Похождения Гэз

Этот отвратительный мир погрузился в мутную пучину безмолвной разрухи и дамп отишия. Здесь больше нет ни одного живого и здравомыслящего человека, кроме самой Гэз. Гэз не знает, когда случилась опереточная гибель всего человечества и как долго продолжается её самостоятельная жизнь, ведь в течение всех выходных она не покидала стен своей комнаты: силилась выспаться после чреды утомляющих будней. Выспавшись, она не отыскала на кухне Диба, поедающего её запасы еды; на улице её полное раздражения тело встретила лишь повсеместная покинутость места. Гэз было плевать, и она ретировалась к гипермаркету на окраине города, утопая среди торговых стеллажей «Poop» с отвравляющими организм газировками и чипсами. Затем посетила книжный магазин, расхаживала по пустым закоулкам, приобрела новые готические митенки и юбку-пачку, о которых давно мечтала. Она поужинала засохшими крекерами и вернулась в Резиденцию Мембрайна. Это было странно. Совсем недавно, в ту пятницу, она скрипела зубами, пока перед уроками проводился медицинский осмотр в узком и душном кабинете их щколы. Прижатая к потным и вонючим одноклассникам, она чувствовала себя ужасно и ненавидела каждого питекантропа подле себя. На уроке геометрии учитель невнятно мямлил о матанализе, объясняя тему на примерах из нутряных интерактивных сайтов с высвечивающимися сторонними сайтами о ролевых играх в русских коммуналках. Гэз вырвало от горохового пюре из столовой, но её не отпустили домой, и она продолжала буравить взглядом ржавые часы, где, кажется, между минутой стрелкой и заветной цифрой застрял жук. В ту далёкую злопамятную пятницу она была особенно раздражена от ощущения собственной беспомощности, неосведомлённости, незнания целостной картины. Гэз — не параноик, как Диб, но опсихевала, чувствуя слежку за собой затылком. Гэз никогда не ошибается, если это касается наблюдения за её персоной. Она способна чувствовать взгляды, прикованные к себе. Так в детстве она просыпалась глубокой тёмной ночью, потому что ощущала чьё-то присутствие — и всегда это оказывался папа, прислушивающийся к её бывалому спокойному сну. Тогда, в день, когда человечество жило, она испытала то же самое чувство. Чьи-то неусыпные поглядки. Гэз не вопрошает мысленно (и оттого бессмысленно) об источнике лёгкой нервотрёпки; хоть и неприятно быть наблюдаемой, но не критично и достаточно терпимо. Однако эффект дежавю не прекращал трепыхаться в задворках ума до самого задремывания. Поутру Гэз была полна энтузиазма; её двигала вытесняющая все иные чувства мысль: она хочет угнать тачку и путешествовать под звёздным небом, проезжая на грузном внедорожнике против попутного ветра, мимо обломков вымершого человечества; навсегда забыть о бесполезной учёбе и социальных нормах, жить лишь шелестем этих деревьев, запахом этой горячей земли, голубизной этого небосвода, топотом этих озверевших собак... Гэз помрачнела пуще прежнего — свора грязных шавок угрожающе надвигалась в её сторону. Дело, как оказалось, дрянь. Это были озверевшие домашние питомцы. Оставшись без хозяинов, они вынуждены добывать пищу иным способом, ведь теперь еды для поддержания жизни у них нет в беспрепятственном доступе. Они думают, что неприкосновенная плоть Гэз достанется им на завтрак. Гэз не хотела применять физическую силу спозаранку, тратить свои ресурсы и энергию таким образом. Гэз не ощущает страх, но чувствует, как новая порция раздражения способствует зарождению очередного приступа в форме аффекта. Собаки продолжали приближаться к её сгорбленной фигуре. Гэз медленно отходит назад, избегая зрительный контакт; но скрыть явную агрессию не удавалось, что обостряло враждебный настрой одичавших собак. Некоторое время они не меняли своего положения, наблюдая за реакцией предполагаемой жертвы. И как только кобели совершили первое прерывистое движение, далеко не экивок на последующие действия, Гэз набрала смётки и бросила их в клыкастые мурла. Момента, где животные отходили от ответного оскока, хватило, чтобы Гэз могла достать из заплечного мешка бейсбольную биту и замахнуться ею несколько раз для разрешения случившейся разладицы. При последнем размахе бита на миг замерла в воздухе, встретив преграду в лице тощего брюха одной из собак. Профилактическая тентатива ввергнула в их куриные мозги осознание и понимание того, что в схватке первенствует она, а не они. Не понадобилось больших ожиданий, чтобы путь очистился от назойливых окрестных. Теперь Гэз может продолжать задуманное мародёрство. Достигнув назначенного места, Гэз задумалась. Первоначально она хотела улитарный внедорожник, в который могла бы поместить любые понравившиеся вещи и на котором могла бы безрассудно мчаться и нестись по ухабистой дороге. От этой затеи пришлось отказаться, ввиду отсутствия комфортабельности и экономии этого средства передвижения. Гэз плохо разбирается в машинах и долго думала о том, какая из них обладает практической значимостью. В конце концов её привлёк автомобиль-модификация седана сверкающим блеском своего покрытия и вместительным багажником. Иные аппараты блекли на его фоне. Гэз, долго не думая, присвоила именно это транспортное средство себе; загрузила в багажник значимые запасы высокооктанового бензина, оснастила машину провиантом и ворохом одежды на все случаи жизни, пообедала в забегаловке и отправилась в путь. Гэз нравилось её путешествие. Кукольный кот на панели автомобиля качал головой, вид грязных улиц города преображался в живописные просторы растительного мира, каждый день она встречала рассветы и закаты, исполняла любые свои мимолетные прихоти, читала книги, спала в салоне машины, гуляла по безлюдным улицам. Все места стали открыты ей для использования. Она приезжала в крупные города, посещала тамошние бассейны и аквапарки, кафе, музеи, парки, бары, рестораны, клубы. Ела то, что не могла себе позволить в прошлой жизни. Одевалась в прет-а-порте и просто в свежую одежду каждый день. Видела, как звереют животные и разрушаются человеческие постройки. Внедорожник всё-таки пришлось приобрести для обеспечения возможной безопасности — однажды на неё напали одичавшие звери, серьёзно испугав невыспавшуюся полуночницу. Гэз размяла ноги, прежде чем забросить в машину новую дорожную аптечку, взятую при посещении районной набженческой аптеки, в тот же угол, где лежала деревянная коробка, заполненная овощами и фруктами. Гэз давно пора начать сбалансированно питаться и прекратить сухоядение, ведь умереть от алиментарно-зависимого заболевания — не совсем то, чего хотелось бы Гэз сейчас. Сейчас она хочет посмотреть на звёзды. Гэз целый день торопливо разъезжалась по лесной округе, она силилась найти подходящее место для отдыха: такое, где ей не помешают остаться наедине со своими мыслями никакая назойливая живность. Местность, в которой находится Гэз, идеальна для уединения и наблюдения за неживой природой в тишине, нарушаемой только мерным шелестом листьев. Гэз снова размяла уставшие ноги и легла на мягкое облако пахучей травы, немигающе всматриваясь в звёздное небо и вслушиваясь в каждый звук окружающей среды. Гэз преждевременно сняла ботфорты, отчего трава приятно щекотила голени. До уха доходил каждый звук: и водная рябь, и завывание ветра, и шорох собственного тела. Расслабиться не получалось. Гэз не могла унять свою настороженность. Она устала. Гэз не знает, что случилось с Землёй, где находится её семья. Она не волновалась о Дибе: он путешествует по Космосу вместе с Зимом, позабыв о ненависти, связывающей их в прошлом. С отцом она виделась в последний раз в четверг, в пятницу он был занят научной конференцией со студентами и отсутствовал дома. Гэз не может даже подумать о том, что её отец мог подлежать исчезновению. Такого не может быть. «Но он — не только специалист, но и обычный человек, способный на ошибки и недочёты, не предохраненный от всего», — подкрадывается в сознание ужасающая правда. Гэз тут же отгоняет эту мысль, перевернувшись набок. — Я вернусь в Резиденцию Мембрайна и восстановлю всё. Изучу документы папы. Или я окажусь в Космосе сама, или Диб вернётся за мной, — воскликнула Гэз с пылом. Но для начала ей нужно успокоиться. Гэз перебирается с обрыва земли, заросшего цветущей растительностью, на побережье озера. Там она наклоняется к водной глади и наблюдает за лёгкой зыбью озера. Ветер перебирает сливового цвета волосы, земля пачкает открытые колени, вода обволакивает фаланги пальцев. Звёзды обнадёживающе сверкают, призывая Гэз действовать. — Гэз, — шепчет ветер. — Гэ-эз, — повторяет ветер снова. — Гэ-э-э-эз! — слышит Гэз шипение и сомневается в том, что ей в завывании ветра могло послышаться собственное имя. Это не обычный вой ветра. Скорее, колебание голосовых связок. А есть ли у этого существа голосовые связки? Гэз не успевает проанализировать, среагировать и что-то предпринять, когда в отражении водной глади мелькает нечто металлическое, обхватывающее её лодыжку. Металлическое щупальце тянет её вглубь леса, больно волоча по земле; Гэз старается ухватиться за рюкзак и достать из его внешнего кармана охотничий нож; гневно всажает остро наточенное острие в железяку, но не добивается освобождения своей конечности. Вместо этого появляется новое щупальце и обхватывает резким мановением её правую руку. Гэз понимает, что её сопротивление в сложившейся ситуации не имеет смысла, и прекращает извиваться. Культяпки ослабляют давку, и вскоре перед Гэз предстаёт живое существо. Не человек. Иркенка, с коей Гэз связана миновавшим прошлым. — Я обещала вернуться, Гэз. Я преисполнилась мести и готова превратить в прах твою никчёмную жизнь. И жалкий Диб-отброс тебя не спасёт. Перед Гэз предстала преграда, значительно усложняющая новоявленное достижение цели. Но Гэз справится. Не она ли, будучи одиннадцатилеткой, спасла своего брата с космического корабля ради похода в пиццерию? Она! Гэзлина не остановится ни перед чем и отдаст всё ради цели. Чёртова Тэк не помешает ей. В противоположность появившимся мыслям Гэз падает в бездну — в колючие объятия Тэк, — и засыпает.