Lunaris

      Ночь всегда встречала Сонхва как своего самого дорого гостя, принося спокойствие в его сердце, обволакивая его изящную фигуру, скрытую под невесомой шёлковой тканью глубокого сапфирового цвета. Серебряные браслеты, обрамлявшие его запястья, со звоном стукались о хрустальные перила, когда Сонхва поднимался всё выше и выше по центральной винтовой лестнице дворца. Его шаги были неторопливы, размеренны, не менявшимися за долгие тысячелетия, и каждый стук каблуков по гладкой поверхности ступенек отдавался тонким дребезжанием и слабым светом, высекая искры под его ногами. Сквозь прозрачные стены башни открывался вид на бесконечную черную пустоту, нарушаемую только блеском звёзд. Замечая своего старого друга, они зажигались ярче всего на считаные секунды, будто боясь показать свою радость, даже когда освещали его путь. Но Сонхва мог их простить. В конце концов, он стремился на встречу не с ними.       Примерно на трети пути наверх он чуть не столкнулся с парнем в золотых одеяниях и строгих тонких очках, надвинутых на переносицу. Его тёмные волосы были немного растрёпаны, будто по ним много раз проводили пальцами. Как обычно погруженный в свои дела, Хонджун записывал что-то на лист бумаги прямо на ходу и заметил Сонхва только когда тот с опаской вытянул перед собой руку, останавливая его. Они обменялись приветствиями, Хонджун принёс свои извинения, а затем помчался дальше вниз. Владеть силой контролировать ход времени… Сонхва прекрасно понимал, насколько много ему приходится работать и старался просто не мешать.       Он был благодарен вселенной за то, что отвечал за что-то менее значимое. Будучи богом луны, он был приближен к самому высокому их рангу, хотя иногда и чувствовал, что недостоин этого. Взять того же Хонджуна: он работал днём и ночью, следя за тем, чтобы ход времени не останавливался ни на секунду. Одна ошибка могла обернуться серьёзным последствием для всех живых существ, находящихся за пределами бесконечно далёких вселенных. Сонхва никогда не встречал никого, кроме богов и богинь, но Юнхо, отвечавший за само чудо жизни, говорил, что где-то вдалеке бьются миллиарды сердец. Совсем немного, но Сонхва очень бы хотел увидеть тех, к созданию кого приложил руку один из его лучших друзей. Сам же он должен был поднимать луну высоко в небо каждую ночь, наполнять её своей энергией, чтобы она освещала всё вокруг, становилась ориентиром для каждого, кто нуждался в её свечении среди тьмы.       Он не считал это чем-то тяжелым, но никто кроме него не мог взять на себя эту работу.       Когда же он оказался на самом верху главной башни, холодный ветер почти незаметно провёл своей невидимой рукой по его белоснежным волосам, убирая выбившиеся пряди с лица Сонхва, стоящего на стеклянной платформе. Ткань его юбки чуть приподнялась от резкого порыва, открывая ночи вид на его светлые щиколотки, украшенные переплетением серебряных нитей, поблёскивающих от света звёзд.       — Доброй ночи, — он улыбнулся навстречу темноте, и ещё один порыв ветра слегка подтолкнул его в спину, напоминая о том, что Сонхва пришёл сюда не просто так.       Не собираясь терять времени, он подошёл к кристальному пьедесталу, стоявшему посередине площадки. На нём лежала подушечка, сшитая из мягкой тёмно-синей ткани, а на ней — прозрачная сфера, по размеру не больше ладони Сонхва. Узнавая в нём своего создателя, она уже начала наполняться светом, впитывая энергию с кончиков его пальцев. Оставив на себе только тонкую дугу тьмы, она ослепительно засияла в ночи, и Сонхва спокойно выдохнул, всё ещё держа её в руках. Он подошёл к краю платформы, прикрывая глаза и делая ещё один шаг вперёд. И хотя он знал, что хрустальные ступени появятся у него под ногами сами собой, материализуясь прямо из воздуха, ему всё равно было страшно делать первый шаг каждую ночь. Будто однажды мир богов отвергнет его.       Но сейчас, чувствуя устойчивую поверхность под ногами, он продолжил подниматься вверх, всё выше, пока сфера в его руках не стала совсем невесомой. Сонхва остановился и поднёс её к губам, оставляя короткий поцелуй, отдавая остатки своей энергии. Так она сможет продержаться на небе до рассвета, пока сама не опустится на своё привычное место, уступая солнцу. Сфера повисла в воздухе, будто вспоминая о своей роли во вселенной, и тогда Сонхва смог отпустить её, заметив в отражении то, как его волосы вернулись к своему привычному черному цвету. Он начал спускаться к платформе, подбирая руками ткань платья, чтобы случайно не оступиться. Во время последнего шага, отделявшего его от безопасной поверхности, ещё один бог подал ему свою руку. На его тёмной одежде переливались созвездия, всё те же, которые можно было наблюдать в этой части вселенной. Сонхва с улыбкой принял его милый жест.       — Сегодня луна особенно жадная, не так ли? Ты почти валишься с ног от усталости, — Уён подвёл его за руку к широким качелям, рассчитанным на несколько человек, по обе стороны от которых располагались клумбы с живыми цветами. Как только они почувствовали присутствие двух богов, то поклонились в их сторону своими бутонами, словно головами, и Сонхва кивнул им в ответ.       Уён придвинулся на край качелей и постучал ладонью по бедру, куда Сонхва положил голову, ложась рядом. Его кожа блестела на свету, как и звёзды, которые находились под его контролем. Они будто были сотканы из одной материи, и Сонхва мог часами рассматривать белые точки, рассыпанные по его коже, словно родинки. Он позволил себе закрыть глаза, вдыхая ночной воздух и расслабляясь от приятных прикосновений чужих пальцев к его волосам.       — Следующей ночью будет полнолуние, но ты же знаешь, она всегда берёт столько энергии, сколько ей требуется. Я не могу отказать ей.       Уён тихо посмеялся, и даже этот звук звонким и чистым, напоминающим прикосновение к стеклянному фужеру.       — Почему бы тебе не попросить у Сана чуть больше энергии, чтобы не истощаться так каждый раз?       Сонхва почувствовал, как что-то внутри него затрепетало от мысли об этом, и тепло подступило к его щекам. Он прикрыл лицо руками, вызывая ещё больше смеха у Уёна.       — Сан даёт мне столько энергии, сколько может себе позволить, — он пробурчал себе под нос, всё ещё не открывая глаза, чтобы не встретиться с чужой улыбкой.       — Тогда ты всегда можешь попросить немного у меня, — Уён провёл пальцами по его губам, и сердце Сонхва забилось чуть чаще.       Конечно, он мог. Они с Уёном делили одно ночное небо на двоих и один вид энергии. Даже обычные поцелуи придавали Сонхва сил, но ему всегда было немного неловко просить об этом, хотя Уён никогда не отказывал ему. Рядом с ним Сонхва не чувствовал себя так одиноко, они проводили каждую ночь вместе, зная друг друга до мельчайших деталей. Он открыл глаза и приподнялся, смотря на Уёна и прикусывая губу от волнения.       — Но только немного, хорошо? — Сонхва пересел к нему на коленки, всё ещё выискивая любые признаки сомнения в чужом взгляде.       — Столько, сколько тебе понадобится до рассвета.       Сонхва сделал глубокий вдох и подался вперёд, целуя Уёна. Он положил руки на его плечи, мгновенно чувствуя себя лучше, когда Уён чуть сдавил пальцами его талию. Воздух вокруг них начинал искриться, и даже цветы вежливо отвернули свои бутоны в сторону, не желая их отвлекать. Ветер тоже успокоился, оставляя их одних друг другу. Когда Уён углубил поцелуй и прикоснулся холодными руками к чувствительной коже бёдер, скрытых до этого тканью, Сонхва только крепче схватился за его плечи. Где бы они ни соприкасались, он всегда ощущал лёгкое холодное покалывание, но уже успел привыкнуть к этому за все тысячелетия, проведенные вместе, и даже находил в них особенное удовольствие. Прерывая поцелуй, он поднялся с чужих коленок и запустил руку между их телами, помогая Уёну освободиться от сковывающей ткани брюк. Они оба выдохнули в губы друг друга от сладкого контакта кожи с кожей. Может, Сонхва и не был так хорошо совместим с Уёном из-за их похожей по своей натуре энергии, но это совершенно не мешало им быть вместе и наслаждаться друг другом.       Волна дрожи пробежала по телу Сонхва, когда Уён обхватил их члены ладонью, но он быстро успокоился, стоило ему только почувствовать мягкие, хотя всё ещё прохладные поцелуи на своей шее. Воздух заискрился только сильнее, освещая всё вокруг них. Маленькие звёзды, сиявшие до этого на коже Уёна, теперь покрывали и кончики пальцев Сонхва, отдаваясь едва заметным холодом. Когда он уже не мог фокусироваться на поцелуях, Сонхва уронил голову на плечо Уёна, шумно дыша и толкаясь бёдрами вперёд, навстречу движениям чужой руки. В его голове начинал образовываться густой туман, мешавший мыслям, пока усталость брала верх. Он ярко чувствовал тяжелое дыхание Уёна на своих ключицах и закрыл глаза, давая удовольствию накрыть его с головой.       После того, как звон в его ушах прекратился, последовала тишина, нарушаемая только биением их сердец. Даже время будто замедлило свой ход, позволяя им утонуть в тепле тел друг друга. Спустя несколько ленивых поцелуев Сонхва всё-таки нашел в себе силы привести их обоих в порядок, и теперь уже голова Уёна лежала на его бёдрах. Он смотрел на Сонхва снизу вверх, обводя пальцами черты его лица. Воздух вернулся в норму, и только звёзды вместе с луной слабо освещали их в ночи.       — Мне нравится, как меняется цвет твоих волос, — Уён улыбнулся, прикасаясь к кончикам прядей Сонхва, сияющим белоснежным светом.       Они всегда отражали то, какая энергия наполняла его тело. Даже если бы он пытался утаить от Уёна её отсутствие, они всегда выдавали его. Скрывать это было бессмысленно, к тому же, Уён был только рад видеть результат своей работы. Часть звёздного сияния всё ещё была на кончиках пальцев Сонхва, словно отражение неба над их головами.       Они почти уснули, когда Сонхва почувствовал едва заметную перемену температур. Он посмотрел на луну, медленно опускающуюся с ночного неба, и чуть толкнул Уёна в плечо, пробуждая его от полусна. Время прошло совсем незаметно, возвращаясь к своему привычному темпу. Сонхва почувствовал тревогу, собирающуюся где-то в районе живота, неприятно тянущую вниз.       — Нам уже пора, — Сонхва помог ему подняться на ноги и повёл за собой вниз по лестнице.       Замечая поспешность в его действиях, Уён взял Сонхва за руку, чуть сжав его ладонь в своей. Ему даже не пришлось спрашивать вслух, чтобы Сонхва заговорил. Ещё одна просьба, которую он понимал на подсознательном уровне.       — В следующий раз я увижу Сана всего ненадолго, — он нервно провёл рукой по волосам, которые теряли свой белый свет с каждым новым этажом вниз.       Энергия Уёна была сильной, но никогда не задерживалась в теле Сонхва надолго. Снова напоминание о том, что они были несовместимы по законам вселенной.       — Я могу уступить тебе своё время с ним.       Сонхва замер и повернулся в сторону Уёна. Смесь удивления, беспокойства и смущения отразилась на его лице.       — Но, Уён, тебе ведь тоже это нужно, — Сонхва взял его за обе руки. — Я не смогу забрать всё себе.       Уён заботливо поцеловал его в уголок губ, заставив сердце трепетать вновь.       — Тогда я возьму себе только излишки энергии, а ты возьмешь столько, сколько позволит твоё тело для полнолуния. У меня есть сила бесконечного количества звёзд, а Сан — только одна из них.       Его предложение ощущалось как что-то неправильное, слишком эгоистичное, возможно, идущее против правил, но Уён не стал бы делать что-то себе во вред. Его словам можно было верить. Сонхва согласился, подарив ему ещё один короткий поцелуй.       Они снова устремились вниз по, казалось бы, бесконечной лестнице, и с каждым этажом в стеклянных стенах дворца становилось всё теплее и теплее, а небо теряло свой глубокий чёрный цвет, переходя в синий. Сонхва прекрасно знал, что само обустройство вселенной не даст ему встретиться с Саном раньше нужного времени, раньше дозволенного, но он всё равно спешил. Некоторые этажи начинали повторяться, и, кажется, на одном из них он даже заметил кого-то из других богов, но остановиться сейчас уже не мог. Тревога выедала его. Сколько времени у них будет? Несколько минут, может, час? Его всегда будто не хватало. Сонхва мог винить в этом только свою природу.       Когда перед его глазами наконец был знакомый зал, Сонхва смог выдохнуть, до этого будто не замечая, что задержал дыхание от волнения. От света, наполнявшего теперь всё вокруг, стены постепенно теряли свою прозрачность и теперь напоминали белый мрамор. Цветы на клумбах сразу же оживлялись, тянулись к солнечным лучам, исходящим из-за двери одной из комнат. Уён провернул ручку, впуская Сонхва в хорошо освещенную спальню. И не важно, сколько раз Сонхва видел перед собой одну и ту же картину, его сердце наполнялось согревающей любовью, будто ничего уже не могло сделать его счастливее, чем вид Сана, лениво подтягивающегося на кровати. Его золотистые волосы всё ещё были растрёпаны ото сна, а на щеках отражался здоровый легкий румянец. Иногда Сонхва казалось, что Сан не просто управлял солнцем, а был живым его воплощением.       Пока Сонхва снимал с себя одежду и украшения, Уён подошёл к кровати и присел на её край.       — Доброе утро, — он провёл пальцами по шее Сана, будто пересчитывая веснушки, рассыпанные по коже, и наклонился за поцелуем. Звёздная пыль, всегда окружавшая его, затрепетала в воздухе золотым блеском.       Сонхва стоял к ним спиной, но отчетливо слышал шёпот, и по голосу Сана было заметно, что он обеспокоен тем, о чем бы они с Уёном сейчас ни говорили. Видимо, они и правда не планировали ничего заранее, Уён принял решение сам. Он действительно беспокоился о Сонхва намного больше, чем тот мог себе представить. Когда же Сонхва обернулся, то Сан посмотрел на него с волнением во взгляде.       — Это правда? — Сан освободил для него место на кровати, отсаживаясь чуть дальше, а Уён поднялся на ноги и отошел в сторону, чтобы раздеться. — Сонхва, ты чувствуешь себя одиноко?       Он опустил взгляд в пол и неуверенно подошел ближе. Признавать свои чувства было тяжело, особенно сейчас, после стольких лет вместе. Но Сан принимал его и готов был выслушать. Когда Сонхва прилёг рядом с ним, уложив голову на подушки, нужные слова снова потерялись где-то внутри, и только после нескольких коротких поцелуев на костяшках пальцев он всё-таки смог собраться с мыслями.       — Прости, — он начал совсем слабым голосом, — мне становится грустно каждый раз, когда я не могу увидеться с тобой по вечерам.       Сан поцеловал его в лоб, прекрасно понимая, о чем тот говорит. Их время друг с другом напрямую зависело от того, в какой фазе находилась луна: больше всего во время новолуния, когда она совсем не отражалась на небе, и меньше всего во время полнолуния. Дни, когда они могли пересечься на небе, Сонхва ценил больше всего. Во время солнечного затемнения он мог стоять с Саном рядом на самой высокой платформе дворца, наслаждаясь природным свечением, исходившим от него. Но и они происходили слишком редко, этого времени всегда не хватало.       Вселенная никогда не позволяла им встречаться надолго.       — Если я дам тебе больше энергии, чем обычно, будет ли она согревать тебя достаточно, чтобы тебе не было так одиноко? — Сан лежал напротив него на боку, и даже если его взгляд был мягким, он не был лишен своей пронзительности, и Сонхва мог только смущено прикрыть глаза, избегая его.       — Я бы хотел попробовать, но разве это не опасно? Мы никогда не делали такого, и что будет с Уёном? Хватит ли ему сил поддерживать звёздное небо?       — Всё будет в порядке, не переживай об этом, — Уён обнял Сонхва со спины, прикасаясь губами к его шее, вызывая приятную дрожь. — Мне будет достаточно и поцелуев.       Он говорил это так легко, будто для него и правда самым важным было самочувствие Сонхва, а не своё собственное. Только в такие моменты становилось ясно, насколько крепко были переплетены судьбы тех, кто отвечал за солнце и луну, если только они вдвоём ощущали вечное чувство тоски друг без друга. Лишь после этого Сонхва согласился.       Он прилёг на спину, открывая глаза и наблюдая за Саном. Его всегда окружала светлая аура, как отражение собственной доброй души. Если бы судьба позволила ему, Сонхва наблюдал бы за Саном вечность. В отличие от холодных касаний Уёна, его прикосновения были жаркими, даже обжигающими, но Сонхва раз за разом принимал их, не зная ничего лучше. Он проводил кончиками пальцев по чужой коже, и они оставляли за собой отпечатки в виде тепла, словно ещё одно воспоминание, к которому Сонхва сможет вернуться в моменты одиночества. За пальцами всегда следовали прикосновения губ, когда Сан дарил ему невесомые дорожки из поцелуев, аккуратные и размеренные, потому что он боялся, что стоит только переборщить, как на коже Сонхва расцветут ожоги. В комнате становилось всё светлее, и небо за окном приобретало розоватый оттенок. Сонхва заметил, как кончики его волос начали окрашиваться в тот же цвет. Ему часто становилось грустно от того, как всего лишь спустя несколько часов они возвращались к холодному белому.       Когда Сан вошёл в него, тело Сонхва пронзила настолько сильная волна жара, что он откинул голову назад, заглушая вскрик ладонью. Уён лежал рядом, стирая пальцами выступившие в уголках глаз слёзы, напоминая о своём присутствии и желании помочь. Сонхва не чувствовал боли, потому что его тело было создано для Сана точно так же, как и Сан для него, но иногда тепла было слишком много, и Сонхва начинал терять голову от ощущений.       — Всё хорошо, я рядом, — Уён взял его за руку, чтобы тот не хватался за простыни, и поцеловал его, делясь своим холодом и забирая немного жара в обмен.       Пока прикосновения Уёна помогали ему справиться с бушующими чувствами, Сан давал время, чтобы привыкнуть. Он оставлял короткие поцелуи на шее Сонхва, придерживая его за талию и чуть поглаживая кожу пальцами, прислушивался к каждому вздоху, даже если его собственное дыхание было сбито. Он выучил все реакции тела Сонхва наизусть, зная, когда стоит немного подождать. По нежному взгляду Сана всегда было заметно, что он относится к Сонхва как к своему сокровищу, словно к редкой небесной жемчужине.       — Я могу продолжить? — он убрал розовые пряди волос с лица Сонхва, пытаясь рассмотреть ответ в его стеклянных глазах. — Ты весь сияешь.       Когда Сонхва переложил руки ему на плечи, то понял, о чем говорит Сан. Его белоснежная кожа начала приобретать лёгкий бежевый оттенок и солнечное сияние, согреваясь, и теперь места, в которых они соприкасались, уже не ощущались раскалёнными добела. Словно его тело смогло адаптироваться даже к такому жару, лишь бы быть рядом.       — Да, я в порядке, не останавливайся, — он перебирал пальцами золотистые волосы на затылке Сана, безмолвно прося его о поцелуе.       Сан начал двигаться, и если бы не касания губ Уёна к его щекам, Сонхва бы не заметил, что так и не переставал плакать всё это время. Но теперь это были слёзы удовольствия и необъяснимого счастья, будто всё теперь было на своих местах, будто Сонхва получил то, что ему было нужно. Он обнял лицо Сана руками, смотря ему в глаза, в которых отражалась вся вселенная. Даже жестокое вечно бегущее время остановилось в этот момент ради них. Вновь теряясь в ощущениях, Сонхва даже не ожидал, что их с Саном одновременно захлестнёт такая волна удовольствия. Чувствуя тепло, разливающееся внутри себя, он крепко прижал Сана к себе, словно пытался слиться с ним воедино.       Как жаль, что это не могло длиться вечность.       Он почти сразу почувствовал отсутствие Сана рядом, как холодный ветер, рассекающий его кожу. Тоска снова начала подбираться к уголкам его сознания, но хотя бы Уён оставался рядом, обнимая его. На Сонхва напала ужасная сонливость, говорящая о том, что их время с Саном на сегодня закончено.       — Даже если мы не встретимся на закате, я буду ждать тебя на рассвете, — мягкий голос Сана внушал доверие, и Сонхва всё-таки смог насладиться своим последним поцелуем в висок.