Ивана Купала

Резвый вороной конь несся вперед по раздольному пестрому полю, собирая на своих копытах чистейшую свежую россу и топча ими налитую соком зеленую траву. Вслед коню и наезднику раздавался звонкий девичий смех и бойкие вскрики краснощеких красавиц. Юноша, восседающий на коне выглядел как нежный саженец заморского цветка в княжеском саду. Облаченный в тонкую белую рубаху по колено и тонкие серые шаровары он ничем не отличался от обычных деревенских молодцов. Однако ласковое личико, поцелованное солнцем, зоркие глаза, как у ясного сокола, и длинные локоны, убранные в тугую косу с красными лентами заставляли девичьи сердца трепетать от одного лишь взора на юного мужа. - Братец Ветер, придержи коня, мы не поспеваем! Как же ты будешь собирать венок без нас? А в ответ им только звучная трель юношеского смеха и конь, скачущий во весь опор, оставляющий негодующих прелестниц позади. Ши Цинсюаню совершенно не интересны девичьи прелести и ласка, ему бы только чувствовать ветер свободы, да сильного жеребца под собой, что будет уносить его далеко за край пахот. Его всегда сопровождали шумный бег кристально чистых вод и игривый ветер, путающийся в рукавах да свистящий в ушах. И ему было достаточно этих двух товарищей, что следовали за ним попятам. Достигнув луга с пышными цветами раньше бегущих за ним дев, Ши Цинсюань спустился к берегу журчащей реки. Распустив тугую косу, юноша склонился к своему отражению, чтобы умыть лицо, да напиться живительной водой. Мягкие кудри рассыпались по крепким плечам, обрамляя невинный лик и чуть касаясь вод, что словно тянулись дотронуться их. Ветерок тихо хохотнул и окунул ладони в реку, дотрагиваясь до своих щек в отражении. Бегущие волны колыхали образ юноши, не давая его рассмотреть. Однако в сиянии переливающихся в водах лучей утреннего солнца отчетливо блестели золотистые очи с хищным зрачком. - Братец Ветер, почем ты нас оставил одних?- в десяти шагах от юноши снова раздался гомон, нагнавших его спутниц. В страхе отдернув руки и прижав их к своей груди, Ши Цинсюань поспешил подойти к подругам. Головы некоторых из них уже были увенчаны хвойными ветвями и душистыми травами, разносящими аромат далеко вперед, возвещая о приближении своей хозяйки. - Вы так медленно шли, сестрицы, что я боялся не успеть собрать венок до того, как солнце взойдет на вершину. - Коли бы ты с нами пошел, то набрал бы больше.- обиженного промолвила одна из красных дев. - Я уверен, что мои подруги не стали бы меня обирать и поделятся своими травами!- Ши Цинсюань ласково улыбнулся, перевязывая волосы в высокий хвост одной из красных лент и оправляя сбившуюся набок белую рубаху. Несколько дев присели на траву, напоенную утренней росой и затянули песню, чтоб работа быстро ладилась. Юноша присел подле одной из них, более сговорчивой, что подложила к нему часть своих цветов и ветвей, и тихо запел вместе с подругами, разгоняя тоску, слушая певучее журчание источника неподалеку. Словно все ближайшие воды вторили песнопениям людей. *** Яркие всполохи общего костра и песни льющиеся от хоровода селян возвещали о начале народных гуляний. У берега реки столпились юные девы, держащие в руках душистые венки, освещенные маленькой лучинкой. По реке уже бежали несколько теплых желтых огоньков, за которыми следовали весело щебечущие девушки. Пустив свой венок по воде узкой речушки вместе с подругами, Ши Цинсюань принялся неотрывно следить за своим огоньком, чтоб тот не потонул. А может его выловит какой-нибудь несведущий юноша, надеющийся на милую красавицу невесту. Только по этой причине юноша согласился облачиться в белое девичье платье и распустить косу, пуская на воду венок. Проплыв всего несколько некрутых поворотов по извивающейся водной ленте, венок юноши пошел ко дну, словно утягиваемый неведомой силой. Лучинка ушла под воду по самую вершину пламени, но не затухала, а разгоралась лишь сильней. Песнопения хоровода и девичий смех внезапно затихли, будто заглушаемые водяным омутом. Оглянувшись по сторонам, Ши Цинсюань внезапно осознал, что он остался один, а огоньки венков уплыли далеко вдаль. Юноша вернулся к самому началу, где он и начал свой путь. Ощутив влажный холод на рукавах своего тонкого платья, колышущегося на ласковом вечернем ветру, Ши Цинсюань поддался всеобъемлющему страху. Ушедший на дно венок означал судьбу безбрачия для своего хозяина, но огонь, не угасший во владеньях воды был еще худшим, неизвестным знаменьем. Внезапно воды, озаренные светом лучины, забурлили и закружились, унося в свою воронку все проплывающее мимо. Из пучин пены показался венок, совершенно сухой и целый, но уже без огонька в самом центре, а за ним и голова некоего существа. Перед Цинсюанем возник молодой муж, облаченный лишь в тонкую мокрую одежду, что напоминала водную растительность и тину. Волосы его струились подобно воде, вода капала и с рук. Его голову украшал душистый венок, а меж пальцев догорал теплый огонечек. Цинсюань замер, наблюдая за тем, как существо движется с середины реки к нему и смотря в ясные золотые глаза с хищным зрачком. Они были ему знакомы, они оберегали его во владеньях воды и неотрывно следовали за ним, куда бы он не шел. Дойдя до самого края берега, молодой муж остановился так и не выйдя из воды. С удивлением Ши Цинсюань заметил, что легкие волны и были ногами гостя. Его руки коснулось нечто сухое теплое и нежное, почти что невесомое-то была бледная рука мужа, с которой все так же стекали призрачные капли. Лучина вблизи осветила бледный лик, что очаровывал своей запретной и неживой красотой. - Коль я выловил твой венок, то позволь мне провести этот вечер с тобой. Журчащие звуки воды, что ранее сопровождали Ши Цинсюаня оказались голосом молодого мужа, кой он раньше не мог распознать. Смотря в самую глубину нежных очей, юноша более не чувствовал страха. Лишь тепло и заботу, исходящую от его суженного. - Кем ты будешь, друг мой?- тонкая ладонь накрыла бледную щеку, оглаживая точно такую же сухую и теплую кожу. - Коль я выловил твой венок, то буду тебе женихом. Ши Цинсюань на это лишь тихо рассмеялся, заключая своего защитника в мягкие объятья и шепча тому в острое ухо: - Коль выловил, то так тому и быть.