Рвет уши крик Твой, но не слышу этих слов. Громко шепчу, но невпопад. Ты критикуй, Все пули мимо без следов. Сбивала с ног, но я вставал.
Наследник благородного рода Блэков, Сириус с детства воспитывался в атмосфере строгих правил и приличий, ледяного равнодушия и отсутствия каких бы то ни было родственных привязанностей. Хоть у него и были родители, был младший брат, была огромная плеяда родственников, чьи звездные имена, равно как и его собственное, навевали на него скуку, он был одинок. Мальчишка с блестевшими азартом жизни глазами один на один сражался с олицетворением всех его кошмаров – старым домом, ставшим центром светской жизни магического Лондона. С домом, из плена которого он так отчаянно пытался вырваться. Вереница балов и приемов, именитых людей и услужливо сновавших по дому домовиков, чьи головы рано или поздно занимали свой пьедестал на одной из коридорных стен, проплывали в сознании Сириуса расплывчатой дымкой. Он никогда не питал интереса ко всему, что было связано с его семейством. Он игнорировал наставления матери, игнорировал вопли младшего братца, всюду за ним ползавшего в отвратительном слюнявчике, пока домовик, седой, как одуванчик, едва за ним поспевал, игнорировал все правила приличия, годами насильно впихиваемые в него. Все шло к его постепенному отрыву от семьи. Вылазки из дома. Открытое неповиновение воле старших. Нахальство и упрямство, не раз демонстрируемое им с каким-то садистским удовольствием. Апофеозом всему стало поступление старшего отпрыска на Гриффиндор. Сколько бы не кричали на ухмылявшегося от уха до уха Сириуса Вальбурга и Орион Блэк, тому было все ни по чем. «Осквернитель рода!» – любимое высказывание матери вызывало у Сириуса лишь желание расхохотаться в ее преждевременно постаревшее аристократичное лицо. Поняв, что с сыном уже не справиться, Вальбурга устало прикрыла глаза. Начало было положено. Сириус завесил всю свою комнату магловскими плакатами, содрал зеленые обои со стен и добавил столько гриффиндорской атрибутики, сколько смог. Благодаря этому в его комнату никто не заходил, считая ниже своего достоинства вообще переступать порог этого «гадюшника». Вальбурга же, все еще верившая в то, что блудный сын вернется на верный путь, избрала своим методом влияния на Сириуса его брата. Регулус, в отличие от него, всегда поступал правильно. Воспитание, манеры, Слизерин, любимец преподавателей, приверженец родительских взглядов – о, старина Рег был идеальным сыном, не чета Сириусу, отличавшемуся от него столь же ярко, как Солнце от Луны. Его часто ставили в пример «выродку», но Сириус и ухом не вел. Ему не хотелось оспаривать место Регулуса в доме. Ему не хотелось становиться тем, кем упорно желали его видеть родители. Регулус как нельзя лучше подходил на роль наследника Блэков, даром что родился позже своего брата. Напряжение нарастало. Придирки родных становились невыносимы. Сириус едва ли не выл, запертый средь стен родного дома. И однажды это вырвалось яркой вспышкой, подобной тем, какие случаются иногда пятнами на звездном небе. Кабинет отца разрывался от криков, свидетелем которым стал привлеченный шумом Регулус в своей до тошноты зеленой пижаме. Чем больше раздражался отец, чем больше вопила мать, тем спокойнее казался Сириус. Его вовсе не трогал родительский гнев. Сейчас и не вспомнить, чего он наговорил родным, но только уже спустя несколько минут он бежал прочь от опостылевшего дома верхом на мотоцикле, утробным рычанием пронзавшем ночную тишь. Он бежал туда, где – он знал это без сомнений, – его с радостью готовы были принять. То была не самая значительная потеря Сириуса – отказ от родного дома не казался ему трагедией, скорее закономерным шагом. Не встревожился он и когда узнал о смерти брата – у них никогда не было близких отношений, а служба братца Волан-де-Морту и вовсе делала его персону противной. Он не задумывался над тем, что это неправильно, что, возможно, вскоре это ему аукнется. Он просто наслаждался свободой, жадно пил ее терпкое вино огромными глотками. Да, старушка-жизнь критиковала его, но и она была щедра на подарки. Одним из них оказался высокий и встрепанный мальчишка в вечно съезжающих с носа очках. Поттер. Сохатый. Лучший друг. Приятель, скрасивший годы обучения в Хогвартсе, открывший ему дружбу и тепло родного дома. В доме Поттеров Сириус всегда был желанным гостем – как у родителей Джеймса, когда они вместе приехали на каникулах и с тех пор частенько приезжали не раз, – так и в недалеком будущем у самой четы Поттеров. За плечами неуемных хулиганов и лучших друзей было немало шалостей и пережитых напастей, но через все они проходили с неизменной легкостью и улыбками, полными юношеского задора. Только задор этот утих в ночь на 31 октября 1981 года. Утих, едва только Сириус рискнул наведаться в дом друзей, чтобы узнать, все ли у них в порядке. От Лили и Джеймса уже давно не поступало новостей, и он всерьез обеспокоился – настолько всерьез, как только может быть серьезен такой ветреный молодой человек, как юный Блэк. Наступали тревожные времена, тучи сгущались, все чаще совершались убийства. Но скажи кто Сириусу, что и его друзей постигнет та же участь, и он бы засмеялся тому человеку в лицо. Смерть всегда была близко, и в то же время далеко. Умирают всегда чужие люди, с родными и близкими такого никогда не случается. Никогда… Тогда Сириус впервые упал на колени - у развалин, оставшихся единственным напоминанием об уютном семейном гнездышке Поттеров. Все, что было его маленьким уютным мирком, теперь разрушено в прах. Дружба, смех, верность… Все сгинуло во мраке холодной октябрьской ночи от неистово изумрудной вспышки Непростительного заклинания. В ту ночь на него резко нахлынуло все, что происходило раньше. Смерть, смерть всегда окружала его. Дядюшка Альфард, головы домовиков, так бесславно сгинувший на службе Волан-де-Морту Регулус… И Марлин МакКиннон, девушка, за которой он ухаживал одно время и которую бросил, сам не зная, почему. Он не ожидал, что его так потрясет новость о ее смерти и о смерти всей ее семьи – и она не потрясла его. Точнее, потрясла лишь сейчас, когда он до конца осознал значение смерти. Все эти блеклые пятна потрясли его настолько, что едва не вывернули наизнанку, заставили захлебнуться диким, нечеловеческим воплем. Безответственный Сириус Блэк понял, что такое «смерть» только когда воочию с нею столкнулся. I'm bulletproof, nothing to lose Fire away, fire away Ricochet, you take your aim Fire away, fire away You shoot me down But I won't fall, I am titanium You shoot me down But I won't fall, I am titanium, I am titaniumНеуязвим, нечего терять. Ну, стреляй! Ну, стреляй! Рикошет, давай, опять. Ну, стреляй! Ну, стреляй! Сбиваешь с ног, но я встаю, Неуязвим для твоих пуль! Сбиваешь с ног, но я встаю, Неуязвим для твоих пуль!
Что происходило дальше, Сириус не забыл бы никогда. Известие о том, что именно он является убийцей Поттеров, всколыхнуло не только всю магическую общественность, но и его самого. Он был вынужден бежать и скрываться, не вполне понимая, как его вообще могли признать таким нечеловечески жестоким волшебником. Разве не он был лучшим другом Джеймса? Разве он мог бы убить его, предать? Почему-то все об этом забыли. Но он помнил. Помнил и потому был готов отомстить. Ему уже нечего было терять, ведь главное – друзей и честное имя, – уже не вернуть. А вот поквитаться с настоящим предателем было необходимо. С тем, кто, вечно находясь в тени, неожиданно оказался способен на шокирующий по своей подлости поступок. Петтигрю. Сколько раз Сириус шипел эту ставшую ненавистной фамилию, находясь в застенках Азкабана? Сколько раз ему являлось лицо этого маленького тщедушного человечка, так ловко его обставившего, заставляя рычать от злости? Но оно не давало ему сойти с ума, ведь теперь Сириус жил только идеями мести. Он был обязан сделать то, чего не смог – защитить Гарри, единственное, что осталось от Джеймса и Лили. Ради одного этого стоило пытаться бежать. С момента побега из дома на площади Гриммо судьба наносила Сириусу удар за ударом. Гибель Марлин. Смерть Поттеров. Предательство Петтигрю. Азкабан. Но он выстоял, он выдержал все это, хоть иногда ему и казалось, что он сходит с ума. «Нет, тебе не сбить меня с ног, – думал Сириус, рассматривая плескавшийся в хрустале стакана напиток. – Я все равно выстою. Я поднимусь». И он поднимался раз за разом. Как Сизиф, извечно кативший на гору камень и находивший для этого силы, так и Сириус раз за разом поднимался, чтобы идти дальше, чтобы выдерживать горечь потерь, градом сыпавшихся на него. Cut me down, but it's you who had further to fall Ghost town, haunted love, Raise your voice Sticks and stones may break my bones I'm talking loud, not saying muchЯ побежден, Но следом в прах падешь и ты. И мне не страшен смерти смрад. Закричи, Ломая голосом хребты. Громко шепчу, но невпопад.
– Ну же, давай! Посмотрим, на что ты способна! – смеялся Сириус, ловко парируя удары кузины. Увлеченный дуэлью, он не знал, что борьба уже закончена, что Дамблдор появился здесь и тем самым положил конец вспышкам заклятий. И только представители древнего рода Блэков продолжали посылать друг в друга огненные лучи. Беллатриса тоже смеялась, дико вращая глазами, ее рот кривился в жестокой ухмылке-гримасе. Они ненавидели друг друга с детства. С момента знакомства. Сириус не желал общаться ни с кем из родных – разве что с сестрой Беллатрисы, Андромедой, как выяснилось чуть позже, он был готов поддерживать общение. Сейчас перед его глазами за всполохами заклинаний пролетала вся жизнь. Все его потери и неудачи. Ничего хорошего вспомнить он не мог. Снова и снова мелькали лица Регулуса, Марлин, Джеймса, Лили, Питера, и даже – его сумасшедшей мамаши. От осознания последнего факта Сириус не сдержал смеха, отозвавшегося эхом под каменными сводами амфитеатра, ставшего его сценой. Белла победит его. Осознание этого пришло к Сириусу абсолютно внезапно. Исход битвы был предрешен, ведь жизнь плавно вела все к единому знаменателю – смерти. Сириусу Блэку не было места здесь, он был слишком хорош для этой жизни, слишком силен. Должно найтись хоть что-то, что окажется не по силам любому человеку. Этим оказалась смерть. Хохот Беллатрисы бил по ушам. Сириус ничего не видел, и это даже к лучшему. Все, что он мог – это смеяться судьбе в лице обезумевшей кузины, смеяться, не желая даже сейчас ей покориться, смеяться, как он всегда это делал. Он ничего не почувствовал, когда очередной выпад Беллатрисы попал в цель. Его тело изломанной линией рухнуло в объятия колеблющейся Арки, чье серебристое полотно жадно обволакивало его плоть. Смех не успел угаснуть на его губах, когда заклятие выбило из тела душу. Stone-hard, machine guns, Firing at the ones who run Stone-hard, those bulletproof gunsЯ тверд как скалы гранит, Тебе меня не победить. И смерть ведь вовсе не конец мой.
Дом был все так же пуст и тих. Правда, теперь его не согревало пламя камина, тишину не нарушали голоса членов Ордена. За окнами Лондон продолжал жить полной яркой жизнью, но в особняке на площади Гриммо время словно остановилось. Исчез Кикимер, перебравшийся на службу в Хогвартс. Мамаша больше не вопит, скрытая шторами и лишенная веского шумного повода, чтобы их раскрыть. Клювокрыл не бьет копытом на чердаке, в комнате покойной миссис Блэк. Изредка Сириус наведывался сюда, в обитель своих воспоминаний. В место, из которого он так отчаянно бежал, где был заперт, теперь манило его к себе. Родной дом. Тьфу. Его рука – рука призрака – коснулась вышивки гобелена в том месте, где было пятно. На соседней ветви он нашел имя Беллатрисы и с неким злорадством отметил, что был прав, и она тоже отправилась в мир иной. Как хорошо, что им не довелось там встретиться. Сириус глубоко вздохнул, уже намереваясь исчезнуть, когда ему послышался звук отпираемой двери. Он осторожно прошел к лестнице и увидел, как на пороге дома появился Гарри, возмужавший крестник, левитировавший чемоданы перед собой. Неужели он собрался здесь жить? Безумец! Сумасшедший! Настоящий Поттер. Зато за дом теперь можно не беспокоиться. И Гарри – он ведь такой же, как и Сириус. Он не сломался после стольких потерь и вряд ли сломается. Ведь он, как и Сириус, неуязвим для смерти.