Это был лучший конец моей жизни

Говорят, У счастливой любви Счастлив и конец. Но что, если счастья любви Два сердца больных обрели? Белые стены. Белые пледы. Белые окна и белые двери. Белые люди. И белые мы. Лежали на белой постели. Под холодным светом белой луны. Ты тихо сказал: – А давай убежим? Это было так глупо. Так дерзко. Так резко. И очень безумно. Глаза заблестели. Сердце забилось. Я уже видел, это будет лучший конец нашей жизни. – Ну давай убежим? Я устал тут лежать. Давай съездим к морю! Там встретим рассвет! Это будет волшебно и плевать на весь белый свет! Давай целоваться, забыв как дышать! И на пляже на песок босыми ногами ступать! Энтузиазм твой манил, манил за собой. Поднявшись с кровати я тихо кивнул, закашлявшись, снова почувствовал очередную боли волну. И ты, встрепенувшись от боли, стоя, поднялся с кровати на меня с азартом глядя. – Ну Юнги~я, ну давай убежим! Ну чего тебе стоит! Ну давай хоть разок проведём день достойно! И вправду, ну сколько уж можно. Мы в этой больнице уже много дней! Уже даже хотелось бы сдохнуть мне поскорей, но сердцем своим ты меня привязал. Это вроде любовь, а может рака коварная злая игра. Мой рак был в мозгу, твой – в лёгких тебя тизо душил. – Юнги, ради нашей любви... Давай сбежим из этой белой пустоты... Ради нашей любви... Прости, но я бы не смог отказать, кто ж знал, что нам двоим будет суждено в этот день умирать. Поднявшись с постелей, мы к окну подошли. На улице много кругом мошкары. Глянул вниз, не высоко. Третий этаж. Прыжок. Раз. Прыжок двас. И вот мы наружи, забыв болезни внутри. – Давай, спешим к морю! Тут не так далеко! Смотри на небо! Какой звёзд небосвод. Я смирённо молчал, будто знал кое-что. И я следом бежал и плевать, что будет потом. Я смиренно молчал, лишь улыбаясь. Ты от счастья пищал и у моря, как ребёнок, пищал. Я смиренно молчал и с легкой улыбкой тебя целовал. А ты обнимал. Мы гуляли вдоль моря. Только ты да я, да мы с тобою. Звёзды свет свой дарили и холодными лучами мою боль в море топили. Полдня стадия. Грёбаный рак. Последняя стадия нашей любви, а всё веду себя как последний мудак. Прости, что мы больны. Прости, что мы сегодня умрём. Умрём я и ты. Ты в доль моря бежал, о чём-то, как всегда, много-много трещал. Это было так мило. И ты был красив. Только кто ж знал, что за мною с тобою смерть шаг в шаг вторит. Это было волшебно. Твоих рук теплота. Это было прекрасно, твоих глаз светлота. И так сразу не скажешь, что ты болен. Болен опасно, болен до смерти. И так сразу и не скажешь, что это последний день твоей жизни. Ты был прекрасен. Любовь наше сердце мне грела, но кто ж знал, что смертельно опасен вдох последний до смерти. Эта ночь – это вздох. Кто ж знал, что нам уж точно будут не в силах помочь. Пойми, я не хотел, чтобы ты умер. Прости, но, кажется, все чувства – просто самообман. Под утро к расчёту небо клонило. И тебя это явно бесило. Нужно будет вернуться, ещё обратно в комнату лезть. Я думал ты скажешь что-то вроде "пора возвращаеться". Но услышал простое: – Прошу, будь счастлив. Будь счастлив сейчас. Сейчас, пока судьба дала нам такой шанс. Я счастлив, поверь. Счастлив сейчас. Счастлив прям здесь. Я счастлив с тобой. С тобой в этот день. Твоя улыбка сияла ярче солнца расчётного тёплых лучей. Твои губы были столь мягкие, будто пух тополей. Поцелуи столь нежные, что ты мне дарил. Я правда так счастлив. Спасибо за дни, что ты мне подарил. И знакомство было столь глупым. И любовь столь нелепой. Но зато прям сейчас мы так счастливы здесь. Я не помнил, что была вчера, и не думал о завтра, я был здесь и сейчас. И я был так счастлив. Хоть верь хоть не верь. Но я так жизнь не ценил, как твою любовь, хоть убей. К утру мы сидели вдвоём на моря берегу. Твоя голова на моём плече. Твой кашель. Моя боль в голове. Наши руки в замок сплетны. Разговор по душам. – Я боюсь умирать... И я тоже, поверь. Я боюсь не меньше тебя. Боюсь умереть чуть раньше тебя и заставить рыдать. Боюсь умереть позже тебя. Я люблю тебя больше себя. Я боюсь умирать не меньше тябя. – Юнги.... Ты знаешь.... А люблю тебя. Я правда безумно люблю тебя. И никого до тебя не любил, и если этот рак не урезал мне жизни пути, я бы никого кроме тебя не полюбил и вечно, в любом раскладе, только тебя любил! Твоё признание сердце стучать заставляло. – Хосок, я тоже тебя люблю. Любил. И буду любить. Хотя в слух я никогда этого не говорил. Прошептал я в ответ и ты улыбнулся. О чёрт, что за бред. Мы как будто в дораме. Но тогда где наш счастливый конец?. Ты наклонился вперёд. Руки наши крепко сцепив, я первый коснулся твоих губ, губ жутко сухих. Это был поцелуй. Поцелуй полный чувств. Поцелуй не сбывшихся мечт и мёртвых искусств. Это был поцелуй тепла и жара больно души. Это был поцелуй, что так долго ждал своей череды. Разорвав сплетение губ. На песок завалились. Сплели руки покрепче и смотрели друг на друга всё снова. – это лучший день, чтобы счастливо завтра снова зажить. Услышал я это и, слегка рассмеясь, улыбаясь шепнул. – это лучший день, чтобы счастливо вдвоём умереть.... Это было последней фразой. Последней фразой в утренней, расчётной, прохладной тиши. – это был лучший конец моей жизни. Сказал ты на последок. И крепко сжав мою мёртвую руку, ты смирно лёг рядом, чтобы вместе со мной от болезни своей умереть. ********* На утро полиция два тела нашла. Руки в замок. И улыбка с пол лица. Нет смерти насильственной следа или чего-то ещё. Они просто рядом лежали. Счастливые оба. Может быть передоз? Может быть суицид? В кармане штанов одного было найдено скомканое письмо: «Я Мин Юнги. А он Чон Хосок. Мы просто любили, но мир столь жесток. Его лёгкие рак охватил и мой мозг тоже он пленил. Наша любовь была нашей надеждой. Но она не спасла, и я знал, что всё это, всё будет четно. Любовь рак не лечит, увы. Я прошу, если вы эту записку нашли. Скажите всем людям, что в любви счастье своё обрели: "У счастливой любви, Счастливый конец. Полный бред. Мы не в сказке И тут будет просто конец" Наша любовь – это наше счастье, но мы оба погибли. Любите при жизни, цените родных, цените любимых и цените свою единственную жизнь. А это был лучший конец моей жизни. Прости, Чон Хосок, и знай, я тебя правда очень люблю»