broken

— Хорошо проведи время, детка! — улыбается Брок, провожая взглядом Баки. Очередные посиделки у Стива до утра, после которых Зимний приходил с едва заметными метками, исчезающими до обеда, блуждающей на губах расслабленной улыбкой и таким счастьем в глазах, что впору было об стенку вьебаться от осознания, что он никогда не сделает своего волчонка таким счастливым. Брок никогда не спрашивал, почему Баки все время возвращается. От дарований судьбы он не склонен был отказываться и брал от жизни все, что мог. И потерянного волчонка, который смог вспомнить все только благодаря ему — Броку — он тоже хотел бы взять, но, увы, сука судьба подсунула им Роджерса, который преданной собачонкой прыгал вокруг Барнса, все свободное время стараясь провести с ним. Рамлоу зарычал и заехал кулаком в стену. А потом ещё раз, и ещё, разбивая костяшки в кровь, рыча сквозь зубы. — Ебаный, ебаный Роджерс, чтоб тебя обратно во льдах заморозили. В данный момент Брок действительно ненавидел символ всея Америки всем своим существом. Если раньше он до стоящего колом члена хотел его, засадить по самые яйца в эту ахуенную задницу, то сейчас он просто ненавидел сам факт его существования. Америка не простила бы ему таких высказываний в сторону святого Стива Роджерса. Ага, который сейчас собирается ебаться с мужиком. Самый чистый и невинный. Брок закурил и отошёл к окну на кухне. До прихода Баки надо убрать следы крови со стены. Не то, чтобы он был непривычен. После первой такой ночи Брок разгромил всю кухню. После невнятного ответа Баки перестал задавать вопросы. Он затянулся и выдохнул дым в открытое окно, наблюдая за ночным городом. Каждый спешил домой, закончив со своими делами, и только его дом спешил прочь от него, найдя утешение в другом месте. Брок чувствовал себя гребанным мазохистом, когда представлял сильные ладони Роджерса на крепкой заднице, которую он сам успел изучить в самых мелких деталях. Он как наяву видел лихорадочный блеск в глазах своего Солдата, расширенные зрачки, яркие, пухлые от поцелуев губы со смазанными контурами. Такие блядские и такие желанные. Брок не касался их с тех пор, как объявился гребанный Роджерс. Он в принципе не касался Баки, потому что тот сразу дёргался и отстранялся, уходил от прикосновений и молчал потом часами, заставляя сходить с ума. Когда Баки не было, Рамлоу сходил с ума от ревности. Когда был рядом — от невозможности коснуться, вдохнуть его запах, прижаться всем телом и почувствовать себя живым. Очередная затяжка, слишком сильно — дым наполняет лёгкие, от сигареты остаётся лишь фильтр. Брок тушит окурок и закуривает снова. Сегодня он не хочет мыслить здраво. Сначала он ещё пытался как-то встречать Баки, готовил завтрак, покупал его любимый кофе, оставлял в холодильнике мороженое. Баки благодарил, улыбался, рассказывал очередную нелепую историю и вечером снова уходил к Стиву. К блядскому Стиву Роджерсу. Брок тяжело вздыхает, прогоняя из головы видения губ Роджерса на шее Солдата, и привычно идёт к шкафчику, насыпая в ладонь снотворное — он проверял, без него уснуть невозможно. Пробовал и не спал неделю, а потом чуть не вылетел навстречку, возвращаясь с работы. Больше таких ошибок Рамлоу не повторял. А следующим утром он проснулся в пустой квартире. Ни Зимнего, ни вещей. Понимая, что рано или поздно это должно было случиться, Брок вздыхает и плетется на кухню. Аппетита нет. Следов крови на стене тоже. Баки убрал все, даже последствия своих уходов. Рамлоу хмыкнул и посмотрел на себя в зеркало. Ещё бы от него не сбежали. Он сам бы вызвал мозгоправов при одном взгляде на себя. Лишь тень от прежнего Брока. И он рад бы обвинить во всем Роджерса, но не получается. Баки тем более ни в чем не виноват. Брок сам загнал себя в ловушку и сейчас крышка хлопнула, отрезая его от той малейшей возможности быть счастливым хотя бы на несколько часов. Очередная сигарета и утренний, только просыпающийся город. Туман стелился над горизонтом, уже ускользая из города, как ускользнул Солдат из его жизни. Кажется, где-то в его запасах ещё оставался отборный виски. Пора было его попробовать.