Нет никакого "Если"

— Я любил вас когда-то, — тихо говорит Гай Гисборн, сжимая отяжелевший меч в руке. Распластанный на грязном полу шериф Вейзи замирает, хотя до этого намеревался пнуть своего помощника в колено. И его даже не пугала возможность, что Гай может нечаянно полоснуть остриём неприкрытое горло. Шериф никогда не сдается. Даже если уже проиграл. Но откровение из уст того, кто очень редко, даже почти никогда не высказывал своих мыслей и держал эмоции при себе, заставляют Вейзи перестать бороться. — В самом деле? — без усмешки спрашивает он, смотря, как тяжело дышит Гисборн и как начинает дрожать его рука с мечом. Он переживает, что посмел открыться? Все еще не решается признаться самому себе, как сильно начинает сожалеть о том, что посмел позволить такое? — Когда-то я любил вас, — повторяет Гай, и в его глазах появляется тоска. — А теперь? — спрашивает шериф, уже не боясь, что Гисборн проткнёт его тело насквозь. Сейчас Гай подавлен, сам того не замечая. И это может сыграть на руку Вейзи. Ведь своей смерти он абсолютно не желает. Гисборн присаживается рядом с шерифом на колени, пряча меч в ножнах. Он почти касается рукой его щеки. И смотрит. — А теперь я вас ненавижу, — говорит, как отрезает, Гай, проводя пальцем в черной кожаной перчатке по губам Вейзи, потом ниже — по шее, задевая кадык, и останавливается прямиком у сердца. Именно туда и хочется вонзить острие меча. А потом смотреть, как из человека, которому отдал лучшее в своей жизни, вытекает густая кровь, забирая остатки несчастного существования. — Вы никогда не ценили меня по достоинству, а я был готов на всё, — шепчет Гисборн, наклоняясь так, что почти касается своим носом носа шерифа. Вейзи хочет зажмуриться, но собирает всю волю в кулак и лишь смотрит на своего (уже бывшего?) помощника с хорошо скрываемым страхом. Охотник и жертва поменялись местами. Неожиданно Гай разрывает между ними близкий контакт и встаёт в полный рост. А потом так же неожиданно для Вейзи, подаёт ему руку. Шериф сперва не желает подчиняться на очередную провокацию, но, поразмыслив, решает для себя, что лучше поддаться. Может, Гисборн больше не хочет его убить? Гай держит руку вытянутой и ждёт. Кто знает, много ли у него терпения… Вейзи хватается крепко и вскакивает на ноги быстрее, чем думал. Потому что Гисборн потянул его на себя с немалым усилием. Хоть и не изменился в лице. Шерифу страшно от того, сколько силы в себе скрывает его на вид хрупкий помощник. У Вейзи перехватило дыхание, пока он поднимался. Сердце билось, как бешеное. И в голове, где-то в самом уголке, бился вопрос: что с ним не так? Когда он упустил верного, послушного Гая из своих рук? Как мог не заметить юношеской влюбленности? И почему не воспользовался этим. Неужели действительно было не заметно, как только попавший к нему на службу молодой рыцарь смотрел на него. Как старался коснуться будто бы невзначай. Как ревновал ко всем, бросая вызов одним лишь взглядом. А если в кровь попадал алкоголь… Боже, какой же Вейзи был дурак. Так легко потерял крепкую нить, которая могла бы быть идеальным рычагом для манипуляций. И ведь тогда, в тот момент, когда Гай, как преданная собака, ждал его у дверей, он мог бы сказать, что влюблен в него. И Гай бы поверил. Он бы поверил, потому что любил. Но когда шериф это частично осознал, Гай уже повзрослел, перестал желать его вечного внимания и попросту забил в себе симпатию, оставляя только преданность и хладнокровное спокойствие от ставших неприятными прикосновений. Но так было лишь до тех пор, пока не появилась она… Мэриан. Сколько проблем она принесла шерифу. И как же сильно она ранила Гая. Влюбленный мужчина способен на все. И девчонка слишком заигрались с его искренними чувствами. Может, из-за любви к Мэриан и того, что он потерял её, Гай решает покончить со своей первой любовью? Вейзи сглатывает слишком тяжело, когда обдумывает эту ситуацию, смотря в голубые глаза своего помощника. — Знаете, милорд… — Гисборн не договаривает, а делает резкий выпад вперёд и становится за спиной шерифа. Кладет руки на напряжённые плечи, совсем как это делал и сам Вейзи ему; массирует мышцы и продолжает, наклоняясь над ухом так, что его дыхание щекочет кожу застывшего (в ужасе?) мужчины. — Я хотел быть вашим. Принадлежать вам. Гисборн удивляет своей нежностью. Гисборн нарушает правила подчинённого и его хозяина. Как и нарушает личное пространство. — Я не причиню вам вреда, — шепчет Гай, обнимает его за талию, и Вейзи забывает, как дышать. Он чувствует, как скатывается капля пота по шее и понимает, что парализован. Тело наотрез отказывается подчиняться и страх, что это реакция на Гисборна, совсем выводит Вейзи из состояния здравого рассудка. — Морального вряд ли, — в руке появляется кинжал, и Вейзи чувствует, как холодная сталь касается его обнаженной шеи. Нельзя допустить, чтобы Гисборн воспользовался им. — И физически нет, — из последних сил говорит шериф и умудряется выскользнуть из захвата Гая, получив от лезвия неглубокую царапину. Неосторожно. Зато есть возможность атаковать. — Для чего ты это делаешь, Гисборн?! — Вейзи отпрыгивает в другой конец комнаты, зажимая рану рукой. Недовольно цокает, когда видит на ладони кровь и с проворностью, которой позавидовал бы и сам Гисборн, успевает схватить брошенный ранее меч, направляя его перед собой. — Ради себя. — Видно, как Гай нервничает. План убить шерифа разваливается на части с каждой минутой. Может потому, что, вопреки его словам, смерть Вейзи вовсе не нужна самому Гисборну. Он не сможет. Принц Джон будет разочарован. И Гай не хочет узнать, что его ждёт после того, как он придет с пустыми руками. — Не ври! — Шериф рычит и бросается вперёд. Гисборн успевает отразить удар кинжалом, но такое оружие не спасет против меча. Следующий разрезает рукав и кожу на руке Гисборна. Он вскрикивает, отступает назад и по инерции зажимает рану, бросая свое оружие на пол. И тут же получает удар в грудь. Кулаком. Вейзи валит Гая на дорогой ковер, который окрапляется кровью, подхватывает рядом лежащий кинжал Гисборна и приставляет его к горлу своего когда-то верного помощника. — Ты мне все расскажешь, — Вейзи говорит тихо и уверенно. — Все. Иначе умрешь. Гисборн хочет смотреть с ненавистью, но все, что у него получается — выглядеть как побитый пёс под ногами своего хозяина. Зачем он переметнулся? Играть в большие игры? Или показать шерифу, что он хоть чего-то стоит? В любом случае лучше уж смерть, чем признание вины. — Ты меня слышишь? — Вейзи наклоняется ближе. Совсем как Гисборн в начале их «потасовки». Ему хочется вспороть эту шею, смотреть, как кровь из предавшего его человека покинет тело. И знали бы они, что их мысли слишком похожи. Может, стало бы легче? — Убейте меня, — шепчет Гай, закрывая глаза. Пусть уж от него избавится «близкий» человек, чем напыщенный королевский ублюдок. — Ты готов умереть? Серьезно, Гиззи? — Шериф наклоняется ещё ближе, так что можно поцеловать прохладные губы Гисборна. Тот даже не шелохнулся, но, к удивлению Вейзи, положил свои окровавленные руки ему на спину, надавливая, заставляя опуститься ниже. — То, что ты сказал, — Вейзи сделал паузу, обдумывая, — Про меня, это правда? — К сожалению, Милорд. — Я тебе не верю… Гай не спорит, лишь смотрит на него своими голубыми глазами, не моргая, и Вейзи понимает, что если не сделает это сейчас, то не сделает уже никогда. Он целует его, страстно, жадно, как мог бы поцеловать много лет назад. Молодого, неопытного, верного помощника. Вейзи отстраняется, тяжело дыша, и с улыбкой смотрит в глаза Гисборну. Он целует его снова, медленно, осторожно, нежно, вплетая пальцы в волосы на затылке, притягивая к себе. Как мог бы поцеловать уже сейчас. Спустя продолжительное время их отношений, которые могли бы быть. Гисборн отвечает и тогда, и сейчас. Прижимает Вейзи ближе, не пытается взять вверх и снова становится покорным. — Убейте меня, — повторяет Гай, прикрывая глаза. Поражение. Полное. Он не вернётся к принцу Джону. Умрет или останется на дальнейшее сотрудничество с применением унижения здесь. Потому что испытывает неправильные чувства к шерифу. Все ещё… И даже Мэриан не может закрыть той зияющей раны от отношений, которых не было. Да и вряд ли будут. После того, что здесь произошло. — Нет, Гисборн. Должно быть все наоборот, разве не так? — Милорд… — Мы оба знаем, что ты не сможешь предать меня. — На лице Вейзи расцветает гадкая ухмылка. Он снова понимает Гисборна лучше него самого. Из раза в раз. Заставляя чувствовать себя ничтожеством. — Принц Джон не переманил тебя на свою сторону. — Рука с до сих пор приставленным к горлу Гая ножом чертит линию от кадыка до подбородка. — Он пообещал тебе все, что ты захочешь. — А теперь давай посмотрим, действительно ли ты так хочешь все, о чем он тебе говорил. — Вейзи касается своей раны, что теперь останется шрамом, полученным от своего помощника. Улыбается и резким движением лезвия вспарывает нежную кожу Гисборна в том же самом месте, где сделал это ему и он сам. Красный цвет хорошо сочетается с черными одеждами… — Мы квиты, — хмыкает Вейзи, подносит лезвие к своим губам и слизывает кровь Гая, смотря ему в глаза. Медленно. Смакуя. Наслаждаясь покорностью и еле заметным страхом в голубых глазах. Вейзи улыбается, и его взгляд теплеет, а лицо снова становится дружелюбным. — Ох, Гиззи, ты вернёшься и скажешь нашему обожаемому принцу, что не смог убить меня, потому что помимо Джона, ты… — Вейзи засовывает кинжал за собственный пояс, наклоняется так, что касается своей грудью, часто вздымающейся Гисборна, и оставляет на дрожащих губах вкус его же крови. — Любишь меня. — Шепчет в ухо, проводит ладонью по ране на шее, размазывая по коже ещё свежую багровую жидкость. Издевается. Унижает. Чтобы понял, подчинился до конца и больше не смел бежать от своего хозяина. — А если нет? — Гисборн хватает руку шерифа прямиком у собственной щеки, где уже виднеется кровавый отпечаток. Сжимает запястье и тянет ладонь к груди. К самому сердцу. — Нет никакого «если», Гай.