Старые соперники

      Кажется, Таркин мог не удивляться тому, что Кренник, этот трус, уже успел удобненько устроиться в командирской спасательной капсуле, пусть и находился далеко от соответствующего положения. Он всегда умудрялся находить лазейки и дыры в заборах, да и эта станция — четвёртая (или шестая, если считать недостроенные) Звезда Смерти — была построена под его руководством. Опять.       Кренник вскочил и изобразил насмешливый полупоклон.       — Гранд-мофф! Какое удовольствие…       — Нажмите на большую зелёную кнопку, вы же хоть это можете сделать по-человечески? Если вы, конечно, не хотите заняться тем же, чем и всегда — тогда вы можете делать это вне моей спасательной капсулы.       — Вашей, гранд-мофф? —Кренник демонстративно приподнял бровь. Но на кнопку всё же нажал, и капсулу — их — выпустил в космос. — Я занял её первым. И я инженер.       Таркин его лепет практически не слушал — он был сосредоточен на ситуации за иллюминатором. Внимание повстанцев было по-прежнему приковано к Звезде Смерти. А новейшая модель спасательной капсулы, предназначенная для старших офицеров, была не только до безумия роскошной — ну вот зачем нужны кровати, если есть пол, зачем нужны туалеты, если есть горшки для спасательных капсул?! — но также оснащена гиперприводом и простейшими навигационными панелями. Они были добавлены после череды поражений, показавших, что оставить команду в металлических пузырях только с основными, почти неуправляемыми двигателями, дрейфующей вместе с останками корабля — или боевой станции — прямо на глазах у тех, кто его или её разрушил — не лучшая идея.       Они должны были быть в состоянии уйти в гиперпространство, а затем — на ближайшую безопасную имперскую базу. Количество которых на карте, к огромному сожалению Таркина, становилось всё меньше и меньше, с очень беспокоящей… раздражающей скоростью.       Тем не менее, даже планируя их следующие шаги, Таркин не мог удержаться от ответа:       — Вы не были инженером, вы просто руководили проектом. Если бы вы были инженером, результатами вашей умственной деятельности стали бы новые виды кораблей и оружия, а не полдюжины Звёзд Смерти, отличающихся только размерами.       Кренник замолчал и посмотрел в иллюминатор — невидящим, рассредоточенным взглядом. Таркин готов был поспорить о том, сколько секунд у Кренникас уйдёт на долгий меланхоличный вздох. Гален Эрсо всё ещё был для него больным местом, и всё это было так невероятно тошнотворно, сентиментально — ах, лучший друг, безответная любовь, кровавый след предательства с обеих сторон, а затем смерть, как в классике, одна сплошная опера, — что Таркин не удержался от того, чтобы ткнуть в эту рану. Великому человеку же можно позволить себе такие небольшие удовольствия.       Кренник вздохнул. И издавал этот вздох ровно столько, сколько Таркин предполагал.       — Мы отправимся на базу Бархви. Она достаточно велика, чтобы выдержать атаку нескольких кораблей — а повстанцы не смогут снова мобилизоваться, довольно долго не смогут. Они сегодня понесли большие потери. — Таркин взял управление капсулой на себя. — Долго не смогут... Я введу координаты.       Кренник ожидаемо проигнорировал военные вопросы и сосредоточился на своих личных.       — Просто руководили! — воскликнул он, всплеснув руками. Плащ дёрнулся за ним, и хотя это, как и всё в этом человеке, выглядело крайне нелепо, Таркин не мог отвести от него взгляда. — Быть руководителем, знаете ли, достаточно, чтобы знать коды доступа в вашу спасательную капсулу. Небрежность при регулярной смене паролей — распространённая ошибка, но я был весьма удивлён, что даже гранд-мофф…       — Я сменил коды доступа.       — Что, правда? — Кренник разгладил несуществующую складку на форме. — Значит, мой администраторский доступ не закрыли. Интересно, могу ли я по-прежнему отменять любые команды…       — Я бы не стал проверять пределы вашего доступа и моего терпения, директор.       — Не волнуйтесь, я не против предложенной вами тактики.       Кренник развернулся и сел на эту излишне роскошную кровать, большую, мягкую и даже с простынями. Его плащ закрутился, будто бы был живым, но Таркину вообще не следовало на это заглядываться.       — Конечно, нет, — раздражённо согласился Таркин. — У вас и не может быть других предложений. Но, пожалуйста, устраивайтесь поудобнее на моей кровати!       — Я помню, вы вообще были против того, чтобы поставить здесь кровать. Что-то там о «потакании слабости духа, да и пола было бы более чем достаточно для настоящего солдата?»… Но, учитывая ваш возраст…       — Мой возраст?       — Возраст старых ран, хрупких костей, чувствительных мышц… Возраст гордости старых воинов… — Кренник упал на матрац и удовлетворённо вздохнул. — Выживших… Да… Умнее, сильнее, безжалостнее всех других… Самые сливки…       — Вы имеете в виду меня и себя? Человека и его паразита-кровососа?       Они были уже достаточно далеко от падающей станции, чтобы уйти в гипер, и Таркину следовало бы сосредоточиться на навигации, а не на язвительных ответах.       — Нет, я имею в виду много работающего инженера и того, чей военный гений уничтожает все его создания. Вы уже вбили координаты? Я, знаете ли, не склонен потерять в прыжке все зубы. Мои-то по-прежнему настоящие.       Собственно, у Таркина тоже всё ещё были настоящие зубы. И прыжок должен был произойти менее чем через минуту.       — Этих двигателей не хватит на ваши зубы. — об этом Таркин искренне сожалел. — Но на вашем месте я бы придержал парик.       Кренник, всегда гордившийся своей густой серебристой гривой, глубоко и драматично вдохнул — разумеется, чтобы сказать что-то не менее ядовитое — но тут их поглотило гиперпространство.       Кренник, лежавший на кровати, резко закрыл рот — зубы громко стукнули.       — Очень по-взрослому, гранд-мофф, — пробормотал он. — Очень. Ну, теперь у нас есть несколько свободных часов, так что идите сюда, отдохните.       Конечно. Это была командирская капсула. Предназначенная для командира. Проклятая односпальная, с одной-единственной кроватью. На мгновение Таркина посетила мысль упереться в принципы и лечь на пол, однако в прошлом году, после традиционной семейной охоты, когда он спал в палетке на земле, его спина и позвоночник несколько недель доставляли ему неудобства.       — Вам следовало бы сменить плащ, — сказал он, садясь на кровать. — В вашем возрасте это выглядит нелепо. Да и белый — крайне непрактичный цвет, собирает грязь отовсюду…       Кровать оказалась преступно мягкой.       — В отличие от чёрного? — резко спросил Кренник.       — Или серого. Или тёмно-зелёного.       Таркин честно пытался сохранить лицо.       — Но вы всегда имели в виду чёрный. — Кренник то ли зевнул, то ли вздохнул, то ли и то, и другое одновременно. — Мы оба стары, гранд-мофф. Мы оба пережили множество потерь и сожалений.       «У твоей потери, по крайней мере, было хоть какое-то чувство собственного достоинства и хоть какое-то понимание приличий, чтобы просто умереть после своего сентиментального предательства, а не присоединиться к врагам и делать всё возможное, чтобы уничтожить и тебя, и твою империю, на которую ты потратил половину жизни, — подумал Таркин. — Смерть всё прекратила».       — Сожаления — это слабости, — сказал он вместо этого. — Не стоит жалеть об ошибках. Лучше уж на них учиться.       — Разумеется, гранд-мофф. Именно поэтому Империя строит Звёзды Смерти одну за другой, а вы продолжаете их взрывать.       Кренник снял плащ и укрыл их обоих им как одеялом.       Таркин выругался, но вяло, без души. Он не пытался сбросить плащ, и вскоре Кренник придвинулся ближе и словно бы невзначай положил голову ему на плечо. Так они и летели сквозь время и пространство, а размытые полосы звёзд за окном были такими же белыми, как их волосы.