Капкан

22.08.2011 Утро Бабы Зины началось не с кофе. С теплой и нагретой за ночь постели ее поднял щенячий визг и отчаянное курлыканье потревоженных индюшек. Старушка выскочила на крыльцо в одной потрепаной начнушке, из-за чего ее тут же обдало утренней прохладой. Солнце медленно и слабо, будто нехотя, поднималось над горизонтом, пропуская холодные, безжизненные лучи сквозь деревья, одетые в зеленые одежды с ярко желтыми заплатками. Несмотря на морозец, вгрызавшийся в непокрытые голени и яростно пробирающийся к телу, легко минуя ткань, она тут же бросилась в загон, поспешно разбираясь с замками, которые всякий раз норовили выскользнуть с еще деревянных от недавнего сна пальцев. Только открывая дверь, она заметила свежую, раскопанную землю, а сразу после ее глазам предстал полный беспорядок: щенок немецкой овчарки, как раз накануне подаренный заботливыми соседями, носился по огороженной территории и громким лаем сбивал в кучку напуганных птиц. - Опять вырвался! - Уже не грозно, а скорее со смирением приняла реальность Зинаида Павловна, беря негодника за ошейник. Семья, чей участок находится прямо за индюшачьим загоном, определенно боялась воров, которые без зазрения совести могли залесть к пожилой женщине, и отдали ей щенка, в надежде, что он заменит старого пса Мишку, уже доживавшего последние годы. Но видимо молодой охранник не чувствовал ответственности за возложенную на него миссию и стал гонять индюшек вместо воров. Прямо напротив них, с другой стороны участка Бабы Зины, обитала семья богатеньких то ли бизнесменов, то ли магнагнатов, оставивших участок молодежи, которая вчера, как назло, всю ночь пела песни, мешая порядочным гражданам отдыхать, а теперь сами преспокойно спали. Благо, выходные подходили к концу, и скоро все соседи должны были отправиться на работу и учебу, оставив старушку одну, спокойно и размеренно следить за своим хозяйством. Другим подарком судьбы, за который она всегда благодарила Бога, было то, что с третьей стороны участка был только общий забор-сетка, покрытый плющом и отделявший ее участок от густого леса. Как же она была счастлива, что хоть с этой стороны и со стороны калитки, выходившей на общую улицу, не было громких соседей! Установив спокойствие и порядок, она прошаркала в дом, готовить нехитрый завтрак, понимая, что заснуть она уже не сможет. Небольшая кухонька, освященная двумя из положенных пяти лампами люстры, встретила ее теплом и тишиной. Баба Зина по привычке подняла глаза на часы, одновременно скидывая огородные шлепки, нацепленные впопыхах. Стрелки на часах показывали пять утра. - В такую рань разбудил разбойник! - Устало вздохнула старушка. Не сказать, чтобы она чем-то отличалась от остальных бабушек, любивших постоянно вставать ни свет ни заря и ехать на другой конец света за картошкой по акции, но уже долгое время она чувствовала гнет старости, заставляющий ее ложиться все раньше, а вставать все посже, экономя еще теплящуюся внутри энергию. Здоровье уже было не то, о чем тут же горьким стоном напоминали колени, которые были не рады столь раннему марафону по холодной августовской улице. Далее от часов ее взгляд мельком пробежался по знакомой до мелочей комнаты, коснулся каждой вещи, не пропуская заваленные старыми куртками вешалки, место для обуви, где была пара галош, сапоги да пара сланцев, небольшой ящик, заменивший подставку для маленькой плиты, массивный старинный тигр-стол с мощными лапами-ножками по самой середине помещения, кошачьи миски у окна, грозная громада шкафа в дальнем углу, рядом с ним примостилась раковинка, старый холодильник, который гудел как целый пчелиный улий, и дверь ведущая в спальню, размерами превышавшую кухню. Дом старушки был в точности похож на нее... Или она так долго жила в нем, что уже стала его неотемлимой частью? Она была не такой, как некоторые: неприветливые, сердитые на весь мир, или же наоборот чрезвычайно добрые и гостеприимные ко всем. Она была скорее тихой, замкнутой, нелюдимой и любящей спокойствие. Баба Зина внешне полностью соответствовала своему характеру: лицо, покрытое глубокими морщинами, серые, туманные, с годами выцветшие, глаза, раньше темные, а теперь покрывающиеся белым короткие волосы. Она была не среднего роста, не худая, но и не полная, благодаря постоянной работе на участке. Вот и теперь задумавшаяся на секунду старушка вернулась к реальности и вспомнила то, зачем она шла. Вскоре на двухкомфорочной плите уже мерно скворчал ароматный омлет и грелось молоко, которое, как только Зинаида Павловна отвлеклась на не менее сонного кота, сбежало, ни сколько не стыдясь того, что оставила того самого кота без горячего завтрака. Остатки Баба Зина налила в чашку с кофе, показавшемся каким-то странным на вкус, а рыжему плеснула в миску холодного. Кот недавольно понюхал воздух и, даже не став пробовать, потребовал выпустить его на улицу. В остальном скудный завтрак прошел без приключений. Она допивала горькие остатки напитка, когда, бросив взгляд на настенный календарик с изображением какого-то ярко раскрашенного мультяшного кота и всего исписанного мелким почерком, вспомнила о запланированных на сегодня делах. Тут же она отправила в раковину грязную посуду, наскоро протерла стол и водрузила на него большую плетеную корзину, по форме похожую на бочку, но меньше ее в размерах. Это была ее любимая корзина и, когда приходило время собирать грибы, она бережно доставала ее с верхней полки кухонного шкафа, где она хранилась целый год, ожидая своего часа. К счастью, как раз всю прошлую неделю их местечко заливали дожди, пропитывая землю влагой и давая понять грибникам, что сезон начался. У старушки уже было все готово, ведь одежда у нее на это время была одна, ритуальная: большущие резиновые сапоги, в одном из них, однако, была малюсенькая дырка на самой пятке, но если надеть теплые шерстяные носки, то можно было избежать такой проблемы, как мокрые ноги. Помимо них были широкие брюки, часто заправляемые ею в сапоги, так как были черезвычайно длинными, черный свитер, по виду которого уже нельзя было определить его возраст, однако служил он до сих пор исправно, защищая старушку от ненавистных комаров, для которых также придусмотрительно бралась шляпа, к которой крепилась сетка, не пропускавшая к лицу насекомых. Сверху всего этого надевалась желтая куртка-плащ, покрытая несмывающимися пятнами от травы и земли. После недолгих сборов она быстро взяла корзину и, не задумываясь больше, вышла на улицу. Тут она заметила свой утренний будильник. Щенок, глупо виляя хвостом и смотря по сторонам, сидел на цепи, скорее всего уже представляя, как по уходу хозяйки, легко вылезнет из мешающих оков и проберется к страшным чудовищам, которые болтают на непонятном языке и очень его боятся. Баба Зина сразу поняла, что задумал "разбойник" и, чтобы предотвратить готовящееся покушение на свою стаю индюшек, заперла его в своей комнате и принесла ему кошачьи миски с едой, не став обращать внимания на то что он собака: что попалось - в то и положила! Ведь деревенька их не маленькая, и уж точно нашлись уже хитрецы, проснувшиеся с первыми лучами и стремящиеся первыми заполучить самые вкусные грибы. Этого нельзя было допустить, и, заперев покрепче дубовую дверь, Зинаида Павловна покинула свой участок, почапав по вязкой грязи, оставшейся после вчерашнего дождя. К тому моменту, когда она шла по улицам деревеньки, приближаясь к заветной калитке, солнце уже встало и немного пригрело насквозь мокрую, подобную губке землю. Недалеко от заборчика и маленькой дверки, защищенной острой проволокой, висела табличка синего цвета, на которой большими белыми буквами красовалась надпись "с. ЗЕЛЕНОЕ". Сразу же за колиткой и узкой каменистой дорожкой начинался лес, однако Баба Зина знала лучшие места и не стала заходить здесь, выбрав путь вверх по тропинке. Пройдя совсем недолго она оказалась в соседнем селе и побрела по центральной дороге, любуясь красотой и ухоженностью домиков. Добравшись до улицы номер шесть, она толкнула ворота и оказалась на залитой солнцем лужайке, по сторонам которой высились многолетние сосны-гиганты, за их спинами прятались робкие березки, тут и там мелькали ярко-зеленые шубки елей, а рядом ютились кустики с уже желтеющими листьями. Опасаясь встретить греющуюся на солнце гадюку, не редкого гостя в этих местах, она первое время зорко смотрела под ноги, углубляясь в чащу. После того, как лучи солнца стали реже и кроны деревьев сомкнулись над ее головой в плотную крышу, старушка принялась за поиски драгоценных грибов, шерудя палкой по мокрой траве и раздвигая поподающиеся на пути ветки. Первое время ей совсем не везло: попадались лишь оставшиеся мелкие ягодки земляники и черники, разраставшаяся костяника, из-под ног то и дело выпрыгивали скользкие лягушки, а в корзинке одиноко лежали несколько сыроежек. Видимо кто-то уже успел обобрать близлежащие места раньше нее, но надежда манила все дальше, сознание уже рисовало полянки с пенёчками, усеянными опятами, густые чащобы, полные благородных белых грибов и Баба Зина продолжала идти, изредка останавливаясь, чтобы подкрепиться ягодками. Удача улыбнулась уже порядком подуставшей старушке, когда та добралась до овражка, засыпанного ветками и листьями. Там, присмотревшись по-внимательнее, она заметила свотло-каричневую шляпку подберезовика. На ней весело сверкали солнечные блики, радуя глаза совершенно чистым видом: ни ненасытные черви, ни лесные насекомые еще не успели полакомиться такой находкой. Рядом стоял еще один уже взрослый гриб, стоящий на вытянутой ножке, которая еле удерживала массивную шляпку. Один за одним грибочки собирались в корзинку заметно повеселевшей Бабы Зины, увлеченно собиравший их и продвигавшейся все дальше и дальше. Незаметно мимо пронеслась сосновая чаща, ее заменило топкое место, где повсюду под ногами был мох, по мягкости сравнимый с подушкой, но и здесь она долго не задержалась: уже перед ней открывался вид на смешанный лес. В нем с грибами опять было плохо, вновь она бродила без цели, слушая разноголосое пение птиц. Тут Баба Зина начала замечать, что места становятся все глуше, дорога ведущая обратно еле заметна, а солнце давно перевалило к западу. Сначала ей стало не по себе, но случайно найденый белый гриб отогнал мрачные мысли, и она в приподнятом настроении зашагала в направлении того места, где должен был быть выход. Хоть ее корзина не наполнилась даже до половины, это уже не имело значения, так как вскоре уже должно было темнеть, и необходимо было найти выход и вернуться домой. Поняла, что заблудилась, Зинаида Павловна только после того, как во второй раз вышла на ту же поляну, где нашла белый гриб. Кровавые лучи солнца скользили по деревьям, которые отбрасывали злобно смеющиеся тени, пытались схватить за куртку, отобрать корзинку или больно ударить плечо. Лес уже давно не казался таким приветливым и гостеприимным как днем, казалось, что за каждым поворотом стоит безглазое чудище, как из тех телевизоров, крутящих дни напролет эти жуткие фильмы. Ей сразу вспомнились все истории про потерявшихся в лесу, в голове мелькали кадры, слова ведущих, одноко все сливалось в одну непонятную массу, похожую на грязную землю под ногами, и трудно было выудить оттуда хоть что-нибудь полезное. Бабушка, учащенно дыша, глядела из стороны в сторону, в попытках вспомнить направление и найти затерявшуюся в траве тропинку. Темнеть должно было потихоньку, однако темные тучи, стали заволакивать розоватое небо, елозя по верхушкам деревьев, закрывая путь увядающим лучикам. Паника наростала, страх липко охватил все тело и она бросилась в сторону. Бросилась резко, гонимая стойким ощущением опасного, теряя по дороге грибы, наскоро собранные ягоды. Позади смеялась ночная птица, деревья шептались и перебирали ветками. Одна из них ловко ухватила шляпу, которая и так съезжала с головы, примеряя ее на растопыренные хваткие пальцы. Баба Зина неслась как дикий зверь, забыв про больные колени, бежала, лишь бы увидеть сквозь деревья спасительные просвет. Она бежала уже минут десять, а болото еще не начиналось, что насторожило ее и старушка постепенно начала замедлять шаг, так как уже порядком запыхалась. Впереди темной горой росли кусты орешника. Она пригляделась и заметила что-то светлеющее за ближайшими деревьями. Радость охватила ее, сердце готово было вырваться из груди, а она, не разбирая дороги, понеслась через кусты. Она отвела очередную ветку, пока остальные хлестали нещадно, и делала скорые шаги, когда ее остановил громкий хлопок. Звук металла разрезал тишину, послышался хруст, и она почувствовала жгучий мороз, прошедший по ее телу. Опустив глаза, она увидела свою ногу, точнее часть ее, так как остальная была сплошь залита кровью. Только теперь накатила волной нестерпимая боль, кровь разбрызгивалась во все стороны, окрашивая траву и кусты в черный цвет. Нескольких минут ей хватило, чтобы понять, что случилось, а затем ее обуял ужас, и она, как раненный зверь стала рваться, тщетно пытаясь избавиться от острого металла, который от каждого ее движения еще сильнее смыкался вокруг ноги. Над чащей пронесся полный боли крик, со временем слабеющий и затихающий. Она билась над ним минут двадцать. Ночь уже полноправно окутала лес, грозовые тучи продолжили сгущаться, и было похоже, что пойдет дождь, но они будто раздумывали, надо ли ухудшать положение старушки, или же стоит повременить. Выбившись из сил, Баба Зина покорно опустилась рядом, отрешенно глядя вокруг себя помутневшими глазами. Она не знала, сколько потеряла крови, но не смотря на темноту, можно было разглядеть ее мертвенную бледность и случайно принять за призрака. Когда она проваливалась в темноту, совсем переставала чувствоваться боль в ноге, но даже в эти моменты страх не отпускал ее. Деревья, деревья, деревья, деревья... она бежит, силится найти выход, мечется с места на место, словно лань, которую вспугнул охотник своим выстрелом, но вновь деревья грозными кучками тянут к ней свои ветки-лапы. Старушка резко подорвалась, судорожно хватая ртом воздух и пытаясь взяться руками за что-нибудь вокруг, но рассекая лишь вязкий ночной воздух. Своим резким пробуждением она спугнула ночную птицу, тут же бросившуюся в сторону, еще не успев оправиться от испуга. Она вцепилась левой рукой в свитер туда, где должно быть сердце, стараясь остановить его бешенный стук. Спустя пять минут она уже оправилась от потрясения и озиралась вокруг, вздрагивая от каждого шороха. Ей захотелось опять упасть без сознания или уснуть на худой конец, только бы не слышать поскребывания и постукивания вокруг себя, бояться каждого ветвистого дерева, которое во тьме казалось бы голливудским зомби, тянущим к ней свои кровавые руки. Но пересилив древние инстинкты, она легла и закрыла глаза. Мысли так и лезли в голову, заполняя ее так, словно бочку хотели до отказа наполнить водой, не оставив места для чего-либо иного. Сон продлился не долго. Или же ей так показалось? Но она проснулась от чего-то странного... того, чего она даже описать не могла. Будто бы ее медленно и несильно скребли наждачной бумагой... хотя нет, скорее это было что-то более нежное, чем наждачная бумага, но в первые секунды она подумала именно об этом. Слабая, истащенная женщина вновь открыла глаза и сначала лежала, думая, показалось ли ей это или не показалось. Не показалось. В очередной раз ее коснулось что-то мокрое и шершавое. Небо уже не закрывали густые облака, ярко сияли августовские звезды, сияла луна и в ее свете бабушка, скасив глаза в сторону, заметила что-то некрупное, похожее на безформенную вытянутую табуретку. Секунду спустя "табуретка" двинулась ближе, вновь ее больная нога почувствовала прикосновение. Медленно повернув голову, она заметила два светящихся глаза, в которых отражалась луна. Язык (она уже догадалась, что это было) неспешно коснулся раненной ноги и слизал каплю крови. Тут Зинаида Павловна не выдержала, огласив округу истошным визгом. Пришедшая на запах крови лиса тут же отбежала за деревья, притаившись в темноте. Больше этой ночью старушке не удалось сомкнуть глаза: ее внимание было приковано к чаще, где все еще была лиса. Та не стала вновь рисковать и приближаться к человеку. Время тянулось крайне медленно, будто издеваясь над женщиной и моря ее нескончаемым страхом, пытаясь выбить из нее последние силы, как из настенного ковра пыль. В то время, пока до рассвета оставался лишь час, хитрая лисица вновь сделала попытку позавтракать. Видимо, свежая, вкусная кровь манила ее с каждым разом все больше и больше. Как раз бабушка тогда совершенно перестала ощущать себя, от чего глаза сами собой закрывались и возможность следить ежесекундно пропадала. Рыжая неспеша, внимательно следя за старушкой подползла к ней и стала слизывать кровь, не касаясь при этом ноги. Густая, вязкая кровь текла и текла не переставая, иногда поподались и сгустки, которые та проглатывала с огромным аппетитом. Ее трапеза была прервана, когда внезапно, совсем обезумев от вкуса она несильно прикусила рану. Старушка слабо вскрикнула, подергав здоровой ногой, однако лиса лишь отпрыгнула назад. Она чувствовала царящий вокруг нее запах смерти. Внезапно лисица подняла морду, осторожно принюхалась и разко залаяла. Крик распространился по лесу, и оттуда показалась морда второй хищницы. Она неслышно подошла ближе. Бабушка против воли слабо застонала и животные тут же накинулись на ногу вгрызаясь в кожу. Ее быстро разрывали, крови было уже мало, так как большая часть уже вытекла. Как ни была сильна боль, женщина не теряла сознание, каждый раз ощущая на себе укусы озверевших созданий. Найдя в себе силы, Зинаида нащупала рядом лежащий камень и несгибающейся рукой бросила его. Одновременно с этим она закакричала, отгоняя их. Несмотря на слабость броска, камень угодил в одну, что не прошло даром: лисы отступили. Баба Зина лежала на земле, раскинув руки в стороны. Глаза ее были закрыты, рот еле приоткрыт, из него тонкой струйкой вился пар, что говорило о том, что она была еще жива. Холодный ветер пронизывал порвавшийся плащ, миновал свитер, но она уже его не чувствовала, так же, как она не чувствовала и ногу. Лес подступал все ближе, лапы тянулись к ее беззащитному телу. Она не видела этого, но чувствовала, чувствовала каждой клеточкой. Что-то легкое, но противно-холодное, что ощущалось даже сквозь одежду, легло на ее колени, начало постепенно окутывать ее целиком, смыкаясь на шее и заставляя задыхаться от страха и безысходности. Она умерла на восходе... Документы из архивов управляющего: 27.08.2011 Двадцать второго августа две тысячи одиннадцатого года, в районе шести-семи утра, пропала 65-летняя жительница с. ЗЕЛЕНОЕ Зинаида Павловна К. Соседи отсутсвовали неделю с 22 по 26 августа. Это стало причиной того, что о пропаже стало известно лишь в пятницу 26-го, когда соседи услышали лай оставленной собаки. Тут же добровольцами были организованы поиски. Обход близлежащих территорий ни к чему не привел, поиски затянулись. Тело пропавшей было обнаружено в субботу 27-го числа. Определить время пропажи стало возможным по засохшим следам, сохранившимся с последнего дождя. Причиной смерти стала остановка сердца. В крови покойной был обнаружен алкоголь, под уцелевшими ногтями осталась кровь. Нога женщины была защемлена медвежьим капканом. Тело было отвезено в ближайший морг для дальнейшего вскрытия и исследования. Показания добровольца, отправившегося на поиски: Мы нашли ее в 12 километрах от села. Это нас шокировало, но только до того момента, как мы узнали о том, что в ее крови был алкоголь. Вы бы видели, что стало с ее телом!! Увидев ее лично, вы бы не были так спокойны как сейчас! Ее кожа... она была серо-желтая, как пережаренная картошка, местами фиолетовая и темно синия, видимо от холода. Но это не главное. Ее ноги были до костей издораны когтями! Да, я говорю когтями, потому что у нее были именно когти! Кажется, она никогда не стригла их: под ними остались кровавые куски кожи, земля и песок. Как я понял из разговора полицейских, это было вызвано тем, что она пила уже много лет и ее психика была диформирована настолько, что она видела голлюцинации и под их влиянием нанесла себе вред. Она умерла не от потери крови, а от остановки сердца под влиянием своих собственных страхов, внушенных ей сознанием...