oh. he has a backstory.

      — Томми!       Чарли удивительным образом был подобен урагану. Это даже не отменял тот факт, что он частенько прилипал к окружающим поверхностям, и передвигался нарочито медленно. Это энергии у него было не занимать, а посуду часто приходилось менять из-за активной жестикуляции. Вот и сейчас Саймонс чудом успел подхватить кружку, которая уже полетела прямиком на пол.       Только в этот раз виной были не руки Слаймсикла, а испуг Томми. Он даже не знал о том, что его ненаглядный вернулся домой, что уж говорить о громком окрике.       Томми поднял жалобный взгляд на Чарли, а капля гнили с подбородка с громким стуком упала куда-то в кружку. Пустую, и на том спасибо. Слайм, будто опомнившись, моментально залепетал какие-то извинения и забрал несчастную посуду, переставляя её на кухонную тумбу. Уже через считанные секунды Чарли бережно вытирал зелёные капли с лица Томми. Надо было уже переставать быть таким резким и неожиданным, иначе можно было остаться без мужа. Умереть тот, конечно, под присмотром Слайма не мог, но вот обидиться — вполне.       — Прости, — протянул Чарли, а свободной рукой погладил Томми по кудрям. — Сильно напугал? — Саймонс пару раз размашисто кивнул, но достаточно наигранно, чтобы Чарли успокоился. — Ты свои зелья пил, пока меня не было, а? Почему всякая дрянь с лица капает?       — Много вопросов, — Томми было сложно проявлять эмоции в голосе, как и любой нежити, а поэтому часто он звучал не то жалобно, не то безразлично. Да и обрабатывать так много слов за раз тоже было сложновато. — Зелья забыл… Дрянь из-за этого капает. Всего одно пропустил, а уже капает, — Саймонс тяжело вздохнул и опустил голову, нервно скрепляя пальцы.       Чарли, у которого каждый раз от такой интонации Томми сердце кровью обливалось, начал шарить по карманам.       Саймонс будто провинился перед ним, а не перед самим собой. Правда, от одного пропуска восстанавливающего зелья не будет таких серьёзных последствий, и трагедии не случилось. Просто Томми наверняка опять забыл настоятельные рекомендации Чарли, которые звучали каждые пять минут. Он просто такой — Слайм его ни в чём не винил, и любил со всем набором недостатков.       Память Томми вообще ему нравилась. Можно рассказывать одну и ту же историю столько раз, сколько душе угодно. Не видеть при этом закатывающихся глаз и не слышать цоканье языком.       Это одна из многих маленьких причин, почему они вообще женаты.       Чарли вложил в ладонь Саймонса маленький бутылёк с розоватым зельем. Томми поморщился, заставляя Слайма рассмеяться и привычным движением потрепать его по волосам. Он прекрасно знал и понимал, что зелье было достаточно горьким и мерзким на вкус, но прелестная детская реакция Саймонса его забавляла. Вроде и живут вместе уже полсотни лет, а Чарли не переставал находить его чудесным.       Залпом выпив зелье, Саймонс звонко шмыгнул носом и закрыл рот и нос руками, зарываясь в шерстяные рукава длинной кофты. Чарли ласково прыснул смехом и поцеловал Томми в макушку. Надо было сделать ему сладкий чёрный чай, чтобы не то успокоить, не то загладить свою мнимую вину. Он ласково усадил Томми за стол и отошёл к кухне, где тот так и не домыл посуду.       Было ощущение, что Слаймсикл вообще все его планы порушил.       Чарли поставил на плиту чайник, а сам начал расставлять по полкам и в самодельную морозильную камеру купленную еду. Изредка он оборачивался на Томми, который от зелья до сих пор плевался. Очаровательное создание.       — Так вот! — резко вдохнул Слаймсикл. Он уже даже забыл причину, из-за которой случайно напугал Саймонса. — У меня очень много новостей, Солнышко. Редко из дома выхожу, зато метко.       Томми завис на несколько секунд и посмотрел на часы на стене.       Уже было два часа дня. Кажется, Чарли с девочками ушли из дома в семь утра, чтобы успеть в школу. Тут было не очень далеко, но, зная Слаймсикла, они всегда не зря выходили с запасом. Он только вернулся, а уже совсем скоро Техно приведёт девочек обратно.       Даже в свои триста пятьдесят лет Слаймсикл не разучился находить приключения на свою пятую точку. Это был один из тех непревзойдённых талантов, которые Саймонс с радостью променял бы на что угодно другое. У нежити, может, сердце и не билось, но болеть за любимых оно вполне могло.       Томми помнил в своей жизни достаточно мало — с такой памятью, как у него, завидно, что он не забывал Чарли и дочек, — но некоторые моменты в памяти отпечатывались достаточно отчётливо.       Периодически, Саймонс вздрагивал, когда особенно хорошо было видно, что Чарли слеп на один глаз — радужка была белая-белая, удивительно, как зрачок остался на месте. Просто Томми помнил, как он лишился части зрения: не в деталях, но они и не так уж важны.       Когда нежити в Алхимпире ещё не дали права, Саймонсу приходилось прятаться. И у Чарли в подвале было безопаснее всего — удивительно, что за пятьдесят лет его ни разу не обнаружили.       Слаймсикл проводил с ним очень много времени, очень редко поднимаясь в дом. Даже спал в подвале, хоть Томми и уверял, что ему не одиноко и всё в порядке. И работал там же, когда уволился из Академии.       Он стал разрабатывать лекарство для нежити, для таких, как Томми — оно замедляло разложение клеток и даже восстанавливало их. Медленно, но верно. Можно было сохранять вполне человеческий вид; не в совершенстве, но до этого было ещё далеко. И всё было хорошо, но даже во время работы Чарли не прекращал быть сущей катастрофой.       Саймонс тогда узнал, что химикаты плохо сочетаются с глазами.       — Если ты опять нашёл себе работу, Чарли, клянусь, я…       — Ты у меня такой умный, Томми, — пролепетал Слаймсикл, предупреждая огромный поток возмущений. Лучше уж так, чем выслушивать нравоучения мужа на тему того, как внешний мир опасен для нежной слизневой биологии. — Но это потом! Лучше, мой провидец, угадай, кого я встретил сегодня.       Казалось, то, как в голове Саймонса крутились шестерёнки, можно было услышать.       Энергия Чарли в любые моменты, даже самые спокойные, накрывала его с головой, и реагировал он с задержкой. К счастью, по отношению к нему Слаймсикл всегда был терпеливым и сдерживал своё желание нескончаемо подгонять его. А ему ведь понадобилось почти десять, чтобы наловчиться для общения с Томми.       Саймонс нахмурился и опустил взгляд в пол, будто пытался что-то вспомнить. Так на самом деле и было: если Томми в голову придёт хотя бы одно имя бесчисленных родственников Чарли, он его сразу же назовёт. Просто на это ему требовалось чересчур много времени.       — Эм… — Томми неловко похлопал глазами, и один из них еле-еле открывался. — Одного из своих братьев?       Чарли на такую догадку умилённо посмеялся.       Он прекрасно знал, с каким трудом Саймонсу давалось запоминать имена. У нежити в целом было всё плохо с памятью, но у Томми и при жизни бывали долгие загрузки. Поэтому то, насколько он управлялся со своей смекалкой — каждый раз искренне радовало и восхищало Чарли. Даже нельзя было сказать, что его милейший муж ошибся.       И пусть из пяти братьев у Слаймсикла ныне оставалось только трое, ответ до сих пор умудрялся подходить.       — А ты не думал на самом деле заняться предсказаниями? — улыбнулся Чарли и уселся за стол. Томми сразу же пересел рядышком, будто только и ждал повода. — Я встретил Уилбура, — увидев на лице Саймонса замешательство, Чарли ойкнул и взял его за руку. — Мой старший брат, Уилбур. Отец наших девочек, сейчас в Альянсе живёт.       — В Альянсе?       — Вандербург разрушили полтора года назад. Наши родители и жена Уила тогда погибли, — методично объяснял Слаймсикл, гладя Томми по руке. С каждым объяснением становилось проще переживать случившееся. — Теперь на месте Вандербурга строят Альянс. Уилбур там живёт, — Саймонс медленно кивнул, постепенно осознавая происходящее.       — Это который полуворон?       — Это который полуворон, — Чарли улыбнулся и наклонился к Томми, целуя его в лоб. — Родной сын Фила и Кристин.       Определиться с тем, о ком шла речь — уже неплохо. Поэтому разговоры с Саймонсом могли длиться долгими-долгими часами.       Но Чарли совершенно не жаловался. Он крайне сильно любил Томми, а потому никогда не воспринимал время вместе, как что-то плохое. Даже если Слаймсикл почти весь разговор будет просто разъяснять простейшие вещи, или напоминать ему о том, кто из его родственников — кто, — ему будет плевать. За пятьдесят лет совместной жизни, только восемь из которых в законном браке, Чарли никогда не пренебрегал компанией мужа.       Томми угукнул и мягко, чтобы не обидеть, вытер со своего лба едва заметные остатки слизи. Привычный процесс, который Саймонс уже отработал до автоматизма.       — Так вот, — протянул Чарли и погладил Томми по голове. — Он приехал на день рождения Никки, — Саймонс уже почти открыл рот, чтобы спросить, о ком речь, но он быстро продолжил говорить. — Приёмная дочь Техно, маленькая эльфиечка. А Техно… — Чарли хотел начать объяснять тернистыми путями, вроде того, что «мой брат, командир в Золотой Армии Алхимпира», но успел понять, что об Александре ничего объяснять не нужно. — Его ты помнишь.       — Да, он же девочек приводит домой со школы, — Томми это скорее проговаривал для себя, нежели для Чарли. — О, день рождения, — запоздало понял Томми, склонив голову к плечу. — Значит, скоро увидимся с остальными. Я их вспомню. Здорово, — Саймонс улыбнулся, прикрыв глаза. Так много лет вместе, а Чарли всё ещё млеет от этого выражения лица.       Ни часа без мысли о том, какой у него чудесный муж.       Томми потупил взгляд и вздохнул. На его лице отчётливо был заметен мыслительный процесс, который категорически нельзя прерывать. В противном случае Саймонс потеряет ту хрупкую нить повествования, которую он и так с трудом мог ухватить. Поэтому Чарли мирно ждал, поглаживая его по пшеничным мягким кудрям. Времени было более, чем достаточно. Легко было думать, что у них вечность впереди.       — А… Уилбур не хочет встретиться с девочками? — Томми несмело поднял глаза на Слайма, и тот даже растерялся от такого вопроса.       Они хорошо дополняли друг друга. Томми — долго думает, гораздо серьёзнее, обладатель плохой памяти и слеп на левый глаз. Чарли — быстрее говорит, чем думает, может чувствовать себя беззаботно, помнит всю свою жизнь до мелочей и не видит правым глазом. Баланс был просто удивительный.       Например, Слаймсикл даже не задумался над встречей Уилбура с его же родными дочерьми.       Зная Голда, он не захочет видеть их. Исключительно из благих побуждений: не хотел видеть в них отражение покойной жены, или расстраивать самих Ханну и Ребекку тем, в каком состоянии их старик. Они с Чарли уже говорили на эту тему — девочкам было с ними лучше. Слаймсикл ведь преуспел; у него единственного из всей семьи был брак.       Вряд ли Техно со своим гражданским мужем считался. Их свободные отношения с Клэем были странной конструкцией.       С другой стороны, если бы они поженились — Техно бы как миленький вылетел из армии благодаря своему вороватому мужу. Просто Александр был совсем не похож на Чарли, который бросил работу в Академии ради Томми. Слишком серьёзный, слишком любит это место.       А человеческий век очень короток. Стоило ли терять любимое место ради…       Слаймсикл резко поднял голову, прерывая собственную мысль на полуслове.       — Нет, Солнышко, он не хочет, — Чарли покачал головой и приобнял Томми за плечо, укладывая на себя. — Он ещё не отошёл от смерти Кью, — Слаймсикл опустил взгляд и столкнулся с тоскливыми глазами мужа. — Ох. Что такое?       — Подумал о том, что ты пережил мою смерть однажды.       Чарли жалобно надломил брови и промурчал что-то невнятное. Он наклонился к Томми и поцеловал его в макушку, решив никак это не комментировать. Это не та тема, которую стоило поднимать.       Саймонс не помнил, как они познакомились, и Чарли был этому рад.       День рождения Никки был уже завтра. Было бесполезно напоминать Томми об этом именно сейчас — завтра всё равно придётся.       Чарли уже, в любом случае, купил ей подарок от них двоих. Техно будет цокать языком и закатывать глаза, когда увидит набор юного алхимика в руках своей дочери, но Слаймсикл в своём выборе был уверен. Алхимия в любом случае пригодится в жизни, даже если Никки решит пойти по армейским стопам своего отца.       Дочки, кажется, тоже уже подготовили подарки. И, если Ханна для двоюродной сестрёнки ограничилась тем, что нарисовала ей открытку, то Ребекка заморочилась куда сильнее. Если бы Чарли не отправил её спать, когда было уже два часа ночи, она бы до самого утра делала бумажный букет, который всё никак не получался и разваливался.       А вот уже о том, что случится послезавтра, Саймонсу нужно было знать. Потому что, если Чарли предупредит его день-в-день, то магия тьмы Томми быстро пришла бы в действие.       Магические подзатыльники получать не хотелось.       — Это не единственная новость, как я и говорил, — решил переключиться Слаймсикл. Томми понятливо кивнул: он бы тоже не захотел на месте Чарли развивать тему, которая пришла ему на ум. — Я работу нашёл.       — Так, Чарльз Слаймсикл! — Саймонс резко ругался и бывал громким, но, когда дело касалось подработок Чарли, он готов был кусаться. — Я схожу в гильдию наёмников и скажу, чтобы перестали тебя пускать.       — Но…       — Никаких но! — Томми поднял голову и серьёзно нахмурился, насколько умел. Он щёлкнул Чарли по носу, и тот обречённо надул губы. — Просто объясни мне, в чём мы нуждаемся. На что нам деньги? Нам с тобой ничего не надо, а девочкам хватает и того, что есть. Ты ведь ушёл на пенсию, а не уволился, — память Томми была не самой лучшей, но в вопросе отстаивания своей точки зрения он мог напрячь голову достаточно сильно.       — А мог бы дальше работать.       — Чарли!       Слаймсикл звонко чмокнул Томми в губы, заставив того смутиться и промурчать что-то нечленораздельное себе под нос.       Ему искренне хотелось услышать ответ на поставленный вопрос.       У них на самом деле всё было. Свой маленький аккуратный домик на самой окраине Алхимпира, который даже не рассыпался и не разваливался. Дочери обуты, одеты, сыты, а их пёрышки всегда сияли — да, много чего для них оплачивал Уилбур, потому что пенсии Чарли не хватало, но Саймонс считал это правильным. А нежити и полуслизню даже еда с водой не нужны были, что уж говорить о других потребностях.       Томми подавляющую часть второй жизни провёл в подвале, взаперти. И ни разу на это не жаловался — не было никакого повода.       Слаймсикл неловко почесал затылок.       Он знал, что реакция Томми будет именно такой — удивительно, что не хуже. Каждый раз говорить Саймонсу о том, что Чарли было тяжело жить абсолютно спокойно и размеренно было бесполезно. Не выходя из дома ни на шаг, как делал Томми уже по сложившейся привычке, Слайму было нехорошо. Невыносимо — плохое, неподходящее слово, а вот «не так идеально» — уже точно описывало его состояние.       За свою жизнь Чарли много чего видел. Как строились и разрушались города, менялись правительства и режимы, как рождались и умирали его семья и близкие. Он любил стабильную переменную в лице Томми, но когда вся жизнь была одной большой стабильной переменной — становилось трудно.       Но, так как Томми такими причинами и категориями не мыслил, то надо было искать другие основания. К счастью, у Слаймсикла был туз в рукаве. Не зря он так долго гулял по городу прежде, чем вернуться домой.       — Ты прав, Солнышко, безусловно, — решил сначала задобрить Слаймсикл, чтобы эффект от его неожиданного поцелуя не обнулился. — Но разве за последние восемь лет, как нежить получила права, ты ни разу не хотел переехать к центру? Самостоятельно выходить в люди, гулять с девочками по городу. Даже если ты продолжишь оставаться дома, не хочешь сменить вид из окна? — Чарли постепенно начал внутренне ликовать, потому что видел, что у Томми заканчивалась память на такие длинные фразы и доводы. Саймонс всё ещё вёлся на эту уловку, которую Слаймсикл с ним проворачивал. — Девочки сами смогут добираться до школы и обратно. Техно с мужем и дочкой будут близко жить, — эти аргументы были для Томми наверняка куда более весомыми. — Там поручение плёвое, Солнышко. А за него платят целых двадцать тысяч солье.       Услышав цифры, Саймонс завис на десяток секунд, пытаясь понять, сколько это именно. Перевести деньги в какой-то материальный эквивалент, чтобы понимать, насколько целесообразно отпускать Чарли из дома.       На любых подобных поручениях наёмников ждала смертельная опасность.       Да, Слаймсикл был хорошим воином, и ещё ни разу не пропадал. Бывало даже, что Чарли оставался единственным, кто возвращался со сложных заданий. Томми в такие моменты думал, что его вообще невозможно убить. Но, если всё-таки возможно, то Саймонс его ни за какие деньги никуда не отпустит.       Томми сложил руки на груди и насупился. Он даже не знал, что ещё спросить у Чарли — лишь бы тот споткнулся о собственные слова и прокололся.       — Наверняка это поручение очень далеко, — довольно вяло пытался отбиться от аргументов Слаймсикла Томми, пока в голове до сих пор пытался их обработать. Саймонс искал там хоть что-то плохое, с чем он был категорически не согласен.       — В Адских Пустош…       — Чарльз Слаймсикл! — чем больше раз он назовёт Чарли полным именем, тем, как казалось Томми, он быстрее отговорит его от этой затеи. — Ты там расплавишься, — Слайм покачал головой, давая понять, что не согласен. — В смысле? Ты на солнце растаешь, Чарли. Уверен, что хочешь, чтобы тебя другие наёмники с собой в ведре таскали за собой? Нам с тобой летом в Алхимпире уже плохо, а ты ещё собрался прямиком в пустыню.       — Жара меня не убьёт, Солнышко, — у Слаймсикла была своя тактика: просто отбивать слова Томми спокойным, ласковым и убедительным тоном. По крайней мере, это затормозит бдительность Саймонса на какое-то время. — Если будет совсем плохо, я вернусь. Я уверен, что и без меня там будет, кому забрать такие деньги.       — Но я же тебя знаю, — Томми продолжал хмуриться, и Чарли подумал, что из-за такого переизбытка мимики ему придётся пить больше специального зелья. Благо, у них его было в избытке. — Если будет плохо, ты будешь упрямиться.       Слаймсикл промычал что-то не очень определённое.       На самом деле, он даже не мог поспорить с Томми на эту тему. Оба понимали, что, если Чарли будет отнекиваться, он будет совершенно безбожно врать и самому себе. Всё-таки, даже при Саймонсе он умудрялся проходить самые безжалостные низы своего физического состояния, что иногда просыпался по ночам в холодном поту от всплывающих воспоминаний. Что происходило вдали от Томми — Слаймсикл старательно от него замалчивал.       Он и без того переживал и волновался, когда Чарли уезжал. Знать о том, что Слайм переживал в приключениях вдали от дома, как его собирали по частям и изредка воскрешали, Томми было совершенно необязательно.       Слаймсикл не любил компромиссы — по той простой причине, что обе стороны будут по итогу недовольны. Но часто Чарли без таких лазеек просто никто и никуда не отпускал.       Сначала Фил с Кристин, которые с тяжёлым сердцем и сожалением отпустили их вдвоём с Техно жить в Алхимпир, теперь — Томми. В первом случае, конечно, было сложнее: родители поставили условие, что Чарли должен был переехать не один. На уговоры Александра ушёл почти год, если не больше, но он ушёл уговаривать кого бы то ни было. Просто требовалось много времени, чтобы придумать аргументы именно для Техно. Потому что ехать в качестве няньки для младшего брата, который собирался поступать на учёбу в Академию — не такая уж заманчивая идея. А вот реализовать свою жажду крови таким образом, чтобы это было социально одобряемо, поступить на службу — звучало уже лучше.       Немного обидно было, когда Флориса, который кратно младше Чарли, без каких-либо угрызений совести отпустили жить в Корону Эльфов. Да, он был гораздо более ответственным и способным, чем Чарли, он бы точно не пропал — вот только последнему не хотелось это практически напрямую слышать от родителей.       К сожалению или счастью Чарли, больше ни в каких аспектах жизни Флорису завидовать не приходилось.       Проблем у их замечательного лисёнка не было, но у собственной семьи тоже. Вряд ли тот факт, что Техно и Уилбур изредка приезжали к нему в гости считался за наличие полноценной семьи. Не исключено, что Чарли из-за своих чрезвычайно редких визитов в Корону чего-либо не знал.       Просто Слаймсикл не считался с тем, что счастье должно любить тишину. За пятьдесят лет Чарли устал молчать, поэтому, казалось, на их с Томми свадьбе гулял весь Алхимпир. И то, что Флорис не рассказывал о своих гипотетических отношениях даже братьям, было для Слаймсикла тождественно тому, что этих самых отношений не было вовсе. Техно, упомянувший, что к Дамену в дом при них ломился «какой-то козёл», тоже не добавлял ясности в ситуацию, и делал её только тревожнее.       Чарли не мог за всю жизнь отделаться от чувства контроля.       Фил с Кристин, со скрипом отпускающие его из дома. Уилбур, всю жизнь в Вандербурге пытающийся быть хорошим старшим братом, но который вечно перебарщивал. Техно, который за время обучения в Академии ни разу не давал ему продохнуть — из благих побуждений, но Чарли был рад, что сейчас это сместилось на Клэя и Никки. Начальство в Академии, которое выдавало ему задания, срок сдачи которых выходил моментально, смотрящее за его работой так пристально, что Слайм иногда понимал тягу Александра к крови. А теперь Томми, который напрочь отказывался отпускать его за пределы Алхимпира, и аргументы доходили до него с трудом.       И доказывать мужу все эти вещи про контроль и запреты, когда сам полвека держал его в подвале «ради его же безопасности» — было бы крайне нечестно.       Поэтому Слаймсиклу надо было найти другой способ, чтобы ему — о, чудо, — разрешили поехать и заработать денег.       — Давай так, — выдохнул Чарли и взял Томми за обе руки. Саймонс буркнул что-то себе под нос, но решил дослушать Слайма хотя бы до конца предложения. — Я буду связываться с тобой каждый вечер и отчитываться. Если я вдруг переступлю какой-то порог, который не нужно, то я сразу всё брошу и поеду домой.       — Звучит уже лучше, — нехотя согласился Томми, и осторожно сморгнул с глаз поступающую гниль.       — Мне так тоже будет лучше, — Слаймсикл провёл рукой по кудрям Томми и мягко улыбнуться. — Буду видеть, что с тобой и девочками всё в порядке. Не буду за вас переживать лишний раз.       — Кто бы говорил!       — Извини-извини.       Чарли ласково рассмеялся и оставил на лице Саймонса несколько звонких поцелуев.       Очевидно, Слайм был не в том положении, чтобы волноваться, когда уедет. Переживать в этой ситуации имел право исключительно Томми — именно он оставался в комфортном тепле, рядом с детьми, пока его взбалмошный муж вновь поедет проверять себя на прочность. Да ещё и в Адские Пустоши, где вероятность превратиться в лужу слизи резко приравнивалась к пугающей отметке в сто процентов. Пускать Чарли категорически не хотелось, но он был по-дурацки упёртым.       Томми знал, что безрассудство Слаймсикла иногда граничило со слабоумием, но никогда эту тонкую черту не переходило. Когда пахло жаренным уже настолько, что оставаться на задании было однозначным самоубийством — Чарли думал о своей семье и возвращался домой.       — Ну, что? — Чарли поцеловал Томми в лоб, чтобы ещё лишний раз задобрить. — Мне сказать, что меня муж не отпускает? Или моё Солнышко сжалится надо мной?       Слайм выжидающе смотрел на него: так пристально, чтобы и без того сомневающемуся Саймонсу было неловко.       Становилось совестно из-за того, что Чарли так давил и уговаривал Томми его отпустить, но он прекрасно знал, что это того стоило. Ведь ещё несколько таких заданий, особенно настолько высокоплачиваемых, и им наконец-то удастся переехать в самый центр Алхимпира.       Саймонс об этом не знал. Слайм старательно прятал деньги в ячейке и копил любую крохотную монетку, которую только смог добыть на заданиях. Практически ни одной вещи, найденной на заданиях, не оставлял себе и продавал подороже. Медленно, но очень верно, Чарли копил на жильё в самом центре.       Чтобы его семья вообще ни в чём себе не отказывала. Жила в Алхимпире, прямо напротив величайшего здания за всю историю Терры: Магической Академии. В городе было безумно красиво, и Чарли наконец-то сможет загордиться собой за всю эту долгую жизнь, как только ему удастся перевезти семью в сердце самого грандиозного и лучшего в мире города.       Однажды, около шестидесяти лет назад, Слаймсикл поклялся дать Томми исключительно всё самое наилучшее. И он это обещание уверенно исполнял.       Речь в меньшей мере шла о материальных благах: нежить не нуждалась в еде, воде, сне, а уж в роскоши и подавно. Чарли думал кардинально о другом.       Разрабатывая в подвале их с Техно захудалого домика зелье для нежити, которое на несколько голов тормозило гниение, Слайм совсем не пытался разбогатеть. Просто он видел, что Томми при взгляде в зеркало с каждым днём всё сильнее дёргался от ужаса. Чарли не представлял, каково это — испытывать эффект зловещей долины на себе, — но сделал всё для того, чтобы Саймонсу было лучше.       Он долго и упорно шёл к тому, чтобы нежити дали права, пусть вся его добродетель до самого конца скрывалась под псевдонимом. Сложно было бороться за права нежити, когда каждый божий день ты работал по соседству с теми, кто проводил бесчеловечные эксперименты над ними за закрытыми дверьми Академии. Ещё и родители были религиозными фанатиками. Из-за страха приходилось прятаться, но зато как ценны были моменты, когда Саймонс искренне улыбался новостям в газетах, которые Чарли ему приносил.       «А этот Флиппо неплох, да?» — Слаймсикл спрашивал у чрезмерно радостного Томми, который даже не мог усидеть на месте. — «Вас теперь не будут убивать, Солнышко. Он молодец».       — Сжалится, — Чарли вывел из раздумий вздох Саймонса и осторожный поцелуй в плечо.       Чарли радостно пискнул и сжал Томми в своих объятьях.       Тот испуганно вздрогнул и сдержал вскрик, прижавшись сильнее к мужу. Он привык к таким маленьким пугалкам мужа из-за его чрезмерной эмоциональности, но от этого не перестал подскакивать на месте.       — Я обещаю, что всё будет хорошо, Томс, — прошептал Чарли, зарываясь носом в волосы Саймонса.

***

      Чарли, еле сдерживая ругательства в пределах своей головы, с трудом забинтовывал широкие длинные раны на своём теле.       Малочисленные зелья в сумке он тратить решительно не собирался, а принимать помощь от их умелой водяной ведьмы не собирался. Магия воды — хорошо, целительно, но было крохотное подозрение, что его слизневую натуру размоет. Плюс, новые зелья тут покупать было решительно негде, а варить новые если и предстояло, то из отвратительных ингредиентов.       На всю округу, в этой дыре, куда их отправили на задание, была одна теплица, где они и находились. Тут был полный раздрай: дверь сломана, система удобрения перенапряжена и благодаря этому растения здесь росли едва ли не ядовитые. Канцерогенов в них было столько, что Чарли даже прикасаться к ним не очень хотел.       Просто ужасной затеей будет варить из них что-то целебное. Или повезло, что пришли они сюда за составляющей к яду.       Слайм бы предложил приложить чем-нибудь тяжёлым по голове того, кто из их группы предложил использовать именно яд для убийства того жирдяя на местном троне, но он не был склонен к самоубийству. Поэтому приходилось молча злиться, а ещё и придумывать, как оправдает перед Томми такие чудовищные раны. Не включать изображение на эхо-сфере — почти то же самое, что напрямую сказать Саймонсу «мне оторвали руку без возможности её восстановить». Поэтому просто надо было придумать, почему бинтов становилось всё меньше.       — Ты как, Чарли? — вдруг окликнули Слаймсикла, и он нехотя обернулся через плечо.       К соседнему стулу, шаркая лапками и длинным плащом по земле, шла та самая водяная ведьма. Малышка-табакси по имени Ка’Джай: дружелюбная и относительно мирная особа. В конфликты внутри группы не лезет, хочет со всеми дружить и сотрудничать — золото, а не союзник.       Даже интересовалась тем, как у Слаймсикла дела, хотя у неё в этой тепличке появился новый друг. Её хозяином ведь тоже был табакси.       Милая девочка. Даже с учётом того, как Чарли недолюбливал чужаков.       — В порядке, — Чарли завязал на бинте узел и повернулся к Ка’Джай полностью. — Сказал бы, что до свадьбы заживёт, но, боюсь…       Под звонкий короткий смех кошки, Слайм поднял правую руку с сияющим обручальным кольцом. Каждый раз кто-нибудь, да посмеётся над подобной глупостью.       Пока Ёрик устранял все те недоразумения, из-за которых теплица не могла работать нормально, им предстояло сидеть здесь и разговаривать. Это, в самом деле, не было таким уж плохим времяпрепровождением: Ка’Джай его хотя бы слушала. Их дорогой инженер тоже не пропускал бесконечные истории Слайма мимо ушей, но, судя по всему, копаться в железках и создавать проблемы на головы их бравого отряда ему нравилось гораздо больше.       Нельзя сказать, что Чарли относился к какому-либо из членов своего отряда плохо или хорошо.       Это были просто очередные ребята, которых могли не досчитаться по завершению задания, и Слайм опять возвратится один. Для Чарли они были обычными: предавать таких удивительно просто. Даже не все из них останутся в памяти Слаймсикла бравыми волнами. Просто в ситуации с «обычными» не было и обратной стороны медали: Чарли не будет специально подгадывать момент, чтобы вонзить нож в спину. Если он выдастся — чудесно, а если нет — выйдет не так уж и обидно.       Тем более, ребята не выглядели так, будто для Чарли был соблазн убить их ради денег.       Он и без лишней крови сможет сделать для Томми большой сюрприз, когда вернётся обратно в Алхимпир. И без украденных у своих союзников денег Слаймсикл сможет купить им квартиру в сердце лучшего города Терры.       — У нас раньше тоже был огород, — задумался Чарли и постучал пальцами по столешнице. Ка’Джай и Джерри, который нёс им поднос с чаем, сразу навострили уши, готовясь слушать очередную длинную историю. Если Слайм заводил свою шарманку, то история в две фразы никогда не укладывалась. — Когда Александр в казённую квартиру переехал, я перестал огородом заниматься. Мне-то еда не нужна. Ну, редко, — Чарли пожал плечами и тихо поблагодарил Джерри за чай, пусть и не собирался даже притрагиваться к чашке. — О, однажды, к нам из местного леса прибежала лисичка…       Слаймсикл начал, жестикулируя относительно здоровой рукой, рассказывать небольшие забавные истории с тех времён, когда они только переехали в Алхимпир. Тогда у них с Техно в самом деле был маленький огородик во дворе, от которого теперь остались только хлипкие очертания и ныне поросшие травой и сорняками грядки. Историй было мало, а интересных — ещё меньше, но Слайму не хотелось помнить это в одиночестве. У него в голове было бы крайне много свободного места, если бы он забыл хотя бы половину историй из своей жизни.       Иногда он завидовал Томми в этом отношении. Саймонс много плохого не помнил.       За свои триста пятьдесят лет Чарли с радостью забыл бы десятки войн и ужасов, через которые ему и его семье пришлось пройти за долгие годы. Но он до сих пор помнил, и некоторые вещи фильтровал с видимым трудом.       Рассказывая истории, он почти упоминал покойных Марка и Туббо, но вовремя себя останавливал. Тормозил так же быстро, как перед тем, как упомянуть о своих делах при Академии или тем, что раньше по его организму струилась магия света. В те времена, когда даже на улицах великого Алхимпира кричали «ведьма!», и цель расстреливали через мгновения. Или о том, почему один из его глаз кратно светлее другого, или почему он с руками отрывал у всех магические вещи после боя.       Когда Ка’Джай мурчаще отсмеялась после очередной истории, а с лица Джерри сошла сдержанная улыбка, Чарли замолк.       Тут, вероятно, на самом деле было не так плохо. Если не считать канцерогенного чая, конечно.       — Твои истории всегда такие хорошие, — Ка’Джай махнула хвостиком, чтобы плащ перестал его закрывать и мешаться.       — В самом деле, — донеслось хмыканье из-за спины Чарли. Через секунду появившийся в поле зрения Ёрик одним глотком осушил кружку с успевшим остыть крепким чаем. — Тебе за триста пятьдесят лет только везло?       Слаймсикл задумчиво отвёл взгляд.

☽🌣☾

      — Что? Больше не получается? — Шлатт сжал руки в кулаки и наклонился в сторону Чарли. Он едва сдерживался от того, чтобы боднуть его прямо в голову. — О нет, теперь никакой магии! — он скорчил страдальческую гримасу. — Теперь ты просто пацан с мечом! Выпендрёжник!       Чарли уставился на свои ладони, в которых сжимал мягкую, зелёную траву. Он слышал Джонатана будто из-под воды, его мысли были совершенно не здесь.       Он больше не чувствовал магию. Ни одной её капли.       — Ты сам овладел магией лишь для того, чтобы лишить меня её, — едва доломавшийся голос Слайма звучал удивительно грубо. Он медленно поднял голову, устремляя взгляд ярко-зелёной пары глаз на Шлатта. — Ублюдок!       Слаймсикл почти успел подхватить с земли меч и ударить Джонатана, но его сложил обратно магический разряд по всему телу.       С тех пор Чарли никогда не позволял себе проигрывать.

☽🌣☾

      Чарли затаился на несколько секунд, прислушиваясь к звукам дома.       Родители только что ушли спать. Им всем с утра предстояло идти на раннюю службу в церкви, а поэтому Кристин даже не сидела с работой до самого утра. Техно тоже спал, как и Тоби — в доме было чертовски тихо, если не считать часов с маятником.       Даже в хижине через дорогу, где жили Уилбур с Кью, уже не горел свет в окнах. Как было каждый вечер перед служениями.       Слаймсикл не любил церковь. Он вообще всегда шёл от противного: родители так сильно и часто таскали его на эти служения, к мерзким Вандербуржским пастырям. Именно поэтому он десяток лет назад учился магии, а год назад её лишился. Из-за этого он грезил переехать в Алхимпир — великолепный технически развитый город, где церкви можно сосчитать по пальцам одной руки.       И конкретно из-за этого «от противного» Слаймсикл посреди ночи крался на задний двор.       Он с многими вещами был не согласен. С маленькими — вроде нежелания идти на службу завтра и того, что алхимический набор надо было прятать под кроватью; и с вещами гораздо крупнее — от полного запрета магии в Вандербурге до того, что никто ещё не считал борьбу со смертью приемлемой. Ему было искренне непонятно, почему некромантов сжигали, а нежить вовсе убивали куда массовее и быстрее.       Жизнь после смерти, вечная жизнь — это звучало просто великолепно.       Поэтому вчера, когда, идея долгими и окольными путями домой с церковных занятий, Чарли встретил на своём пути прячущегося некроманта, он очень сильно обрадовался. Будет хотя бы, с кем поговорить, а если он ещё и научит Слаймсикла чему-то — он от счастья будет светиться на всю округу. Запретные знания, к которым Чарли так тянулся.       — Дэрилл, — полушёпотом позвал Чарли, оглядываясь на заднем дворе. — Ты здесь? — Слайм сильнее сжал в руке плоховатый тупой меч. Мало ли, кто его мог заметить.       Не дождавшись ответа, Чарли тяжело вздохнул. Он сделал несколько шагов вглубь двора и, поджав губы, опустил глаза на ухоженный могильный камень. Марк Ранбу.       Значит, сегодняшний некромант тоже оказался из пугливых.

☽🌣☾

      Слаймсикл нехотя сошёл с поезда.       Родной Вандербург. Город церквей, город одного-единственного дела. Город веры. Город, в котором находилась вся семья Чарли.       Город, где никогда не было Академии и экспериментов в её подвалах.       Чарли любил свою работу, но иногда её становилось много. Слишком много криков, страданий и провальных тестирований новых зелий. Это было не всегда, но Слайм был рад вырваться на несколько дней отгулов. Сложно было сопоставить их с Техно отпуска, но у них получилось.       Только повод был не самый лучший. Лучше бы вообще не существовало никакого предлога, лучше бы они вовсе не приезжали.       Слаймсикл шумно выдохнул, сжимая руками ремешок сумки и смотря на крыши домов вдалеке. Церкви привычно возвышались над остальным городом, и Чарли чувствовал себя маленьким ребёнком.       — Пойдём, — вздохнул Техно, стоявший рядом. Он похлопал Слаймсикла по плечу и начал спускаться со станции.       Чарли нехотя пошёл следом, устремив взгляд себе под ноги.       Ему не хотелось видеть Уилбура, Кью и Флориса, которые неловко мялись у родительского дома. Никто толком не решался войти — все покорно ждали у калитки, пока кто-то из родителей выйдет и разрешит им войти. Похоже на то, как в детстве, когда они все дружно провинились, и их долго не пускали домой, до самых сумерек. Хорошие методы воспитания.       Вечно шумная Кью, нервно перебирающая пальцы и вжавшаяся в мужа. Всегда недовольный Уил, обнимающий её крылом и уткнувшийся носом в её волосы. Постоянно неуместно спокойный Флорис, сейчас неконтролируемо раскачивающий хвостом из стороны в сторону. Большой, страшный и отважный Техно, который отчаянно пытался высмотреть Фила или Кристин в окнах. И бунтарь-Чарли, что не осмеливался даже поднять голову.       Они все прибыли к Тоби.       Даже Голды, которые жили всего-то через дорогу, кажется, до этого заходили редко. Ситуация слишком сложная, чрезмерно тяжёлая. Никому не хотелось второй раз переживать то, что уже однажды случилось с Марком.       Никто не хотел заходить. Все здесь помнили, как на заднем дворе выросла надгробная плита. Им не хотелось лицезреть то, как рядом появляется вторая.       Все тихо поздоровались между собой, но больше ни слова не сказали. Хотелось подробно расспросить Уилбура о том, в каком состоянии сейчас Туббо, но никто не решался. Хотелось расспросить, но услышать ответ — нет.       Ответы нашлись сами.       В виде Кристин в чёрных одеждах.

☽🌣☾

      Чарли добродушно качнул головой в сторону Ёрика.       — Да, — он улыбнулся и подпёр голову ладонью. — Да, кажется, мне всегда везло.       Он подхватил со скамьи меч и, покручивая его в руках, пошёл в сторону выхода из теплицы. Кому-то ведь надо вернуться в их пункт сбора раньше, верно? Тому, кто варит яд — неплохо бы.

***

      Слаймсикл резко захлопнул окно и задёрнул занавески.       Крики за окном его изрядно отвлекали от разговора с Томми и варки ядов. Последним заниматься в ещё большем полумраке, чем до этого, было достаточно опасно и трудно, но опыт алхимика его ещё ни разу не подводил. Алгоритм действий заучен настолько, что некоторые зелья Чарли запросто мог варить с закрытыми глазами.       — Кто там кричит? — вздохнул Томми. Слаймсикл уже собирался ответить достаточно резко и раздражённо, но вовремя взглянул на эхо-сферу.       Перед Саймонсом сидела Ребекка, скучающе мотала головой и хлопала глазками, пока папа пытался её причесать. По сравнению с Ханной она как раз была тем ребёнком, которая хваталась за любую «запретную» информацию вроде ругательств и грубостей. Чарли уже даже пару раз вызывали в школу из-за поведения дочери, но слишком далеко это не заходило. Пока Ребекка не начала бить мальчиков — кажется, всё было в порядке.       Оставалось надеяться, что до этого не дойдёт, но Чарли был не настолько наивным.       — Ка’Джай, кажется, с кем-то поссор…       — Кошечка? — громко протянула Ребекка, и Томми, насколько мог резко убрал расчёску, чтобы ненароком не вырвать ей волосы. По груди Саймонса ударили две пары крыльев, и он обречённо выдохнул. — С кошечкой всё в порядке?       — Да-да, всё хорошо, — посмеялся Чарли и подмигнул Томми, когда выдалась секунда, пока дочь отвлеклась. — Ка’Джай сильная, она будет в порядке, птичка моя.       — Ну Чарли! — моментально отреагировала на ласковое прозвище Ребекка, и Томми оставил какие-либо попытки её расчесать. Лучше это оставить на откуп Ханны, которая уже без каких-либо проблем делала это сама.       Слаймсикл поджал губы и слегка улыбнулся, отворачиваясь обратно к алхимическому набору. Он сделал это специально, безусловно, но услышать в ответ не «ну, пап», а своё имя было не самым приятным последствием. Да, они не были родителями для Ханны с Ребеккой, и Чарли понимал, что ничего не мог требовать от детей, но всё равно было не по себе.       Девочки были уже взрослыми.       Они прекрасно помнили Кью, пусть и до сих пор не знали, где она, и что с ней случилось. Ровно так же они не знали, куда пропали бабушка с дедушкой, и почему Уилбур приезжал только на Новый год и день рождения. Им до сих пор не давали ответа на вопрос, почему они второй год жили у дяди Чарли и дяди Томми.       Слаймсикл привык жить в большой семье: никого из них не подобрали в младенчестве. Самому Чарли было уже двенадцать по общепринятым меркам, а остальные найдёныши едва дотягивали до семи. Только Уилбур, будучи самым старшим, был родным ребёнком, которому Фил по всему миру находил младших братьев.       И, наплевав на возраст, все называли Фила и Кристин исключительно мамой и папой. Даже Александр, который поначалу артачился и звал отца по имени, в конечном итоге всё равно привык.       А девочки находились в том возрасте, когда объяснять смерть — рано и страшно, а просить называть их не по имени — поздно и эгоистично.       — Иди в комнату, Бекки, — Саймонс отдал дочери расчёску и погладил её по плечам.       Томми по выражению лица Слаймсикла понял, что что-то не так. Чувство очень знакомое, словно Чарли уже расстраивался из-за чего-то подобного, по память Саймонса не позволяла ему в полной мере осознавать происходящее. Когда Слайм расстроен, Томми понимал это сразу — пусть он и был нежитью, эмпатии за свою вторую жизнь он очень даже научился.       Когда Ребекка ушла, недовольно подмахивая обеими парами крыльев, Саймонс сразу подсел ближе к эхо-сфере.       — Что такое? — Томми потёр глаз и ойкнул, когда глазница оттянулась чуть сильнее нужного.       — Не бери в голову, Солнышко, — Слаймсикл мягко улыбнулся, и Томми успел бы возмутиться, будь его реакция хотя бы на мгновение быстрее. — Покажи мне бутылёк с зельем своим. Убежусь, что там меньше, чем вчера, — Чарли на секунду отвлёкся от яда, который варил. Яд испортить в любом случае нельзя было, а проверить, принимает ли Саймонс лекарства надо было.       — Покажу, если ты ответишь, что случилось.       Чарли пару раз удивлённо моргнул.       Саймонс очень редко выкидывал такие фокусы. Вероятно, Слайм сам неосознанно учил Томми хитрому и плохому, просто изредка это проявлялась в очень неожиданных местах.       — Ты от Ребекки научился? Не должно наоборот быть? — Чарли отставил зельеварку в сторону и подпёр голову ладонью. Томми цокнул языком, но завёл руку за эхо-сферу. — Я просто расстроен, что девочки не называют меня папой.       Томми протянул то ли что-то умилённое, то ли жалобное, — эмоции ему давались плохо, — и притянул к себе полупустую колбочку с зельем. По нему было заметно, что, если бы он мог, то обнял бы не бутылёк, а своего милого и ненаглядного Чарли.       Эта причина ни в коем случае не воспринималась Саймонсом как глупая или не стоящая внимания. Для него любая проблема Чарли была ценной, просто именно эта была чертовски очаровательной.       Томми не испытывал трудностей с тем, что его не называли папой.       В отличие от девочек, он плохо помнил Кью, и их с Уилбуром отношения. Для него эта часть памяти скорее была белым шумом, слепой зоной, о которых напоминали только фотографии за рабочим столом Чарли. Приходилось пересматривать её каждый раз, когда речь в их семье заходила о покойниках.       Хотя, какие-то воспоминания, безусловно, всплывали в голове. Очень далёкие и туманные, из какой-то другой жизни.       Добродушная улыбка старичка-ворона, невероятно мягкие и тёплые объятья его жены. Звонкий и громкий смех Кью, умелая игра на гитаре Уилбура. Безумные и инновационные идеи Флориса и то, как Чарли ходил за ним и записывал. Техно, который легонько бил Клэя по рукам всякий раз, когда тот пытался что-то утащить по устоявшейся привычке.       Ещё была фотография с двумя неизвестными ему людьми. Их точно не было на их со Слаймсиклом свадьбе, и последний говорил про них редко. Только когда Томми расспрашивал. Кажется, их звали Тоби и Марк.       Даже через призму фотографий Саймонс понимал, как для Чарли важная семья. Как ему важны мелочи вроде той, чтобы Ребекка с Ханной звали его «папой», или чтобы они с братьями виделись чаще, чем по праздникам. Эти два пункта категорически не соблюдались: настолько, что Томми мог почувствовать, как у Слайма постепенно тяжелело сердце. Он, конечно, говорил, что Томми ему вполне хватало, и ему даже верилось.       Но тот факт, что из этой экспедиции Слаймсикл приведёт в их дом ещё двоих детей, Томми исключительно забавлял. Да, ему самому станет в разы сложнее, да и дома станет чрезмерно мало места, но ради счастья Слайма он очень даже готов был с этим мириться.       Когда Чарли, несколько дней тому назад, сказал, что у него был сюрприз для Саймонса, а затем перевёл эхо-сферу на два невылупившихся яйца, которые он выкрал из гнезда медузы-горгоны, Томми даже не сразу понял, в чём дело. Дошло только когда к ним добавились змеиные яйца, ведь «детям нужны питомцы».       У Саймонса были подозрения, что Чарли, как и его отец, будет тащить всех неприкаянных детей домой, но наивно полагал, что Уилбур ему в этом помог.       — Чарли, дорогой мой, — протянул Томми и аккуратно склонил голову к плечу. — Ты ведь понимаешь, что они уже взрослые?       — Понимаю.       — И что Уилбура из их жизни уже не выбросить.       — Понимаю.       — А ещё они любят тебя совершенно не меньше от того, что зовут по имени.       — И это я понимаю.       — Но тебе всё ещё грустно?       Слайм почти что сказал очередное «понимаю», но вовремя осёкся и выдавил из себя пару смешков.       Все слова Томми были исключительно правильными. В каждом пункте была истина в последней инстанции, и Чарли даже не думал в нём сомневаться. Просто на эмоции это влияло ничтожно мало: дышать легче пусть и становилось, но ненадолго.       Чарли отвёл взгляд на кладку медузы-горгоны, которая сейчас благополучно лежала у него на кровати, закутанная в плед. Совсем скоро у них появятся собственные дети и проблема не будет стоять поперёк горла так остро и болезненно.       — Милый, — позвал его Саймонс, и Слайм моментально вопросительно промычал. Краем глаза он взглянул на эхо-сферу: лекарства в бутылке на самом деле поубавилось. — А как мы познакомились? — у этого вопроса была довольно простая цель. Чарли ведь любил рассказывать истории.       Слаймсикл задумчиво отвёл глаза к окну, а сам за обзором эхо-сферы нервно заломал пальцы.

☽🌣☾

      — Здравствуйте.       Чарли, чья смена была в приёмном отделении сегодня, сразу подскочил на месте и резко поднял голову.       Он абсолютно не виноват, что начал клевать носом на рабочем месте. Виноваты в этом были кто угодно кроме него — те, кто поставили столь талантливого выпускника на десятки научных проектов и разработок, не отняв при этом основную работу, и не учитывая, что гибриды слизней очень даже нуждались во сне. А стыдиться перед испытуемыми и новенькими всё равно предстояло Слаймсиклу, который ещё и социальные взаимодействия в Академии переносил с трудом.       Заносчивые учёные и тупые лаборанты. Чего тут хорошего?       — З-здравствуйте, — Чарли готов был ударить себя за то, как позорно его голос дрогнул.       Он спешно надел очки, пусть они были и не в самом чистом состоянии. Надо было хотя бы понять, кто к нему пожаловал.       Слаймсикл тут же уважительно поднялся со стула, приводя себя в мало-мальски божеский вид.       Перед ним стоял человек. Белокурый, кудрявый, глаза — точно два озера, веснушки — шоколадная россыпь на пломбире. Если бы Чарли был знаком с ним хотя бы на три дня пораньше, когда знакомая лаборантка интересовалась его типажом, — Слайм бы просто указал на него пальцем.       Юноша на такую реакцию рассмеялся, но ради приличия хотя бы прикрыл рот рукой. Такой очаровательный юноша, что хоть прямо сейчас хватай и беги: в какую-нибудь неведомую страну, где однополые браки не считаются дикостью. Вряд ли ему нравились парни, но Чарли всегда считал, что мечтать невредно.       — Я не знал, что в Академии работают такие очаровашки, — юноша облокотился рукой на стол Слаймсикла и, слегка склонившись, лучезарно улыбнулся. — Ты в порядке?       — Да-да, извините, всё хорошо, — Чарли нервно потёр руки друг о друга. — Эм… — он перекатился с пятки на носок. — Вы что-то хотели?       Юноша, будто ему напомнили о чём-то очень важном, встрепенулся начал шарить по карманам пальто. Спустя несколько секунд на стол опустился изрядно помятый лист бумаги. Буквы на нём было сложно увидеть и прочитать — они были вымыты многочисленными дождями, которым подвергалась любая старенькая доска объявлений в городе.       Чарли развернул листок и, поправив очки, пытался найти хоть какую-то зацепку. Искать долго не пришлось: заголовок и крупные буквы смогли сохраниться вполне достаточно.       Какое-то уже забытое исследование, в котором требовалось много крови разных групп и существ. Его то ли забросили с месяц назад, то ли учёный, ответственный за проект, отправился на пенсию. Чарли в чужие исследования не лез и слухов не собирал.       — Боюсь, Вы опоздали, — Слаймсикл поджал губы и протянул листовку обратно юноше. Тот сразу в неверии схватил листок и начал рыскать по нему в поисках дат. — Ох, не ищите. Проект закрыли уже несколько недель тому назад.       Доброволец неловко поджал губы. Он почесал затылок, из-за чего кудрявое гнездо на его голове стало ещё более неряшливым и домашним. Вряд ли этот молодой человек хоть раз в жизни пользовался расчёской, но его очарования это нисколько не умаляло. Напротив: это шло ему на пользу.       Воцарилось неловкое молчание.       Чарли не знал, какую альтернативу предложить юноше: никаких подобных исследований на данный момент не проводилось. Нигде не нужны были люди в качестве испытуемых, как и их биоматериалы. А молодой человек явно не продумал алгоритм действий на случай, если ему откажут. Он просто глупо стоял напротив Слаймсикла и пытался понять, куда ему идти дальше, и что говорят в таких ситуациях.       — Эм, — Чарли постучал пальцами по столу. — Подходящих исследований нет, но мы ценим Ваше желание оказать помощь Акад…       — Ты завтра работаешь?       — И… извините?       — Сегодня в баре на окраине будет концерт моей группы. Вечером, — юноша почти облокотился плечом о стену, но, чуть не упав, отказался от этой затеи. — В восемь, — он кашлянул в кулак, пытаясь скрыться от неловкости. Поняв, что Чарли очень внимательно, пусть и непонятливо смотрел на него, юноша осознал, что спрятаться не получится. — Ну, в смысле…       — Я приду! — опомнился Слаймсикл, и оба нервно рассмеялись. Чарли застенчиво вытер с глаза подступающую из-за волнения слизь, правую руку протягивая к юноше. — Я Чарли.       — Томми.       Слайм тогда даже подумать не мог, насколько глубоко погрязнет.

☽🌣☾

      Чарли испуганно отпрянул от металлических прутьев, с трудом заперев клетку.       Через решётку к нему тянулись две окровавленные руки: то ли в попытках схватить, то ли ударить. Криков и визгов не было — Слаймсикл был достаточно умён, чтобы подлить в чай зелье немоты. От этого было ещё более жутко, но зато никто не сбежится на шум.       — Томми, пожалуйста, успокойся, — будто не происходило ничего из ряда вон выходящего, лепетал Слаймсикл. Он прижал свободную руку к груди, во второй сжимая меч. — Это ради твоей же безопасности.       Они были знакомы уже несколько лет.       За это время много чего успело измениться. Их, поначалу неловкие и неумелые отношения, которые успели перерасти в устоявшиеся и серьёзные — единственная стабильная переменная за это время. Та, которую Слаймсикл ни в коем случае не собирался терять. За свою любовь Чарли готов был кинуться телом на амбразуру.       Исследования в Академии сменяли друг друга. На заднем дворе родительского дома появился второй могильный камень. Вся семья разбрелась по миру, и общение затерялось где-то в редких праздниках. Началась война некронов.       И был его милый, чудесный Томми.       А человеческий век был невыносимо коротким. Люди жили очень мало, болезненно мало, ещё и становясь слабее с годами. Чарли хотелось запечатлеть Саймонса в его наилучшем виде, в замечательном и блистательном расцвете сил.       Он долго ломал голову над тем, как это сделать. И начало очередной войны с нежитью подала ему просто идеальную идею.       Томми не будет помнить его жестокость. Томми полюбит его заново. Томми обретёт вторую, счастливую и длинную жизнь. Томми будет думать, что Чарли его спас с поля боя.       Томми забудет, как Чарли несколько раз вонзил меч в его тело.       Через прутья решётки было очень трудно бить, но Слаймсикл был упёртым. Не зря ведь он добыл кристалл для превращения в нежить.       Теперь у них будет много времени.

☽🌣☾

      — Слушай, Солнышко, мне пора бы уже, — неловко посмеялся Чарли и прежде, чем Томми успел что-либо сказать, придвинулся к эхо-сфере. — Я люблю тебя. Спокойной ночи.       Чарли обхватил голову руками и зажмурился.       У него не было голосов в голове, как у Техно, или элементарной любви к разбою, как у Шлатта. В узких кругах его не звали Богом Крови, а за боевые заслуги он получал только похвалу и награды.       У него просто была его вина. Та, которую нельзя искупить, пусть и прошло уже больше полувека.       Пусть о совершённом и знал только он сам.       Слаймсикл дрожаще протяжно выдохнул, сдерживая эмоции в себе. Возможно, если бы знал кто-то ещё, было бы куда проще.