Герцогиня Мирабелла и Писака

"Юная герцогиня Айрис тихо постанывала, кусая губы, чтобы не закричать, пока прекрасная Марианна охаживала её маленькую, тугую попку шлепками. Это было упоительно и немного больно.       Ещë! - Умоляла девушка, - Прошу вас, ещё! А - ах! Как чудесно!       Отшлëпав девушку до изнеможения, Марианна покрыла её разрумянившуюся очаровательную задницу поцелуями, а её руки накрыли небольшую грудь с торчащими, алыми, как ягодки, сосками. Она щупала груди девушки, покусывая, её изгибающуюся спину, тонкую шею, мочки ушей, позвонок между шеей и спиной, именуемый "кошачьим местом". Девушка, часто дыша, ложилась своими нежными грудками в её ладони, позволяя пощипывать соски пальцами. Марианна тянула её долго, доводя до исступления, поглаживая пальцами нежное лоно между ног, где Айрис была уже восхитительно влажной. А затем, взяв со столика сделанную из вибрирующего камня, который добывался только в Гаунау, гайифскую игрушку, ввела её между тугих полушарий. Айрис любила, чтобы её трахали, как мальчика, - в попку, но, одновременно, продолжала ласкать пальцами и потаённое местечко, ощущая его нежную влагу. Айрис постанывала, пищала, потом начала вскрикивать. А Марианна, вращая неприличную игрушку в девичьей попке, просунула влажные пальцы между своих ног, торопливо лаская себя, касаясь грудью спины своей прекрасной любовницы. Однажды Айрис пришла к ней, после того, как королева Катарина предпочла ей эту белобрысенькую дурочку, Селину Арамону. Айрис со слезами рассказывала ей, как королева щупает задницу Селины, прижимая ту к старинному бюро в кабинете своего мужа, а затем, - разложив на диване, посасывает её груди и трахает её, засовывая в неё рукоятку плети. Марианна, обнимая девушку, утешала её, а потом предложила раздеться и выпить вина. Айрис же смущённо проговорила: - "Я хочу попробовать в попу. Мой брат Ричард говорил, что это здорово. Его эр, герцог Алва так его.. В общем, они так занимались сексом, и ему это очень понравилось!"       Марианна рассмеялась. Айрис была не первой девушкой, которая хотела попробовать гайифской любви. Даже образцовая дочь и жена, Ирэна Придд, навещала её салон, чтобы вкусить этого запретного удовольствия. Трахаться в обычное для женщины место она терпеть не могла, после того, как её изнасиловала, ручкой расчёски, королева Катарина, а потом отдала своему любовнику, Рокэ Алве, который трахал их обеих на письменном столе, рассуждая о сапогах для своих солдат."       От прочитанного, герцогиня почувствовала, что к лицу приливает жар, притом, что она ещё не была в том возрасте, когда наступает женская пауза.       Схватив колокольчик, она бешено зазвонила. Примчавшая на звон горничная Мадлен испуганно спросила:       -Ваше Сиятельство, вам плохо?! -Ричарда ко мне! - Распорядилась герцогиня, - И немедленно!       Пока Мадлен бегала за Ричардом, который опять пропадал на каких - то работах по благоустройству Надора, которые он затеял, вернувшись из столицы, Мирабелла, с любопытством и ужасом, опять заглянула в книгу.       -Я хочу, - Проговорила Ирэна, водя большим пальцем ноги между ног девушки, - Чтобы ты пришла ко мне на вечеринку в плаще и туфельках. Больше на тебе ничего не должно быть. Все гости приходят ко мне голыми. Можешь привести свою подружку Мэллит. Эта смешная гоганни очень забавляет меня своей цветастой речью. Я отлуплю её между ног, а ты лишишь её невинности горлышком хрустального флакона. Если её отлупить, ей не будет больно. А ты ею насладишься. Как я тобой.       С этими словами, Ирэна поставила девушку на колени, немного раздвинула их, и вставила Айрис в попку горлышко флакона из алатского хрусталя. Он приятно холодил, доставляя Айрис огромное удовольствие. Она приподнимала бёдра, скуля и постанывая. Между ягодиц самой Ирэны трепетала гайифская игрушка. Она тëрлась маленькими, острыми грудками о спину Айрис, целуя её взмокшие от напряжения, вьющиеся светлые волосы, и думала о том, что эта темпераментная провинциалочка вполне могла бы стать её постоянной наложницей. Можно было бы приковывать её наручниками к спинке кровати и ласкать это прекрасное, стройное тело, украсить её щиколотки золотыми браслетами, и научить её завтракать обнажённой. К тому же, этой девочке нравится порка. А целовать её исхлëстанную задницу, - это просто невероятно".       -Звали, матушка? - На пороге появился Ричард. Он был почти таким же высоченным, как его сбежавший папаша, будь он трижды неладен, - Мне передали, что вам нехорошо!       -Это ты, - Спросила Мирабелла, брезгливо, словно это был ызарг, книгу в пёстрой обложке, - Привёз сюда это богомерзкое творение?       -Впервые вижу, матушка, - Ричард смутился, как будто опять стал тем мальчишкой, каким был до отъезда в "Лаик", - А что там?       -Прочти сам, - Фыркнула Мирабелла, - Твоя сестра пустилась, в столице, во все тяжкие! Я ночей не спала, воспитывая всех вас достойными людьми. А она.. Она посмела опозорить Дом Скал таким поведением!       Взяв книжку, Ричард перелистал её, и, краснея, как помидор, проговорил:       -Тут не только про Айри.. Тут, вообще, "Леворукий" знает, что.. Вот, хотя бы, - Продолжая пылать так, что впору вспыхнуть пожару, он прочёл: - "Граф Лионель, почтительно стоя на коленях перед главой Олларианской церкви, искупал свои грехи, старательно отсасывая его священные соки. Упираясь руками в край стола, кардинал Дорак размышлял о том, что сосать Лионеля научили неплохо. Он слышал, как однажды, во время службы в Торке, Лионель отсосал, по очереди, шестерым офицерам, которые, потом, его ещё и отымели. И он, несмотря на свой, тогда ещё, юный, возраст, доставил удовольствие всем, а потом разделил постель .. с герцогом .. С герцогом Эгмонтом Окделлом, который и привёл мальчишку на эту пьяную вечеринку".       -Что твой отец был развратен, как все деревенские коты, - Хмыкнула герцогиня, - Я одна знала. Ну, может быть, ещё его сельские потаскухи. А теперь на нас, из - за него, весь Талиг будет пальцем показывать! Я немедленно еду в Олларию, вытаскивать твою сестру из этого гнезда разврата, пока она там совсем по рукам не пошла!       -Что за бред?! - Спросил, входя в гостиную, Лионель Савиньяк, - Конечно, не скажу, что я невинен, как ангел.. Но чтобы я вытворял такое с кардиналом! Да ещё и с шестью мужиками в Торке, - это кем надо быть, чтобы такое себе представить?! Что это, вообще, за сочинение?       Взяв книгу, он прочёл на обложке: -Павсаний, "Гости приходят голыми". Всё понятно! Бред очередного спившегося графомана! - Открыв книгу на первой попавшейся странице, он прочитал:       -Герцог Алва так безжалостно драл генерала Феншо, что тот только жалобно вскрикивал, пытаясь подмахивать задом, чтобы очередные движения герцога не были так болезненны. Алва же злорадно думал, что наконец - то добрался до этого развратного мальчишки, которого застукал со своим адъютантом. Ричард, как последняя шюха, обхватывал коленями бока генерала, цепляясь пальцами за его плечи. А сидевший рядом командующий Южной армии генерал Лэкдеми целовал припухшие губы Ричарда, лаская себя, запрокидывая голову и тихо постанывая. Когда Феншо, со вскриком, кончил и растянулся на импровизированной постели из маскировочной сетки, граф Лэкдеми сам, склонившись к Ричарду, вошёл в него, выкручивая Ричарду соски, и терзая его рот, безумными и жадными поцелуями. А ещё ранее, если верить сообщению Марселя Валме, граф Лэкдеми отдавался Оскару на берегу Расанны, и Оскар заставлял его передвигаться по песку на руках, подгоняя толчками в его изящный зад. А потом они купались в реке, и Эмиль отдавался генералу, держась за ветви склонившейся к воде ивы, издавая звуки, похожие на стоны роженика, а Феншо трахал его, лаская его живот и соски.       Теперь этот наглый мальчишка Оскар стоял перед герцогом на четвереньках, вихляя избитой задницей, в которую Алва безжалостно врывался, как вламываются в покорëнную крепость".       -Хм, - Пробормотал Лионель, - Никогда не подумал бы, что мой тихий братец способен на такие кошачьи страсти! Ну, что мой бывший супруг Росио способен драть, всё, что движется, - это меня нисколько не удивляет. Но чтобы Эмиль!       -Он там ещё и убил кого - то, - Заметил Ричард, - Кажется, на восемьдесят шестой странице.       -Значит, ты уже всё это читал! - Прорычала Мирабелла, - Это ты подменил священную "Эсператию", засунув в её переплёт это.. Это чудовищное сочинение, написанное, судя по всему, самим "Леворуким"! Это ты.. Что ж, - ты достойный сынок своего распутного папаши!       Лионель же, не обращая внимания на вопли Мирабеллы, открыл указанную Ричардом страницу.       -Граф Лэкдеми наблюдал, как Урфрида и Селина плещутся в бассейне. Обе девицы, похоже, были пьяны, от вина, несколько бутылок которого стояли рядом с их небрежно валяющейся одеждой. Селина прильнула своими губами к губам Фриды, которая ласкала интимное местечко распластавшейся на ней девушки, заставляя ту приподнимать ноги и часто дышать. Селина, прикрыв глаза, блаженствовала, а Фрида, отвечая на её безумные поцелуи, тискала другой рукой её белоснежную грудь, казавшуюся во всë более сгущающихся сумерках, выточенной из алебастра.       -И обе эти особы, - С горечью подумал Эмиль, - Охотятся за моим братом! Видела бы это Арлетта! Хотя, наверняка, она начала бы умствования, что если они развлекаются не с мужчинами, - значит, у них как будто ничего и не было!       Между тем, Урфрида, заставив Селину прильнуть к бортику бассейна, взяла бутылку, и, вставив её между ягодиц любовницы, ввела горлышко той внутрь. Селина, ойкнув, сама насадилась на горлышко бутылки, которое Фрида двигала туда - сюда, имитируя движения мужского органа.       Внезапно, Эмилю пришла в голову странная и тёмная мысль. Бассейн, сумерки, пьяные девицы. Кто виноват, что они полезли в воду?       Неподалëку от бассейна белела гипсовая скульптура девушки с веслом. Эмиль слышал, что когда - то бордонцы изображали, таким образом, свои морские божества. В прошлом скульптура девушки была мраморной, но в Сэ уже не раз делали ремонт, и разрушившуюся мраморную скульптуру заменили гипсовой, а весло в её руке было сделано из карнизной жести. Прокравшись к сарайчику, в котором садовник хранил различный инвентарь, Эмиль нашёл там матерчатые перчатки, и, одев их, отправился к скульптуре. Вынув из её руки жестяное весло, он, вернувшись к бассейну, опустил его, с размаху, на головы девиц. Они не успели даже взвизгнуть, и, одна за другой, ушли под воду. А он, ещё некоторое время, подталкивал их веслом ко дну, как будто мешал макароны в кастрюльке, пока не убедился, что они обе обмякли. Зловредная Селина, ещё некоторое время, издавала какое - то невнятное "Буль - буль", но потом опустилась, вослед за Фридой, на дно. Эмиль, ещё некоторое время, тыкал их веслом, а потом, подождав немного, чтобы убедиться, что они не всплывут, вернул весло в руку бордонской пловчихи, сняв перчатки, щëлкнул дорогой дриксенской зажигалкой, и сжёг перчатки, смешав пепел с прошлогодними, почти истлевшими, листьями. Теперь его любимый брат был свободен, как ветер".       -Никогда не подумал бы, - Заметил, войдя в гостиную, Эмиль, - Что я так развратен и опасен!       -А подслушивать, - Усмехнулся Ли, - Вообще, некрасиво! Кстати, я нисколько не удивился бы, если бы ты прибил этих девиц, от которых, действительно, покоя нет! Я, знаю, как ты переживаешь, из - за того, что они так яростно за меня цепляются!       -Если бы я, действительно, решился от них избавиться, - Проворчал Эмиль, - То, лучше, подбросил бы в бассейн крокодила!        -А где его взять? - Спросил Ричард, - Крокодилы в Талиге не водятся. Это надо ехать в нухутские джунгли, или выкрасть зверюгу из Эйнрехтского зоопарка! К тому же, Фрида такая толстая, что крокодил обожрëтся, и на Селину у него уже сил и аппетита не хватит! Уж лучше подкинуть в бассейн стайку пираний. Но они водятся только в Гайифе.       -Вы ещё заговор, с целью убийства устройте! - Вознегодовала Мирабелла, - Нет, с меня хватит! Вы грешные и пропащие души! А я еду за Айри! Может быть, мне ещё удастся хоть её вернуть на путь истинный!       -Судя по тому, что здесь написано, - Хохотнул Эмиль, - Такое вряд ли возможно!       -Что ты там, - Поинтересовался Ли, - Ещё отыскал?       -Вот, - Отозвался Эмиль, - Пожалуйста: - "Тихонько приоткрыв дверь в будуар королевы, Эстебан Колиньяр увидел, как Её Величество ощупывала животик лежавшей на бархатной кушетке Айрис. Девушка лежала тихонько, чуть дыша, а Катарина, подняв её рубашку ещё выше, обнажила маленькую грудь, которую стиснула в ладонях, заставив Айрис тихонько ойкнуть.       -Не бойтесь, дитя моё, - Успокаивающе проговорила Катарина, - Я вас немножечко потискаю. Это не больно и не страшно! Кстати, теперь вы моя фрейлина. А значит, вы будете приходить сюда, и читать мне вслух, голышом. Я люблю обнажённых красавиц!       Еë тонкие пальцы потянули соски девушки, осторожно их покручивая. Айрис заметалась, но Катарина её удержала, крепко прижав за бёдра к кушетке.       Совсем обнажив девушку, Катари уложила её на живот, так широко раздвинув её стройные ноги, что Айрис обхватила ими своё ложе. А Катари стиснула в ладонях её округлые ягодицы.       -Говорят, - Улыбнулась королева, - Что вы любите туда, - Она провела пальцем между двух нежных полушарий, - Как мальчик? Тогда вы будете даже не фрейлиной, а моим пажом, дорогая!       Смазав пальцы бальзамом, она проскользнула вглубь тела девушки, заставив ту подаваться задом навстречу. А потом пальцы сменились рукояткой стека, который Катари вводила так глубоко, что Айрис, приподнявшись, держалась руками за изголовье кушетки. Её золотистые волосы разметались по плечам, а на губах играла безумная улыбка. А Катари, расстегнув брюки, - она нередко носила брючные костюмы, - ласкала себя, прикрыв глаза, и блаженно вздыхая. Эстебан, невольно, потянулся к "молнии" на штанах, поскольку, естество отчаянно просилось на свободу.       -И кому же из них, - Рука в узкой перчатке прихватила Эстебана за подбородок, - Вы мечтаете вставить?       Колиньяр похолодел от ужаса. Перед ним был капитан Королевской Стражи, граф Лионель Савиньяк! И принёс же его "Леворукий"!       -Вас мама не учила, - Осведомился Лионель, - Что подглядывать некрасиво? Да ещё и с такими, - Он покосился на ширинку Эстебана, - Неблагонамеренными целями?       -А вам - то, - Эстебан попытался вывернуться, - Какое дело?!!       -Значит, - Хмыкнул Лионель, - Не хамить человеку с пистолетом в кармане она вас тоже не учила!       Эстебан понял, что влип. Если граф сольëт его королеве, - он пропал!       Но граф, вместо этого, погладив рукой его гульфик, усмешливо заметил:       -Сегодня вашему "мальчишке" найдётся несколько иное применение!       Вскоре они уже очутились в личных покоях начальника охраны Их Величеств.       -Ну, что вы стоите, как поражённый молнией Астрапа древнегальтарский царь? - Осведомился Лионель, отпивая из бокала вино, - Разденьте меня, да поживее!       Совсем обалдевший Эстебан неумело взялся за пуговицы мундира.       -Совсем ничего не умеете, - Проворчал Савиньяк, - Вы, что, девственник?       -Н - нет, - Пробормотал Эстебан, -Просто.. Просто, я ещё.. Ну, то есть, однажды, я раздевал виконта Манро. Но это так.. Несерьёзно. Просто, хотел этого рыжего пощупать! А там и щупать было нечего! Он тощий, как корюшка. Ну, это такая рыбка, которая водится в Устричном море. Она мелкая и ужасно костлявая!       -Хватит, - Не выдержал Савиньяк, - Заговаривать мне зубы! Раздевайте меня, поживее, - у нас мало времени!       Вскоре он лежал на широкой кровати, а Эстебан залюбовался его стройным телом. Лионель был прекраснее Катари, не говоря уже об Айрис. Плоский живот, маленькие, тёмные соски, стройные ноги, округлые плечи.       -А теперь, маркиз, - Проговорил Лионель, широко раздвигая ноги, - Вы должны меня изнасиловать!       -Извините, - Совсем ошалел Эстебан, - Что я .. должен сделать?!!       -Изнасиловать меня, - Повторил Савиньяк, - Я потому вас и выбрал, что вы, так скажем, достаточно отважны и не слишком церемонны!       -Может быть, я и такой, - Отвечал Эстебан, - Но я не хочу подставлять голову под топор, из - за ваших прихотей! Я вам не бордонский пилот - самоубийца!       -Если вы это сделаете, - Отвечал Савиньяк, - Вы не совершите ничего преступного! Напротив, - вы меня спасёте! Так что, действуйте! Никаких поцелуйчиков! Просто, выкрутите соски и трахните, как следует! Ну, же, давайте!       Не понимая, что происходит, Эстебан подчинился. Сжимая соски Лионеля пальцами, он тянул их, так, что тот даже вскрикнул. А потом Лионель, протянув Эстебану платок, приказал:       -Заткните мне рот и оттрахайте, как следует!       Так унизить начальника охраны Их Величеств было страшно, но, если уж ввязался, - делать было нечего! Эстебан, свернув платок, впихнул самодельный кляп в рот Лионеля. А потом решительно в него ворвался. Лионель застонал через платок, и схватился за плечи Эстебана руками. Его глаза были широко распахнуты, лоб взмок от напряжения. Он подавался бёдрами навстречу движениям Эстебана, который, сходя с ума от накатившей страсти, всё жёстче врывался в тело своего странного партнёра, пока обо, наконец, не вырубились, совершенно обессилев.       Очнулся Эстебан совершенно измотанный и мокрый, как мышь, которую вытащили из ведра с водой, крепко прижимая Лионеля к себе. Потянувшись, Эстебан вытащил кляп изо рта Савиньяка зубами, а потом спросил:       -Зачем вы, всё - таки, это затеяли? -Когда - то, в юности, - Объяснил Савиньяк, - Со мной сделали нечто очень нехорошее. С тех пор, в годовщину того, что со мной произошло, я заболеваю, когда всё это невольно вспоминается. Один доктор, учившийся у морисков, сказал мне, что это может, постепенно, свести меня с ума, и даже убить. А для того, чтобы от этого избавиться, мне нужно, чтобы меня изнасиловал парень, который не связан родством с участниками той истории. И я, наблюдая за всеми молодыми людьми при Дворе, выбрал вас.       -Вы считаете, - Спросил Эстебан, - Меня насильником?       -Не обижайтесь, - Лионель провёл пальцами по его щеке, - Я просто счёл вас наиболее решительным и отважным. Надеюсь, что всё происшедшее здесь останется между нами!       -Вам, - Смутился Эстебан, - Было очень больно? -Ужасно больно, - Отвечал Савиньяк, -Но мне, правда, лучше. А перед этим всего трясло. Так что, я вам очень благодарен!       -А вы позволите, - Спросил Эстебан, - Вас обнять?       -Ну, что ж, - Улыбнулся Лионель, - Обнимите! Он так и уснул, в объятиях Эстебана, а тот позволил себе овладеть сонным Лионелем. Гибкое и упрямое тело было, во сне, очень нежным и послушным. Лионель, неосознанно, отзывался на ласки и поцелуи.       -Ты будешь моим, - Тихонько шептал Эстебан, - Я сделаю всё, чтобы ты был моим, Ли! И никуда ты от меня не денешься, я набью твой прекрасный живот, ты мне родишь, - вот, тогда посмотрим на физиономии Алвы и прочих бездельников - аристократов! Безродный Колиньяр, - и это золотоволосое чудо!"       -Бред! - Возмутился Лионель, - Чушь собачья! Чтобы я отдался шести мужикам, а потом, из - за этого, трахнулся с одноклассником Арно! Если я найду этого Павсания, то его самого заставлю со всей ротой Королевской Охраны переспать!       -Тут такое тоже пишут, - Смущённо заметил Ричард, - Только не про вас, а про генерала Феншо! -"Наказание, которое Первый Маршал придумал для генерала Феншо, было, пожалуй, даже хуже, чем если бы того расстреляли. Оскар лежал на старой кровати, которую, похоже, позаимствовали у кого - то из местных жителей. Он был полностью обнажён, а его ноги были широко раздвинуты. Вокруг столпились солдаты, которых герцог вызвал, чтобы исполнить дикое наказание.       -Ну, что же вы медлите? - Обратился к ним герцог Алва, - Приступайте! Борделей здесь нет, а вы молодые мужики! Вам, что, не нравится? Тем более, что это бесплатно! Солдаты ещё немного по смущались, посмотрели на молодого генерала, который представлял собой довольно привлекательное зрелище,- длинноногий, стройный, с растрëпанными светлыми волосами, а его маленькое интимное отверстие было просто манящим для мужских взглядов. В глазах солдат постепенно разгоралась похоть. Наконец, один из них, расстегнув штаны, шагнул к кровати. Провозился он с генералом недолго, уступив место очередному сослуживцу. Его сменил другой, третий, .. пятый..       -Хватит! - Взмолился Эмиль, - Герцог, остановите этот кошмар!       -Хотите сами заменить, его, граф Лэкдеми? - Усмехнулся Первый Маршал, - Думаю, что ребята будут очень довольны! Аристократов у них ещё не было! А если кто - нибудь из них вас случайно обрюхатит, то сможет гордиться, что его ублюдок растёт в графской семье! Одного бастарда ваш брат уже признал,- так, почему бы не признать и второго?       Эмиль рванулся вперёд, похоже, чтобы влепить Алве пощёчину, но генерал Дьегаррон крепко прижал его к себе. Эмиль дрожал в его руках, а Хорхе вдруг осознал, что непристойное и жестокое зрелище его возбуждает. И что он безумно хочет Эмиля. Этого тонкого, золотоволосого, совсем ещё молодого человека, так похожего на его приятеля и любовника, графа Савиньяка, но куда более хрупкого и чувствительного.       Это было ужасно. Завестись от такого отвратительного спектакля, который устроил этот псих!       Передав Эмиля генералу Вейзелю, Хорхе умчался подальше, где, спрятавшись, чтобы его не видели, в кустах, торопливо утолил своё возбуждение рукой, что его страшно смутило. Повёлся на такую мерзкую расправу, как мальчишка, увидевший в журнале картинку с голой бабой!       Тщательно одевшись и прижав к пылающему лбу холодный лист какого - то крупного растения, он отправился к кэналлийским стрелкам.       Вскоре он вернулся, со своими людьми. Оскар Феншо лежал уже совершенно неподвижно, а его всё ещё продолжали насиловать.       -Прекратить! - Выстрелив вверх из пистолета, скомандовал Хорхе, - Кто ещё посмеет сунуться, - мои люди открывают огонь на поражение! И тогда пеняйте на себя, если сдохнете не в бою, а с позором! - Затем, он обратился к своим людям, - Ребята, соберано не в себе! Скрутить его! Только аккуратно!       -Что это?! - Герцог удивлённо взглянул на Хорхе, - Мятеж?!       -Герцог, вы, и впрямь, не в себе, - Шагнул к Алве маршал фок Варзов, - Пожалуйста, сдайте оружие!       -Этл мятеж! - Воскликнул герцог Алва, - Взять их!       Однако, очутившись перед наведëнными на них дулами снайперов, солдаты, которые, к тому же, были безоружны и преизрядно пьяны, просто сбились в кучу, как бараны. Умирать за чужака, против которого взбунтовался его же земляк, им совсем не хотелось. К тому же, и взгляды господ офицеров им тоже ничего хорошего не сулили.       -По причине болезни Первого Маршала, командование войсками, - Проговорил Дьегаррон, - На себя принимает командующий Южной армии, - Шагнув к Эмилю, Хорхе почтительно поцеловал пальцы его тонкой руки, - Приступайте к командованию, граф Лэкдеми!       Пропустившего через себя толпу насильников генерала Феншо унесли в лазарет. А одуревших солдат кэналлийцы загнали в большой сарай, на окраине деревни.       А поздно вечером, сарай, якобы, случайно, накрыл залп. артиллерии, своей или вражеской, - было не понять. Сарай мгновенно занялся пламенем, и спастись не удалось никому.       -Это вы?! - Набросился на явившегося к нему с докладом Хорхе Эмиль, - Это ваша работа?!!       -Артиллерией командует фок Варзов, - Невозмутимо отозвался Хорхе, - А на войне и под дружественный огонь иногда попадают!       -Вы соображаете, что произошло?!! - Набросился на него Эмиль, - Или вам контузия мозги отшибла?!! Вы угробили множество людей!!!       -Мой маршал, вы можете отдать меня под трибунал, - Отвечал Хорхе, - Но вы, извините, в должности командующего новенький. А я на войне давно. Я старше вас на пятнадцать лет. Можно сказать, уже старик. И я знаю правило, что насильников в живых не оставляют. Хищник, попробовавший крови и плоти, яблоками питаться не станет. Вы хотели, чтобы они, вскоре, взбунтовались? Алва выпустил из клетки самое тёмное, что в них было. И это уже нельзя было остановить. Если насильник один, - его можно жестоко выпороть и отправить в каторжную роту, искупать вину кровью. Но их было много. Мы не удержали бы их в узде. Они распалили бы других солдат. Их никто не удержал бы. Куча молодых деревенских мужиков. Причём, среди них, как я заметил, есть те, кто уже был, когда - то, осуждён, некоторые даже клеймëнные. Эта публика, вообще, без моральных принципов. И если их распустили, - а ваш приёмный отец, генерал Вейзель, - уж простите, слишком мягкотел, чтобы с ними справиться. Иначе, он разогнал бы их мгновенно. Вы хотели бы очутиться на месте Оскара? Хотели бы, чтобы вас терзали и ломали? Оскар выживет, - он не столь хрупкий и не так высокороден. А вот, вы не пережили бы и третьего. А я не смог бы пережить вашей гибели!       -Почему? -Мне не полагается об этом говорить!       -И, всё - таки? -Потому.. Потому, что я.. Я люблю вас, мой маршал! Нет, лучше мне застрелиться! Так нельзя, так не положено! Я нарушаю все законы, и не знаю, что делать! Завтра я брошусь в первую же атаку, - только прикажите! Лучше мне сдохнуть, потому, что это преступно, такого нельзя себе позволять! И, к тому же, - кто я, вообще, такой? Выскочка, ни кола, ни двора. Так что, прикажите мне умереть!       -Нет! - Эмиль опустил руки на его плечи, - Нет. Я вам такого не прикажу. Лучше уж, - Он прильнул к Хорхе, - Лучше уж, я стану вашим! Я буду с вами, буду греть вам постель и стирать ваши рубашки. Вы можете даже меня выпороть, если захотите! Только не умирайте! Я не хочу этого!       -Вы ляжете со мной без любви? -Вашей любви на нас хватит! Я не думал, что кто - то может решиться, ради меня, на всё! Вы с ума меня сводите!       -Это вы сводите с ума, мой маршал.. Эмиль.. Милито!       Такой ночи генерал Дьегаррон не знал никогда. Эмиль вёл себя, как самая отчаянная куртизанка. Он отчаянно подставлял рот под поцелуи, жадно, хотя, сначала, не очень умело, сосал, позволял тянуть соски, хотя, ему было заметно больно, тихо стонал, когда Хорхе вылизывал его пупок, открыл беззащитную шею под поцелуи и укусы, позволил себя тискать, лизать и целовать оставшийся на животе, после давних родов, шрам. Было удивительно, что он, когда - то пережив роды, остался таким изящным и худеньким. Он умолял покусывать и щипать соски, позволил крепко и болезненно стиснуть пах, ощупывать и целовать маленький, упругий зад, а потом, приподнявшись, сам насадился на член Хорхе, оседлав его бёдра, и запрокинув голову, отчаянно застонал. Потом они трахались ещё и ещё. Хорхе не мог им насладиться.       Они пробыли вместе до завершения военной кампании. При посторонних они держались подчёркнуто вежливо и даже слегка отчуждённо, но стоило им остаться наедине, как Эмиль превращался в отчаянную маленькую бестию. Они любили друг друга до полнейшего изнеможения. Похоже, что это позволяло Эмилю забыть и безжалостного Алву, и всё, что происходило вокруг а Хорхе сходил с ума от восхищения и любви".       -Что - о - о?!! - Вскипел Эмиль, - Я куртизанка?!! Я куртизанка, а Хорхе, то есть, генерал Дьегаррон, - убийца?!! Да я из этого писаки селёдку по - гогански сделаю!       -Может быть,- Предположил Ричард, - Это сочинение эра Августа?       -Эра Августа?! - Возмутилась Мирабелла, - Да как ты смеешь говорить такое об этом святом человеке?!       -Тоже мне, - Хмыкнул Ли, - Святой! Этот "святой" испортил жизнь чуть ли не всему Талигу! И вашему покойному супругу, эрэа Мирабелла, тоже. Если бы не "достопочтеннейший" эр Август, герцог Эгмонт не стал бы устраивать беспорядки, пьянствовать, грабить банки и захватывать заложников.       -Мой муж?! - Мирабелла вскочила, и набросилась бы на Лионеля с кулаками, - Мой муж грабил и захватывал заложников?! Вы лжёте, лжете!!!       -Эр Лионель не лжёт, - Мрачно проговорил Ричард, - Однажды, когда я был ещё мелким, я подслушал один разговор. Нечаянно. Я играл у отца в кабинете, а дверь в курительную комнату, - она же напротив кабинета, - была открыта. Я услышал, как отец, барон Карваль, двое из братьев Эпинэ и Штефан Гирке разговаривали о том, что, мол, надоело нищебродствовать, и было бы неплохо пощипать перья зажравшимся "фламинго". Ну, то есть, Манрикам. Я думал, что они просто так шутят, - Манриков, вообще, никто не любит. И потом забыл об этом. А когда уже учился в " Лаик", однажды помогал отцу Герману разбирать газеты в библиотеке. И прочёл, что в тот год, действительно, был ограблен один из филиалов банка "Манрик и Компаньоны". Причём, подозревали, что навёл грабителей один из сотрудников банка. А Штефан Гирке служил в этом банке, специалистом по отчётности. Мне стало очень страшно, я выбросил ту газету, и никому ничего не сказал. А они могли, реально, Манриков обнести!       -Они и обнесли, - Проговорил Лионель, - А денежки припрятали у эра Августа. Который, естественно, использовал их, отнюдь, не на дело "возрождения Великой Талигойи".       -Вы меня доконаете! - Простонала герцогиня, - Мало мне этого писаки, - так, ещё и вы, со своими россказнями!       -Маман, - Ричард поднёс матери бокал вина, - Не принимайте это так близко к сердцу! Ну, не святой был папенька, - да и кошки с ним! Можно подумать, я святой! И ничего, - живу как - то!       -Да уж, - Хохотнул Эмиль, - Святой такого, со старым, больным человеком, точно, не проделал бы!       -Что такое, - Спросил Ричард, - Этот графоман ещё придумал?       -"Эр Август Штанцлер выступал на открытии памятника королеве Алисе на бульваре Роз, рядом с площадью Звезды, - Прочёл Эмиль, - "Его речь должна была тронуть всех присутствующих своей выразительностью, гражданским пафосом и глубоким уважением к покойной матушке царствующего короля Фердинанда. И неважно, что премьер - министр, когда был ещё только заместителем тогдашнего премьера, отца нынешнего командующего ракетно - артиллерийскими войсками, Вольфганга фок Варзов, терпеть Алису не мог, - кто это сейчас помнил? Главным было подчеркнуть историческое значение этой персоны и своё к ней безмерное уважение.       -Уважаемые жители Олларии и гости столицы, - Начал эр Август, и его голос, усиленный несколькими микрофонами, разнëсся по украшенной цветами, которые смотрелись, на фоне уже довольно холодного ноябрьского дня, несколько нелепо, и воздушными шарами, улице, - Сегодня мы, - Он чуть не брякнул "Провожаем в последний путь",- привычка произносить эту фразу наработалась годами, - эр Август проводил уже немало государственных чиновников, Первого Маршала Алваро Алву, маршала Арно Савиньяка, а когда - то, - и его отца, графа Арсена, предыдущую статс - даму, графиню фок Ливен, и множество других известных персон, но вовремя себя одëрнул, - Открываем памятник матушке царствующего нашего монарха, Его Величества, Короля Фердинанда Четвёртого, Её Величеству, Королеве Алисе! Как все, кто знал Её Величество, не могу не подчеркнуть величие и значимость её фигуры для нашего государства!       -Да уж, фигурка была, - Хохотнул кто - то в толпе, - Такой бочонок ещё поискать!       Но эр Август упрямо продолжал свою речь, несмотря на раздавшиеся в толпе хиханьки:       -Еë Величество олицетворяла собой скромность, милосердие и самую истинную заботу о своих подданных!       -Так олицетворяла, - Выкрикнул невидимый в толпе оппонент, - Что в Бергмарк сидели без денег и последний хрен без соли доедали!       Но эр Август, представив себя полководцем, обращающимся к мятежным войскам продолжил свою речь:       -Еë Величество была известна, как мудрейшая и добропопядочнейшая женщина, прекрасная мать и истинная патриотка!       -Ога, ога! - Опять перебили его, - Такая праведница и патриËтка, что понатащила в Талиг своих дриксенских любовничков, что до сих пор на шее сидят!       Но Штанцлер, решив идти до конца, упрямо продолжал:       -Великие свершения нашей дорогой королевы всегда будут жить в наших сердцах, и данный памятник, являющийся олицетворением нашей благодарности Её Величеству, был установлен на пожертвования учащихся военной гимназии "Лаик", офицеров гарнизона Олларии и учениц школы Святой Беатрисы!       -Детей и теньентов обобрали, - Вёл свою свою собственную речь всё тот же невидимка, - Чего уж там! Аттракцион неслыханной щедрости!       Однако, взять эра Августа измором было не так - то просто, - язык у него, как говаривал Рокэ Алва, был подвешен неплохо. Поэтому, он продолжал заливаться соловьём, превознося многочисленные добродетели королевы Алисы, и выражая благодарность мэрии столицы, за воздание доброй и благодарной памяти Её Величеству.       И тут, внезапно, эр Август почувствовал, что с его брюками происходит что - то не то. Кто - то нагло расстегнул ширинку. Премьер - министр попытался отпихнуть того, кто так нахально орудовал в его штанах, но, поскольку, его руки были заняты микрофоном и листом с текстом речи, сделать это коленом у него не получилось. А невидимый вредитель под трибуной, приспустив его трусы, занялся его членом. Сначала его старательно ласкали рукой, а потом "мужское достоинство" эра Августа обхватили чьи - то горячие губы. Бойкий язык прошёлся по всей длине, лизнул "уздечку", потом довольно остренькие зубы прикусили головку, после чего, её так нежно облизали, что эр Август, чуть не выронив микрофон, был вынужден на минутку прервать речь, чтобы отдышаться. Но отдышаться ему не дали. Рот наглеца втянул его член, жадно его посасывая. И, в то же самое время, кто - то за спиной, прячась за импровизированным задником, с портретом королевы, совсем спустил с эра Августа штаны. Он почувствовал, как его ягодицы крепко ощупывают чьи - то руки. Это было просто немыслимо! Его хамски щупали, как подвернувшуюся пьяному дворнику уличную девку! Он попытался увернуться, но тот, кто его сосал, ухватил его за бёдра, придерживая и лаская, от чего, он невольно прогнулся в пояснице. Чьи - то пальцы проникли в него, смазывая и лаская, и он, сам того не желая, подался навстречу скользким пальцам. А потом... Потом в него вставили. Было такое ощущение, что в задницу всадили здоровенный железнодорожный "костыль"! Причём, незримый любовник даже не собирался останавливаться, чтобы дать ему приспособиться, и найти удобное положение. Его охаживали так, как будто его покрыл конь,- быстро, жёстко и грубо. А спереди его нежно, но настойчиво, сосали, полизывали и покусывали. Незримые жеребец и пиявка мучили его долго, старательно и со вкусом. Его речь превратилась в какое - то невнятное "мяу - мяу", он почти не видел печатного текста, и нёс полнейшую околесицу. И даже ляпнул:       -А в любви с Еë Величеством не мог сравниться никакой мужчина!       Толпа взорвалась диким хохотом. Пролепетав: - "Я завершаю свою речь, преисполненный чувством самой искренней признательности тем, кто принял мудрое решение увековечить память Еë Величества этим воистину прекрасным произведением искусства!", эр Август, действительно, кончил, и, почти без памяти, опустился на микрофоны.       -Ли, это твоя работа?! - Негодующе осведомился, входя в красную гостиную особняка Савиньяков, Эмиль, - Ты совсем уже обнаглел?!!       -Какая, работа? - Осведомился Лионель, игравший в карты с Ричардом Окделлом и лениво потягивавшим вино рыжеволосым Александром Йонгом, которого Ли, когда - то, привёз из Кесарии, - Я, вообще - то, в отпуске, по ранению.       -Сегодня к нам привезли Штанцлера, с гипертоническим кризом, - Пояснил Эмиль, - Не знаю, что с ним будет. С таким давлением, вообще, не живут! Он произносил торжественную речь во время открытия памятника королеве Алисе, а с ним, пользуясь тем, что трибуна была достаточно высокой, и под нею легко было спрятаться, совершили, - Эмиль отчаянно покраснел, - Развратные действия! Вдобавок, он утверждает, что его лишили.. Э - э, девственности!       -Эр Август был девственником?! - Удивился Ричард, - Но он.. Он был широким и мягким, как подушка!       -И невкусным, - Добавил Йонг, - Так что, мне полагается премия, - за риск, за инструктаж нашего друга, герцога Окделла, и за отвратительный обед!       Лионель усмехнулся. Йонг, начинавший свою карьеру в Кесарии с работы в "Доме Терпимости", в совсем ещё нежном возрасте, а в пятнадцать лет уже успевший остаться вдовцом с баронским титулом, вымогать деньги и подарки умел, почище графини Рокслей, имея, при этом, абсолютно невинную и миловидную мордашку.       -Не думаю, что просвещение нашего друга, - Проговорил Ли, - В вопросах интимной жизни, было, для тебя, таким уж неприятным!       -Учитывая, что теперь я имею титул графа Вальдзее, - Отвечал Йонг, - И воспитывая малолетнего ребёнка, я, по праву, могу и немного повысить цены на репетиторство.       Эмиль только вздохнул. Спрашивать, кто является отцом ребёнка, которого воспитывает эта сомнительная личность, ему как - то не хотелось. На него, и так, чуть ли не ежедневно, вываливалось по мешку подробностей о похождениях любимого братца. Узнать, что Лионель не только гуляка, но ещё и злостный алиментщик, совсем не тянуло. Пускай уж сам с этим как - нибудь разбирается!       -Нет уж, если бы я знал, что у тебя дети на стороне, - Заявил брату Эмиль, - Я бы этого так не оставил! Я бы сам заставил тебя выплачивать алименты, или взял бы несчастное дитя на воспитание!       -Единственный добропорядочный человек, - Заметила эрэа Мирабелла, - В вашей распутной компании! Так обойтись с бедным эром Августом!       -Возможно, что этот бедняга, - Хмыкнул Лионель, - Сам мечтал, чтобы с ним так.. Обошлись! Может быть, он об этом только и грезил!       -А иногда, -Проговорил Эмиль, - И не только! Тут такое завернули! "Каноник военной школы "Лаик", отец Герман Супре, мудохал эра Августа прямо в присутствии унар, которые, наблюдая за этой сценой, отвлеклись от игры в футбол, на спортивной площадке. Зрелище было ещё то! Эр Август стонал и охал, вцепившись в одну из опор турника, а отец Герман входил в него крепко и очень жёстко, подгоняя его болезненными укусами в шею. Эр Август старательно отклячивал зад, подмахивая молодому священнику. Пожалуй, он перестарался, пытаясь перевербовать секретаря кардинала Сильвестра. Недаром, говорили, что "Служба Контрразведки Талига", которой, заодно с Олларианской церковью, руководил кардинал, - это тайный "веселый дом", где сотрудников обучают не только стрельбе, экстремальному вождению и всему прочему, что полагается тайному агенту, но и искусству самого убийственного секса. Причём, так обучают, что воспитанники Дорака сводят своих любовников с ума. Эр Август уже побывал в руках графа Савиньяка, который заставил его вопить, как драную кошку. Теперь ему подвернулся ещё один такой же сотрудник Сильвестра, который, к тому же, как сообщали эру Августу, был ещё и двойным агентом, работавшим, заодно, и на Кесарию. Заинтересовавшись этим, эр Август решил с ним встретиться. На свою голову! Теперь он извивался, прижимаясь к металлическому столбу, и ощущая, что внутри как будто действует таран. Ещё немного, - и его проткнут насквозь! И это, - на глазах двадцати мальчишек, - в том числе,- и Ричарда Окделла, сына старого приятеля эра Августа! Сам Окделл, воспользовавшись тем, что менторы отвлеклись, наблюдая, как и унары, за непристойным зрелищем, нежился в руках молодых бергеров Катершванц, которые, лаская его, заодно, что - то рассказывали ему о сексуальных испытаниях, которые положены для юных корнетов, у них, в Торке. Судя по всему, там процветал какой - то подпольный гарем, в котором юноши дарили свои неокрепшие тела старшим офицерам, и обучались искусству любви.       -Самый известный там был, - Доносилось до ушей эра Августа, - Лионель Савиньяк, отец Арно. У него был то ли шесть, то ли десять любовник! Он есть восхитительный! И ты тоже будешь восхитительный, когда научиться любовь! Ты есть красивый и сексуальный!       Ричард подмахивал им задом, а они брали его сразу в два члена. И эр Август с ужасом ощущал, что его эта непристойная картина заводит, и он так возбуждается, что сам поддаëтся отцу Герману, причём, не без удовольствия, притом, что внутри у него ещё побаливает, после того, как он побывал в руках того самого Лионеля Савиньяка, который его отымел, заставив, при этом, отсасывать их с Эмилем приятелю и любовнику, генералу Дьегаррону, который сообщил ему, потом, что любая куртизанка справилась бы с этой задачей гораздо лучше. Отец Герман трахал его не менее безжалостно. И это было ещё не всё. Каноника сменил директор "Лаик", капита Арамона, и эр Август почувствовал, будто его насадили на кол. Причём, этот кол был железный. Он растопырил ноги, как лягушачьи лапки, сползая всё ниже. А священник уже засунул ему в рот. Пришлось эру Августу отцепиться от турника, и опуститься на четвереньки. Сосать он толком не умел, а ему всаживали в рот, по самое горло, а сзади его как будто пинали внутри. Он скулил, пытался вытолкнуть член изо рта, но это у него не получалось. В итоге, капитан Арамона так ему засадил, что он просто отключился. А когда очнулся, его уже драл унар Салина, - по слухам, - внебрачный сын Рокэ Алвы, и наследник проклятого Ворона. Эр Август понял, что ему надо хоть ползком удирать из этого проклятого места, поскольку, двадцати возбуждённых парней он просто не выдержит "       -Нет, Оллария это просто закатное пламя! - Не выдержала эрэа Мирабелла, - А этот писака - сам "Леворукий"! Я еду в столицу, вытаскивать свою несчастную заблудшую дочь из этого борделя! А если я найду этого писаку, я его самого так отмудохаю, что мало ему не покажется!       Услышав от матушки столь непристойное выражение, Ричард зажал рот ладонью, Лионель сполз с кресла от смеха, а Эмиль, встревожившись, что у Ричарда случится очередной приступ надорской болезни, скорее поднёс ему стакан воды.       -Ричард, позови служанок, - Распорядилась эрэа Мирабелла, - Пускай они соберут мне чемодан! Я выезжаю немедленно!       -Хорошо, матушка, - Послушно, как и положено прилично воспитанному сыну, отозвался Ричард, - Сейчас я их позову!       А выйдя из гостиной, поспешно достал из кармана телефон, и отправил сестре сообщение: -"Айри, берегись! В столицу едет матушка! А всё из - за некоего Павсания. Надеюсь, ты его ещё не убила? )))"       Вечером, вернувшись в покои, которые были отведены Лионелю в герцогском замке, граф Савиньяк хотел включить маленький телевизор, но в комнату вошёл Эмиль. На нём не было ничего, кроме тончайших дриксенских чулок, а его отросшие волосы были перевязаны алой лентой.       -Миль, что всё это, - Оторопел Ли, - Значит?!!       -Просто, хотел прийти к тебе, в таком же виде, - Пояснил Эмиль, - В котором ты, в опусе этого Павсания, явился на переговоры к королю Гаунау!       Ли хотел возразить, что ему такие "подвиги" и в страшном сне не снились, но Эмиль был так прекрасен, что он просто не нашёл в себе сил ни на какие споры, а просто, притянул брата к себе за бёдра. А Эмиль, упираясь коленкой в низ его его живота, принялся расстëгивать его рубашку.       Прохладные руки скользнули по его груди, тонкие пальцы дотронулись до сосков, а нежные губы прижались к его губам. И кто только научил Эмиля такому изысканному разврату?!       -Я запрещаю тебе, - Пробормотал Ли, после безумного поцелуя, - Читать всякую порнографию!       -Ты сам, - Хихикнул Эмиль, - Ходячая порнография!       Пока он расстëгивал рубашку брата, Лионель стиснул руками его ягодицы, всё сильнее притягивая Эмиля к себе. У обожаемого близнеца ещё и глаза были подведены, как у гальтарских красавиц на древних фресках.       Эмиль пьянил его, как аромат синего лотоса, который до сих пор выращивали в Нухутском султанате.Рассказывали, что этот лотос содержит наркотические и возбуждающие вещества. Однажды Ли сам использовал духи с добавлением сока этого лотоса, чтобы соблазнить принца Фридриха. Но Эмиль был, пожалуй, более искусным соблазнителем, чем он сам. И откуда что взялось?       Рука Лионеля скользнула по животу брата, накрыв небольшую выпуклость.       -Миль, - Пробормотал Ли, - Похоже, что ты.. Ты беременен?!!       -Беременен, - Улыбнулся Эмиль, - Помнишь, как мы покутили в "Пти Шан", после того, как ты вернулся из Каданы? Я сам не поверил, когда потом узнал. Ведь, говорили, что детей у меня больше никогда не будет.       -Миль, а тебе можно? -Пока можно, - Промурлыкал Эмиль, - И очень хочется!       Ли нежно поцеловал его живот, а потом втянул в рот сосок. В Эмиль уже начинало томиться будущее молоко, и это тоже безумно возбуждало. Второй сосок, с небольшим колечком, которое Ли, когда - то, вставил Эмилю, в благодарность за то, что тот помог ему сбежать от Рокэ, брак с которым был, для Ли, крайне тяжёлым и неудачным, был не менее твёрдым. Маленькие комочки плоти уже потихоньку готовились к вскармливанию новой жизни. И сам Эмиль светился этой зародившейся в нём жизнью, как зимнеизломный фонарик.       -Миль, - Пробормотал Ли, - Всё, что ты только захочешь...       -Я хочу тебя, - Лукаво улыбнулся Эмиль, - В себе! Хочу быть с тобой! Единым целым!       Его тонкие руки раздевали брата, а сам Лионель целовал живот Эмиля, потягивал соски, ласкал их ртом, проводил языком дорожку от шеи до живота обожаемого близнеца, исследовал пальцами его подрагивающую спину. стискивал изящные ягодицы. Смазки под рукой не было, и пришлось смочить пальцы во рту.       -Не беспокойся, - Соблазняюще прошептал Эмиль, - Я "там" уже влажный!       Его нежная рука ласкала член Лионеля. Так же он, когда - то, соблазнил Ли, примчавшись к нему после мятежа и потери отца, заставляя отрешиться от страшных воспоминаний о пережитом. Эмиль всегда был самым лучшим лекарством, которое снимало приступы, случавшиеся с Ли, когда он вспоминал о боли, которую ему не раз причиняли. Рокэ, торские сослуживцы, Эгмонт Окделл, Чарльз Давенпорт, которого Эмиль застрелил, увидев, что тот вытворяет с братом. Эмиль всегда оказывался рядом, спасал, излечивал и нежно любил. Ни тени брезгливой жалости или презрения, - только нежнейшая и самая безрассудная любовь!       -Миль, - Ахнул Ли, когда тот насадился на его "орудие любви", оседлав его бёдра, - Осторожнее, пожалуйста! Говорят, что для беременных такое небезопасно!       -Не беспокойся, - Отвечал Эмиль, - Я медик. И знаю, что делаю!       Ли осталось только покачивать его на себе, приподнимаясь навстречу, и лаская его бока и стройные ноги. Эмиль, действительно, знал, что делал, заставляя его то стискивать тугие бёдра, то ласкать ртом тонкие пальцы, заставляя Эмиля постанывать, запрокидывая голову, то поглаживать и сжимать руками напряжённую спину.       Эмиля, что было удивительно, в его положении, хватило надолго. Он утомился, и сладко измучил брата. А потом задремал, склонив голову ему на плечо.       Ли отнёс дремлющего Эмиля в постель, и, прижав его к себе, иронически подумал, что даже благодарен этому загадочному писаке, за то, что тот заставил Эмиля решиться на эту безумную и прекрасную выходку, которая сблизила их ещё сильнее.