***
За столько лет своей жизни она ни разу не предполагала, что когда-либо окажется в Визенгамоте в качестве обвиняемой или подозреваемой, но война все же довела ее до этой унизительной роли. К счастью, в клетку, подобно Савченко, ее не сажают, запястья не сковывают тоже, но оставляют под присмотром какого-то угрюмого аврора с шрамом не щеке и без палочки. Она довольна и таким раскладом тоже. Заседание длиться относительно недолго, Министр спрашивает ее обо всем, что происходило с ней в заточении, о муже и младшем сыне, затем о Марке, пытается, должно быть, найти обман в ее словах, но Сыворотка правды не даёт ей солгать, потому отвечает она честно. Тушуется лишь на одном из вопросов. — Вы признаете вину своего сына, Марка Маркула? Ей не дают ответить, ее адвокат по имени Влад Кособуцкий, предоставленный вроде как Министерством, выскакивает со своего места и возмущённо взмахивает рукой в воздухе. — Протестую! — кричит он, — Сегодняшнее заседание касается исключительно миссис Маркул, ее покойного мужа мистера Вадима Маркула и младшего сына Даниила Маркула. Мы доказываем их невиновность, а не в очередной раз вину Марка Маркула. Прошу вашу честь задавать корректные вопросы. — Тишина! — требует Министр, когда по залу ползут перешептывания, — Протест удовлетворен. Миссис Маркул… Заседание подходит к концу через час, ее ведут к выходу из Визенгамота в сопровождении все того же аврора и ее адвоката. Уже выйдя за двери, последний предоставляет ей кипу бумаг и две волшебные палочки. — К сожалению, нам не удалось найти палочку вашего старшего сына, — несколько виновато говорит, от улыбки, освещающей его лицо, вокруг глаз его возникает сеть из морщинок, — Полагаю, она была утеряна в ходе боя в Глостершире. Но палочка вашего мужа сохранилась, как и все документы на поместье. С данной минуты вы полноправная хозяйка Маркул-мэнора и всех активов, за исключением того, чем должен был владеть Марк. Его часть наследства уйдет Министерству на восстановление Магической Британии, поскольку он был признан виновным в военных преступлениях. Но вы оправданы по всем возможным пунктам, потому можете не беспокоиться. — Благодарю вас, — она дрожащими руками принимает папку и волшебные палочки, спрашивает, — Позвольте уточнить, кто оплачивал ваши услуги? Или позднее мне придет счет? — Все затраты на себя взял мистер Вотяков, — отвечает Влад, — Он же добился того, чтобы ваше поместье не было конфисковано Министерством и чтобы там не проводились обыски до вашего возвращения. Поскольку Марк мертв, в осмотре мэнора нет как таковой необходимости, но, полагаю, работники аврората все равно прибудут к вам. Не переживайте, это не более, чем формальность. Совсем скоро все закончится. Миссис Маркул вздыхает, ей совсем неясно, зачем Назар Вотяков все это делает для нее, но разбираться сейчас у нее нет сил. Ей хочется быстрее увидеть младшего сына и оказаться дома, подальше от косых взглядов и людей в форме авроров. Здание суда давит на ее сознание невидимыми путами, коих в последние два года было слишком много. — Благодарю, — повторяет она, все же набирается смелости, уточняет, — Мистер Кособуцкий, вы не знаете, где захоронено тело моего мужа? — Сразу после его смерти Марк забрал тело и похоронил его на территории вашего фамильного особняка, — сообщает Влад, — За могилой ухаживают домовые эльфы, насколько мне известно. — А как умер мой сын? Вопрос срывается с ее губ быстрее, чем она успевает подумать, но за него она себя не корит. Она мать, и пусть её дитя стало военным преступником, она никогда не перестанет его любить. Потому что знает причину, по которой Марк примкнул к Темному Лорду, и вот уже за это винит себя до сих пор. Взгляд Влада меняется, становится печальным. Он отводит его в сторону и тихо, чтобы никто в малолюдном коридоре не мог их услышать, говорит. — Не знаю всех деталей, меня не было в Глостершире, но по словам свидетелей все произошло быстро. Сразу после гибели Темного Лорда Пожиратели смерти пустились в бегство, и кто-то из членов Ордена в суматохе убил Марка. Это было… Кто-то использовал Экспульсо, поэтому… Миссис Маркул понимающе кивает. Взрывающее заклинание почти наверняка ничего не оставило от тела Марка. Это открытие отзывается острой болью в груди, но стоит все же порадоваться подобному исходу. Как бы цинично не звучало, Марка могли убить куда более жестоко, учитывая его репутацию, либо же усадить в клетку рядом с Савченко или Виейрой, а после отдать дементору. В таком случае мгновенная смерть является самым большим милосердием. Какой же абсурд — считать убийство милосердием. — Благодарю вас, — повторяет миссис Маркул, — Вы мне очень помогли. Я так полагаю, могилы Марк не был удостоен? — Он похоронен рядом с вашим мужем, — неожиданно заявляет Влад, — Прошу прощения за столь малоприятные подробности, но останки были собраны и транспортированы на территорию Маркул-мэнора по настоянию мистера Вотякова почти сразу после битвы в Глостершире. Что ж, это не такие дурные вести. Выходит, ее сына все же предали земле, как полагается. Удивительный волшебник, этот Назар Вотяков. И ведь совсем неясно, чего он всем этим добивается. Стоит встретиться с ним лично. — Миссис Маркул, если вам больше не нужна моя помощь, то я вернусь в зал суда, — говорит Влад, — Сейчас будет проходить заседание по делу мисс Лии Янсонс, мне необходимо присутствовать. Министерство требует для нее заключения в Азкабане, невзирая на то, что она даже не принимала участия в битвах и проведении опытов над племенными. — Да, конечно, — миссис Маркул перехватывает поудобнее свою ношу, отступает на шаг назад, — Мисс Янсонс не заслуживает столь сурового наказания. Ее сестры были такими же заложницами, как и моя семья, потому суд должен понять ее мотивы. Думаю, вы сможете доказать ее невиновность. — Будем надеяться на мудрость Министра. Хорошего вам дня. Они прощаются, Влад исчезает за дверьми Визенгамота. Какое-то время миссис Маркул смотрит ему вслед, затем, наконец, отмирает и идёт к выходу из здания суда. На сегодня с нее достаточно, но есть ещё дела, нуждающиеся в ее участии. Война окончена. Ей пора возвращаться в строй.***
Дождь идёт с самого утра, не превращаясь, но это не мешает миссис Маркул выйти на улицу. Она не берет с собой зонт, лишь накидывает мантию и, блуждая по территории мэнора, все же приходит к двум аккуратным могилам под старой ивой. В горле встаёт ком. Ее муж. Всегда неунывающий, храбрый волшебник, в которого она влюбилась на последнем году обучения в Хогвартсе. Вадим красиво ухаживал за ней, пытаясь добиться взаимности, и очень скоро у него получилось. Они поженились через год после окончания школы, ещё через два родился Марк. Второго ребенка они не планировали, но все вышло как-то само, и спустя двенадцать лет у них родился Даниил. Вадим любил сыновей, хоть и воспитывал их довольно строго, но он был прекрасным отцом и наставником. Мальчишки уважали его, и это уважение было завязано не на страхе, а на самой настоящей любви, коя возможна лишь между родителем и ребенком. Миссис Маркул не верила своему счастью, наблюдая за тем, как Марк играет с отцом в шахматы, или тем, как Вадим учит Данила летать на метле. Эти воспоминания стали для нее самыми ценными, лишь благодаря им, наверное, она смогла сохранить рассудок в заточении. За год до войны Вадим сильно заболел, целители никак не могли найти причину, и он угасал день за днём. А потом в их дом явился Темный Лорд, и это стало началом конца, ведь именно в ту секунду миссис Маркул поняла, что ее семья теперь под угрозой. Их всех увели в подземелье, будто преступников, закрыли в разных камерах и не разрешали видеться с кем-либо из внешнего мира. Вадиму становилось только хуже, к нему допускали целителей, но те, как и прежние, ничем не могли ему помочь. Миссис Маркул понимала, что ему осталось не так долго, но продолжала молить Мерлина, чтобы он остался жив. Большего сделать она не могла. Никто из них не мог. Кроме Марка. Ее старший сын принял метку против воли, но сделал это безропотно взамен на то, что его семья будет в безопасности. Трудно было назвать безопасностью то, что им было предоставлено, но все же их не убили, потому жертва Марка была не напрасна. Он позволил превратить себя в монстра и запачкал руки в крови, миссис Маркул слышала, что о нем говорят, даже читала некоторые статьи в Ежедневном пророке и чувствовала лишь боль. Не отвращение, не страх. Именно боль. Что она не смогла предотвратить, спасти своего мальчика от такой судьбы, сберечь его от тьмы. У нее не вышло. Ее сын стал генералом армии Темного Лорда и поплатился собственной жизнью за это, не имея иного выбора. Он приходил редко, слишком часто находился на заданиях, но когда им все же позволяли увидеться, он всегда говорил одно и то же. Я сделаю для вас все, мама. Я вытащу вас отсюда, мама. Я добьюсь вашего помилования, мама. Ее сын, превратившийся из гордого юнца во взрослого, хладнокровного мужчину, выполнил все свои обещания. Ведь никогда не давал слова, что останется жив, а на все неудобные вопросы не отвечал прямо. Знал, что для него все решено, и пытался не поселять новых тревог в родных. Он познал всю жестокость мира и вырос слишком быстро, вот только так и не успел пожить. Пусть кажется циничным, но миссис Маркул все же может принять смерть мужа, поскольку тот долго и тяжело болел, а теперь, наконец, получил свободу от всех оков. К тому же Вадим был действительно счастлив до войны: у него был дом, была любимая работа, любящая жена и двое детей. Он достиг всего того, к чему стремился, и пусть умер против воли, он хотя бы оставил какой-то след после себя. Данил растет его копией, и проявляется это не только во внешних данных. Марк же не успел ничего. Он рос крайне смышлёным, но заносчивым ребенком, в юности в нем все чаще проявлялась гордость, после выпуска из Хогвартса он стал амбициозным и очень целеустремленным волшебником. Поскольку квиддич всегда был лишь увлечением, а целительство и аврорат его не привлекали, он нашел себя в международных отношениях и так отказался в Министерстве. Миссис Маркул все ещё помнит, как в день его официального назначения устроила прием, на который сын не явился. Следующим утром он вернулся в мэнор и, не объяснив даже своего вчерашнего отсутствия, объявил, что разрывает помолвку с мисс Юлией Князевич. Поместье в тот день было готово взорваться от ругани, Вадим не прекращал допытывать, какого наргла Марк принимает подобное решение без их ведома, но тот лишь повторял, что не женится, будь его невеста хоть трижды чистокровной ведьмой. Он был непреклонен, и миссис Маркул всерьез задумалась, что у него есть та, с которой он бы хотел заключить союз, однако в ходе разговора так ничего выяснить и не вышло. Сейчас ей кажется, что так и есть, но, к сожалению, имени ведьмы, ради которой Марк разорвал помолвку, она уже не узнает никогда. Как никогда не побывает на его свадьбе, никогда не подержит на руках его детей, никогда не увидит его самого. Он был загнан в тупик, был оставлен без права выбора и брошен в яму со змеями, из которой вылезти обратно было уже невозможно. Его было некому защитить, и он решил все взять в свои руки. Марк согласился на все условия Темного Лорда и за два года стал одним из тех, чье имя многие боялись произносить вслух. Гордиться тут, разумеется, нечем, и миссис Маркул вовсе не радуется тому, кем стал ее сын, но все же она не может не восхищаться его мужеством. Он пошел на страшное преступление ради семьи, а не ради жажды крови, и пусть общество в это не поверит, она знает, что он не был монстром. Он был ее смелым, самоотверженным мальчиком, которого она любила и будет любить до конца своих дней. И будь у нее возможность, будь у нее хоть малейший шанс все изменить, она бы поступила так, не раздумывая. Если бы он выжил, она бы помогла ему бежать или инсценировать смерть, она бы прикрывала его до последнего, даже если бы это было чревато сроком в Азкабане. Она не спасла его от участи Пожирателя смерти и предателя, но от смерти она бы его сберегла. Как и любая мать, боролась бы до последнего вздоха, каким бы не был ее сын. Только вот уже слишком поздно. Вдовствующая миссис Маркул оправдана, и все, что ей осталось, это позаботиться о последнем члене своей семьи и обеспечить ему счастливое будущее, если это вообще возможно. Данилу будет необходимо закончить обучение в Школе, и Мерлин свидетель, это будет непросто. Каждый будет видеть в нем старшего брата, такое давление со стороны общества запросто причинит ему боль, но она сделает все, чтобы он справился с этим. В конце концов, если уж Марка она не сумела защитить, Данила она обязана. Любой ценой. Присев на корточки, что не совсем уместно для леди, миссис Маркул стирает ладонью с холодного мрамора тонкий слой мокрой после дождя земли по очереди с обоих надгробий. Ее муж и сын. Ее главные мужчины. Память о них она будет хранить всю оставшуюся жизнь, пока дни ее не будут сочтены. Хоть этого у нее никто и никогда не отнимет. — Мама. Миссис Маркул вздрагивает всем телом, выпрямляется и оборачивается. Данил смотрит на нее с примесью волнения и печали, и этот взгляд заставляет сердце в очередной раз болезненно сжаться. Ему всего тринадцать, но он уже на голову выше нее и выглядит куда старше своих юных лет. Темные волосы и светло-голубые глаза достались ему от отца, но вот улыбка у него от матери. С некоторым сожалением миссис Маркул ловит себя на мысли, что очень давно ее не видела. Данил улыбался редко в последнее время, война заставила его быстро повзрослеть и отобрала у него не только брата и отца, но и детство, которое уже не вернуть никогда. Самое ужасное, что внутри него что-то сломалось, а чтобы починить, необходимы время и душевный покой. Второе миссис Маркул обещать ему пока что не может. — Что такое, свет мой? — спрашивает она, подходя к нему ближе, — Что-то случилось? — Нет, все в порядке, — спешит успокоить ее Данил, — Я просто увидел из поместья, что ты вышла без зонта, а на улице дождь. Может, вернёмся в дом? — Конечно, — вздыхает миссис Маркул, — Давай вернёмся. Скоро обед, надо приказать эльфам накрыть на стол. Почта не приходила? Данил берет ее под руку, как истинный джентльмен, помогает выйти из-под длинных ветвей старой ивы и ведёт к мэнору, сообщая, что ей пришла сова. — Я не знаю, от кого она, но вскрывать письмо не стал, — говорит он, задирая голову вверх, — Сипуху я отпустил, думаю, если будет нужно, она вернётся за ответом. — Спасибо, — тихо отзывается миссис Маркул. Ей становится приятно от того факта, что сын не полез в ее почту, хотя наверняка его распирало от любопытства, — Ты не хочешь полетать после обеда? Я заглядывала на чердак, твоя метла все ещё там. — Правда? — удивляется Данил. Он даже замедляется на пару секунд, глядя на мать с долей восхищения, — Я бы очень хотел полететь. Ты не будешь против? — Конечно, нет. Только обещай быть осторожен. — Само собой. Ты не представляешь, как я рад возможности взять в руки метлу. Конечно, я не уверен, что после возвращения в Хогвартс меня возьмут в сборную, но если вдруг… Он продолжает что-то говорить, миссис Маркул слушает его, неспешно ступая к дому, и думает, что, возможно, все же поторопилась с выводами. Данил, разумеется, пережил сущий ад, но в нем пока ещё остался мальчишеский задор. Значит, не все ещё потеряно. И миссис Маркул готова поклясться, что сделает все, лишь бы ее сын был счастлив.***
Она не осиливает. Ей не хватает смелости вернуться в их с Вадимом спальню, потому она перебирается в дальнюю комнату в южном крыле, куда переносит некоторые любимые книги и их семейный портрет. Здесь куда меньше свободного пространства, но уютно и светло, а о большем после двухгодовалого заточения ей и не приходится просить. Она обустраивает комнату на свой вкус, меняет шторы и люстру и, оставшись почти довольной, принимается за все дела, что были отложены в долгий ящик. Первым делом миссис Маркул разбирается со всеми документами на поместье, активами и счетами, чтобы понять, какую часть ей следует отдать Министерству. Она подключает юриста, что помогает ей со всеми формальностями, тот консультирует ее по всем интересующим вопросам и не отказывает в помощи, несмотря на то, что работать ему приходится с матерью Пожирателя смерти. Когда с этим покончено, она находит для Данила учителя на дом. Хогвартс откроет свои двери лишь после Рождества, а до того момента необходимо, чтобы сын наверстал хоть немного упущенное и был готов к обучению. Поначалу Данил упирается, не желая терпеть чужого человека в поместье, но вскоре жажда к новым знаниям в нем побеждает, и он соглашается на частные уроки, что проводятся четыре раза в неделю в библиотеке мэнора. Профессор Юрий Панфилов миссис Маркул нравится — моложе тридцати, образованный аристократ с хорошими манерами, он отличный кандидат на роль учителя из всех, кого ей довелось увидеть. Они легко и быстро договариваются обо всех условиях, решают, какие дисциплины нуждаются в бо́льшем внимании, и с середины октября Данил начинает свое обучение. В это же время миссис Маркул всерьёз занимается ремонтом северной части поместья. За два года без присмотра мэнор немного покосился, и теперь необходимо привести его в порядок, дабы не случилось непоправимого. Она нанимает специалистов, объясняет им, чтобы ни в коем случае они не вносили крупные изменения, и даёт разрешение на проведение всех работ под ее чутким руководством. В один из таких дней к ней заявляются люди из Министерства во главе с Назаром Вотяковым. Об их визите она, к счастью, была предупреждена заранее, потому встречает своих гостей должным образом. — Добрый день, — учтивым кивком она приветствует трёх волшебников, все тех же, что нашли ее в подземелье Темного Лорда, мысленно жалея, что Андрея с ними на этот раз нет, — Чем могу быть полезна? — Добрый день, миссис Маркул, — Назар одним взглядом приказывает своим спутникам молчать и, к ее удивлению, они не подают голоса, позволяя своему то ли негласному, то ли назначенному командиру самому вести разговор, — Министерство отправило нас к вам осмотреть поместье, вас должны были известить. Вы не будете против? Это не займет много времени, простая формальность. — О, ну что вы, — миссис Маркул вежливо улыбается им, прекрасно понимая, зачем все это делается, но виду не подает и пропускает своих гостей в просторный холл первого этажа, — Мэнор весь в вашем распоряжении. Прошу лишь без моего присутствия не посещать личные спальни. Мне нечего скрывать от Министерства, но должны же быть хоть какие-то нормы морали у нас всех. Не так ли? Назар награждает ее внимательным взглядом, кивком головы даёт команду своим волшебникам, чтобы они приступали к делу, а сам, когда они, извинившись, следуют к дверям гостиной, подходит ближе и говорит. — Миссис Маркул, поверьте, будь моя воля, нас бы здесь не было вовсе, — неожиданно заявляет он, обращаясь к ней доверительным тоном, — Я прекрасно знаю, что вы ни в чем не виновны, как знаю то, что вам нечего скрывать. Но Министерство слишком осторожно и во всем ищет подвох, даже если его нет. Понимаю, насколько вам неприятно наше присутствие, но даю слово, что это наш первый и последний визит. В отчёте я напишу, что ничего подозрительного не было обнаружено, и после этого вас оставят в покое. Это я могу вам гарантировать. — Мистер Во… — Прошу, просто Назар. — Назар, — миссис Маркул несколько тушуется от столь фамильярного обращения, звучащего из ее уст, но все же пересиливает себя и продолжает, — На самом деле меня не смущают гости из Министерства, поскольку, как вы уже сказали, мне нечего скрывать. Однако у меня есть несколько вопросов лично к вам, и я надеюсь, что вы ответите на них. — Я понимаю вас, — кивает Назар, — Но для начала я бы предпочел закончить свои дела в мэноре и отпустить своих авроров, а после обязательно побеседовать с вами. Вы не будете против? Миссис Маркул взвешивает предложение на разумность, решает, что приватность беседы ей выгодна так же, как и Назару, и соглашается. — Да, конечно, — она снова дарит ему дежурную улыбку, — Тогда с вашего позволения я дам распоряжение эльфам, чтобы они накрыли стол к обеду, а после обязательно к вам присоединюсь. Прошу меня простить. Не дождавшись его ответа, миссис Маркул уходит к лестнице и поднимается в свою спальню. Там она вызывает домового эльфа, велит подготовить столовую, а после садится за свой туалетный столик и упирается взглядом в собственное отражение в зеркале. Вид у нее уставший, но все же не такой кошмарный, как сразу после освобождения. Светлые волосы в низком тугом пучке стали безжизненными, бледная кожа, на фоне которой глаза кажутся черными, иссохла, губы потеряли свой розоватый оттенок. Трудно представить, что ей нет и пятидесяти, но война прибавила ей пять лишних лет, и это уже не исправить. Впрочем, все это кажется ей мелочью. Она жива и оправдана. Ее младший сын жив и имеет шанс прожить нормальную жизнь. Все остальное — чепуха. И все же, поддавшись порыву, миссис Маркул наносит на лицо крем, слегка подводит глаза и губы, припудривает нос. Это рутинное занятие немного успокаивает ее, хоть повода для беспокойства и нет, но предстоящий разговор с Назаром ее несколько тревожит. Она не знает, как к нему относиться. С одной стороны, он не сделал ей ничего плохого, более того, именно он убил Темного Лорда и положил войне конец, однако из-за его действий она потеряла мужа. Разумеется, Назар не хотел этого, он ведь сторонник света и никогда не преследовал подобной цели, однако он невольно стал виновником гибели Вадима. Темный Лорд разозлился на Марка, что тот упустил пленных из больницы Святого Мунго и не защитил Ивана, и выместил свой гнев на его отце. Миссис Маркул никогда не забудет этого, ведь видела все своими глазами, успев лишь прикрыть веки Данила своей ладонью, чтобы он не стал свидетелем этой шокирующей картины. Сама она не успела ничего: ни попрощаться с мужем, ни зажмуриться, ни отвернуться. Даже слова вымолвить не успела, как на полу уже лежал труп. Тишина, воцарившаяся после, была вязкой и холодной. Ею легко можно было захлебнуться. Однако, опять же, вряд ли Назар предполагал, что так выйдет. Он в принципе по какой-то неведомой причине делал для миссис Маркул то, чего не должен, и она была ему благодарна. За то, что нашел адвоката, защищавшего ее интересы в суде, за то, что в поместье во время ее отсутствия никто не заявился с обыском, за то, что он похоронил тело Марка, как полагается. И ей действительно интересно узнать, зачем Назар все это делает. Будь он другом ее семьи или хотя бы ее погибшего сына, она бы поняла. Но он не был. Либо же она чего-то не знала. Вздохнув в очередной раз, миссис Маркул поднимается из-за стола, задвигает стул и в последний раз придирчиво рассматривает свое отражение. Все ещё ниже среднего, но уже лучше. В юности она была красавицей, и пусть не потеряла грацию, женственность и элегантность, все же несколько сдала. Хотя ей простительно — два года в подземелье не прошли бесследно. И от последствий этих уже не избавиться. Она выходит из спальни, спускается вниз. Двое авроров в холле первого этажа заполняют какие-то бумаги, Назара рядом с ними не наблюдается. Прокашлявшись, миссис Маркул привлекает к себе их внимание, и вежливо интересуется, нужна ли им ее помощь. — Полагаю, что нет, — отзывается один из волшебников. Кажется, его зовут Алан, но в этом она не совсем уверена, — Мы осмотрим северное крыло с вашего разрешения, а после удалимся. — Только будет осторожны, — предупреждает его миссис Маркул, — Там на данный момент идут работы по восстановлению поместья, не хотелось бы, чтобы вы поранились. — Разумеется. — А где мистер Вотяков? — Он изъявил желание изучить библиотеку. Миссис Маркул оставляет своих гостей, спешно следует к библиотеке. Сейчас там занимается Данил, его учитель ушел буквально час назад, и он сидит там совершенно один. Его может испугать присутствие незнакомого человека тем более в форме работника Министерства, потому следует вмешаться, чтобы ее сын был в порядке. Правда уже у самых дверей миссис Маркул замирает, неожиданно услышав смех Данила. Мерлин, она не слышала его почти два года. В замешательстве она входит внутрь и наблюдает за тем, как Назар увлеченно рассказывает что-то, оперевшись бедром о письменный стол, пока Данил слушает его с широко распахнутыми глазами. — Он влетает в кольцо прямо с бладжером в руках, и профессор Трюк кричит ему: «снятие очков!». Представляешь? А Ма… Назар осекается на полуслове, заметив присутствие миссис Маркул, выпрямляется, но Данил нетерпеливо взмахивает рукой в воздухе, требуя продолжения. — Ну? И что было потом? — Марк упал с метлы, но его подхватил кто-то из нашей команды и опустил на поле, — заканчивает Назар без прежнего энтузиазма, снова поворачиваясь лицом к своему собеседнику, — Он был отличным загонщиком, но даже у лучших случаются осечки. Так что если захочешь посвятить себя квиддичу, держи на уме, что не все бывает гладко. — Меня никогда не возьмут в профессиональную команду, — пожимает плечами Данил, — У моей семьи дурная слава сторонников Темного Лорда, так что… — Даниил, — зовёт его миссис Маркул. Она редко позволяет себе называть его полным именем, но когда все же делает так, то это означает, что ему следует вести себя иначе, — Не стоит утомлять нашего гостя беседами такого рода. Ты закончил с домашним заданием? Если да, то ступай в свою комнату. Позже я позову тебя пообедать. Данил испуганно вскакивает из-за стола, только сейчас заметив мать, спешно кивает и обращается к Назару. — Прошу прощения, сэр, — тихо говорит он, — Спасибо вам за беседу. Они пожимают друг другу руки, после чего Данил, подхватив свои учебники, удаляется из библиотеки. Миссис Маркул провожает его долгим взглядом и тяжело вздыхает. Он все же действительно пока ещё ребенок. — Простите его, он пока ещё ребенок и многого не понимает, — она озвучивает вслух свою мысль, смотрит на Назара, — Разумеется, мы благодарны Министерству за снятие с нас всех обвинений и ни в коем случае не отрицаем вину Марка. Суд был справедлив и к нам, и к нему. — Я бы не был в этом так уверен, — невнятно бормочет Назара и куда громче добавляет, — Не извиняйтесь, у вас замечательный сын. Ему всего тринадцать, он и не должен быть взрослым. И не должен все понимать сейчас. — Быть может, — пожимает плечами миссис Маркул, — Ваши коллеги отправились в северное крыло, сказали, что осмотрят там все. Вас сопроводить к ним? — Думаю, они справятся без меня. Но, чтобы ускорить процесс, я бы взглянул на остальную часть мэнора. Составите мне компанию? — С удовольствием. Они покидают библиотеку и следуют в гостиную, оттуда — на второй этаж. Назар с интересом разглядывает перешептывающиеся картины на стенах, массивные люстры и анфиладу дубовых дверей, ни в одну комнату он не заходит, из чего миссис Маркул делает вывод, что все происходящее в самом деле формальность, потому решает задать некоторые из накопившихся у нее вопросов, пока они одни. — Мис… Назар, скажите, вы были знакомы с моим сыном? Они останавливаются недалеко от лестницы, ведущей на чердак, Назар рассматривает узорчатые перила и медленно кивает. — Да, я учился с ним в Хогвартсе, — говорит он, — Мы были однокурсниками, правда я выпускник Рейвенкло, но в последний год мы много общались, поскольку были старостами Школы. — Вот оно что, — миссис Маркул шумно сглатывает, отводит взгляд в пол, — Он никогда о вас не рассказывал, поэтому я не знала, что вы были… Однокурсниками. Полагаю, вы неплохо ладили? — Не сочтите за грубость, но ваш сын был порою невыносим, — усмехается Назар, вызывая у нее ответную, вполне искреннюю улыбку, — Почти шесть лет мы усиленно выводили друг друга из себя, но на седьмом году пришли к перемирию. Большими друзьями у нас стать не вышло, но мы были неплохими приятелями, поскольку у нас было много общих обязанностей. К тому же Марк любил устраивать гонки на метлах во внетренировочное время, и я часто составлял ему компанию. Уже после выпуска мы иногда пресекались в Министерстве и общались как давние знакомые. Так что можно сказать, что мы действительно неплохо ладили. — Полеты на метле всегда были его страстью, — задумчиво тянет миссис Маркул, — Долгое время я опасалась, что он решит отдать себя квиддичу, но тот оказался просто увлечением. Вадим, отец Марка, хотел, чтобы он выбрал для себя более серьезное занятие, поэтому мы были искренне рады, когда он начала строить карьеру в Министерстве. Полагаю, вы и до войны работали в Отделе магического правопорядка? Назар раздумывает над чем-то пару секунд, затем вздыхает и, отходя от лестницы, отвечает. — Да, я был учеником Толмацкого и занимал должность аврора, — он останавливается возле окна на другом конце коридора, заправляет руки в карманы брюк, — Впрочем, сейчас мало что изменилось, я по-прежнему нахожусь в составе аврората и занимаюсь расследованием военных преступлений. Занятие утомительное, но сейчас Британия больше всего нуждается в порядке и восстановлении. — Я слышала, что вам предлагали возглавить отдел, но вы отдали свою должность мистеру Логвинову, — осторожно говорит миссис Маркул, становясь напротив. — Предлагали, — подтверждает Назар, — Только мне это не нужно. Пусть прозвучит эгоистично, но я сделал достаточно и не хочу брать на себя больше, чем осилю. Война… Она забрала у меня больше, чем я мог бы отдать. Потому в мирное время я предпочту позаботиться о себе и своих близких в первую очередь. — Ваши родители? Только после того, как вопрос прозвучал вслух, миссис Маркул понимает, что задавать его не следовало. По лицу Назара бежит мрачная тень, которую он быстро отгоняет, но не заметить эту ядовитую боль в его глаза невозможно. — Мама погибла ещё в самом начале войны, — вздыхает он, — А отца я никогда не видел. У меня остались друзья и те, о ком я обещал позаботиться, потому на них я и направил все свои силы. — Соболезную вашей утрате. Правильно ли я понимаю, что моя семья каким-то образом тоже стала вашей заботой? — уточняет миссис Маркул, — Иначе я не знаю, как объяснить тот факт, что вы делаете для нас больше, чем обычный служащий Министерства. — Миссис Маркул… Назару не дают договорить, на этаже появляются его коллеги. Он извиняется, подходит к ним, изучает какие-то бумаги, отдает распоряжения, а после снова обращается к ней, сообщая, что они закончили. — Я провожу вас, — с готовностью объявляет она. Оказавшись на первом этаже, Назар снова о чем-то переговаривает с аврорами, после чего они покидают поместье, поблагодарив за уделённое время, и аппарируются прямо с порога. Миссис Маркул растерянно смотрит на то место, где они стояли буквально минуту назад, но быстро приходит в себя и приглашает Назара пообедать. Вместе они следуют в столовую, где эльфы уже накрыли стол по поручению хозяйки, и принимаются за трапезу. Однако миссис Маркул никак не может сконцентрироваться на чертовом рагу, все внутри нее бунтует, желая получить ответы. Должно быть, Назар это чувствует. — Два года назад в октябре Марк попросил меня о встрече, — заявляет он, его тарелка точно так же, как и ее, остаётся прости нетронутой, — Тет-а-тет, разумеется. Он ничего мне не объяснил, но попросил после окончания войны в случае победы Ордена обеспечить вашу безопасность и неприкосновенность. Я дал ему слово. — Почему? — удивляется миссис Маркул, — По вашим словам, вы не были большими друзьями, а он был Пожирателем смерти. Почему вы согласились исполнить его просьбу? — Потому что я был и остаюсь аврором, и моя прямая задача заключается в том, чтобы восстанавливать справедливость, — отвечает Назар, — Ни вы, ни ваш сын Даниил, ни ваш покойный муж не нарушили ни одного закона, но для того, чтобы доказать это, были необходимы долгие разбирательства. Я не сторонник того, чтобы использовать статус в личных целях, но в данном случае был готов переступить через свои принципы. Согласитесь, при участии Героя войны бюрократическая машина работает куда быстрее, чем без него. Мне это ничего не стоило, а вас избавило от изматывающих судебных тяжб и допросов. Вряд ли после длительного заточения вам хотелось бы не менее длительного процесса восстановления честного имени вашей семьи. Я помог, поскольку дал слово и мог его сдержать. Только и всего. — Но вы сделали кое-что ещё, — напоминает миссис Маркул, — Тело моего сына именно по вашей инициативе было захоронено на территории поместья. Безусловно, я вам благодарна за это, как и любая мать, потерявшая своего ребенка, но совсем не понимаю, чем вы руководствуетесь. Не объяснитесь? Вздохнув, Назар складывает локти на столе, что в высшем свете считается дурным тоном, но на правила и этикет миссис Маркул сейчас несколько наплевать. Ее материнское сердце отчего-то беспокойно, и она не знает, почему. Ей необходимо понять как можно больше, услышать о своем погибшем сыне как можно больше, потому что его она никогда не сможет вернуть, но в состоянии ещё выхватить хоть какую-то толику информации, что принесет ей утешение. Призрачное, быть может, но все же утешение. Назар поднимает взгляд на нее, и в нем читается бесконечная грусть. — Я достаточно умён, чтобы понимать, почему Марк выбрал сторону Темного Лорда, — говорит он, — Это не оправдывает его деяний, но объясняет их. В глазах магического общества он никогда не будет оправдан, только для меня это не столь важно. Я знал Марка как человека, знал его мотивы и считаю, что он заслужил хотя бы того, чтобы быть похороненным, как следует. Это меньшее, что я мог бы сделать, потому что… Вы можете мне не верить, а можете поверить и доложить мои слова Министерству, но я все равно скажу. Я дорожил Марком. Как я уже сказал, мы не были большими друзьями, однако это не значит, что он был для меня пустым местом. Я уважал его, а ещё мне было чудовищно жаль, в каком он был положении во время войны. Поэтому я согласился помочь. У меня не вышло сберечь маму, и мне не хотелось, чтобы не вышло и у него. Потому что у Марка был шанс вас спасти. Да, условия, при которых ваша жизнь была сохранена, были тяжёлыми, но он их принял. Я же принял его выбор. Мы были по разные стороны, но кое-что общее у нас все же было. Мы защищали своих близких. Не выдержав зрительного контакта, миссис Маркул отводит взгляд в свою тарелку и все же тихо всхлипывает. Ее мальчик, ее бедный мальчик защищал их до последнего. Он искал поддержки у тех, кого Темный Лорд объявил его врагами, и даже смог ее найти. Он знал, что не выживет, знал, что хватка войны никогда для него не ослабнет, и делал все, чтобы спасти хотя бы свою семью. Марк всегда был гордым, но смог переступить через себя, чтобы обеспечить безопасность родным. Загнанный в угол, он беспрекословно выполнял все приказы, даже самые страшные и грязные, и ни на минуту не забывал о них. Он этого не заслужил, Мерлин, он должен был выжить, должен был. Метка исчезла у всех бывших Пожирателей после смерти Темного Лорда, и если бы Марка не убили в Глостершире, он бы мог сейчас попытаться начать заново. Вдалеке от Британии, пусть на другом конце света, но с чистого листа. Миссис Маркул была бы готова к тому, что никогда больше его не увидит, если бы это гарантировало, что он будет жить. Она бы отдала за это все, даже собственную жизнь, если бы о Даниле было кому позаботиться. Но это невозможно. — Простите, — она снова жалобно всхлипывает, принимая из рук Назара носовой платком, утирает слезы, — Благодарю. Мне все ещё тяжело смириться с мыслью, что в одночасье я потеряла и мужа, и сына. Если бы не Данил, то я бы и вовсе не видела смысла своего дальнейшего существования. — Не говорите так, — просит Назар, — Вы вынесли достаточно, и теперь настало время покоя. Вскоре Хогвартс откроет свои двери для студентов, Данил сможет отправиться на обучение. Вполне возможно, что он найдет там друзей, и все будет в порядке. Вы же сможете посетить Европу, Марк рассказывал, что у вашей семьи есть друзья там. Понимаю, что пока слабо верится в окончание войны, но жизнь не стоит на месте. Мир учится смотреть в будущее без страха. Постарайтесь поступить так же. — Ох, если бы я могла, — невесело усмехается миссис Маркул, — Я переживаю, что пройдет не один десяток лет, прежде чем моя семья избавится от клейма предателей. Марк не виноват в том, что его оставили без выбора, но все те преступления, что он совершил, навсегда останутся в памяти людей. И я боюсь, что это отразится на Даниле. Его всегда будут сравнивать с его братом, и он может не выдержать такого давления. Я все ещё не понимаю, как он выдержал эти два года заточения и не сломался. Война украла у него детство, и эту потерю я не восполню. Повисает молчание, миссис Маркул ещё раз проводит носовым платком по векам, отпивает воды из бокала. Она уже жалеет, что пустилась в откровения, но справедливости ради, ей почти не с кем поговорить об этом. Данила она бережёт ото всех своих тревог, с профессором Панфиловым обсуждает исключительно детали обучения, а переписку такого рода с друзьями из Европы вести не рискует. Ей не нужны подозрения со стороны Министерства, пока ее положение настолько шаткое, потому она ведёт себя крайне предусмотрительно и осторожно. Впрочем, сейчас от ее сдержанности не осталось и следа, но Назар вызывает в ней какое-то странное доверие. Будто он действительно может понять ее боль и страхи. Какая же глупость. — Прошу про… — Не стоит извиняться за каждое сказанное слово, — он прерывает ее на полуслове, качает головой, — Быть может, я и работник Министерства, но вовсе не значит, что я не человек. Вам необходимо с кем-то поделиться, и пусть я не могу в полной мере осознать, насколько вам сейчас тяжело, я знаю, что вы чувствуете. Через другую призму, но все же знаю. Поэтому, если вам становится легче, я готов вас выслушать. И, разумеется, помочь, если вы того попросите. — Вряд ли вы можете мне как-то помочь, — миссис Маркул делает ещё глоток воды, продолжает, — Вы уже сделали для меня достаточно. Я не знаю, как мне вас отблагодарить, вряд ли вы нуждаетесь в деньгах или каких-либо активах моей семьи. Но если вдруг у вас возникнет просьба, то я обязательно ее исполню. В рамках того, что будет в моих силах. — Последнее, что я собираюсь делать, это просить вас о чем-либо, — объявляет Назар, — Вам необходимо время, чтобы встать на ноги, поэтому позаботьтесь о себе и Даниле. Путь предстоит действительно долгий, пусть хоть он не будет таким сложным. Миссис Маркул рассеянно кивает, комкая в пальцах платок. Ей кажется, что разговор зашёл в тупик, она узнала все то, что хотела, но в ней все ещё сидит желание узнать чуточку больше. И, не пересилив себя, она все же ему поддается. — Вы не знаете, почему Марк решил разорвать помолвку? — спрашивает она, глядя на Назара, — Он так ничего и не объяснил нам с Вадимом. Я полагала, что у него появилась возлюбленная, но так и не смогла добиться от него ответа. — Признаться честно, я не помню, чтобы Марк рассказывал мне об этом, — неуверенно отзывается Назар, но, поймав ее умоляющий взгляд, все же признается, — Возможно, у него в самом деле была весомая причина разорвать помолвку. Но имени ее я не знаю. — Жаль. А вы женаты? — Нет, я холост. Война — не самое удачное время для заключения брака. — Но война позади, — подмечает миссис Маркул, — Впрочем, мне не следует лезть не в свое дело. Прошу… — Пожалуйста, перестаньте, — Назар улыбается ей снисходительно, одними уголками губ, — Ваши вопросы вовсе не бестактны, а ваше любопытство вполне оправдано. Пока я не собираюсь жениться, и вряд ли это произойдет в ближайшее время. Мы как-то поспорили с Марком ещё в Хогвартсе, что тот, кто из нас обзаведётся семьёй первый, будет обязан проставиться бутылкой огневиски. Надеюсь, не это стало причиной разрыва его помолвки. Сначала из миссис Маркул вырывается смешок, она старается его подавать, но он очень быстро перетекает в тихий смех, который она не может успокоить. Марк был тем ещё упрямцем, он ненавидел проигрывать и оставаться в дураках, потому его упертости могло хватить и на такой поступок. Будь это в самом деле так, миссис Маркул бы ни за что не оставила подобное безнаказанным и провела бы с ним не одну беседу. — Как только вы обзаведетесь семьей, я выполню условия вашего спора и лично предоставлю вам бутылку огневиски, — обещает она, — Если к тому времени буду жива. — Вы только что намекнули, что меня ждёт одинокая старость, или мне показалось? — шутливо возмущается Назар, — В противном случае я не понимаю, почему вы не должны дожить до моей свадьбы. — Трудоголики подобно вам вступают в брак крайне поздно, — в тон ему отвечает миссис Маркул, — Потому мне кажется, что ваш приз вам будут передавать мои внуки. Теперь уже смеётся Назар, он прикрывает лицо одной рукой, трёт глаза и кивает. — Такое вполне возможно, — соглашается он, — Но я не особо жалею. Как только закончу с делами, планирую покинуть Британию на какое-то время. Быть может, Европа порадует меня не только возможностью передышки, но и серьезным романом. Хотя верю я в это слабо. — А куда вы намерены отправиться? — интересуется миссис Маркул, хватаясь за вилку. В ней внезапно проснулся аппетит, и рагу кажется более привлекательным, чем десять минут назад. — В Австрию, — отзывается Назар, следуя ее примеру и беря в руки столовые приборы, — Либо в Восточную Европу, там у меня есть знакомые, они помогут мне обустроиться. Я пока не решил точно, но знаю, что обязательно возьму перерыв. В конце концов, все мы заслужили отдыха, и я не исключение. Они обедают под непринужденную беседу, и, когда трапеза подходит к концу, миссис Маркул становится даже как-то грустно отпускать гостя. Однако она понимает, что задерживать его не имеет права, потому вызывается проводить его до дверей, дабы отхватить хотя бы ещё кусочек общения с этим неоднозначным, но крайне любопытным молодым человеком. Уже стоя в холле на первом этаже, она неожиданно для самой себя приглашает его в гости. — Если будет желание, то я буду рада вашему визиту, — смущённо говорит она, — Понимаю, что у вас много работы, и возиться с обезумевшей от тоски вдовой в ваши планы не входит, потому отказ я приму спокойно. Но предложение в любом случае останется в силе. — Я обязательно загляну к вам, как будет время, — обещает Назар, — Хорошего вам дня, миссис Маркул. И спасибо за столь теплый прием. Он улыбается напоследок, после чего исчезает вместе с хлопком аппарации, оставляя ее одну. Миссис Маркул тяжело вздыхает, расправляет привычным движением ткань юбки и уходит к лестнице. Этой ночью она впервые спит спокойно и не мучается от кошмаров.***
Назар сдерживает свое обещание и под вечер появляется на пороге мэнора спустя неделю. Он отказывается от ужина, объясняя тем, что успел поесть, потому с удовольствием соглашается выйти на прогулку по территории, на которой был всего раз, когда похоронил тело Марка рядом с отцом. Они посещают его могилу, почтив усопших парой минут молчания, после чего следуют к живой изгороди, у которой ветер не столь ощутим. Миссис Маркул заводит разговор первая. — Расскажите, каким Марк был в Хогвартсе, — просит она, плотнее кутаясь в свою теплую мантию, — Одно дело знать его, как знает мать своего ребенка, а другое, когда о нем говорят его друзья. Он был слишком заносчив, верно? — Вы бы знали, насколько, — смеётся Назар, подавая ей руку, чтобы перейти неровный участок, — Он был, что говорится, зубастый. Никогда не лез первый в драку или спор, но стоило довести его до точки кипения или нанести удар, как он выходил из себя в мгновение ока. Самое удивительное, что он очень быстро возвращал себе самоконтроль, чем я, например, похвастаться не мог. Потому ему многое сходило с рук, пока я драил котлы или кубки. И Марк был неоспоримым лидером. Как занял место капитана сборной Слизерина на четвёртом курсе, так до выпуска никому его и не передал, несмотря на экзамены и большую нагрузку в старостате. Квиддич был его большой страстью. Когда он появлялся на поле, сразу становилось ясно, в каком стиле пройдет матч. — И что это должно значить? — любопытствует миссис Маркул, — Его настроение определяло стиль его игры? — Почти всегда, — подтверждает Назар, — Если он был зол из-за чего-то, его игра была агрессивной и динамичной, если его что-то расстроило, рассеянной и ленивой. Особенно сложно было соперничать с ним, когда он был в приподнятом настроении. В таких случаях он становился самым ловким, быстрым и проворным. Мне не один раз прилетало бладжером, и поверьте, удар у Марка был поставлен четко. Поле было местом, где он мог безнаказанно отомстить мне за любую проделку с моей стороны. Конечно, загонщики Рейвенкло были не столь безнадёжны, но только Марк умел так тонко лавировать на грани правил, не нарушая их и позволяя себе чуточку больше, чем остальные. Это было… Талантливо. Других таких я не видел за все семь лет обучения и даже в профессиональных лигах. Миссис Маркул растягивает губы в улыбке, вздыхает. Марк был талантлив во многих вещах, просто не всегда позволял себе показывать это. Она знает, что второй его страстью после квиддича, были шахматы. Каждые каникулы они с Вадимом засиживались в гостиной до позднего вечера, разыгрывая очередную партию, и отказывались идти спать, пока кто-то из них не одержит победу. Марк никогда не расстраивался, если проигрывал, напротив. Поражение пробуждало в нем азарт, неугомонный и яркий, и он сам аж весь светился, требуя реванша. Ничья его тоже не устраивала, он любил повторять, что ему необходима определенность. Все или ничего, никаких полутонов. Максимализм, возведенный в абсолют, сделал его неудержимым. Марк все брал охапкой: лучшие результаты экзаменов, лучшие итоги собеседования, лучшая должность в Британском филиале Международной конфедерации магов. Ему всегда было мало, он пытался взять больше, чем мог, и нередко у него получалось. Задирал планку безумно высоко, и если допрыгивал, оставался доволен результатом, а если нет, то пробовал снова и снова, не считая неудачу чем-то плохим. Это было здоровое стремление добиться успеха, что всегда восхищало миссис Маркул. Мало кто отличался в его возрасте подобной целеустремленностью, что ещё и не шла во вред. — Марк действительно был талантлив, — задумчиво тянет она, выплывая из своих размышлений, — А другие студенты? Как они относились к нему в Хогвартсе? — По-разному, — пожимает плечами Назар, — Те, что помладше, либо побаивалась, либо молчаливо восхищались им. Сверстники зачастую хотели дружить, ребята постарше присматривались к нему, потому что он был хорош не только в квиддиче, но и в учебе. Правда Марк всегда держался несколько отстраненно. Он не был замкнутым в себе, но у него был свой узкий круг общения, в который было сложно попасть. Про него нельзя было сказать, что он душа компании, однако его это никогда не смущало. Ему хватало друзей и полезных знакомств, так что он не был обделён вниманием. Особенно со стороны девочек. Мне иногда казалось, что возле нашей Башни старост скоро выстроится очередь из желающих сходить с ним на свидание. Ходить с ним в патруль было испытанием, каждые две минуты студентки всех возрастов хотели с ним очень срочно что-то обсудить. Я до сих пор удивлён тому, как он это терпел. — А я удивлена тому, что он так и не привел в дом невесту, — качает головой миссис Маркул, — При условии такой популярности в Хогвартсе среди ведьм, он ни раз не познакомил нас ни с одной. Все говорил, что для брака слишком молод, но почему-то согласился заключить помолвку, а потом сам же ее разорвал. Я понимаю, что тому была причина. Жаль лишь, что он не сказал мне об этом раньше. Назар как-то странно меняется в лице, хмурится, сведя брови на переносице, и что-то неразборчиво бормочет себе под нос. — Что? — Нет, нет, ничего, — он быстро принимает прежнее выражение лица, говорит, — Марк всегда был крайне разборчив в выборе пары, возможно, потому ни с кем вас и не знакомил. Ну просто потому что было не с кем знакомить. Его в самом деле не впечатляла идея заключения союза с Князевич, он хотел чего-то другого. Не скажу, чего именно, все же мы не были настолько близки, но он преследовал высокие цели. — Ваша правда, — соглашается миссис Маркул, — А что касательно ваших взаимоотношений? Вы примирились, когда стали старостами Школы? — Возможно, даже чуточку раньше, — предполагает Назар, — Просто глупая школьная ненависть исчерпала себя полностью. Марк был сложными по характеру, но у него была цельная личность, интересная и разносторонняя. Такие люди всегда привлекают больше, чем картонные, дружелюбные солдатики. И с такими всегда непросто, но оно того стоит. Я же тоже был неугомонным, вечно лез на рожон и получал сполна. Как вспомню наши драки, сразу становится стыдно. Вроде и повода особо не было, а все равно цепляли друг друга. Но в один момент все как-то изменилось, мы присмотрелись к друг другу и негласно приняли решение прекратить эту вражду. Сначала просто здоровались в коридорах, потом стали перебрасываться парой-тройкой фраз, а дальше все как-то пошло само по себе, и вот мы уже в Башне старост делим территорию и договариваемся об очереди дежурства. Иногда Марк помогал мне с трансфигурацией, а я ему с нумерологией. Мы по-прежнему не были близкими друзьями, но наше общение стало спокойным и адекватным. Опять же пока дело не доходило до квиддича. Там мы были заклятыми врагами, даже если после матча разговаривали как ни в чем не бывало. — Ох уж этот ваш квиддич… Назар посмеивается, они продолжают беседу под неспешную прогулку, спустя какое-то время доходят до ворот мэнора, где он вспоминает, что ему пора идти, и хочет уже было аппарироваться, но останавливается и спрашивает, можно ли будет ему прийти ещё раз. — Конечно, — миссис Маркул награждает его теплой улыбкой, пока на улице стоит дикий холод, — Только предупредите заранее, чтобы я была в поместье. А так я всегда рада вашему визиту. — Благодарю, — Назар кивает, достает палочку из кармана мантии и отходит на пару шагов назад, — Тогда я отправлю вам сову. Доброй ночи. Уже возвращаясь в дом, миссис Маркул снова ловит себя на том, что сердце у нее не на месте. Она на всякий случай заглядывает к Данилу, застаёт того за учебником по Зельям, потому уходит к себе, не желая мешать. Что-то внутри нее беспокоится, но она не понимает, в чем дело, и ее это тревожит не на шутку. Не зря говорят, что матери чувствуют все. Могла ли она за две личные встречи привязаться к Назару настолько, что теперь волнуется за него? Крайне маловероятно, но этот молодой волшебник почему-то вызывает в ней те эмоции, что обычно вызывали только ее дети. Быть может, она уже просто сходит с ума от своего горя, вот и видит в нем своего ребенка. Или же она цепляется за него, как за напоминание о Марке, и когда он уходит, от нее уходит и покой. Впрочем, это не столь важно. Назар обязательно придет ещё раз, возможно, расскажет что-то ещё о сыне, и это снова утешит ее больную душу. У нее осталось не так много вещей, что способны унять ее боль, и отказываться от них она не намерена. Даже если это всего лишь иллюзия покоя.***
Через месяц их встречи начинают носить систематический характер. Назар приходит два раза в неделю, либо днём, ещё до обеда, либо после ужина, развлекает ее рассказами о школьных годах Марка или любопытными историями из опыта работы мракоборцем, и иногда проводит время с Данилом, соглашаясь помочь ему с уроками или полетать с ним на метле. И Миссис Маркул искренне благодарна ему за все, что он делает абсолютно безвозмездно, все ещё не понимая, какую цель он преследует, но искренне надеясь, что так будет ещё хоть сколько-то. Она проникается к Назару уважением и какой-то материнской нежностью, всегда слушает все то, о чем он говорит, порою даже что-то советует, но никогда не задаёт слишком личных вопросов, опасаясь перейти за тонкую грань. Один раз она так ошибается, спрашивая, как он решился на дуэль с Темным Лордом, потому больше не поступает опрометчиво и всегда следит за своим языком. Так длится вплоть до Рождества. Ближе к концу декабря Назар объявляет, что завтра придет в последний раз, ведь потом, наконец, у него начинается долгосрочный отпуск, и он уезжает в Европу. — Я все же остановился на Вене, говорят, там красиво зимой, — он заворачивается в длинный черный шарф, собираясь уходить, но замечает подавленное состояние миссис Маркул и осторожно уточняет, — С вами все в порядке? — Что? — она смотрит на него с долей непонимания, кивает, — А, да, конечно. В Австрии куда теплее, чем в Англии, так что венская зима покажется тебе мягкой, по сравнению с нашей. — Миссис Маркул, — Назар заглядывает ей в глаза, улыбается, — Пожалуйста, не расстраивайтесь. Я обязательно буду отправлять вам письма, а если очень попросите, то ещё и колдографии. В моих планах вернуться весной на пару дней к одному событию, так что мы с вами ещё обязательно увидимся. К тому же я обещал сводить Данила на Чемпионат по квиддичу и теперь обязан содержать свое слово. — Свое слово ты умеешь держать, — подмечает миссис Маркул, — Я не знаю, что со мной такое, но мне отчего-то печально отпускать тебя. Возможно, это напускное. Ты обязательно должен уехать, чтобы, наконец, выдохнуть. Столько дел было в последнее время, что будет преступлением отказать себе в отдыхе. Ты поступаешь правильно. Назар кивает, принимаясь снова накачивать шарф на шею, заканчивает, наконец, и достает палочку из кармана зимнего пальто. — Я пойду, — он дарит ей ещё одну улыбку и просит, — Не готовьте прощальный ужин, я вас очень прошу. У меня будет мало времени завтра, буквально десять минут. Я забегу только отдать ваши с Данилом подарки в районе семи и сразу уйду. Слишком много хлопот с переездом, и все в последний момент. — Как скажешь, — соглашается миссис Маркул, не выдерживает все же, подходит ближе, — Можно тебя обнять? Назар сам протягивает ей руки, обнимает почти невесомо, а после отстраняется и без слов исчезает из мэнора. Тишина оглушает миссис Маркул, потому она надевает свою теплую мантию и выходит на улицу. Погода оставляет желать лучшего, но она все равно доходит до ивы и присаживается напротив двух могил, глядя на подсвеченные палочкой надгробия. При взгляде на то, что принадлежит мужу, сердце ее так же болезненно сжимается, но стоит посмотреть на ту, что отведена сыну, сразу успокаивается. Миссис Маркул хмурится, не в силах осознать, почему так, и догадка петляет где-то в ее сознании, только не даёт себя схватить. Сдавшись, она встаёт и возвращается в особняк, заходит к Данилу, затем идёт к себе. Всю ночь так и не смыкает глаз, то и дело думая, что же тут не так, и к утру чувствует себя ещё более взволнованной, чем обычно. Но эта тревожность не похожа на ту, что является предвестником дурных событий, она скорее как ожидание встречи. Такой нужной, будоражащей все внутри. Похоже, действительно сходит с ума. До вечера миссис Маркул бродит призраком по поместью, все валится из ее рук, и даже на вопросы Данила она отвечает не с первого раза, чем вызывает у него беспокойство. Он просит ее прилечь и отдохнуть, но она отказывается и достигает пика, когда часы в гостиной бьют семь. Ровно в этот же момент в дверь стучат, и миссис Маркул спешит открыть гостю. Она чуть на падает в обморок, когда Назар выходи в поместье с двумя небольшими пакетами, и мысленно стыдит себя за это. Не понимая, чем вызвана такая реакция, она силится скрыть свою нервозность и дрожащим голосом зовёт Данила. Пока сын говорит о чем-то с Назаром, обмениваясь с ним подарками, она исподтишка наблюдает за последним, стоя в стороне, чтобы не подслушивать. И он точно такой же, как и раньше, улыбается, ведя тихий разговор, одежда на нем прежняя, все то же пальто и длинный черный шарф. Миссис Маркул выдыхает, дав себе команду не заниматься глупостями, однако замечает вдруг, как Назар треплет Данила по голове, накручивая на указательный палец прядь его темных волос. Так делал Марк. Так всегда делал только Марк. На негнущихся ногах она подходит к ним, просит Данила дать им время поговорить, он кивает понимающе, жмёт руку Назару на прощание и уходит к себе. Миссис Маркул достает из кармана юбки маленький сверток и протягивает его. Назар вопросительно изгибает бровь. — Это мой тебе подарок на Рождество, — объясняет она, ощущая, как сердце начинает стучать быстрее, — Ничего особенного, но я очень хотела сделать тебе приятно. — Вот как, — усмехается он, принимая свёрток в свои руки, — Мне можно взглянуть сейчас, или лучше потом? — Можешь сейчас. Назар осторожно разворачивает упаковочную бумагу и достает из нее маленькую платиновую булавку. Он вертит ее в своих пальцах, глядя на нее с интересом, и миссис Маркул на секунду решает, что все же ошиблась. Ей показалось, да быть такого не может, что… Она не успевает додумать, Назар вскидывает взгляд, и в нем читается чистый восторг. Точно такой же, как и в детстве. — Это ценная вещица, верно? — Верно, — подтверждает миссис Маркул, — Моя двоюродная сестра, тетя Марка всегда застёгивала ее на его кроватке, когда он был ещё совсем маленький. Она была полукровкой и верила, что это убережёт его от сглаза. Этому ее научила ее магглорожденная мама. У них были свои суеверия, конкретно это показалось мне крайне любопытным. — Что-то в этом есть, — усмехается Назар, заворачивая булавку обратно в бумагу, — Спасибо. У меня для вас тоже есть подарок. Не столь значимый, как ваш, но, надеюсь, не менее приятный. Она гулко сглатывает, принимает из его рук пакет и заглядывает в него. Сердце в груди делает кульбит и падает на дно желудка с ее тихим охом. Внутри оказывается свечка в стакане с ароматом вишни и коробка марципанов. В голову врывается воспоминание, как пятилетний Марк умолял отлевитировать такую же свечку в воздух, как он восторженно хлопал в свои маленькие ладошки, наблюдая за ее полетом. Как перед Рождеством, когда ему было шесть, преподнес маленькую коробочку с ее любимыми сладостями и виновато сообщил, что не удержался и съел пару штук сам, за что Вадим его подначивал ещё год по меньшей мере. Картинка такая яркая, что у миссис Маркул уходит пару минут на то, чтобы отогнать наваждение и справиться с шоком от внезапного осознания. В ту же секунду ей хочется задать сотню вопросов, если не тысячу, но она вовремя себя останавливает и делает глубокий вдох, прикрывая глаза. Если ей не сказали напрямую, значит, так было нужно. Значит, она обязана промолчать, дав знак, что все поняла, и отпустить его, не ставя под угрозу его жизнь и безопасность. Именно так она и поступит, потому что он заслужил этого. Наверное, как никто другой. Приподняв веки, миссис Маркул смотрит на Назара, кивает и смущённо благодарит его. — Угодил, — она говорит это точно таким же тоном, как и много лет назад, добавляет, — Спасибо, душа моя. Будь, пожалуйста, счастлив в новом году. — Я очень постараюсь, — обещает Назар, — И ты… Вы. Будьте счастливы, очень прошу. Большего нам и не нужно, верно? — Верно, — соглашается миссис Маркул, с трудом сдерживая слезы, задыхается вместе со следующими словами, — Береги себя. Я буду очень по тебе скучать. Назар улыбается ей, обнимает крепко, прямо как в детстве, целует невесомо в макушку, а после отстраняется, смотрит взглядом, полным светлой печали и нежности, кивает чему-то своему и, не говоря больше ничего, аппарируется прочь. Миссис Маркул прижимает пакет к груди, достает из него коробку с марципанами, открывает ее и кладет кусочек в рот. Возможно, в самом деле большего для счастья ей теперь уже точно не нужно.