A Bunny and a Hawk

Изуку любил анализ. Было просто что-то чудесное и захватывающее в разбирании причуд и пользователей, которые ими владели, которые ему нравились. Он часто наблюдал за разыгрыванием подобных сцен, полный восторга от дыма и крови, затуманивших воздух, и был свидетелем того, как определенные экземпляры реагировали на любое количество переменных. Открывать что-то, видеть, что заставляет это работать, искать слабости, это было действительно увлекательно. Особенно, когда героев описывали непобедимыми, сильными, вечными. Изуку нравилось находить способы сломать нерушимое. Было весело смотреть, как они горят. Также ему нравилось, когда его так сильно хвалили с каждым героем, что он помог сбить с их симпатичного пьедестала. Его любимым занятием было записывать все это в свои блокноты, смотреть бесчисленное количество видео и сопоставлять их со старой информацией, которую он записал недели, месяцы, годы назад. Всегда было что-то новое каждый раз, когда включался телевизор: новый герой, новый прием, новая слабость, новый аспект, который Изуку не заметил в первый раз. Это был постоянный поток информации, питавший одержимость Изуку знаниями. Все собранные им данные записывались в десятки блокнотов, которые ему приходилось регулярно переписывать, чтобы обеспечить максимально точный анализ. Иногда это было рутиной, сводившей на нет всю его тяжелую работу, но в конце концов это того стоило.  Изуку предпочитал держать вещи в чистоте и порядке. Возможно, именно поэтому его записные книжки были разбросаны по всей барной стойке, каждая из которых была открыта на разных страницах, а телевизор над ним мерцал жизнью и смертью, дымом, кровью и бедствием. Его глаза были прикованы к вспышкам цвета и причудам, танцующим среди разрушений, всегда анализируя, всегда ища что-то, все. Между его пальцами крутился единственный карандаш, но рядом с блокнотом, лежащим перед ним, лежали еще два запасных. Хотя он не осмелился написать ни слова. Это потребует от него отвести взгляд от экрана, и если он это сделает, то может что-то упустить. Если бы он что-то упустил, его записи были бы неточными. Если бы они не были точными, от него не было бы никакой пользы. Итак, Изуку усвоил информацию, которую он видел с трясущейся камеры новостей. Создавал и опровергал теории, которые крутились в его голове, формулировал наилучший план действий, чтобы полностью противостоять их сильным сторонам, и манипулировал их слабостями. Его голова всегда была слишком быстрой, чтобы руки успевали за ней. Об этом могло свидетельствовать тихое бормотание, срывавшееся с его губ, когда герой на экране избивал злодея перед ними. «Причуда манипулирования стеклом: может превращать осколки стекла в смертоносное оружие или слабый защитный щит, используя что-то, напоминающее слабую причуду телекинеза, не может создавать стекло, необходимо использовать существующее из близлежащих зданий. Большой материальный ущерб. Рейтинг общественного одобрения средний. Предпочитает левую сторону из-за предыдущей травмы от злодея с причудливой мутацией два года назад, слабая защита справа. Вспыльчивое, агрессивное поведение, высокий уровень убийств злодеев. Упрямый, прыгает безрассудно.» Все это будет перенесено на бумагу после того, как видео будет просмотрено. Вскоре после этого пыль, поднятая после битвы, осела, и красивый свет, отражающийся от осколков стекла, померк. Как только герой победил, СМИ больше не интересовались им и быстро переключились на прогноз погоды. Изуку старался не дуться. Он поправил карандаш так, чтобы он удобно лежал в его руке, прежде чем приступить к работе, тихо бормоча себе под нос. Никто ни разу не осмелился прервать его в это время, пока он чертил строчку за строчкой под профилем стеклянного манипулятора. Последний человек, сделавший это, оказался со сплющенной грудной клеткой и забрызганным мозгом после того, как Изуку бросил его в логово Ному, чтобы он стал их новой игрушкой. После этого его никто не беспокоил. Изуку действительно любил Ному, с ними всегда было так весело играть. Его руки работали быстро, эффективно систематизируя обработанную информацию, поскольку прошло примерно четыре минуты и семнадцать секунд. Еще два были посвящены корректуре и исправлению любых ошибок, которые он мог сделать в спешке. Так было редко, но Изуку всегда трижды проверял. Только когда он был удовлетворен своей работой, его бормотание прекратилось и тетради были закрыты. «Это не становится менее раздражающим, сколько бы времени ни прошло.» — проворчал хриплый голос рядом с ним на барном стуле. Раньше этот звук заставлял Изуку вздрагивать каждый раз, когда он его слышал, он слишком сильно напоминал ему о звуке ногтей, царапающих доску, чтобы он когда-либо чувствовал себя комфортно. Но в конце концов, по мере того как шли годы, Изуку довольно привык к скрипучему голосу. Мальчик нахмурился, собирая книги в аккуратные стопки. Краем глаза он увидел человека, который говорил. Его растрепанные серебристые волосы падали на лицо, скрывая кроваво-красные глаза, а покрытые шрамами губы недовольно скривились. Он был одет во все черное, как обычно, но отрубленной руки отца, обычно закрывавшей его лицо, нигде не было видно. «Не будь таким злым с Деку, Шигги.» — упрекнула девушка с золотыми пучками и такими же злобными глазами, вскакивая в комнату со слишком большой радостью и головокружением. Ее тон был игривым, даже когда она вцепилась в руку Изуку мертвой хваткой, которая, он сомневался, что сломается, даже если она упадет замертво на месте. – «Его бормотание восхитительно!» Томура раздраженно фыркнул, что можно было бы счесть смехом, если бы Изуку не знал его лучше. - «Ты думаешь, что все восхитительно, Тога». Тога лишь по-детски высунула язык, кончик которого все еще был алым от крови. Изуку тихонько вздохнул про себя, осторожно высвобождая руку из ее хватки. Она надулась, издав небольшой звук протеста, прежде чем в конце концов отпустить его. Несмотря на грустный блеск в ее глазах, Изуку знал, что в конце концов она справится с этим. Достаточно скоро она обнаружит что-то еще красивое или интересное, чтобы отвлечься. Может быть, если он принесет ей ножи, она оставит его в покое до конца ночи. Изуку любил мечтать. «Но Деку мой абсолютный фаворит!» — воскликнула она, ее золотые глаза опасно заблестели, когда она вытащила из рукава нож, чтобы повертеть им. – «Он выглядит так красиво, когда весь в крови!» Нос Томуры сморщился от явного отвращения, но он ничего не ответил. Лучше всего в такие моменты просто позволить Тоге фантазировать и мечтать. Тем не менее, Изуку не мог остановить маленький комок раздражения, пузырящийся в его груди, его пальцы невольно дергались на деревянной поверхности бара. Конечно, это был не первый раз, когда желание обхватить своими покрытыми шрамами руками ее маленькое горло вызывало судороги в его руках или яростную жажду крови, кипящую в его желудке. Он считал присутствие Тоги терпимым в хорошие дни и в плохие, ну, скажем так, он был довольно талантлив в том, чтобы хоронить эти побуждения глубоко-глубоко внутри, прежде чем он мог понять это. Изуку ненавидел людей, ослепленных желанием. «Прекрати беспокоить ребенка, пока ты его не разозлила, психичка». Изумрудные глаза Изуку метнулись к дверному проему, когда тихий щелчок закрывающейся двери отразился в тихом, почти пустом баре, который служил убежищем злодеев. Знакомый мужчина, утопающий в тенях и шрамах, лениво стоял перед входом. Рваная, грубая кожа поднималась по его рукам, шее, изгибалась вокруг садистской ухмылки и висела под его огненными бирюзовыми глазами, как усталые мешки от бесчисленных ночей, наполненных кошмарами. Тело мужчины было буквально скреплено серебристыми медицинскими скобами, соблазнительно блестевшими в тусклом свете комнаты. Пышная копна черных как смоль волос закрывала его голову, отбрасывая его лицо в тени, а его фирменный тренч в тон свободно свисал с его неуклюжего тела, словно расплавленная тьма. Мужчина, лишь немногим старше Томуры, озорно подмигнул Изуку. А Изуку мог лишь слабо улыбнуться в ответ, что было едва ли больше, чем подергивание губ, длившееся менее полсекунды. «О, заткнись, Дабс!» — прошипела Тога. — «Тебя никто не спрашивал.» Изуку открыл рот, чтобы что-то сказать блондинке, но тут его глаза нашли человека, стоявшего рядом с Даби. Он не был уверен, как он не заметил его в первый раз; каждый дюйм его фигуры кричал : «Я здесь. Сосредоточьтесь на мне».  Возможно, он был слишком увлечен появлением Даби. Прошло несколько дней с тех пор, как Изуку видел его в последний раз; этот человек был занят вербовкой для Лиги, чтобы он меньше ошивался в убежище, Изуку же не разрешалось покидать базу в одиночестве. Изуку скучал по Даби. Но человек, стоявший рядом с крематором, был... новым, неожиданным  Это был первый раз, когда Изуку видел человека лично, так близко, так четко. Он всегда был слишком быстр, чтобы средства массовой информации могли должным образом поймать его в действии; хотя они всегда разыскивали его после окончания боя. Он потакал публике, чтобы поддерживать его тщательно созданный образ. Это было одной из причин, по которой Изуку был немного сбит с толку тем, почему он стоит внутри убежища Лиги Злодеев, пока Тога и Даби препирались взад и вперед. Если Даби был окутан тенями, то человек рядом с ним был залит солнечным светом. Его золотые волосы были искусно развеяны ветром, а бородка соответствующего цвета почесывала подбородок, короткая, но все же придававшая ему зрелый вид. Желто-черные наушники висят на ушах, вероятно, полезные для общения или просто блокирующие шум с его обострившимися чувствами во время полета. Его очевидно мускулистое тело было украшено золотым плащом в тон его волосам и сверкающими ярко-красными крыльями, но каким бы красивыми они ни казались, Изуку знал их возможности, насколько смертоносными они могли быть. Но больше всего внимания и интереса Изуку привлекли не крылья мужчины. Это был его пронзительный рыжевато-коричневый взгляд, который встретился с ним через всю комнату. Его глаза были защищены желтыми очками, но даже так Изуку мог сказать, как этот взгляд впитывал каждую деталь, каждую крупицу доступной информации, всегда метаясь вокруг в поисках большего. Это напомнило ему его собственные глаза, когда он обрабатывал данные о героях или других злодеях. Прямо как тезка. Это только вызывало вопрос: что герой номер два - Ястреб, делал с Даби? Изуку было мучительно любопытно, его почти трясло от желания узнать. Когда они встретились, в глазах Ястреба было любопытство, в этих бесконечных глубинах не было ни грамма недоброжелательности или насилия. Он был приглушен, как будто он знал, что даже если бы он спросил, он не получил бы прямого ответа. Изуку почти стало жаль; невозможность знания, когда оно было в пределах досягаемости, было таким разочаровывающим. Вместо того, чтобы помочь справиться со своим любопытством, Изуку снова повернулся к бару, к своим блокнотам с последней мыслью по этому поводу. Человек был залит не солнечным светом. Это был свет звезд. В то время как Ястреб обладал эфирным свечением, то, что окутывало его, было тенями полуночного неба. Он был потрясающе ярким героем, заточенным в комнате монстров и злодеев, которые процветали во тьме и душили большинство других. «Значит, ты — Ястреб, мистер номер два», — задумчиво произнес Томура, в его голосе мелькнуло болезненное веселье. Как только их лидер заговорил, Даби и Тога замолчали, обратив внимание на седовласого мужчину. «Единственный и неповторимый», — щебетал Ястреб, и слова слетали с его языка, как мед. Обаятельный, как типично для героев. Изуку не обмануть. Томура почесал шею, раздражение катилось по нему волнами. Изуку пришлось подавить вздрагивание, когда звук резал его уши; он практически слышал, как отслаивается кожа и кровь сочится из недавно образовавшихся ран. Это была дурная привычка Томуры с тех пор, как Изуку знал его, от которой он и Курогири отчаянно пытались его отучить. Изуку молча потянулся и дважды постучал указательным пальцем по верхней части стойки рядом с рукой Томуры. Томура бросил на него короткий взгляд, но, в конце концов, остановился, его ногти отстали от шеи. «Не волнуйся, Рукоблуд, я не настолько глуп, чтобы приводить сюда кого-то, кто не был бы достаточно предан», — выплюнул Даби, его слова были пропитаны ядом, капающим с них. Томура что-то прорычал в ответ, но Изуку молчал. Он может почти вибрировать на своем месте от волнения, чтобы найти ответы, но Изуку не нужен здесь на этом этапе вербовки. В настоящее время это не входило в его обязанности. (Изуку не упустил из виду, как тщательно Даби сформулировал свои слова, как он ни разу не говорил, что Ястреб не был предателем.) Изуку внутренне улыбнулся. «Если окажется, что он предатель, могу я зарезать его для тебя?» — умоляла Тога, ее дыхание было прямо у его уха. - «Я сделаю так, чтобы он выглядел таким красивым и окровавленным!» Перья Ястреба неловко взъерошились, выдавая, насколько он был встревожен заявлением Тоги. Не то чтобы Изуку мог винить его за это, Тога часто вызывала у людей такую ​​реакцию. Это была одна из ее маленьких причуд. «Пока в этом нет необходимости, психичка,» — вздохнул Даби, звуча скорее устало, чем раздраженно, что само по себе было подвигом. - «Он уже зарекомендовал себя». Изуку задумчиво прикусил внутреннюю часть щеки, не обращая внимания на укол чего-то  в груди. Даби, казалось, доверял Ястребу, по крайней мере внешне. Было странно видеть, как отчужденный и осторожный человек вроде Даби принял что-то, что, очевидно, могло быть ловушкой, даже если герой «зарекомендовал себя». Возможно, он заманивал Ястреба, собирая информацию о Комиссии Героев, используя Номер Два в качестве отдушины. Может быть, он искренне доверял этому человеку, а Изуку просто в отчаянии хватался за соломинку. Даби был многим. Но не глупым. «Ты ужасно молчаливый, Малыш,» — промычал Томура, выбивая Изуку из размышлений. - «Обычно мы не можем заставить тебя заткнуться о героях. Тебе действительно нечего сказать?» Изуку посмотрел через плечо и обнаружил, что все в комнате выжидающе смотрят на него, что-то в их взглядах заставляло его чувствовать себя так, как будто он был объектом исследования. Если бы он не привык к такому чувству, то, возможно, заерзал бы на своем месте, но не стал.  Не говоря ни слова, он открыл один из своих блокнотов, разбросанных по барной стойке, осторожно перелистывая страницы, пока не наткнулся на профиль Ястреба. Это было несколько страниц, подробно описывающих все, от сильных и слабых сторон до семьи и секретной информации, которую можно было получить, только взломав файлы Комиссии Героев. Некоторая информация была тривиальной, некоторая изнурительная, если она попадет к злодеям, ищущим смерти Ястреба. Изуку передал его Томуре, нажав на определенную точку. Когда Томура прочитал это, он ухмыльнулся. «Хм, это мы называем иронией, Паршивец,» — пробормотал он, и с его обветренных губ сорвался смех. - «Ты говоришь, что мы должны сократить наши потери и избавиться от NPC?» Изуку оставил страницу открытой, собрав оставшиеся тетради в руки, прежде чем вообще спрыгнуть со стула.  Его широкие зеленые глаза переместились на Ястреба, который смотрел на него слегка прищуренными глазами, но не из гнева или ярости, к которым он привык. Он просто был сбит с толку происходящим, в этом не было ничего порочного. Когда их взгляды снова встретились, его золотой взгляд немного смягчился, но Изуку все еще видел проблески осторожности в его радужках. Он действительно был таким героем. Нежен с детьми, но не настолько глуп, чтобы полностью ослабить бдительность в присутствии злодеев. Изуку посмотрел на Даби, ища любой признак того, что принятие героя в свои ряды было такой же ужасной идеей, как он думал. Но он получил только поднятые брови и знакомый взгляд, говорящий: «Делай, что хочешь, Малыш». Бесконечно малая ухмылка образовалась на его губах, когда он прижал стопку блокнотов ближе к груди. Однако он доверится суждению Даби. Если он думал, что Ястреб достаточно ценен, чтобы оставаться рядом даже с риском предательства, Изуку терпел бы это. «Его любимая еда — жареный цыпленок». Даби фыркнул на резкий комментарий (не вопрос, потому что Изуку уже был уверен в ответе), в то время как Ястреб моргнул, сбитый с толку случайным направлением, в котором он был брошен, но в конце концов Ястреб вышел из ступора. Он осторожно кивнул в ответ, хотя это не было вопросом, и внимание Изуку все еще было приковано к Даби. Он не разговаривал с Ястребом. Только Даби. «Ному тоже иногда любят каннибализировать. Я думаю, они прекрасно поладят». А если нет, Изуку не возражал бы дать им новую игрушку в виде птички. Слабые стороны: огонь - сжигает крылья Этот маленький кусочек информации крутился у него в голове, когда он еще раз украдкой посмотрел на героя. Прежде чем кто-либо успел что-либо сказать, Изуку развернулся на каблуках и направился к задней двери по другую сторону бара, ведущей в его комнату. Воющий смех преследовал его всю дорогу.

***

Ястреб стал таким знакомым, каким Изуку и представить себе не мог.   Герой все чаще появлялся на базе, обычно в поздние ночные часы, когда город был слишком мертв, чтобы заметить, что их драгоценный Номер Два пропал с неба. Даби быстро стал частым спутником героя, хотя время от времени Тога или Твайс отправлялись с ним на миссии.  Изуку удалось получить от героя больше информации, чем после просмотра тысячи видеороликов с дрожащих камер или новостных сводок. Ястреб был слишком быстр, чтобы средства массовой информации могли его правильно заснять, но теперь, когда он слонялся вокруг убежища, Изуку мог воочию увидеть все, для чего СМИ были слишком медленными, чтобы поймать его. Единственное, чего он не мог понять, так это почему Даби выбрал его, почему он, казалось, так доверял герою. По крайней мере, внешне. Изуку понятия не имел, что происходит в голове Даби, и впервые за долгое время Даби не позволил ему это увидеть. На мгновение ему захотелось повозиться, проанализировать мысли Даби, но Изуку знал, что он никогда этого не допустит. Он знал все уловки мальчика. Он бы, наверное, только разозлился. Изуку ненавидел не знать. Особенно, когда он был в пределах его досягаемости, буквально на волосок от кончиков пальцев. Томура и Сэнсэй всегда говорили ему, что если он будет работать достаточно усердно, увидит все, проанализирует каждую часть доступной ему информации, не будет ничего, чего бы он не смог понять. Требовалось просто терпение и трезвый ум. Но он разбирал эту головоломку неделями, и у него в голове были только страницы, полные теорий и идей, ничего определенного. Если бы Сэнсэй все еще был рядом, он был бы разочарован. Из него сформировали идеального аналитика, а Сэнсэй никогда не терпел неудач. Все, что он знал, это то, что Даби не давал ему знать, а это означало, что он либо думал, что Изуку слишком опасно вмешиваться, либо защищал Ястреба. Хотя опасные ситуации никогда раньше не останавливали Изуку; в конце концов, они были злодеями. И если бы это было слишком опасно, Даби не стал бы рисковать. Он был осторожен. Он должен был быть. Значит, он защищал Ястреба, героя. Но почему? Если это было по личным причинам, почему он не сказал Изуку? Он уже знал все о прошлом Даби, о том, кем он был на самом деле, об издевательствах, о тренировках… Обучение по заказу Геройской комиссии. Изуку провёл в голове несколько вычислений: время, возраст, продолжительность тренировок. Все совпало. Карандаш Изуку замер, безжалостное постукивание по стержню прекратилось. Хронологически это имело смысл. Они были бы в одной и той же программе примерно в одно и то же время. Вероятность того, что они встречались раньше, может быть, даже тренировались вместе, превышала 80%, почти наверняка. Это было самое близкое, что он пережил за последние несколько недель. Но проблема была в том, что Даби не был сентиментален. Даби не позволил бы старому другу, даже если бы он им был, встать между ним и его целью. Как бы близки они не были. Изуку уже было хорошо известно, что Даби охотно убьет всех в Лиге Злодеев, включая самого Изуку, если это означает, что он получит шанс на Старателя. Он не позволил бы ни одному человеку, ни одному герою встать у него на пути. Предатель или нет. Друг или нет. Но зерно сомнения было посеяно в его уме. Изуку не нравились появляющиеся вместе с этим мысли. Ему не нравилось, как легко представить, что Даби покидает Лигу. Даби никогда не говорил об этом прямо, но Изуку знал, что он ввязался в это только ради шанса убить Старателя. Что, как он это сделает, он порвет с ними все связи. Он оставит их всех позади, никогда не оглядываясь назад. Потому что он не был сентиментален. Изуку тупо уставился на открытый блокнот перед ним. Всегда пишу, всегда подсчитываю, всегда анализирую. Иногда Изуку хотелось перестать так много видеть. По крайней мере, тогда он мог бы притвориться, что конец пути не приближается, во многих смыслах. Он мог игнорировать предупреждающие знаки и просто продолжать, как всегда. Это было невозможно, по-детски, и Изуку был слишком предан. Лига была на первом месте. Всегда. «Все в порядке, малыш? Последние десять минут ты смотришь в космос», — раздался позади него все более знакомый голос. Изуку ненавидел тот факт, что ему не нужно было оборачиваться на своем месте, чтобы понять, что это Ястреб. Он проигнорировал героя, когда тот сел рядом с Изуку в баре, не удосужившись закрыть блокнот. Даби, несмотря на недавние сомнения и теорию Изуку, сказал, что Ястреб безопасен. На данный момент этого было достаточно. По крайней мере, до тех пор, пока он не разберется в общей картине. Изуку кивнул, возобновляя свой анализ с того места, на котором он остановился. «Это какая-то причуда интеллекта, или тебе просто нравится наблюдать за героями?» — спросил Ястреб, склонив голову набок, наблюдая за работой Изуку. В этом случае он казался особенно похожим на птицу, и Изуку не мог не задаться вопросом, было ли у Ястреба больше птичьих черт, чем об этом сообщают СМИ. Это было бы совсем не удивительно. Изуку молча покачал головой, добавив последнюю фразу, прежде чем перейти к профилю другого героя. «Нет ни одной.» Ястреб моргнул, его крылья зашуршали, как будто он не ожидал словесного ответа. Это был первый раз, когда Изуку говорил с ним напрямую, даже если это было коротко и отрывисто. — «Значит, ты беспричудный?» — спросил он, но в его словах не было насмешливого тона. Не было ни шока, ни разочарования. Если бы это было так, Изуку без колебаний разрезал бы этого человека. Тога одолжила ему один из своих ножей, чтобы он использовал его для самообороны или просто для прямого убийства, если его пересилит желание. Но Ястреб не был похож на большинство людей; он, казалось, не считал беспричудного ниже себя. - «Ты, наверное, очень умен, если можешь во всем этом разобраться, посмотрев несколько видео». Его похвала заставила губы Изуку дернуться вверх, но он быстро отклонил голову, чтобы прогерой не мог видеть. С такими глазами он, наверное, поймал бы это. На несколько долгих мгновений между ними повисла тишина. Ястреб был слишком неопытен в общении с ним, а все остальные злодеи ушли, занятые довольно важными делами... занятые... Ястреб, вероятно, разговаривал только с ним, пока не появился Даби, и тогда они делали то, что герой и злодей делали вместе. «Знаешь, малыш, я до сих пор не знаю твоего имени.» Карандаш Изуку замер посреди мысли, его суставы сжались против его воли. Он с трудом сглотнул, закончив писать, прежде чем положить карандаш, всего на секунду, между страницами блокнота. «Деку». Ухмылка изобразила себя на лице Ястреба. — «Деку, да?» — повторил он с любопытством. - «Как давно ты в Лиге? Никто никогда о тебе не слышал. Даже когда похитили этого парня Бакуго из UA или во время инцидента на Камино». Конечно нет. Сэнсэй пошел на многое, чтобы скрыть существование Изуку от мира, пока не наступил последний занавес перед тем, как широко распахнулись луки. Он был их... подстраховкой, их последнее «идите на хуй» миру перед тем, как пьеса была закончена. Изуку всегда был там, за кулисами, отрабатывая свою задницу, не имея при этом ни копейки.  Однако героям никогда не нужно было этого знать. Не до самого конца, последних секунд перед их проникновенным завершением. Изуку уставился на бутылки с выпивкой, выстроившиеся в ряд по другую сторону бара, на заблудшие стаканы, ожидающие, пока Курогири вернётся к методичной чистке, хотя на них не было ни пылинки. Он считал годы в уме. Годы крови, криков и удушающей тьмы, которая вцепилась ему в горло, непрестанно сжимая его сердце тисками. Годы поломок и осколков. В большинстве случаев кровь и слезы были не его. Иногда его. Он уже давно забыл, когда в последний раз считал дни, в последний раз надеялся на спасение там, где его не было. Это было давно. Слишком долго на самом деле. «Одиннадцать лет». Крылья Ястреба замерли. Изуку задавался вопросом, знал ли он, что его крылья были очевидным определяющим фактором его настроения. Он, вероятно, знал, учитывая его прошлое. «Значит, вместо новобранца ты один из старейших членов Лиги,» — пробормотал герой больше себе, чем Изуку. Не то чтобы он возражал. Он мог понять необходимость поговорить с самим собой, а не задавать слишком много вопросов. Изуку пожал плечами, снова беря карандаш, только для того, чтобы с чем-то возиться. Ему не нравилась тяжесть взгляда Ястреба на него. Это заставило его чувствовать себя незащищенным, как будто одно неверное слово могло означать конец всего, что он когда-либо знал. Что было правдой. «Третий по старшинству, четвертый, включая сенсея». Изуку не упомянул доктора, не упомянул, что этот человек прожил дольше, чем большинство из них были живы. Он не собирался раскрывать все карты Лиги просто для разговора, особенно возможному кроту. «Я как ты.» Глаза Ястреба сузились, как у хищника, который только что увидел свою добычу. Изуку задавался вопросом, были ли это его перья, которые давали ему обостренные чувства, или это была просто еще одна часть его причуды. Были ли у него когти под перчатками? У него была стрессовая хватка, как у других хищников? Его привлекали блестящие вещи?  Изуку хотел спросить больше всего на свете. Но он не мог. Сначала ему нужно было посадить другое семя. Изуку был манипулятором, знали об этом люди или нет. «Как 'я'?» — медленно повторил Ястреб, и в его голосе зазвучал смех. — «Значит, ты тоже втайне птица, Деку?» «Нас обоих продали в коррумпированную организацию, чтобы нас специально обучили выполнять определенную работу с определенным набором навыков,» — пропел Изуку, наконец повернувшись на своем месте лицом к герою, который стал ужасно жестким. Но, по крайней мере, Ястреб все еще улыбался, как его учили. Угодник людям, олицетворение добра. - «Единственная разница в том, что тебя продали героям, потому что они увидели потенциал в твоей причуде, а твоей матери понадобились деньги после ареста твоего отца. А меня отец похитил и продал злодеям, чтобы расплатиться с его долгами.» Улыбка Ястреба наконец сползла с его лица, высеченного в камне. Изуку не отводил взгляда, пока герой впитывал информацию, последствия, правду. Все это. Он никогда не сказал бы, что был немного разочарован, когда выражение лица героя покрылось толстым слоем небытия. Он почти ожидал ужаса, ярости или чего-то в этом роде. Чего-то человеческого. Но ничего. Комиссия Героев купила новую блестящую игрушку и слишком грубо с ней играла. Теперь их маленькая игрушка-герой сломалась. Очень жаль. «Я не знаю, почему я так удивлен», — вздохнул Ястреб через мгновение. - «Даби предупредил меня, а я все равно недооценил тебя». Изуку попытался улыбнуться, но был уверен, что это не получится убедительно. Никогда этого не получалось. «Ты сказал, что тебя похитили. За одиннадцать лет, что ты здесь, ты ни разу не пытался сбежать?» Изуку украдкой оглядел бар, просто еще одно временное место среди десятков, в которых он останавливался с пяти лет. Никто из них никогда не был дома; Изуку даже не мог вспомнить, каким должен быть дом, но он знал, что потерял его давным-давно. Хотя его никогда особо не волновали такие тривиальные вещи, пока перед ним была работа, цель. Был ли это образец, который нужно проанализировать и разорвать на части, или упрямая душа, которую нужно сломить, Изуку было все равно. Это была просто еще одна страница в блокноте или еще одно пятно крови на земле. Но они были причиной того, что он все еще был рядом, почему он все еще был полезен. Эти «работы» были тем, что поддерживало его, и он продолжал делать то, что ему говорили, до финала. Он быстро приближался, и Изуку, вероятно, был единственным, кто действительно осознавал этот факт. «Не после первого раза». «Почему нет?» Он чувствовал, как пульсирует его спина, как безмолвное напоминание о первой и единственной попытке побега, которую он предпринял. Он не был уверен, сможет ли когда-нибудь правильно описать это, но сомневался, что это нужно. Ястреб был такой же верной марионеткой, как и он; он поймет то, на что другие никогда не смогут надеяться. Но, по крайней мере, герой был защищен своим социальным присутствием, были бы люди, которые заметят и побеспокоятся, если что-то не так. У Изуку никогда не было такого здесь со злодеями. Злодеи могли сломать его как угодно, и никто не мог ему помочь. Ястреб должен быть, по крайней мере, функциональными для публики. «Сэнсэй не терпит непослушания.» — заявил Изуку, кладя карандаш на блокнот, пытаясь забыть о тенях и крови, своей крови и низком шипении рукотворных монстров. Ястреб на мгновение замолчал, и Изуку просто позволил этой информации осесть. Это было много, но ничего изобличающего, ничего, что стоило бы Изуку всего, над чем он так усердно работал, чтобы построить и защитить. «Мне жаль, что тебе пришлось пройти через это, Деку.» Изуку слегка нахмурился, словно добавляя капли печали в пустую лужу небытия. - «Мне жаль, что ты все еще застрял в своей клетке», — это все, что он сказал, прежде чем вернуться к своим блокнотам, открыть определенную страницу и продолжить запись наблюдения за наблюдением. - «Я знаю, что это может быть удушающе, но я думаю, вы, вероятно, уже привыкли к этому». Ястреб издал почти веселый звук в задней части горла. Изуку задавался вопросом, действительно ли он находит ситуацию смешной или ему просто некомфортно из-за того, как идет этот разговор. Возможно, это было второе, но он не мог полностью сбрасывать со счетов первое. Изуку предположил, что ему тоже будет неудобно, если подросток раскроет свои самые темные секреты своего прошлого, как будто это ничего не значит. Изуку следует научиться держать рот на замке. Они продолжали молчать еще некоторое время, прежде чем Ястреб, вечно болтливый герой, снова прервал их. «Ты понимаешь, что сейчас три часа ночи, да, Деку?» Изуку пожал плечами, взглянув из-под челки на часы. Это было позже, чем он первоначально думал, но это было не так уж удивительно. Иногда он так увлекался своим анализом, что проходила целая ночь, прежде чем он это осознавал. Утро после таких ночей было таким, что никто, даже Тога, не осмеливался беспокоить его.  Изуку был не очень мил, когда был измотан. «Ты не устал?» «А ты?» — возразил он, переворачивая страницу. Ястреб издал вздох, который мог быть смехом. — «Туше.» — промурлыкал герой, веселье струилось из его голоса, как сладкий мед. «Ты ждешь Даби?» – рискнул Изуку, полагая, что это единственная причина, по которой Ястреб будет с ним разговаривать, помимо сбора информации.  Герой кивнул, словно постарел еще на несколько лет всего за несколько секунд. - «Он всегда опаздывает на наши встречи и заставляет меня ждать», — пожаловался Ястреб, опуская лоб на скрещенные руки на барной стойке. Изуку почти захотелось похлопать мужчину по плечу, чтобы успокоить его боль, которую разделяли все члены Лиги, но он этого не сделал. «Это все испытание, — сказал Изуку, и Ястреб выглянул из того места, где он прятал лицо в ладонях. - «Это чтобы увидеть, как далеко он может толкнуть тебя, пока ты не сломаешься. Он делает это со всеми». «Значит ли это, что он сделал это и с тобой?» Изуку сделал вид, что несколько ударов сердца обдумывает его ответ, прежде чем покачать головой. - «Не напрямую, нет, но больше всего он любит делать это с Томурой». Томура позаботился о том, чтобы все новобранцы увидели, что произошло, когда Изуку огрызнулся, и это было не очень приятно. Тога так и думала, но Изуку сомневался, что у Героя Номер Два могут быть те же мысли, что и у сумасшедшей семнадцатилетней девочки. Ястреб открыл рот, как будто хотел сказать что-то еще, но вместо этого в баре раздался знакомый хриплый голос. «Малыш, перестань баловаться с нашим новичком, у тебя есть Ному для развлечения». Голова Изуку метнулась в направлении задней двери по другую сторону бара, где стоял Даби, скрестив руки на груди. В выражении лица мужчины ничего не было, ничего, что Изуку мог бы прочесть под тенями. Все это было заперто где-то, где он не мог видеть. Жгучий зуд царапал его разум, требуя информации, требуя удовлетворить свою одержимость знаниями.  Изуку любил все знать. «Я не «играю», я разговариваю с нашим маленьким другом-птичкой, вот и все,» — резко поправил он, его голос приобрел резкость, которую он не осмеливался использовать, когда разговаривал с Ястребом. Обычно он не использовал бы такой тон и с Даби, но он не хотел, чтобы злодей разрушил что-либо еще до того, как это началось. Даби издал хриплый, невеселый смех, обогнув бар, чтобы присоединиться к ним. — «Тоже самое ты сказал и последнему,» — сказал он, грубо щёлкнув Изуку по лбу. Мальчик нахмурился, рассеянно потирая пятно. — «А не пора ли таким мальчишкам, как вы, спать? У тебя завтра работа, или ты забыл?» Он никогда не забывал. Он просто всю ночь держал эту мысль в глубине своего сознания.  Завтра будет финальная сцена, если все пойдет по плану. Занавес упадет, и шоу, которое они устраивали, закончится. Большинство, если не все, их карты были бы на столе, включая существование Изуку, если Ястреб уже не сообщил об этом Комиссии. Если Ястреб действительно был предателем. Но в долгосрочной перспективе это не имело значения, Ястреб не знал всего. Это была работа Изуку. Изуку закрыл блокноты чуть сильнее, чем собирался, на его губах едва мелькнула искусственная улыбка. Он украдкой взглянул на героя рядом с собой, увидев, что тот полностью сосредоточен на Даби. Что-то, что могло бы быть гневом, если бы Изуку позаботился о том, чтобы развить его, закипело в его желудке, но он не реагировал на это. Он не противостоял ему, но и не смотрел в его сторону. «Я не забываю так легко, это сделало бы меня ужасным аналитиком», — невозмутимо заявил он, его голос был наполнен смыслом и скрытой угрозой. - «Я помню все, что мне говорят, ты ведь знаешь лучше многих, да, Даби?» Я знаю о тебе все, помнишь? Не делай глупостей. Не заставляй меня отправлять тебя на смерть. Не будь сентиментальным.  Его голубые глаза сверкнули, когда Изуку соскользнул со стула с тетрадями в руках. Мальчик даже не стал смотреть в сторону злодея, вместо этого встретившись с рыжевато-коричневыми глазами, сияющими чем-то вроде еле сдерживаемого смеха. «А теперь, если вы двое собираетесь… делайте это потише. У здания тонкие стены, и мне нельзя выходить,» — заявил он, стараясь не сильнее сжимать свои тетради или иным образом рискнуть их повредить. Они были ценными. — «Я сейчас иду в свою комнату.» Изуку помедлил еще немного, наблюдая, как глаза обоих мужчин расширились от смысла его слов, а затем развернулся на каблуках и направился назад тем же путем, откуда пришел Даби. «Эй, Деку,» — резко позвал Ястреб, когда мальчик подошел к двери. Изуку склонил голову, чтобы заглянуть через плечо, увидев, как герой поднимается со своего места. В его глазах был странный блеск, от которого пульсация любопытства пробежала по телу Изуку. — «О том, о чем мы говорили ранее… Мне жаль, что ты тоже все еще застрял в своем.» Изуку моргнул, ошеломленный, когда фальшивые эмоции утекли с его лица, как вода сквозь трещины в пальцах. Это было странное, действительно чуждое желание спасти даже сломанные вещи в обществе, но Изуку предположил, что Ястреб был героем. Практически в его характере, в его обучении было спасать всех, даже маленьких мальчиков-злодеев, которые знали только, как манипулировать, лгать и причинять боль.  Значит, Изуку тоже застрял в клетке, да? Мысль оказалась не такой жестокой, как он думал. Возможно, он слишком привык к металлическим прутьям, окружавшим его, чтобы заботиться об этом. «Но в отличие от тебя, я прекрасно дышу.» Он повернулся на каблуках, оставив двоих взрослых с его драгоценными блокнотами в руках. Он мог бы продолжать писать в своей комнате. Там его никто не беспокоил. Там никто не пытался выпытать у него информацию. Изуку действительно любил портить красивые вещи.  

***

  Кейго смотрел, как мальчик уходит, его тело гудело от адреналина.  Это только ухудшилось, когда Даби повернулся к нему, выражение его лица было перекошено, а глаза сверкали. «Ты должен быть осторожен с ним, Маленькая Птичка,» — предупредил он, его голос был таким серьезным, каким Кейго никогда прежде не слышал его. - «Ему нравится залезать людям под кожу». Ему не нужно было говорить ему об этом. Кейго уже хорошо знал об этом факте. Никакие нарисованные улыбки, какими бы маленькими они ни были, не могли изменить почти самодовольного блеска, спрятанного глубоко в глазах мальчика. Он все еще был там, и Кейго подумал, хочет ли он, чтобы герой его увидел. Как кошка, которая положила глаз на канарейку. Деку был опасен. Тихий, наблюдательный и опасный. Он знал слишком много, слишком много. Но была одна мысль, царапавшая на задворках сознания Кейго. «Все, что он говорил о себе, было правдой?» Даби прислонился к барной стойке рядом с ним, темная пленка закрывала его глаза. — «Не знаю,» — коротко ответил он, его покрытая шрамами рука сжалась в кулак на поверхности бара. - «Только Рукоблуд и Курогири что-то знают о паршивце». Это не устраивало Кейго, как и Деку. Он был ребенком, едва ли подростком, судя по внешнему виду. Не было никаких записей о том, что мальчик был связан с Лигой, хотя он утверждал, что ему около одиннадцати лет или около того. Ни один герой, кроме самого Кейго, не видел и даже не слышал о нем раньше. Как будто он был призраком. Призрак, который слишком много знал для своего же блага. Призрак, которого готовили стать идеальным злодеем, как и Томуру Шигараки.  Деку был практически гением, читая людей, как детские книжки, и анализируя их причуды так же легко, как дышал. Кейго не видел, как ребенок дрался, но видел нож, висевший у него на бедре, и слышал ужасные истории о том, как Деку играл с любым, кто его раздражал. Это были просто истории, истории о маленьком мальчике, позволяющем своим питомцам свободно играть с людьми, которые попали в его плохую сторону, но Кейго поступил бы мудро, если бы выслушал его. Безжалостный, но не импульсивный, насколько мог видеть Кейго. Умный, но недостаточно высокомерный, чтобы верить, что все его планы сбудутся идеально.  Молодой, но далеко не наивный, на самом деле, Деку, казалось, использовал свой возраст и молодую внешность, чтобы манипулировать ничего не подозревающими жертвами, заставляя их недооценивать его, заставляя думать, что он маленький, беспомощный. Он, вероятно, использовал свое отсутствие причуды, чтобы заставить людей думать, что он бесполезен, это, безусловно, объяснило бы его прозвище. До сих пор он был в курсе всего. «Пошли, Птичка, у нас еще есть работа.» Кейго мог только следовать за обожженным мужчиной, его мысли все еще крутились вокруг Деку и фальшивых улыбок. «Но в отличие от тебя, я могу нормально дышать.» Возможно, это была самая правдивая вещь, которую мальчик сказал ему за всю ночь.