения, иначе объяснить повальное безумное обожание он не мог, поэтому всячески старался избегать ее изображения и по возможности не смотреть ей в глаза — боялся, что и его затянет.       На планшете высвечивается вся информация о клиенте, и его догадка о том, куда пропал глаз, подтверждается — блондин его продал. Иначе не смог бы себе позволить. "Свежеиспечённый" товар стоил действительно дорого. Обработать его будет несложно, Аки это делать умеет и за это пользуется молчаливым уважением со стороны коллег.       Кабинеты приема клиентов идентичны и состоят из двух секций. Абсолютно белые, даже без мраморных нитей на полу, с яркими люминесцентными лампами и светильниками. Первая секция меньше и больше похожа на комнату заключения сделок купли-продажи, собственно этим и является. Посередине — узкий белый стол, поставленный перпендикулярно стене, и экран с выбранной клиентом знаменитостью. Аки сидит спиной к выходу, блондин, которого, как оказалось, зовут Денджи, сидит напротив него. Он не отрывает взгляда от экрана. Красноволосая девушка на экране мягко улыбается, жёлтые глаза, кажется, смотрят прямо в душу. «Это всего лишь видео, она ничего тебе не сделает», — думает темноволосый, аккуратно расставляя коробочки с образцами на поверхности стола.       — Она прекрасна, не так ли? — Начинает Хаякава, он знает, что делать, алгоритм испещрен вдоль и поперёк и работает безотказно — он специально выбирает себе подобных Денджи жертв клиентов. Парень кивает в ответ и нервно сглатывает, впиваясь взглядом в движущееся изображение, кажется, будто он пытается его поглотить, впитать в себя настолько, чтобы оно осталось под кожей навсегда.       — Идеальна. Совершенна, более чем совершенна. Ее взгляд захватывает дух и лишает дара речи. Я понимаю ваше восхищение ею, полностью разделяю его. Она будто богиня, спустившаяся с небес, чтобы мы, простые смертные, возносили ей молитвы в обмен на возможность наблюдать ее красоту.       Аки говорит медленно и вкрадчиво, чуть-чуть томно и хрипло, будто бы и сам очарован настолько же, что готов сидеть на месте Денджи. Блондин не произносит ни слова, вдыхает через рот, не смыкая губ ни на секунду, и смотрит на модель с туманом вожделения и поклонения. Денджи уже давно где-то не здесь. Он будто сам влез в экран и стоит рядом, совсем близко, но держится на расстоянии, не зная, постигнет ли его кара. Медленно проводит носом по открытому плечу, чуть-чуть цепляясь кончиком носа за лямку невесомого платья, вдыхая ее запах и растворяясь. Аки знает этот взгляд, и знает, что парень лишился глаза лишь бы быть к ней ближе, хотя бы так, желая разделить с ней ее боль и слиться с ней в одно целое. Одна инъекция — и часть нее уже будет в нем, заполонит лёгкие и кровь, останется с ним навсегда. Хаякава всматривается в экран ещё раз, и придвигается чуть-чуть ближе, расставляя образцы.       — Господин Денджи, перед вами несколько вариантов, взятых напрямую у мисс Макимы. Покажись мне ваш интерес поверхностным, я бы предложил вам посредственный и недорогой вариант, но я вижу, что ваши чувства намного глубже. Вы не просто обожатель, это видно, ваши намерения серьёзнее, чем чьи-либо.       Денджи невесомо хватает воздух, взгляд становится яснее, он обнажает зубы в нелепой кривой ухмылке, подтверждая, что он, только он, первый и главный среди всех ее поклонников и поклонниц. Он не просто фанат, нет, — по клыку проходится кончик языка, — он больше, он истинно верующий, он тот, кто готов вознести себя в жертву в честь ее имени. И потому приносит свое тело на алтарь.       — Позвольте мне порекомендовать вам один экземпляр. Он был взят сегодня ночью. Мисс Макима заразилась во время своего романа с госпожой Гуаньси, но вирус проявился только сейчас. — Хаякава открывает небольшую черную коробку, снимая сначала белую бирку с названием жидкости, обнажая белую шёлковую подкладку и ампулу с прозрачным веществом. — M-029, дорогой вариант, но то, что нужно для по-настоящему преданных.       — М-029? — Еле слышно переспрашивает Денджи, наконец, вернув себе голос.       — Да. Это вирус простого герпеса. Внешний эффект пройдет спустя время, но после инфицирования вирус живёт в клетках человека всю его оставшуюся жизнь. — Аки намеренно делает акценты на последних словах. Он мог бы уже не стараться, Денджи полностью в его власти: предложи ему скомканную в салфетке жвачку, лежащую у него в кармане, парень бы согласился, поверив, что он была во рту его божества. Интересно, так ли чувствует себя сама Макима, как Хаякава сейчас? Словно змей в предвкушении добычи, обнаруживает, что жертва добровольно залезает к нему в пасть? Он точно знает, что глаз Денджи — не единственное, что он "заложил", и знает, что на этом он не остановится. Аки кажется, что страх его был совершенно беспочвенным, — он то самое звено в этой пищевой цепи, что приводит добычу к ней в пасть.       Вторая секция очень напоминает первую, за исключением отсутствия экрана. Торшер, кресло-кушетка, медицинский манипуляционный стол и тумба. Все ослепляюще белое. Самый настоящий процедурный кабинет, но пугающе стерильный и чрезмерно белоснежный.       — Господин Денджи, ваша кредитная карта при вас?       Блондин кивает в ответ и сглатывает комок в горле, рассматривая аккуратно разложенные на столике предметы, задерживаясь взглядом на лежащем в индивидуальной упаковке шприце. Аки хмыкает про себя — странно бояться иглы тому, кто недавно продал глаз. Темноволосый натягивает тонкие белые резиновые перчатки, показывает верх ампулы Денджи, чтобы тот убедился, что крышка не была вскрыта или проколота до этого. Обычные протокольные действия, Аки делает это на автомате, даже не задумываясь.       — Вы уже решили, с какой стороны сделать инъекцию?       — С какой.. стороны? — Спрашивает с запозданием парень. Повязка чуть-чуть съехала, слегка обнажая бровь. Аки ловит себя на мысли, что ему было бы интересно поглядеть на то, как выглядит недавно опустевшая глазница, но из вежливости подтягивает повязку на место.       — Многие просят сделать инъекцию с левой стороны. Если бы мисс Макима поцеловала вас, то вирус проявился бы с левой стороны.       Аки придвигается поближе, опирая одну руку о верхушку кресла. Губы парня пересохли, он смотрит на Хаякаву очень нервно. Темноволосый подносит руку к лицу, но не касается его, медленно очерчивая круг вокруг правого уголка рта:       — Мисс Макима инфицирована вот здесь, в правой части губ. — Пальцы делают ещё один оборот вокруг упомянутой им области. — Если бы она поцеловала вас, то инфекция наверняка попала бы слева, где-то здесь. Слева. Словно она лично вас заразила. — Аки едва успевает закончить фразу, как Денджи рвано и неожиданно громко отвечает ему:       — В таком случае, лучше слева. Точно, слева.       Аки вскрывает упаковку со шприцем, набирает прозрачную жидкость из ампулы, слегка выпускает воздух и просит парня откинуть голову назад. Хаякава оттягивает верхнюю губу Денджи чуть-чуть влево, обнажая слизистую, и протыкает ее, впуская вирус внутрь.       — Так. Через пару недель все проявится. — Говорит Хаякава, приглаживая слегка приподнятую ранее губу. — Наслаждайтесь, господин Денджи. — Заключает он, позволяя себе небольшую ухмылку на выходе из кабинета.       Рабочий день рядовых сотрудников всех спецклиник, если не брать во внимание, конечно, Второй спецотдел, одинаков и движется по одному и тому же расписанию: начинается в девять утра и в пять вечера заканчивается. До обеда в среднем выходит до 5-7 сеансов на одного сотрудника, после обеда уже может выйти и больше 10, но это редкость. На одного клиента, согласно протоколу, отводится не меньше двадцати минут, но иногда приходят личности, которых обрабатывать в принципе и не нужно: покажи самый дорогой, самый «свежий» (хотя зачастую такие клиенты слетаются на горячее, уже зная о поступлении нового образца), отведи во вторую секцию и сделай инъекцию. После со спокойной душой можешь выйти в курилку или выпить очередную чашку кофе.       Раньше Аки терпеть не мог помещение для курения: там минимально не было даже вентиляции, а на улицу просто так никому не выйти: нужно сдать всё, что имеется при себе, на КПП и расписаться на ресепшене, к тому же, курить можно было только стоя под камерами. Когда большая часть сотрудников пристрастилась к никотину, курилка претерпела эволюционный скачок: это было единственное место в клинике, которое не было настолько мучительно белым, а черные пластиковые стулья вообще стали отдушиной Хаякавы, что уж говорить про специальный фильтр в системе вентиляции.       Друзей среди коллег у него не было, он считал, что это лишнее, но в комнате для курения приходилось разговаривать, поэтому сейчас, зайдя в неё, темноволосый искренне радовался встречавшей его тишине и черноте пластиковых кресел. К его сожалению, счастье длилось недолго: где-то на середине сигареты в курилку ввалилась весьма шумная и необоснованно, по мнению Аки, веселая компания. Когда Алдо и Джоуи только устроились в Четвертый, синеглазый искренне ненавидел приносимый ими вихрь гул хриплого смеха и похабных шуточек, постепенно он привык: несмотря на их излишнюю экспрессивность, иногда они становились его «островком безопасности», спасающим от хандры. Но напускного раздражения со своего лица он не спускал, так на всякий случай.       — Здарова, Хаякава, две сигаретки не найдется? — Джоуи залетает с ухмылкой, совершенно беспардонно закидывая на Аки руку.       — Здравствуй, сейчас посмотрю. — Темноволосый кривится, указательным и большим пальцем хватает мужчину за рукав и скидывает его руку со своего плеча. Хаякава знает, что пачка почти полная: была куплена перед работой, но намеренно сказал, что посмотрит, как бы намекая, что для этих двоих может и не найтись. Он достает из кармана голубую упаковку с надписью «Курение убивает» и протягивает ее сначала Алдо, тому что поспокойнее из двух братьев.       — Вы на него посмотрите, да это же «Hi-Fights». Еще один безумный фанат Макимы? — Хихикает Алдо, смотря на название бренда. Аки сразу же жалеет, что протянул сигареты сначала ему, а потом жалеет, что вообще согласился поделиться.       — Какие были в ларьке, такие и взял.       — Слушай, Хаякава, что-то ты дерьмово выглядишь, может уже и М-029 успел себе кольнуть? — Мгновенно подхватывает Джоуи, возвращая ему переданную братом пачку. Темноволосый не сдерживает раздраженный глупой шуткой выдох и закатывает глаза, посылая похвалы богам за то, что сигарета в его руке уже истлела до фильтра. Он резким движением выдергивает пачку, кидает сигарету в напольную пепельницу и выходит, не прощаясь. Четвертый встречает его белизной поверхностей и потрескиванием люминесцентных ламп. «Придурки», - тихо шепчет Хаякава, сморщив нос.       К концу дня страх перед Макимой после 8 проданных им экземпляров М-029 окончательно превращается в плотное и крепкое утверждение, больше похожее на мантру: «Как же ты меня заебала, дура желтоглазая». С другой стороны ему стоило бы сказать желтоглазой спасибо за дополнительные проценты к премии в награду за «успешную продажу нового дорогостоящего материала». На КПП он стоит более раздраженный, чем обычно, и даже позволяет себе ухмыльнуться, когда охранник, ощупывая его костюм и проводя по нему металлоискателем, зачитывает: «Не имеете ли Вы при себе инфекционные материалы и другие предметы, принадлежащие «Фудзимото Инкорпорейтед» и ее поставщикам?» Наружу проступают желваки, и Аки гаденько так улыбается, отвечая «нет».       На улице уже начинало темнеть, ветер после теплого помещения пробирал сильнее, потому Хаякава оттягивает вверх воротник черного пальто. Он направляется в сторону дома, но решает ненадолго задержаться на перекур и присаживается на скамейку у самого здания клиники. Позади него — огромный во всю высоту и ширину стены баннер с лаконичной тонкой надписью «Fujimoto Incorporated – для настоящих  ценителей» и лицо Макимы. Когда стоишь напротив и всматриваешься в это лицо долго, тебя начинает тошнить. Отрицать ее внешнюю красоту даже Аки не стал бы, но взгляд у нее тяжелый и неприятный, как будто она вытаскивает из тебя наружу что-то давно спрятанное, какое-то скрытое травмированной психикой воспоминание. И если поначалу ты смотришь на нее с неким благоговением, то под конец тебе хочется вцепиться ей в лицо и сорвать этот плотное пластиковое полотно к чертям собачьим. Темноволосый об этом вслух никогда не скажет, потому что знает, что кроме него так никто не думает. Он вообще подвергает сомнению наличие способности думать, особенно критически, у окружающих его людей. Адекватными в этой звездной лихорадке, отравившей все слои общества, оставались только несколько человек: Химено и Кишибэ.       Химено семь лет назад была его наставницей, когда он только пришел в индустрию. После окончания медицинского в государственной поликлинике работать не хотелось, потому он решил попробовать себя в новом, распространяющемся как чума, так называемом «медицинском бизнесе». Так он попал во Второй спецотдел, красные дипломы за специалитет и аспирантуру по медбиохимии сыграли своё дело. Химено — выдающийся ученый, она была одной из тех, кто участвовал в разработке «кормильца» всей корпорации – специальной установки «Почитта», обеспечивающей «Фудзимото Инк» лицензированной продукцией. Молодежь до работы с установками почти не допускали, но Химено он приглянулся сразу: много вопросов не задавал и делал все, что сказано. Однажды, на одной из закрытых презентаций Почитты она использовала его как подопытную крыску.       Второй отдел был намного темнее и таинственнее, чем отделы предназначенные для продаж, светлыми были лаборатории, но даже они не были настолько ослепляющее белыми, как стандартные кабинеты в том же Четвертом. Наоборот, обилие темных тонов было особой фишкой чуть-чуть фриковатых ученых-разработчиков, но главным отличием были цветы. Огромное разнообразие букетов, состоящих иногда из неподходящих друг другу элементов цветочных композиций, и множество ваз разных оттенков и причудливых форм.       Таким же был тот самый зал для презентаций. Длинный овальный белый стол, черные обои, темная картина во всю несущую стену с какими-то тусклыми цветами и серый потолок. Внутри стол был полым, в этом замкнувшемся овалу спиной к Химено и приглашенным, лицом к двери сидел тогда еще совсем молодой Хаякава, уставившись безразличным лицом в «Почитту». Установка совсем небольшая: чуть больше стандартной микроволновой печи.       — Наш мозг очень чувствителен к изменениям выражения лица, и он считывает их мгновенно, в то время как, мы сами можем пропустить малейшие изменения в активности лицевых мускулов собеседника. Используя это, мы с помощью «Почитты» и вирусных образцов можем увидеть образ самой структуры заболевания. — Химено говорит четко, но приглушенно. Это был ее особый метод, позволявший по ее мнению надолго завоевать внимание аудитории: необходимо было постоянно держать ухо востро, чтобы ничего не пропустить. Аки, следуя ранее оговоренному плану действий, погружает вирусный образец в «Почитту», начинает крутить регуляторы, женщина делает небольшую паузу, чтобы на экране устройства появилось то самое искаженное лицо-образец. — Таково лицо вируса, зараженное новой информацией. Вы можете наблюдать, как мистер Хаякава манипулирует изображение на экране, манипулируя вирусов в установке, делая его незаразным. Вследствие чего клиент, получивший инъекцию от образца, не сможет передать его, заразив кого-то.       Аки тогда не понимал Химено совсем, ведь спецклиники в тот момент только развивались, и это всё казалось ему безумием, но в итоге осознал, что фанатские прихоти ее отнюдь не интересовали. Ей двигал лишь какой-то дикий научный интерес. Иногда темноволосый даже жутко завидовал той страстности с которой она работала, потому что у него такого эффекта в жизни не вызывало ничего. Может оттого, он и перевелся через полтора года в недавно открывшийся Четвертый спецотдел. Химено, узнав о переводе, жутко расстроилась, поэтому ему пришлось прикрыться ухудшившейся несуществующей аллергией на пыльцу. Это её порядком рассмешило, ведь ложь была совершенно нелепой.       А Кишибэ был со-основателем одного из особых магазинов, которые Аки называл «мясными лавками», с чем, по сути, не согласиться было довольно сложно. Такие же лицензированные магазины, где можно было купить серые отвратительно выглядящие пласты  мяса, специально выращенные в инкубаторах, на основе выкупленных у звезд мышечных клеток. Познакомился с ним Хаякава через Химено, которую больше интересовали не сами «звездные стейки», а личные инкубаторы старика Кишибэ, выращивающего в них непонятно чего, но видимо что-то от селебрити.       Аки выбрасывает давно истлевшую за воспоминаниями сигарету и думает, что неплохо было бы завтра зайти в лавку к Кишибэ после работы. Он отряхивает пальто и собирается пойти домой, но ему приходит телефонный звонок от Мадоки.       — Хаякава, завтра задержишься после работы. Ты поедешь на вызов вместо Араи.       — И тебе здравствуй, что случилось? Он же занимался какой-то недавно выстрелившей «звездочкой».       — Араи под следствием, у него дома нашли пропавшего со склада старого «Почитту». К Ангелу поедешь ты, никому ничего не говори, менеджеру скажешь, что Хироказу заболел. Ты всё понял?       — Точнее не бывает. А мне доплатят за сверхурочные?       Ответа Аки не получает, Мадока бросает трубку, на что парень только хмыкает и пожимает плечами. Ему на доплату на самом деле все равно. Его больше волнует то, что он, таким образом, до Кишибэ доберется тогда, когда сам будет в его возрасте.       «Какой-то дурацкий псевдоним», - думает Хаякава, направляясь домой, а потом вспоминает, что в клинике имеются образцы от звезд с никнеймами Бим, Пауэр и Космо. Так что прозвище Ангел уже не кажется ему таким глупым.