«правда ли она блестит?»

Перечитывая книгу в третий раз, мне неожиданно стало так совестно за то, что раньше я не особо жаловала никаких трибутов, кроме Китнисс и Пита. Теперь же я поменяла свою точку зрения. Все они пали жертвами Капитолия, и каждый заслуживает прощения и сочувствия. Мне показалось несправедливым, что мы не знаем ничего, кроме имен трибутов (и то не всех), да и в книге ни строчки не уделялось их жизни до Игр. Но для меня самой до сих пор остается загадкой, почему выбор пал именно на Диадему. Может, потому, что её больше всего хотелось оправдать, а может, потому, что её "блеск" померк слишком рано... До Жатвы еще две недели. В запасе есть четырнадцать дней спокойной жизни, чтобы потом в последний раз испытать этот всепоглощающий страх и волнение, которые всегда захлестывают с головой, когда начинается отбор. Мне восемнадцать, а это значит, что через какие-то жалкие несколько дней можно будет вздохнуть с облегчением. Уверена, что мое имя не вытащат, ведь оно записано там ничтожное количество раз. Я никогда не брала тессеры, чтобы прокормить семью. Ах да, у меня же и семьи как таковой нет: отец с матерью слишком много времени уделяют работе, а меня даже не замечают. Но это уже не страшно - за восемнадцать лет и не к такому привыкнешь. Родители мои ювелиры, причем достаточно востребованные в дистрикте. У нас полно всяких побрякушек в шкатулках. Многие из них принадлежат мне. Возможно, так родители хотели компенсировать отсутствие внимания. Шкафы ломятся от обилия одежды, косметики, обуви и прочей ерунды, которая не так уж и пригодится, если тебя выберут. Надеваю легкое платье цвета маргариток, туфли в тон, волосы оставляю распушенными, слегка пройдясь по ним щеткой. Косметики наношу немного - сегодня она мне точно не понадобится. Беру рюкзак, в который аккуратно сложила спортивную одежду еще вчера вечером. Меня уже ждут в центре: там у нас проходят тренировки, которые приходится посещать с одиннадцати лет, чтобы быть уже худо-бедно подготовленной к первым Играм. Встречаю своих старых знакомых: вот моя лучшая подруга Одри приветливо машет рукой, стоя около входа в спортивный зал, рядом с ней ухмыляется Марвел, тоже давний мой приятель. Втроем мы входим в помещение, и тренировка начинается. Нас гоняют так, что пот льется градом, а дышать практически невозможно; сердце делает, наверное, миллион ударов в секунду и вот-вот выпрыгнет из груди. Все мышцы ужасно болят, но я уговариваю саму себя, что так нужно. Без этого тебе не выжить на арене. Если не повезет. - Диадем, ты куда потом? Пошли с нами! Кажется, Мэтт устраивает какую-то вечеринку. Отрицательно качаю головой. У меня другие планы на вечер и какой-то одноклассник в них не входит. Подруга подозрительно смотрит на меня - проверяет, пытаюсь ли я что-нибудь скрыть от неё, но потом подхватывает Марвела за руку и уводит. Что ж, замечательно, у меня будет достаточно времени подготовиться. Дома снова никого нет. На кухонном столе записка, написанная аккуратным маминым почерком: "Не жди нас сегодня с отцом. Пришел слишком большой заказ из Капитолия. Суп подогреешь сама. Проверь тумбочку. Мама." Конечно, опять они не придут. Что же, так даже лучше. Быстрым шагом иду в свою комнату. Они оставили мне футляр темно-синего цвета. С абсолютно бесстрастным выражением лица открываю его. Серьги. Новая побрякушка в коллекцию. Мою голову и укладываю волосы большими плавными волнами, которые теперь роскошно спадают на плечи. Сажусь перед большим зеркалом в резной раме и начинаю наводить красоту. Тени золотого цвета, немного подводки, тушь, легкое касание скул румянами. Платье выбираю белоснежного цвета, чуть выше колена, с золотыми вставками. Туфли на высоком каблуке - в тон наряду. Новые серьги идеально завершают образ. Кручусь около зеркала несколько минут, убедившись в том, что все сидит просто идеально. Я идеальна. Звонок в дверь. Открываю, и на пороге вижу огромный букет красных роз, перевязанных ленточкой. По телу разливается приятное тепло: значит, он не забыл. Ставлю цветы в вазу, любуясь безупречностью каждого бутона. Улыбаюсь своему отражению в зеркале и иду на встречу, на которую уже опоздала на десять минут. *** У меня много поклонников. Я нравлюсь людям. Они любят меня. И это продолжается уже много лет. Я уверена, что нет никого лучше. Свидание прошло хорошо, даже слишком. Но больше встречаться с парнем нет никакого желания. Какой смысл играть одной и той же игрушкой дважды? Жатва через три дня, тут уж не до свиданий. Приходится каждый день проводить в центре по шесть-семь часов, обучаясь рукопашному бою, быстрому бегу, метанию ножей. А еще нас учат безжалостности. Пожалуй, этот урок я усвоила слишком хорошо. Чтобы выжить, нельзя жалеть других, иначе ты сам не протянешь на арене и минуты. С каждым днем напряжение в дистрикте нарастает. Да, конечно, это большая честь - быть трибутом, представлять свою родину, бороться за славу и богатство. Но тогда почему, чем ближе Игры, тем сильнее я втыкаю нож в манекены? Почему так отчаянно хочу снести им бутафорские головы? Мать и отец по-прежнему на работе. Правда теперь они стали приходить раньше, пытались со мной о чем-то разговаривать. Их внимание кажется таким несвойственным, что мне хочется накричать на них, грубо оттолкнуть от себя, хочется, чтобы они снова не вылезали из ювелирных мастерских. Неужели сейчас, когда отбор так близок, им в головы ударило получше узнать собственную дочь? Зачем они это делают? Неужели не понимают, что, чем больше стараются сблизиться, тем больнее мне будет, если удача отвернется от меня? *** День жатвы. Мой последний шанс на свободную и тихую жизнь. Я сижу в своей комнате перед зеркалом в резной раме. На мне темно-зеленое платье, лодочки в цвет, волосы аккуратно уложены в красивую прическу. Рисую стрелки на глазах. Руки предательски трясутся. Черт. Смазала. Стираю старую кривую линию и вместо неё рисую новую, на этот раз идеально ровную. Сегодня у всех жителей первого дистрикта выходной. Родители тоже приоделись: на маме строгое платье темно-синего цвета, на отце белая рубашка и черные брюки. Мы молча завтракаем пирожными, которые накануне заказали в ближайшей пекарне, запивая их ароматным кофе со сливками. Пора. На главной площади много народу, все выглядят взволнованными: еще бы, через несколько минут все узнают, кто станет участниками семьдесят четвертых Голодных Игр от первого дистрикта. Регистрируюсь, иду к своей возрастной группе. Вижу там и Одри, и Марвела. Они выглядят чуть лучше, чем я. Кажется, никто из них особо не переживает. Так не стоит и мне. Но почему тогда сводит живот, а руки трясутся от непонятно откуда взявшегося страха? На сцену выходит ведущая. Она бодра и весела. Впрочем, как и каждый год. Мэр говорит приветственную речь, желая всем удачи. По традиции, девочки первые. На секунду в глазах потемнело. Громко и четко на всю страну пронеслось всего два слова: - Диадема Адамант!* В одну секунду все мои "если" кончились. Кончилось вообще все. Глубоко в душе что-то оборвалось. Быстро засовываю жалкие переживания и страхи куда подальше и ослепительно улыбаюсь публике, легким и уверенным шагом иду к сцене. Разве не к этому меня готовили семь лет? Разве не для этого момента я так упорно тренировалась? Безусловно, сейчас все телекамеры направлены только на меня. Со сцены прекрасно видно всю главную площадь, и я быстро нахожу взглядом родителей. Они тоже радостно улыбаются, приветливо принимают поздравления соседей и друзей семьи. Еще бы, их единственная дочь будет участвовать в Играх и, скорее всего, в состоянии стать победительницей. Вот оно - слава, деньги, любовь публики, внимание. Разве не этого им всегда хотелось? Я продолжаю улыбаться и, гордо приподняв голову, смотрю на всех свысока, как бы показывая свое превосходство: нельзя выглядеть жалкой, иначе тебя быстро спишут со счетов. Уверена, партнер будет слабее и менее привлекательным. Из нас двоих мне предстоит засиять перед Капитолием и всем Панемом. Они запомнят Диадему Адамант! Ведущая в восторге от моего поведения, кажется, она считает, что в этом году у нас будут все шансы. Но довольно размышлений, пришло время узнать, кто же станет моим временным партнером и союзником - так уж принято, что земляки поначалу объединяются, ведь так легче устранить соперников. Имя. Ну же. Я хочу знать имя. - Марвел Бёрт.** Черт. Мне придется драться с другом детства. Замечательно. Лучше не бывает. Что ж, прости, Марви, придется нам с тобой побороться за место под солнцем. Не думаю, что спонсоры будут помогать сразу двум трибутам из одного дистрикта. В обаянии он мне не проигрывает, но, может, удастся взять красотой и улыбкой? Товарищ по играм держится достойно. Он с озорной улыбкой забирается на сцену, мы пожимаем друг другу руки. У напарника в глазах пляшут бесята - надо быть с ним осторожнее. Детство детством, а там никто спрашивать не собирается. *** Ко мне пускают родителей попрощаться. Они держатся достойно и с улыбкой обнимают меня; отец гладит по волосам, мать преданно смотрит в глаза. Кажется, они горды мной. Что ж, весьма полезное качество, учитывая, что я могу не вернуться. - Дорогая, прими это от нас. Мы с твоим отцом долгими месяцами трудились над ним. Может, оно принесет тебе удачу, дочка, - мать одевает мне на палец золотое кольцо с бриллиантом. Он так великолепно переливается на солнечном свете, что от него невозможно отвести глаз. - Тут есть один секрет, - отец повернул камень дважды вправо и один раз влево: вместо камня из ободка показался ядовитый шип. В этот момент у меня кончились слова. Так вот значит над чем они трудились, пока я бегала на свидания! Вечно занятые работой мать с отцом решили хоть как-то помочь мне на арене. - Я буду его беречь, - серьезно говорю я родителям, обнимая их так крепко, как только могу. В комнату заходит миротворец, сообщая, что время для посещений истекло. В последний раз бросаю на них благодарный взгляд и обещаю себе, что мы еще обязательно свидимся. Следующей в комнату влетает Одри. Подруга кажется намного серьезнее, нежели обычно. Она не смеется и не поздравляет меня, а наоборот: в её взгляде видно сожаление. Подруга кивает на кольцо и вопросительно поднимает брови. - Мама с папой, - почти шепотом произному я. Одри понимающе кивает головой и крепко обнимает меня. Она плачет. - Одри, ты чего? А ну прекрати реветь! Все будет хорошо. Я вернусь - слышишь? - вернусь домой. Обещаю тебе, что весь Панем увидит, как ярко сияет Диадема. Хорошо? Подруга серьезно смотрит на меня и говорит: - Не дай им забыть себя. Одри тоже выводят миротворцы. Может, оно и к лучшему: не люблю прощаться. Поправляю кольцо на пальце, приглаживаю золотистые кудри и расправляю платье - пора! *** Яд ос-убийц по-разному действует на людей - это зависит от вашего иммунитета. Можно умереть лишь от одного укуса, а можно мучиться в ужасных агониях и от десятка огромных язв, которые, кажется, вполне способны своим ядом убить не одно животное. Было такое чувство, будто бы кто-то живьем начал сдирать с меня кожу; из глаз не прекращая текла кровь. Она заливалась мне в рот, нос, капала на руки и одежду. От куда-то послышался душераздирающий крик. Он был полон такой боли и отчаяния, что я даже удивилась: кого там пытают, что он так орет? Но потом оказалось, что эти крики были моими. Помню, как пыталась отбиться от крошечных убийц, но они не улетали, а продолжали жалить с новой силой. Кажется, у меня вырвался еще один крик. Все тело жгло, будто бы на меня вылили целый чан с расплавленным железом, кожа начала слезать кусками. Снова крик. Пытаюсь кататься по земле, чтобы сбить пламя, но оно не потухает; осы жалят еще сильнее и яростнее. Сколько у меня укусов? Десять? Двадцать? Сто? Вдруг среди всего этого кошмара вижу перед собой на земле небольшие цветы: они сделаны из драгоценных камней. Вместо сердцевин у них рубины, изумруды и топазы идеальной огранки и формы. Около меня вырос цветок-алмаз. Помнится, перед самым началом игр, мой ментор сказал, что мама и папа в порядке, и они очень горды мной. А еще дома меня дожидается очередной сюрприз в бархатной коробочке темно-синего цвета. Зачем? Зачем вы надеетесь? Я не вернусь; некому больше будет носить наряды и украшения. Как ты там сказал, Цезарь? "Дамы и господа, давайте проверим, правда ли она блестит? Диадема!" Да, тогда, на интервью, зал взревел от восторга, все хлопали мне, восхищались. Я засияла. Но, Цезарь, Диадема больше не блестит. Пушка. *, ** - так как фамилии в книге указаны не были, автору пришлось импровизировать (: