***
Настала весна, но влюбляться Оксане не хотелось. Тем более мело в марте ничуть не хуже, чем в январе. И объёмный, греющий душу пуховик, тёплые лосины с начёсом и удобные мягкие угги вообще никак не располагали к романтике и привлечению мужского внимания. Да и хрен с ними со всеми, правда? Вот этап Кубка мира по биатлону в родном городе — это реально тема! Охмурять биатлонистов Оксана вовсе не планировала, её интересовали исключительно спортивные соревнования. Хотя, честно говоря, среди биатлонистов было достаточно симпатичных парней, некоторые ей нравились очень даже сильно. Автограф-карта и мимолётная вежливая улыбка — большего Оксана просить не посмела бы. Совместное фото? Наверное, она завизжала бы от счастья, случись такое. Ладно, ладно, не стала бы она визжать, но действительно была бы счастлива. Билеты на все гонки уже были куплены, когда выяснилось, что тот, ради кого Оксана, вопреки своим фобиям, решилась посмотреть биатлон в толпе незнакомых людей, в Тюмень не приедет. Главный объект её биатлонных переживаний, легендарный Эмиль Хегле Свендсен, похоже, решил завершить карьеру. Минувшую Олимпиаду он провёл не особенно успешно: взял несколько медалей, но не золотых, и опять завалил эстафету. Может быть, действительно пришла пора ему закончить со спортом. Несмотря на все доводы разума, Оксана расстроилась, но горевала всё же недолго. В конце концов, не Свендсеном единым жив биатлон: есть же ещё остальные норвежцы, есть немцы... Сам Фуркад вообще-то должен приехать, да и в целом французская сборная хороша.***
В день мужского спринта Оксана решила прийти на стадион загодя, чтобы застать разминку, пристрелку и постепенно, а не в режиме «с корабля — на бал», погрузиться в атмосферу. Однако, судя по окружающей обстановке, люди толклись на стадионе и вокруг него с раннего утра, некоторые, может быть, и ночевали здесь. Многолюдье и шум пока что раздражали Оксану, поэтому она постаралась выбраться на трассу, куда-нибудь подальше от трибун, чтоб их и видно не было. Как ни странно, никто не препятствовал ей в этом, и даже вездесущие журналисты, поджидавшие спортсменов и на лыжне тоже, не обращали на лезущую по сугробам девушку никакого внимания. Быть невидимкой Оксане нравилось, она выбрала наиболее удобную точку для обзора, остановилась, оперевшись на небольшое ограждение с рекламным баннером, и стала смотреть на проезжающих мимо биатлонистов. Вот из-за поворота показался сосредоточенный Антон Шипулин, за ним по противоположной обочине мчался его друг Илья Трифанов. Наверное, опять какой-нибудь специальный репортаж снимал. Следом промелькнуло несколько биатлонистов не из топ-сборных. А потом появился сам Мартен Фуркад! Лицо его было, пожалуй, ещё серьёзнее, чем у Шипулина. И, несмотря на то, что пришла сюда именно за тем, чтобы узреть в том числе и биатлонного бога поколения, Оксана буквально обомлела от реальности происходящего. Разинув рот и не веря своим глазам, она таращилась на высокого, мускулистого, похожего на чёрную пантеру Фуркада. Но Мартену будто бы ни до кого не было дела, ни до журналистов, ни до зевак — он, очевидно, привык ко всеобщему вниманию и попросту абстрагировался. Всего несколько мгновений — и звезда скрылась из вида, ореол её сияния тоже потихоньку улетучивался. Пропало и оцепенение Оксаны. Она выдохнула, вновь втянула носом холодный воздух; почувствовав лёгкий голод, достала из сумки припасённый на перекус сухарик и стала грызть его в ожидании следующих спортсменов. Показался ещё один биатлонист в форме сборной Франции. По фигуре и движениям Оксана не смогла сразу понять, кто же это. А, новичок нынешнего сезона, кажется, Эмильен Жаклен. Да, точно, тот самый парень, который всех удивил, забравшись в «цветы» на этапе в Антерсельве. Впрочем, эти локальные успехи ещё не сделали молодого француза мировой знаменитостью, и вниманием публики избалован он, определённо, не был. Наверняка всё на «Жемчужине Сибири» ему было ново и интересно, поэтому Жаклен, в отличие от своих более звёздных коллег, активно глазел по сторонам. Задумавшись обо всём этом, Оксана упустила момент, когда он ни с того ни с сего направился прямиком к ней и, эффектно, со снежными брызгами, затормозив, протянул руку, словно собирался отнять сухарик. Жаклен лучезарно улыбался. Оксана растерянно улыбнулась в ответ и жестом предложила свой нехитрый обед тоже, видимо, проголодавшемуся спортсмену. Он отрицательно покачал головой: мол, не надо, пошутил я. Вроде как надо было что-нибудь сказать, только вот французского Оксана не знала. В голове крутилась лишь одна фраза: «Мсье, жё не манж па сис жур», совсем не подходящая к случаю. Ведь ела она буквально секунду назад, пока этот обаятельный парень не попросил поделиться. — Привет, Эмильен. Английским в совершенстве Оксана не владела, но поддерживать простую, обыденную беседу была вполне в состоянии. — Привет, — ответил он и буквально расцвёл: лицо его сияло едва ли не ярче ореола фуркадовой славы. — Так приятно, что знаешь моё имя. — Конечно знаю, — удивлённо приподняв брови, Оксана продолжала придурковато улыбаться, не иначе загипнотизированная им. Жаклен посерьёзнел и как будто даже погрустнел. — Во Франции меня почти никто не знает... «Так уж и никто», — хотела было возразить Оксана, но подумала, что дебютант сборной, скорее всего, и правда пока находится в тени более именитых товарищей. — У тебя всё впереди, я уверена, — постаралась она его приободрить. — Я тоже так думаю, — он задорно подмигнул. «Это, наверное, нехорошо, что он так долго стоит во время разминки, теряет время, холодно, мышцы застывают...» — трезво рассуждала Оксана, но почему-то не хотела, чтобы он уходил, пусть хоть ещё немного побудет рядом. — А как твоё имя? — вдруг спросил Эмильен. Она едва сдержалась, чтобы не ляпнуть: «Я тоже не знаменита». — Оксана. Эмильен натужно скривился и медленно произнёс на французский манер: — Окса-нá? Прозвучало смешно, но она, даже не хихикнув, кивнула. — Приятно познакомиться, Окса-нá, — повторил он уже увереннее и, сняв перчатку, подал руку для пожатия. Оксана крепко сжала его тёплую ладонь и несколько долгих секунд, как заворожённая, глядела в его прозрачные серые глаза — честные, но с лукавинкой. Только отпустив наконец руку новоприобретённого знакомого, она начала вновь замечать окружающую действительность. И как раз вовремя: в поле зрения опять возник Фуркад. — Эмильен! Его громкий грозный окрик заставил беднягу Жаклена чуть вздрогнуть, а пронизывающий взгляд жгучих чёрных глаз вынудил немного съёжиться уже Оксану, имевшую наглость отвлечь Жаклена от разминки. Эмильен засуетился, торопливо надел перчатку и нацепил палку. — Прости, мне пора. — Удачи сегодня в гонке. — Я стартую первым. — Буду болеть за тебя, — пообещала Оксана. — Спасибо, Окса-нá, — с улыбкой бросил Жаклен через плечо и устремился вслед за Фуркадом. Их голубые комбинезоны, идеально облегающие идеальные задницы, уже несколько минут назад исчезли за дальним поворотом, а обалдевшая Оксана всё никак не могла опомниться. Она рассеянно взглянула на недоеденный сухарик в замёрзшей руке и машинально сунула его в рот. «Что это такое было?!» — единственный вопрос, прочно застрявший в голове, занимал теперь Оксану, и сердце стучало в груди намного чаще, чем нужно. И хотя начинался обещанный утренним прогнозом снегопад, она вдруг совершенно отчётливо ощутила, что весна и вправду настала.***
Выиграли спринт французы. Первым предсказуемо стал Мартен Фуркад, а вторым — несколько неожиданно — Симон Дестьё. Праздновали победу они, как обычно, дружно, всей командой; как обычно, Фуркада одолевали журналисты и жаждали фанаты. Оксану, однако, во французской сборной интересовали не победители, а совсем не блеснувший в гонке их новичок. Она сдержала обещание и болела за него, что, впрочем, мало ему помогло. Стемнело. Густо валил снег, но Оксана наперекор себе и своим страхам направилась в микст-зону, где болельщики могли пообщаться со спортсменами. Она была искренне убеждена, что этот Эмильен Жаклен давно думать забыл про встречу на разминке с какой-то русской девицей и вряд ли вспомнит её лицо. И всё-таки ей отчего-то очень хотелось снова увидеть его вблизи и, может, опять поговорить с ним ни о чём. Или о чём-то... В общем, чем чёрт не шутит! Видимо, не всем болельщикам сегодня повезло добраться до кумиров. Братья Бё, например, почти что рысью улепётывали от преследующих их российских поклонниц. Да уж, такое назойливое внимание вряд ли может кому-то понравится. А вот Эмильеном Жакленом никто особенно не интересовался, он шёл вроде бы с дежурной улыбкой, но показался Оксане расстроенным. Она набралась смелости и громко его окликнула. Жаклен остановился и обернулся на голос. Оксана вовсе не надеялась, что он её узнает, а он — вот сюрприз-то! — узнал. И даже обрадовался. — О, привет! Окса-нá? — Привет... — она, растерявшись, кивнула. Ещё какие-нибудь слова пока не придумывались, но опять находиться с ним рядом, видеть и слышать его было очень приятно. Настолько приятно, что Оксана перестала волноваться и замечать суету, толкотню, шум и гам вокруг. На её удачу, Эмильен оказался достаточно болтливым. Словно старой знакомой, он начал рассказывать Оксане, как провёл гонку, что мог бы выступить и лучше, просто немного не повезло, зато попал в преследование, а там он обязательно поборется за более высокие места. Ей оставалось только одобрительно мычать в паузах. — Нравится тебе здесь? Эмильен задумался над вопросом и поскрёб в затылке. — Знаешь, да. Трасса тут интересная. Весело, видно, что люди биатлон любят. Ну, а так... Я ничего не видел, кроме стадиона, живём мы здесь же. — Я могу показать тебе окрестности. Хочешь? — Оксана сама не поняла, как у неё это вырвалось. Не дурак же он, в самом деле, чтобы согласиться, чего интересного в деревне и в лесу? — Давай, — выдал в ответ француз почти мгновенно. — Только... сейчас я не смогу. Может, завтра? — Хорошо, завтра... — в ушах у Оксаны зашумело, будто они стояли у водопада, и соображала она слабовато. — А тебя отпустят? Судя по тому, как озадаченно нахмурился Эмильен, об этом он даже не подумал, но тут же улыбнулся и хитро прищурился. — Наверное, не отпустят, — он понизил голос, наклоняясь чуть ближе к Оксане, — но, думаю, я смогу выбраться, — и добавил уже уверенно: — Анто меня прикроет. Оксана не могла определиться, разделяет она его энтузиазм или нет. Ещё не поздно было дать задний ход и перевести всё в шутку. С другой стороны, когда ещё ей выпадет шанс провести время с живым, настоящим французским биатлонистом, пусть пока не звёздным, но зато очень симпатичным. И безбашенным, похоже. — Ладно, договорились, — ответила она твёрдо. Они условились о времени и месте встречи и, скрепив уговор рукопожатием, распрощались.***
Никто его из расположения сборной не отпустит, а удрать незамеченным ему, разумеется, не удастся. И это только к лучшему. Оксана точно к нужному времени добралась до стадиона, полностью уверенная в том, что никакого Эмильена Жаклена там не встретит. А когда увидела его в условленном месте, испугалась. Вдруг стало страшно взять на себя ответственность за другого человека, тем более иностранца. Поразительно, надо заметить, доверчивого иностранца. К страху примешивалось огорчение, что ситуация не разрешилась сама собой. Вот не пришёл бы этот Эмильен — и никакого тебе беспокойства, Оксана поняла бы и не переживала бы нисколечко. Уж во всяком случае не переживала бы больше, чем теперь. Можно было, конечно, попробовать отговорить его сейчас, но это выглядело бы нелепо с её стороны, пожалуй, ещё нелепее вчерашнего предложения погулять по округе. Но сколько бы Оксана ни нервничала и ни сомневалась, прежде всего её переполняла радость. Детская, бесшабашная, шальная радость от осознания того, что он всё-таки ждёт её. Во дурак-то. Они шли по обочине, вдоль леса, в сторону, противоположную стадиону. Оксана, так и не переставшая до конца бояться, крепко ухватила Эмильена за руку, как мать-наседка ненаглядное чадо. Вряд ли, думалось ей, так же легко получилось бы украсть, например, Мартена Фуркада и затеряться с ним в толпе. Жаклен же, без формы и снаряжения, в джинсах, неприметной куртке и надвинутой на глаза шапке, почти не отличался от любого из здешних парней. План прогулки Оксана не придумала. Полдня таскать француза по лесам и окрестностям деревни было бы по меньшей мере странно, привести его в гости к родственникам — ещё страннее, а больше ничего на ум пока не шло. К счастью, Эмильен не замечал замешательства своей спутницы. Он бодро шагал рядом, преспокойно рассуждая о погоде и природе, потом рассказывал об утренней тренировке команды, Оксана изредка вставляла уточняющие вопросы, притворяясь что внимательно слушает. Выбравшись на деревенскую улицу, они остановились. Как ни оттягивала Оксана этот момент, нужно было уточнить дальнейший маршрут. Или возвращаться обратно... — Надолго тебя отпустили? — До вечера, — без тени сомнения заявил Эмильен. — До женской гонки, — пояснил он после паузы. — А... хочешь, в город съездим? «Зачем?!» — сердце заколотилось как сумасшедшее в ожидании ответа. — Хочу! Оксану уже почти не удивляла та лёгкость, с какой этот парень соглашался на всякого рода авантюры, зато несказанно удивляла собственная, ниоткуда вдруг взявшаяся склонность к необдуманным поступкам. — Тогда поехали! — и, чуть сильнее сжав его ладонь в своей, Оксана повела Эмильена к автобусной остановке. По пути до города смотреть было не на что. Все мелькавшие вдоль дороги деревни и леса Оксана помнила с детства едва ли не наизусть, поэтому предоставила возможность поглазеть на них гостю. Он смотрел в окно, вроде бы даже заинтересованно, но то и дело поворачивался к ней и улыбался. Оксана рассеянно отвечала на его улыбки, а сама тем временем пыталась сообразить, куда же его отвести, чем развлечь. Хорошо было бы показать Эмильену набережную, Мост влюблённых... Правда, Оксана крайне редко бывала в том районе и плохо там ориентировалась, а заблудиться и не успеть вернуться вовремя очень не хотелось бы. Когда показались первые городские кварталы, она всё-таки приняла решение погулять в знакомых местах — поближе к дому. В новой компании даже давно исхоженные улицы виделись будто бы обновлёнными и, может быть, кое-где красивыми. Экскурсовода из Оксаны, конечно, не вышло бы, но она честно старалась рассказать Эмильену что-нибудь интересное. Он, кажется, слушал. А Оксану одолевали противоречивые чувства: ей нравилось проводить время с симпатичным парнем и при этом её не покидала тревога, что они поступают неправильно. Кто его знает, что грозит Эмильену за самовольную отлучку в город. — Так ты официально отпросился, — не удержалась она от вопроса, — или всё-таки сбежал? Он вытаращился на неё так изумлённо, словно не поверил своим ушам, словно ничего глупее Оксана и спросить не могла. — Конечно сбежал. Оксана осуждающе покачала головой. — Я тебе уже надоел, Окса-нá? — Эмильен убедительно притворился обиженным. — Ни в коем случае. Когда на их пути возник Сквер Депутатов, запас Оксаниного красноречия окончательно иссяк, да и Эмильен перестал озираться по сторонам с любопытством туриста. Небо, подёрнутое прозрачной облачной дымкой, казалось высоким и светлым, но в воздухе уже кружились редкие снежинки. Под этим начинающимся снегопадом Оксана и Эмильен медленно, в молчании бродили по аллеям, и она всё чаще ощущала на себе его слишком долгие взгляды. Она надеялась, он так смотрит не потому, что слышит, как у неё в животе урчит от голода. Сделав несколько кругов по скверу, у выхода на перекрёсток они, не сговариваясь, остановились, и Оксана наконец повернулась к Эмильену лицом. На улице было не так уж холодно, однако прогулялись они всё-таки прилично. Щёки и нос француза покраснели, он втянул голову в плечи — словно съёжился. Оксана устыдилась своей беспечности. — Замёрз? — участливо спросила она и машинально провела рукой по спине Эмильена, жестом скорее материнским. — Да, — с готовностью согласился он и неожиданно, вынув руки из карманов, обнял её и крепко притиснул к себе, как будто пытался согреться. — И проголодался? — на всякий случай озвучила и собственную печаль Оксана. Эмильен склонил голову, вновь соглашаясь, и игриво ткнулся носом ей в щёку, а затем вдруг поцеловал её в губы — несмело и вопросительно. Оксана почувствовала обжигающее тепло его дыхания вслед за холодом губ, так же, как он, нерешительно ответила на поцелуй и мягко отстранилась. — Пойдём. — Куда? — Обедать и греться. Оксана прикинула примерный маршрут: минут двадцать быстрой ходьбы — и они на месте. Ещё вчера у неё и мысли не возникло бы привести Эмильена Жаклена к себе домой, но холод, голод и хорошее, немного романтическое настроение сделали своё дело. Можно было бы, конечно, зайти в любое кафе, что попадались на пути, согреться там и наесться до отвала. В обычное время Оксана так и поступила бы, но сейчас она думала только о соусе болоньезе, который приготовила утром, вскочив спозаранку. Достаточно отварить макароны — вот и готов вкусный сытный обед. Нет, не собиралась она проверять присказку «путь к сердцу мужчины лежит через желудок», не нужно ей вовсе Жакленова сердца. Просто очень хотелось домой и жрать. По правде сказать, ей не было свойственно тащить в дом каждого встречного, но пригласить Жаклена отчего-то показалось совершенно естественным. А Эмильен будто бы нисколько не удивился, когда Оксана открыла перед ним дверь в квартиру в обычной панельной девятиэтажке, судя по выражению его лица, даже обрадовался. Может быть, просто оттого, что оказался наконец в тепле. — Проходи, раздевайся... С огромным облегчением Оксана освободилась от шарфа и пуховика, сняла объёмную тёплую олимпийку и осталась лишь в облегающих лосинах и футболке. Она обернулась к Эмильену и увидела, что он застыл с курткой в одной руке и с шапкой — в другой. Он смотрел на неё очень уж пристально, оценивающе, что ли; выражение его лица, прежде добродушное с примесью любопытства, неуловимо изменилось. — Чего ты? Вон вешалка, — Оксана не могла не заметить эти изменения, однако значения им не придала и, невежливо повернувшись к гостю спиной, поспешила на кухню. Разобравшись, видимо, куда пристроить свою одежду, Эмильен вскоре тоже пришёл туда. — Помочь тебе, Окса-нá? — спросил он чуть более низким, чем раньше, и глуховатым голосом. — Спасибо, Эмильен, не нужно. Руки помой и садись, — она махнула в сторону обеденного стола, — сейчас всё будет. — Ладно, — он не стал настаивать и устроился на стуле так, чтобы удобнее было наблюдать за перемещениями Оксаны. Она и чувствовала, и видела, что он не сводит с неё глаз. Но в суете не стала заострять внимание на этих взглядах и искать какие-либо причинно-следственные связи с некоторыми другими переменами в его поведении. Полуромантический настрой Оксаны теперь сменился полностью практическим: нужно было накормить Эмильена, а затем в целости и сохранности доставить обратно на стадион. И всё. Хорошего, как говорится, понемногу.***
Гость сыто и громко отрыгнул. Оксана фыркнула смешком, убирая грязные тарелки в раковину. — Извини, — Эмильен улыбнулся чуть смущённо. — Очень вкусно, спасибо, Окса-нá, — и добавил после паузы: — Мне бы в туалет... «Хоть бы тебя не стошнило...» — мысленно понадеялась Оксана, а вслух ответила: — Идём. За дверью послышалось характерное бульканье, а Оксана, здраво рассудив, что посуду лучше помыть вечером и без свидетелей, прошла в комнату и в задумчивости уставилась в окно на недостроенный Теннис-пэлас. Небо над городом нахмурилось, но снег падал всё так же медленно, будто с неохотой. Временами порывы ветра подхватывали редкие снежинки и закручивали их в небольшие вихри. Засмотревшись на это гипнотически-ленивое кружение, Оксана пропустила момент, когда шум воды в ванной стих. И поняла, что Эмильен рядом, только ощутив спиной его тепло и мгновением раньше увидев отражение в стекле. Она совсем не ожидала, что он её обнимет, и в то же время, наверное, неосознанно хотела этого. Но объятие вышло куда теснее и бесцеремоннее, чем можно было бы предположить. Словно они не кое-как знакомы со вчерашнего вечера, а встречаются, а то и живут вместе. Ладони Эмильена мягко скользнули по талии Оксаны, и тут же его руки сомкнулись плотным кольцом, а сам он прижался сзади. Оксана не охнула, не воспротивилась и тоже будто бы привычно прислонилась щекой к его щеке, когда Эмильен склонил голову ей на плечо. От него пахло едой и цветочным мылом. До этой минуты Оксана даже не предполагала, что между ней и этим симпатичным французом может возникнуть сексуальное влечение. Да, он поцеловал её на улице, но тот поцелуй получился каким-то тёплым и душевным, больше дружеским, что ли, вовсе не требующим продолжения в постели. Скорее всего, со временем она забыла бы о нём, а если бы и вспомнила — списала бы на игру воображения. Вот только сейчас Эмильен недвусмысленно прижимался к ней с совершенно конкретным намерением. Чуть ослабив объятие, он начал тихонько, исподволь поглаживать её живот и бока, и другие места, что попадались под руку; дыхание его стало заметно более частым и шумным. Чего он хочет, Оксана понимала (почему — не понимала, но решила не спрашивать), но пока не понимала, чего хочет сама. Просто иностранный биатлонист, которого она прежде видела только по телевизору как нечто далёкое и абстрактное, домогался её у неё дома. Конечно, совсем ничего экстраординарного, обычный день из жизни Оксаны, каждую пятницу же такое бывает... Непротивление и податливость занятой своими мыслями Оксаны Эмильен, похоже, счёл поощрением: его прикосновения становились всё смелее, а поцелуи в шею, сперва лёгкие и ненарочитые — настойчивее и увереннее. И, несмотря на кружащиеся в голове вопросы, её тело закономерно отзывалось на близость и желание мужчины. Ощутимо возрастающее вожделение Эмильена нисколько не отпугивало Оксану — она отчего-то доверяла ему. И всё же выбор — уступить или оттолкнуть — у неё оставался, и что в конечном счёте на него повлияло, любопытство или похоть, Оксана не сказала бы точно. Она повернулась лицом к Эмильену. Его глаза, его чуть приоткрытые губы, его бессмысленный жаждущий взгляд — всё это необъяснимо притягивало и заставило Оксану испытать гораздо более сильное возбуждение, чем все его лапанья и поцелуи. Бездумно и храбро она обняла его, чуть привлекая к себе. Эмильен расценил это как призыв к поцелую, Оксана издала то ли вздох, то ли стон, слегка обалдев от его натиска. Целовался он не очень умело, но чувствовалось, что старался показать себя опытным любовником. Ловко, не вынимая языка изо рта Оксаны, Эмильен подхватил её под зад и усадил на подоконник. «Ух, как большой...» — Оксана подавила нервный смешок и вынужденно развела ноги в стороны, обхватив ими бёдра Эмильена. Он забрался горячими ладонями ей под футболку, норовя её стянуть. Оксана не помогала и не мешала ему, лишь отвечала на поцелуй и крепко сжимала его плечи, невольно притягивая к себе. Когда наконец удалось на несколько мгновений оторваться от его приставучих губ, она посмотрела ему в лицо — щёки его разрумянились, ноздри трепетали от частого дыхания — и ощутила новый прилив возбуждения. Эмильен же, не теряя времени даром, опять предпринял решительную попытку снять с Оксаны футболку. На сей раз она безропотно подняла руки вверх, признавая свою капитуляцию, и зажмурилась, пока он стаскивал футболку через голову — настолько бережно, насколько мог. Видимо, узоры на Оксанином лифчике оказались не особенно интересными, потому что Эмильен тут же с уверенностью заправского ловеласа принялся его расстёгивать и снова полез с поцелуями. «Ну что ж, милый Эмильен Жаклен, — подумала дуреющая от невинно-похабного выражения его лица Оксана, уцепившись за пряжку ремня, — люби меня по-французски, раз это так неизбежно...» Кажется, она прошептала это ему в ухо. — Что ты сказала? — Пойдём, говорю, в спальню. В спальне было сумрачно из-за плотно, без просвета, задёрнутых ночных штор — самое то, чтобы по-быстрому избавиться от лосин с начёсом. Тем временем Эмильен проворно выпрыгнул из штанов и свитера, бугор в его трусах выпирал весьма соблазнительно, а то и устрашающе. Едва Оксана успела убрать покрывало, голый Эмильен тут же по-хозяйски расположился на постели. Похоже, собственная нагота заводила его ничуть не меньше, чем перспектива заняться сексом. Оксана, забыв о своей наготе, залюбовалась им: широкими плечами, почти безволосой грудью с розовато-коричневыми сосками, рельефным животом и длинными мускулистыми ногами; бодро стоящий член гармонично вписывался в общую картину. В общем, выглядел Эмильен так по-дурацки очаровательно, что, будь Оксана поспортивнее, она бы с разбега запрыгнула на него верхом. Улыбнувшись этой мысли, она протянула руки навстречу его рукам. Вышло почти как мечталось: он ухватил её за запястья и повалил на себя. Оксана на секунду прижалась животом к его стояку, Эмильен прерывисто выдохнул, но она сразу поднялась на колени, нависнув над ним сверху. Он жадно облапал всё, что попалось ему под руки: быстро и грубовато стиснул груди, ощупал бока и живот, смял задницу и огладил бёдра вниз-вверх, с усилием притягивая к себе. Оксана поддалась, но не до конца, поддразнив коротким соприкосновением и себя, и партнёра. Эмильен замычал недовольно и с хитрой улыбкой облизнулся, пальцы его невесомо пробежались по пояснице Оксаны и больно впились в её ягодицы. Он полушёпотом что-то произнёс по-французски. «Трахни меня полностью», — услышала в своей голове Оксана и, не найдя аргументов против, согласилась. Член на ощупь был приятно крупный, стоял упруго и уверенно, входил легко. Оксана насаживалась на него нарочно медленно, чтобы сполна насладиться этими ощущениями. Будь в комнате посветлее, она, возможно, поразглядывала его вблизи, и не только поразглядывала... Хотя нет, для оральных ласк они, пожалуй, недостаточно близко знакомы. Глупо, конечно, было оправдываться перед собой, но ведь она действительно никогда не прыгала на первый попавшийся член. Наверное, просто никто ещё за всю жизнь так легко и виртуозно не сводил её с ума, как этот француз. Неспешные, плавные, словно ленивые движения Оксаны явно не удовлетворяли кипучей страсти Эмильена, потому что он решительно ухватил её одной рукой под зад, а другой — за грудь, и показал, как надо. От такого напора она аж закусила губу и громко выдыхала через нос при каждом толчке. Жаль только, что на шпагат она садиться не умела, да и на лошадях никогда не каталась — ляжки уже болезненно ныли и тряслись вовсе не от удовольствия. Хорошо было бы сменить позу... Оксана знала, что порнофильмы не имеют ничего общего с реальным сексом, и, определённо, не хотела бы, чтобы происходящее сейчас в её постели запечатлела скрытая, или не скрытая, любая, в общем, камера. Да, партнёр её — странно отрицать очевидное — обладал прекрасной фактурой, и сама она, ладно уж, не коряга какая-нибудь. Не Мия Малкова, конечно, но и не барахло. И всё-таки она сгорела бы со стыда, если бы кто-нибудь увидел её попытки слезть сейчас с Эмильена. Его пальцы щекотно скользили по её бокам и Оксана, не удержавшись, хихикнула. Эмильен нахмурился, изображая досаду, и легонько шлёпнул её ладонью по заднице. Воспользовавшись моментом, она наконец перевернулась на спину. Но Эмильен долго раздумывать не стал и сразу навалился сверху. Наверняка он хотел коварно отомстить ей за недавние дразнилки, сперва робко коснувшись головкой набухших чувствительных губ, вот только обманул самого себя. Жалобно всхлипнув, от своей шалости, Эмильен нетерпеливо толкнулся внутрь, Оксана охотно обняла его, до невозможности тесно прижимаясь грудью к груди. Они опять целовались, торопливо и будто споря, никак не могли общий ритм, сталкиваясь ненароком и вновь отстраняясь. Оксану влекло к нему, теперь уже без всяких лишних мыслей, ей хотелось отдаться ему целиком, без остатка. Но чрезмерная страстность и порывистость Эмильена пока этому не способствовали. Всё больше распаляясь, он всё больше и злился — на себя ли, на Оксану, или просто на то, что не получается, как нужно. Пыхтя, он мокро целовал её шею и вдруг несильно укусил за мочку уха. Оксана выдохнула громче. — Прости, — прошептал Эмильен, заглаживая вину языком. — Ох дурак... — всё равно по-русски не поймёт же. Положив ладонь на живот елозящего на ней Эмильена, Оксана мягко оттолкнула его, вынудив остановиться. — Тише, мой хороший, сейчас получится, — пробормотала она, медленно, ласкающе прорисовывая кончиками пальцев рельеф его пресса. Эмильен безропотно кивнул, словно понял. Возникшую паузу заполнили долгим поцелуем. Сперва осторожный и нежный, он постепенно становился всё более глубоким и пылким. Сама уже не в силах терпеть, Оксана наконец позволила Эмильену двинуться вперёд и тоже подалась ему навстречу. Затем ещё и ещё раз, со всё возрастающей амплитудой и частотой. Кажется, теперь им удалось нащупать единый ритм и приятную обоим скорость. Эмильен приподнялся на руках и, методично работая бёдрами, буквально вдавливал Оксану в матрас. Кровать под ними скрипела глухо и монотонно. Оксана как в тумане видела покрасневшее лицо Эмильена с матовыми капельками пота на лбу и не помнила себя от захлестнувшего вожделения. Она хаотично прикасалась руками к его горячей повлажневшей коже, словно хотела убедиться, что он реальный, несдержанно подвывала в такт его сиплым стонам и чувствовала как внутри нарастает тёплый дрожащий ком удовольствия, грозящий с минуты на минуту взорваться оргазмом. И всё же Эмильен — профессиональный спортсмен как-никак — успел опередить Оксану. Он на мгновение замер, затем вынул почти полностью, вдруг зачастил, вздрогнул с утробным рыком и тяжело навалился на неё, ещё пару раз двинул бёдрами, притираясь лобком к её возбуждённому клитору. Оксана протяжно ахнула, конвульсивно дёрнулась в попытке урвать последние капли волны оргазма и расслабленно обмякла. Эмильен ткнулся губами ей в плечо. Окончательно сгустились сумерки. В серовато-сиреневом воздухе смешались запахи влажной ткани, кондиционера для белья и пота. Дыхание Эмильена стало спокойнее и реже, он будто уснул, обнимая Оксану как подушку. К ней же после схлынувшей эйфории потихоньку возвращалось здравомыслие. Как бы хорошо ни было им несколько минут назад, этого парня, по совести, здесь быть не должно. Оксана не могла запретить ему вести себя по-детски беспечно. Но она-то ведь старше, пусть и ненамного, значит надо поступать по-взрослому. Хотя, если честно, эти подростковые шалости очень ей нравились. И всё-таки к чёрту безответственность, иначе добром это не кончится... — Эмильен, — Оксана потрясла сладко сопящего в подушку гостя. — М-м-м... — нехотя отозвался он. — Поднимайся, пусти меня в душ. К чести Эмильена, очухался он почти мгновенно. Потряс головой и недоумённо взглянул на Оксану. «Какого я делаю на этой женщине?!» — читался в его глазах немой вопрос. Пару раз моргнув, он, видимо, вспомнил, какого, и улыбнулся — счастливо и виновато. ...Оксана уже успела привести себя в порядок, а Эмильен ещё плескался под душем когда в кармане его куртки зазвонил телефон. Звонок смолк, но через секунду повторился. Лишь на четвёртом или пятом повторе из ванной выскочил голый Эмильен с полотенцем наперевес и, чуть не убившись через порог, рванул в прихожую. Даже не будучи детективом, Оксана сразу догадалась: звонил Гигонна. Который, судя по испуганному лицу Жаклена, свою миссию провалил. Или тот задержался дольше положенного срока, что гораздо ближе к истине. Пока Эмильен клятвенно заверял товарища по сборной, что вернётся буквально сей же момент, Оксана заботливо положила его одежду на ближайшее кресло. Он сбросил вызов, буркнул «спасибо» и, подмигнув, добавил воздушный поцелуй. Эмильен едва успел просунуть ногу в одну штанину, как опять раздался звонок, только мелодия звучала другая. Вроде бы немного успокоившийся, Жаклен заметно изменился в лице — на нём неприкрыто отразилась настоящая паника. «Фуркад, что ли, звонит?» — предположила Оксана. В отличие от разговора с Гигонна тут Эмильену лишнего слова вставить не давали. Он что-то быстро и невнятно лепетал, то и дело прерываясь и заикаясь, и Оксана поняла, что в предположении не ошиблась. Засуетившись, Эмильен прижал трубку к уху плечом и попробовал продолжить одеваться, однако, задрав ногу, потерял равновесие и чуть не навернулся. У Оксаны аж сердце ёкнуло от его затейливых пируэтов. Она жестом усадила Эмильена в кресло и помогла ему надеть вторую штанину, пока он выслушивал Фуркадовы возмущения, поучения, или что такое там он орал, от чего бедняга то краснел, то бледнел. К тому моменту как Эмильен нажал отбой, убрал телефон в карман джинсов и поспешно, путаясь в рукавах, натянул свитер, Оксана, уже полностью одетая, стояла у входной двери и вызывала такси.***
Накануне на женский спринт они с Эмильеном всё-таки не опоздали. Оксана даже успела к началу гонки занять не самое плохое место на трибуне. А в субботу решила посмотреть мужской пасьют у ограждений вдоль трассы. Она беспокоилась. Трое французов стартовали в первой шестёрке, но нужный Оксане должен был появиться в пятом десятке. Она уже устала от бесконечного мельтешения разноцветных комбинезонов, когда на лыжне появился биатлонист в бибе с номером 44. От сердца немного отлегло. Жив, здоров, руки-ноги целы... Если вышел на гонку, значит не наказали. Или фиг его знает, какие там у них в сборной Франции порядки. Оксана чувствовала себя виноватой в этой нарушающей дисциплину выходке Жаклена. Но ведь не могла же она предвидеть, что их невинная прогулка по городу закончится в постели. Вот тут одну себя винить не получалось: она вовсе не старалась его совратить, скорее уж это была его инициатива. Можно было не уступать, но Оксане хотелось. Да и отказ, наверное, выглядел бы негостеприимно, — утешала она себя на всякий случай. Гонка тем временем неслась скоротечно, обгоняя мысли Оксаны. Жаклен на каждом из рубежей умудрялся хоть раз да промахнуться, ногами он вроде был неплох, несмотря на вчерашнее нарушение режима, однако выбраться на высокие позиции ему не удавалось. Лишь на последней стойке Эмильен каким-то чудом закрыл все мишени. Не дожидаясь его финиша, Оксана поспешила в микст-зону, чтобы так же, как и после спринта, увидеться с ним. Француз нынче ликовал: Мартен Фуркад вновь выиграл, что, впрочем, давно уже никого не удивляло. Опять он был нарасхват у журналистов, и болельщики тоже шумной толпой рвались получить автограф или фото. Оксана старалась держаться немного в стороне от этого сборища желающих сборную Франции. Получалось с трудом. Наконец появился и не снискавший лавров Эмильен Жаклен, чуть заметно уставший и серьёзный. С такими результатами участие в завтрашнем масс-старте ему не грозило, а значит сегодня была его последняя гонка на Кубке мира в этом сезоне. Внимание некоторых болельщиков он всё-таки привлёк и охотно с ними общался, но постоянно кого-то искал глазами, пока не увидел Оксану. Памятуя о том, как они вчера расстались, она помахала ему нерешительно. Кажется, он и правда был рад ей. Когда Оксана подошла, Эмильен без тени смущения обнял её и слишком долго и крепко для обычного приветствия поцеловал в щёку. — Как ты? Всё хорошо? — Нормально, — он поморщился и тут же улыбнулся. — Досталось тебе? Из команды не выгонят за самоволку? — Т-сс, — Эмильен приложил палец к губам. — Не переживай, всё в порядке. — Ладно... — Оксана невольно задержала взгляд на его губах. Заметив это, Эмильен стал довольный, и даже тень усталости куда-то ушла, уступив место широкой искренней улыбке. Смешавшись, Оксана легонько стукнула его кулаком в плечо, а он вдруг наклонился и поцеловал её — почти так же нежно и невинно, как тогда в городе, и в то же время уверенно. От неожиданности у Оксаны на пару секунд перехватило дыхание. Глядя в его глаза, она поняла, что снова, если понадобится, готова совершать всякие глупости. И, может быть, прямо здесь и сейчас бессовестно похитить это соблазнительное хитромордое прекраснопопое французское сокровище. Но даже в этой странной экзальтации она как будто кожей ощутила, что кто-то пристально на неё смотрит. Чёрные, горящие в темноте глаза Мартена Фуркада буквально обжигали, словно он испепелить её хотел. Хорошо, подумалось Оксане, что винтовка у него сейчас в чехле, а то, чего доброго, стрельнул бы ей прямо в лоб. Или в сердце... Эмильен обернулся, Фуркад что-то сказал ему по-французски, и тот кивнул. На лице его появилось виноватое выражение с примесью ещё какой-то неопределённой эмоции. — Прикрыл тебя? — догадалась Оксана шёпотом. Жаклен вновь кивнул и опять обернулся. Сурово сведя брови к переносице, Фуркад смотрел на них двоих, как на нашкодивших котят. И, вслед за Эмильеном, Оксана поняла, что на сегодня пора прощаться. — Масс не бежишь? — Нет. Но, может быть, завтра увидимся. — Может быть. Под строгим наставническим наблюдением самого Мартена Фуркада Эмильен несколько стушевался. На прощание он торопливо прижался холодным покрасневшим носом к такому же холодному и красному носу Оксаны и едва коснулся её губ своими. — Ну, пока... — Пока...