I'm having the best time of my life

      Движение мягкое и плавное, ровное. Такое, как если бы пришлось в детстве ехать на самокате или роликах по свежеуложенному асфальту. И звук точно такой же — тихий, едва уловимый шорох. А за окнами жидкие, дрожащие сумерки, существующие лишь перед рассветом, и теплый желтый свет редких уличных фонарей. И зачем они нужны здесь?       Тихо-тихо шелестит спящими травами ветер, расчесывает бескрайние поля вдоль дороги, забирается сквозь приоткрытое стекло и путается в пшеничных волосах, ласково гладит по щеке, приютившей на себе синеватый свет от экрана телефона.       От прикосновений ветра щекотно и холодно, но просить закрыть окно просто не поворачивается язык. Да и в чужой, великоватой на пару размеров толстовке до того хорошо и тепло, что легкий холодок по коже ощущается даже не неприятностью, а вселенской благодатью.       Кажется, Минхо засыпает…       …и снится ему море.       Синее-синее, сонное, разбивающееся мелкими волнами в белесую пену у каменистого берега; и чувствуется в воздухе запах соленой влаги, тонко оседающий на ключицах и растянутой футболке с полустертым логотипом какой-то старой группы. В этом месте спокойствие завязло в этом морском запахе подобно мухе в янтарной смоле, и дышится здесь так легко, так хорошо и свободно, что чувства невольно рвутся наружу с солеными каплями, торопливо сбегающими вниз по щекам. И вот загадка: слезы это или же просто водные брызги, чудесным образом достигшие лица?       А ещё, чуть позже, с маленькую вечность спустя, море сменяется до боли знакомой комнатой, стены которой увешаны плакатами и афишами старых фильмов. Их даже можно угадать, если очень-очень постараться и напрячь память, вспомнить длинные летние вечера и витающий в комнате запах дыма и сладкой вишни; ласковые, невинные прикосновения и первый разделенный на двоих судорожный вдох; тихий-тихий смех и ощущение губ; широкую улыбку. Вспомнить это томительное ожидание следующей встречи и радость, переполняющую все тело, — шипучую и яркую, словно та самая яркая и химозная газировка. Вспомнить ночи в обнимку и ленивое пробуждение, обязательно сопровождающееся хриплым смехом и долгими минутами лежания в теплой постели.       В этой комнате всё родное. Здесь приятно находиться и рассматривать запылившиеся корешки книг и стопки виниловых пластинок, пальцем прослеживать светящиеся в темноте созвездия из пластиковых звезд, вспоминать и угадывать, возрождать в памяти все те теплые моменты, непременно вызывающие глупую улыбку на лице.       Это место — кладезь их воспоминаний и самое любимое место из его снов, где он никогда не задерживается надолго. Это лишь небольшой перевалочный пункт, возможность перевести дух перед тем, как нырнуть в следующий сон или вынырнуть в прохладную реальность, где на плечо опускается широкая ладонь и тормошит, призывая всё-таки покинуть объятия ласковых грез.       Минхо недовольно мычит и к окну отворачивается, плечом ведет, чтобы чужую ладонь сбросить.       А потом чувствует, как его с поразительной легкостью подхватывают на руки и вытаскивают из теплого салона машины. Ну и как так можно?

☆☆☆

      Их история началась давно, кажется даже, что целую вечность назад.       Они познакомились, когда Минхо уже как два года был счастливым обладателем полностью сменившихся молочных зубов, а значит и широкой зубастой улыбки, в то время как Джисон только-только заканчивал подбегать каждый день к зеркалу и с энтузиазмом расшатывать и без того держащиеся на одном только божьем слове зубы.       Их первая встреча была случайной и, если уж начистоту, не самой приятной — спешащий в новый дом Минхо попросту не заметил внезапно появившегося на его пути мальчика и чуть не сбил его с ног. Ну, может быть и сбил, но не запомнил этого, ведь на уме были вещи поважнее: фирменный мамин клубничный пирог, аромат которого слышался даже на улице, и просторная, на все сто процентов его собственная комната — пока что пустая, но уже в ближайшее время рискующая заполниться многочисленными вещами мальчика.       А вот Джисон, тоже спешивший домой, затаил обиду на шустрого соседа, по вине которого на его ноге теперь красовалась ссадина.       Так и началась их вражда, длиною… в годы. Удивительно, как в сердце ребенка семя ненависти может поселить столь незначительно происшествие.

☆☆☆

      В школе они в силу возраста учились в разных классах, но это не отменяло того факта, что они все еще учились в одной и той же школе, а значит были вынуждены сталкиваться друг с другом… Каждый. Божий. День.       Минхо это, если честно, мало волновало. Он даже не знал о том, что кто-то там с ним враждует, ненавидит всеми сердцем и душой и желает поскорее оказаться где-нибудь на обочине жизни, где таким наглым сбивателям с ног самое место. А оттого и сильно удивлялся, раз за разом ловя на себе чей-то пронзительный взгляд, но списывал их на простое совпадение — вдруг наступил случайно кому-то на ногу в толпе младших или локтем под ребра больно ткнул и не извинился.       А потом они стали постарше, и в их жизни вмешалась прекрасная вещь для выяснения отношений подростков — драка. Драка причем не на жизнь, а почти на смерть. Ох, сколько же в этот период прибавилось их матерям работы, ведь стабильно хотя бы раз в месяц их сыновья приходили домой с расквашенными носами, разбитыми губами или просто в очень и очень помятом виде.       Матери их, к слову, были в достаточно хороших отношениях для тех, чьи сыновья ведут себя подобным образом, и совершенно не понимали, чем вызвана эта вражда. Джисон ничего госпоже Хан не рассказывал, а Минхо и сам не мог понять причины; просто с течением времени эта односторонняя ненависть как-то нашла уголок в его жизни, прижилась и стала обыденностью, аксиомой.       Приходилось просто с этим… жить.       В старших классах их запал немного поутих и теперь они просто периодически бросали друг на друга презрительные взгляды и иногда поколачивали, но уже без прежнего азарта. Всё чаще «драки» перетекали в долгие беседы ни о чем, появлялось всё больше каких-то точек соприкосновения.       Джисон начал оттаивать и потихоньку открываться. Минхо начал ловить себя на мысли о том, что из привлекательного в том была не только волшебная способность своими дурачествами вызывать у старшего улыбку.       А потом были бесконечная подготовка к экзаменам, сами экзамены и поступление в университет мечты. Тоже один на двоих. И с этого события началась новая веха в истории их уже больше карикатурной вражды.       И вот к чему их это привело.

☆☆☆

      Наблюдать за тем, как покачивается запыленный асфальт, пока Джисон несет его на руках, безусловно, очень любопытно и интересно, но… Минхо брыкается и делает это настолько профессионально и сильно, что уже спустя пару секунд оказывается стоящим на своих двоих. Сонливость от этого, правда, никуда не исчезает, так что он даже не пытается давить в себе душераздирающий зевок, после переходящий в хитрую улыбку.       Кажется, их путь заканчивается здесь — у аккуратного домика в небольшом и уютном коттеджном поселке, ключи от которого всю дорогу греются у Минхо в кармане джинс.