больше не буду

сережа смотрит на красивую розовую кружку и хочет снести её нахуй отсюда. снести со стола и больше никогда не видеть этот уродский цвет и эту ужасную кружку. а серëжа, вообще-то, любит розовый. серëжа видит любимые бежевые штаны. он больше никогда их не наденет. порвëт их, чтобы никогда больше не видеть. эти штаны дурацкие из ткани мягкой, как облачко нежное, трогать не хочет даже. бежевый цвет красивый так-то, и на ощупь приятно. серëжа берёт карандаш в руки и начинает вычерчивать линии. линии по случайности складываются в лицо чужое. в нос вздëрнутый, брови хмурые, губы алые и аккуратные веснушки. веснушки... серëжа считает, что веснушки — это поцелуй солнышка. и серëжа, несмотря на всё, складывает в сумку эту кружку сраную, штаны мягкие и сверху кладёт портрет на быструю руку написанный. нет нет. сверху он не портрет кладёт. сверху он слëзы свои капает, горькие и большие, что могут с крокодильими сравниться. потому что они с ваней расстались. кудрявый слёзы горькие вытирает и в руки ване передаёт сумку. русый мнëтся немного на пороге, из квартиры, родной уже, выходить не хочет, но сам понимает, что проебался. — мне, кажется, уходить пора, — нет нет нет. скажи, чтобы я остался, не выгоняй меня, пожалуйста. прости прошу. — давно пора, вань, надо было уйти тебе раньше, — опирается об дверной косяк и руки на груди скрещивает. слова сердце не разбивают, а в клочья разрывают и кровь течёт медленно, тягуче. заживать долго будет. и безумно больно не только для серëжи, но и для парня его. ой. бывшего парня. — пока, серëжа, — выходит за порог и камень на плечи падает, — ты лучший. я тебя люблю, прости меня. ваня кидает серëже ключи от квартиры и уходит быстрым шагом. кудрявый падает на колени прям на пороге. он рыдает и, кажется, разбил колени. он любит парня русого с веснушками и носом курносым больше жизни, но ваня всё проебался. ваня обещал не бухать.

обещал что так больше не буду! так бухать, сука, страшно не буду. но зачем я тогда обещал не давать обещаний.

ваня пьёт, а серëжа больше терпеть не может этого. серëжа несколько недель лежит на кровати не в состоянии встать. не в состоянии даже поесть. к нему регулярно приезжают друзья, чтобы привезти поесть, посидеть рядом и проследить, чтобы тот не помер там. он пишет как-то вове братишкину с просьбой привезти просто хлеба, молока и кашу геркулес. раньше вкусную кашу варил ваня. теперь варит серëжа, не такую вкусную, но варит. звонок в дверь. кудрявый идёт открывать. — привет, вов, зайдëшь или как? — трëт глаза и зевает в надежде скорее поесть. — я не вова, конечно, но зайти могу. чего. — ты.. нахуя пришёл? — он хочет злится, но получается как будто не очень. хочется обнять, поцеловать и никогда не отпускать. всё ещё любит всё-таки. — я не пью больше. — а. я тебя не про… — пожалуйста! серëж, я тебе в ноги готов клясться, что люблю тебя и правда-правда больше так не буду, — ваня падает на колени, хватается за ноги и плачет-плачет-плачет. раскаивается. — встань, ну ей-богу... — тянет парня наверх и стыдно становится, — можно я обниму тебя? — это я должен спрашивать. — да. они обнимаются резко, будто всегда того хотели. стоят и прижимаются, плачут оба. бормочет и серëжа, и ваня что-то. они извиняются друг другу в шею и оставляют нежные поцелуи. как слепые котята стоят. ваня укачивает серëжку как ребенка и всё просит прощения. — я тебя люблю, вань. — я тебя тоже люблю, серëж. и опять обнимаются. — я кушать хочу, ванюш, там каша должна быть.. — пакет берёт и ваню на кухню тащит. — я сварю кашу? — знает, что серëжа любит кашу эту, не больше самого вани, конечно, но любит, — скучал по ней? — я скучал по тебе, — серëжа признаётся, — мне так плохо без тебя тут было. я чуть не умер. спасибо ребятам. — я скучал по тебе, квартире и твоей любви к моей каше. любят друг друга до бесконечности и отрицать это бессмысленно.