I Will Never Let You Fall

Очнувшись под утро, к своему удивлению, она обнаружила, что соседняя половина кровати пуста. Обычно день начинался с того, что она, сонная, выбиралась из постели, одевалась и уходила, пока он спал. Но сегодня, на удивление, все было иначе. Она не стала включать прикроватный светильник — привычка, выработанная годами, чтобы не поднимать лишнего шума в случае возникшей опасности. Из-под неплотно задернутых штор пробивался бледный лунный свет; глаза кое-как привыкли к царящему вокруг полумраку. Несколько мгновений на то, чтобы сосредоточиться и внимательно осмотреться вокруг; пара-тройка секунд, больше и не нужно, когда ты — Рос Майерс. Она отлично знала эту квартиру и ее обитателя. Шкаф был приоткрыт так, словно из него что-то достали, но не стали закрывать дверцу, чтобы не шуметь. Когда она ложилась в постель, шкаф был плотно закрыт. Значит, кому-то — нетрудно догадаться, кому, — припекло рыться в вещах посреди ночи, но этот кто-то не хотел ее будить. Лукас лежал на полу, перпендикулярно кровати. Рос отбросила одеяло и соскользнула с постели, ступая босыми ногами по холодному линолеуму. При ближайшем рассмотрении стало ясно, что он был укутан в нечто, похожее на старое шерстяное покрывало, служившее ему одновременно и одеялом, и матрасом. Даже если Рос удивило, что Лукас променял уютную, теплую постель на холодный пол, выражение ее лица оставалось невозмутимым. Их обоюдная чертова привычка — держать все эмоции глубоко внутри. Наверное, благодаря этому они были одними из лучших агентов MI5. Не показывать слабость, не позволять чувствам взять верх над профессионализмом. Хотя они оба знали, что вечно так продолжаться не может. Когда-нибудь этот стальной занавес рухнет. Лукас резко повернулся на другой бок и ударил рукой по полу. Их учили контролировать свои чувства, но, что ни говори, даже холодный кусок мрамора может казаться живым, если взглянуть на него под правильным углом. Лукасу снились кошмары; она заворожено наблюдала за тем, как вздымается и опускается его грудь от резких вдохов и выдохов, как он беспокойно вертится на своем месте, а бледные лучи, тем временем пробивающиеся сквозь шторы, выхватывали из темноты его татуировки. Шрамы, которые никогда не сойдут. Когда он всхлипнул, Рос опустилась на колени, взяла дрожащие руки в свои ладони и, склонившись к его уху, нашептывала слова утешения, пока он не притих и не уснул на этот раз глубоким, спокойным сном. Она осторожно легла рядом с ним, успокаивающе перебирая пальцами его взмокшие от пота волосы на затылке, и прикрыла глаза. Это будет первый раз, когда она не оставит его встречать утро в одиночестве. Первый, но не последний.