Desiderium vulpes albae | Желание белого лиса

Огромные чёрные крылья в очередной раз задевают белоснежную ветку деревца рядом, заставляя холодный, такой же белый пух с хрустом упасть на землю. Трава, цветы, всё-всё-всё засыпано холодным-прехолодным белым пухом, ранее незнакомым тэнгу. Стволы деревьев, листва, прибитая всё тем же на удивление тяжёлым пухом, или ватой – Сора не знает точно, как описать это нечто. Он уже далеко не в первый раз наведывается к... К нечту прекрасному, очаровательному, что обитает в этом лесу. Реальный идеал, воплощение всех мечт и желаний, живёт в таком неприветливом, пусть и безумно красивом месте. Каждый раз, когда уставший, печальный взгляд рубиновых глаз в сочетании с необычайно тёплой улыбкой направляется в сторону тэнгу, сердце пропускает удар, хрупкое тело будто пронизывает тысяча тонких ниточек, но не причиняя боли: ослабляя, сильно ослабляя, но лишь притягивая к восседающему на белом камне демону. В момент их первой встречи из головы Сорару вылетели все былые мысли, все желания, оставив лишь очарование и восхищение необычайной нежностью, изящностью и красотой. "Какого же будет твоё желание, смертный?" – "Прошу, просто обними меня." По возвращению в деревню в тот день от опустошённо смотрящего на чёрные, выгоревшие травы ожидающие парня люди получили которкий, холодный, монотонный ответ: "Я не нашёл его. В следующий раз повезёт." Какой бы отвратной не была воину ложь, какими бы отвратными ему не были мысли о том, что он предал своих родных и друзей, каким бы отвратным он не стал себе сам, невидимые нити каждый раз снова тянули его к лису, и каждый раз язык поворачивался лишь попросить очередных объятий, прикосновений к себе или простой компании кицунэ на пару часов. Он не брал с тэнгу плату за это, отшучиваясь или отмалчиваясь, что ночами часто не давало Сорару заснуть: разве он не должен отдать кицунэ свою душу? Разве может кицунэ не брать с него никакой платы? Или, может, лису понравилась его компания, вот он и считает его... Подобием друга? "Это называется снег." – проносится в мыслях ворона при очередном касании крылом "холодного пуха" – "Мафумафу-сама рассказывал мне о нём. Это просто слишком холодный дождь". Подняв голову к небу, перед глазами предстаёт будто белый лист: облака, с которых падает "ледяная вата", плотным пуховым одеяльцем закрывают небесные чертоги. Поэтому кицунэ никогда не видят ангелов, потому что неба не видно? Или же они правда не являются подобным демонам? Звон бубенчиков на поясе стал громче, заставляя Сорару ускорить шаг, а после вообще перейти на бег: нетерпение и детское, восторженное предвкушение скорой встречи разливаются ядом по телу, побуждая бежать всё быстрее. Скрип и хруст снега под ногами уже почти не слышно из-за собственного сердцебиения, сквозь которое прорывается лишь отчётливый звон. Ещё несколько минут – и выдохшийся тэнгу выбегает на уже знакомую поляну. Немного протормозив по снегу, оставив довольно заметный след, парень наклонился, придерживая себя за колени и пытаясь восстановить сбитое дыхание. Сквозь ещё не успокоившееся биение сердца вновь слышно хруст снега, но уже тихий-тихий, от знакомых, лёгких лисьих шагов. Раньше Сора всегда сразу видел величественную фигуру демона, а после уже слышал его голос, чувствовал его касания и исходящий от него запах, похожий на смесь мяты и нечта сладкого. А сейчас тонкие, длинные пальцы проходятся по чёрным волосам, заставляя сердце вновь остановить свой ход на несколько мгновений. Одновременно с поглаживаниями слышится тихое, тихое урчание, такое прекрасное и необычное, нежное... Как бы ни хотелось это отрицать, именно действия юноши довольно быстро успокоили Сорару. Всё с тем же восторгом в глазах воин выпрямился и с замиранием сердца начал осматривать Мафу. У лиса были короткие, мягкие белые волосы, ярко-рубиновые глазки, кожа ровно в цвет снега и большие, пушистые ушки – что уж тут говорить о семи хвостах, у тэнгу очень часто появлялось желание зарыться в чужую шёрстку и уснуть, но озвучить своё желание парень пока не осмелился. Наверное, это будет уже слишком? Из размышлений Сору вырвал нежный, вкрадчивый голосок лиса. – Кажется, тебе нравится то, что ты видишь. Ох, и правда: взгляд тэнгу всё это время продолжал осматривать Мафу, будто стараясь запечатать его прекрасный образ в мыслях. Щёки тэнгу покрылись румянцем, и он уже было хотел что-то сказать, как кицунэ крепко его обнял, прикрыв глаза и уткнувшись в плечо воина, после чего вновь прозвучал его голос. – Я уже соскучился по тебе. Ты пришёл на целых пол часа позже, чем обычно. Сорару тихо рассмеялся, начав гладить лисёнка по голове, чем вызвал у него очередное тихое мурчание. – Извини, я старался прийти так быстро, как только мог. Кстати, а ты разве запоминаешь время, когда к тебе кто-то приходит? Мафу вновь зарылся носом в чёрную ткань на чужом плече, шумно выдохнув. – Нет, никогда, но для тебя решил сделать исключение. Знаешь ли, я даже немного на тебя обижен: после твоего первого прихода уже ничего не интересно, и большую часть времени я просто снова жду тебя! И снова сердце пропустило удар. Интересно, насколько велик шанс Сорару умереть от его остановки? Глубоко вдохнув, парень всё же осмелился заговорить. – Мафумафу-сама, у меня есть одно желание. Лисёнок с заинтересованным видом поднял голову, заглянув в синие глаза напротив. Красивые, красивые до безумия. – М? И какое же? Щёки ворона снова слегка порозовели, а он сам застенчиво отвёл взгляд. – Украдёте мой первый поцелуй? Заметно смутившись, Мафу лучезарно улыбнулся, взглянув на раскрасневшегося тэнгу с такой нежностью, что сердце снова чуть не остановилось. – Я немножко не понимаю: с каких же это пор тэнгу исполняют желания кицунэ?