Иголочка

Я находилась в школьном классе, но вокруг все были моего возраста или сильно младше. Находясь между двух последних рядов, я сидела спиной к доске зная, что так меня не смогут заметить: подобные абсурдные и нелогичные выводы уже давно стали нормой для моих снов, в ход которых я активно вмешиваюсь, то добавляя, то убавляя, или просто ”всего-лишь” правя-и-редактируя те или иные детали во благо сюжета; я хотела — где-то на подсознательном уровне — чтобы учитель не замечал в своём классе присутствие посторонней девушки-которой-тут-быть-не-должно, а значит он и не заметит. Он и не заметил. В классе было довольно много учеников: все места заняты, да и сами парты сдвинуты друг к другу намного сильнее, чем требуется. Однако не смотря на это, в класс вошли *еще* четыре (на самом деле чуть больше) девушки: они шли к самому дальнему ряду, обходя парты с левой — от меня — стороны, и внешне выглядели как проститутки... Нет! Они выглядели не как проститутки, а как шлюхи: их лица, косметика и одежда — всё было невероятно броским-и-вызывающим и совершенно не оставляющим сомнения в том, кто они и чем занимаются. Или чем планируют заняться в ближайшее время — возможно, что сразу после звонка. И всё же первые три из них привлекли моё внимание: одежда их оставляла довольно много открытых участков тела, а юбки были критически-короткой длинны, однако всё то, что в нашем обществе почему-то принято скрывать было скрыто — и не просто «скрыто для галочки», а по настоящему, целиком и полностью; сама же одежда выглядела невероятно дерзко и смело, но при этом безвкусной или стереотипной назвать её вряд ли бы кто посмел. Чего уж таить: одну короткую кожаную юбку совмещённую с трусиками — край которых виднелся лишь при широком шаге, — а так же шедшую к ней в комплекте кожаную полу-курточку полу-корсет с коротким рукавом (и тоже выполненных одной единой деталью), я бы не отказалась иметь и в своём гардеробе; пусть я и не любитель коричневого цвета, но выглядел этот комплект столь же стильным, сколь вызывающим и развратным! Однако два других наряда меня не особо впечатлили, хотя на показе мод они бы дали приличную фору известным брендам. А вот одежда на четвёртой девушке выглядела настолько убого-и-безвкусно, что я прекрасно могу понять её желание выставить свои сиськи в белом лифаке вместе с трусикими максимально сильно-и-не-скрывая: не будь окружающим видны эти два элемента — на девушку бы вообще никто не взглянул. Собственно, я и взглянула на неё исключительно из-за столь сильного контраста: вид всех четверых заставлял людей думать об одном конкретном слове, но лишь замыкающая шествие вызывала отвращение, да острое желание как можно скорее отвести взгляд, тогда как остальные-три оставляли весьма приятное впечатление, то и дело притягивая к себе взгляды — как одеждой, так и лицами. Они прошли в самый конец класса, оказавшись позади последних парт. Остановившись, они стали внимательно слушать учителя (да, это класс для взрослых — он общается с ними, как со взрослыми), глядя мне поверх плеча-и-за-спину: я смотрела на них снизу вверх и внимательно изучала лица, на которых не было ни стыда, ни сожаления — они приятно улыбались, или же вовсе не выражали каких-то явных эмоций, продолжая слушать. Мужской голос у меня за спиной сообщил, что они [своим поведением?.. внешним видом?.. «действиями»?..] портят девушкам репутацию. Оказывается, что среди семи вошедших девушек три состояли в музыкальной группе — они шли последними, и по началу я их не заметила: очевидно, что сюжет сна строится прямо на лету — обычная практика. Взглянув на новеньких персонажей я всё мигом поняла: их [семерых] действительно вполне можно было спутать друг с другом, ведь они вполне подходили друг к другу, и внешним видом, и походкой, и жестами — просто семь шлюшек вышли погулять, ничего необычного. Голос-за-спиной предложил четвёрке покинуть класс, сообщив, что внизу их ждёт машина, которая уже готова их отвезти [куда-то] — если девушки, конечно, захотят прямо сейчас закончить обучение и пойти работать шлюхами. В классе тут же возникло лёгкое возбуждение-и-шум и я прекрасно могла его понять: «- Вот так легко и просто?!», было в голове каждого. Первые три улыбнулись и тут же согласились — на что участницы музыкального состава тут же кивнули в благодарность; меня же в этот момент кольнула обида-и-грусть, ведь мне подобного предложения не сделали... А вот четвёртая девушка — та самая, которая выглядела как самая настоящая *шлюха*, и на которую противно было даже смотреть, — отказалась от предложения, и даже попыталась устроить скандал, мол за кого вы меня держите, и как вообще смеете такое предлагать... Дальше смотреть этот сюжет я не стала — мне всё уже было ясно. *** Девушки исчезли, но не сами по себе — испарившись в воздухе — а едва я только отвернулась, отвлёкшись от них и позабыв о них, перейдя к шестому сюжету за ночь. А отвлеклась я на крошечную, но вполне ощутимую боль у себя в спине: кто-то кольнул меня в правую половину спины обыкновенной швейной иголкой! Ощущение было приятным, пусть и неожиданным и внезапным, но сидящая позади [технически — впереди меня, ведь я всё это время сидела спиной к доске] меня девушка не стала останавливаться и вдавила металл в кожу ещё сильнее, и то что изначально было «приятной болью» внезапно стало «болезненной болью»! Я не вскрикнула, но резко развернулась, оказавшись с ней лицом к лицу: мне хватило мимолётного взгляда [ведь сон-то мой...] на то, чтобы по одним её глазам понять — передо мной самая что ни на есть настоящая садистка, в худшем смысле этого слова; она была не просто садисткой — она обожала насилие! В любом его проявлении. Но вместе с тем, она мне понравилась... На ум невольно приходит термин «техно-гот»: возможно, что я его где-то уже слышала ранее, а возможно, что только что выдумала сама — сути это, однако не меняет, ведь лучшего слова для описания её внешности у меня в словарном запасе нет. Её поведение, её внешний вид — включающий как одежду, так и пирсинг, прическу и скромное количество косметики на лице — вынуждали меня искать слова описания именно в этой области: готы, техно, неон, почему-то металл-и-резина...и так далее. Точно так, как я не смогла найти подходящего слова для описания её внешности, не смогла я найти и слов для того, чтобы высказать ей в лицо всё, что сейчас чувствовала-и-испытывала; смирившись со своей слабостью, я отвернулась обратно. *Она* лежала прямо передо мной: на животе и правым боком ко мне, с полностью обнажённой поясницей, спиной и лопатками, но с прикрытой какой-то одеждой и придавленной к поверхности грудью. Почувствовав очередной болезненный укол в спину, я беззвучно всплакнула и нагнувшись-почти-упав вперёд, опустила голову поперёк её спины — в самом узком месте её тела; всё ещё лёжа, Она вопросительно взглянула на меня. Я ничего ей не сказала — лишь встретилась взглядом, да спросила разрешения: молчаливым жестом не моргая я признала её сильной, а себя — слабой; признала, что мне никогда не быть такой же смелой, какой была она. Не произнеся ни слова я попросила у неё разрешения стать её рабыней... а Она кратко моргнула и согласилась — ведь она знала, какая я слабая; Она готова была взять меня под своё крыло. ... Она приподнялась и показала мне иголку — точно такую же простую-и-незамысловатую иголку, которой меня несколько раз кольнула сидячая позади [впереди] меня техно-гот; а затем приставила иголку к своей левой ладони и с силой проткнула руку! Точнее, она выполнила подобный жест, но иголка не смогла пройти не то что сквозь ладонь, но даже саму кожу повредить была не в состоянии! Едва Девушка выполнила необходимый нажим, кончик металлической иголочки неожиданно согнулся и устремился вверх, а руку коснулась возникшая в тот же миг душка. Тогда Она подняла иголку и повторила жест под другим наклоном — ситуация повторилась вновь: почувствовав контакт с поверхностью, кончик начинал загибаться-и-соскальзывать, не имея возможности причинить вред. Девушка повторяла это вновь и вновь, десятки раз! И каждый раз иголка скорее гладила руку, чем тыкала... «- Видишь?», спросила Она у меня. И не дожидаясь ответа, тут же что-то достала, явно намереваясь продемонстрировать ещё один пример. По началу я подумала, что Она достала обыкновенный карандаш, который используется для подводки, но он был намного тоньше, напоминая собой голый грифель — такой же тёмный и фактурный. Точнее, тёмным были лишь первые девяносто процентов — почему-то я думала, что эта часть выполнена из титанового сплава — тогда как оставшиеся десять процентов были светлыми, и напоминали собой... иголку. Точно такую же иголочку, какую я видела уже дважды! Только на этот раз она являлась частью некоего стержня. Незамысловатый инструмент напомнил мне перо: возможно подобная аналогия возникла из-за острого кончика, а так же имеющейся цепочки из пяти или шести звеньев, каждого из которых было размером не больше зёрнышка; цепочка выходила из стержня прямо на границе двух металлов. И держала это перо Она соответственно. И вновь она приставила конец иголки к своей ладони, однако вместо кожи я вдруг увидела... крышку металлической банки из под консервов — или аналогичную, с характерными волнистыми бугорками и язычком-открывашкой. А затем одним жестом Девушка прочертила ровную — как циркулем! — полу-окружность: иголка царапала металл с соответствующим звуком, утопая в нём буквально на миллиметр или два, и оставляя за собой миниатюрную канавку с рваными краями. Когда иголочка дошла до конца, я ожидала, что крышечка провалится вниз... однако ничего подобного не произошло: «- Видимо иголка не настолько острая», подумала я. Девушка словно прочитала мои мысли и сдержанно улыбнулась: подхватив двумя пальцами язычок-открывашку, она отогнула тот и легко выдавила ту часть металла, которую выделила линией — иголка прорезала металл даже легче, чем мой канцелярский нож режет тетрадные листы! А затем она меня укольнула(sic) в руку, чуть повыше запястья! Больно так укольнула(sic)! ... вот только на этот раз эта была не «болезненная боль», а вполне приятная и даже возбуждающая в какой-то мере: едва только иголочка оторвалась от моей кожи, как мне тут же захотелось почесать последнюю, что я, собственно и сделала. Она вновь меня уколола, только на этот раз в другую руку, в плечо: *и на этот* раз боль была приятная-и-возбуждающая, а когда перо с иголкой на конце поднялось вверх, я вновь ощутила нечто схожее с щекоткой, а потому снова почесалась. Девушка кольнула меня в третий раз, и не убирая иголки от моей кожи усмехнулась мне в лицо: это была лишь демонстрация чего-то большего... Она тоже выглядела как «техно-гот»: не знаю, существует ли такой термин, но её волосы на голове с их неописуемой причёской-и-цветом заставляли меня думать об этом слове; пирсинга у неё было не очень много, но он ей очень шёл. Как, собственно, и одежда, ни фасон, ни материал которой назвать я не решусь, ибо никогда с подобными раньше не встречалась. Она была заметно выше меня, но не из-за моего низкого роста — точнее, не только из-за него... — но ещё и из-за обуви на высокой платформе: всем своим видом Она напоминала одного из посетителей бара небезызвестного фильма двухтысячных — того самого фильма, что прославился своей зелёной цветовой палитрой. Она была смелее меня, раскрепощённее меня, наглее меняя, хитрее меня и просто сильнее — во всём; была свободной... в отличии от меня. А ещё она была садисткой — я знала это наверняка, ведь сон принадлежал мне. Да, *она тоже* была садисткой — они *обе* были садистками: и та, что тыкала меня в спину «игрушечной» иголкой, и та, что пользовалась пером из титанового сплава, способное прорезать металл; сцена с иголками была лишь аллюзий, весьма завуалированным намёком на характер — не более! Они обе были садистками... но лишь одна из них обожала насилие. Ровно как и цели, что девушки ставили перед собой, были совершенно разные... Одну из них я боялась, а с другой хотела провести остаток жизни. *** Она причинит мне много боли — я знаю это наверняка. Но Она никогда не обидит меня: она будет защищать меня и оберегать, и никогда не обидит. И именно этим они-двое и различаются — как, собственно, и шлюхи из предыдущего сюжета.