Платок

-… в тринадцать тридцать четыре вы вчетвером заходите в лифт, в тринадцать тридцать семь на третьем этаже ты выходишь один. — Всё понял. Я могу идти? — Да, то есть нет. Прошутто… — А? — живо отозвался тот, словно ждал ещё чего-то. Ризотто выдохнул и спросил: — Знаешь, давно уже думаю… Почему ты носишь платок? Готовый к чему угодно, но явно не к вопросу о тёмной шёлковой ленте, Прошутто выглядел так, словно его вышвырнули из движущегося поезда и приложили головой о столб. — Платок? Вот этот вот мой платок? Тебе это интересно? — Да, — повторил Ризотто, чувствуя себя полнейшим кретином, — вот этот вот твой платок. Красивый такой. На шее. Твоей. Он нёс какую-то чушь, но не мог остановиться, потому что иначе вопрос мог бы прозвучать совсем по-другому, не так, как следует разговаривать с подчинённым. Для чего тебе платок? Я думаю уже вторую неделю, у меня уже яйца болят столько думать о тебе и этом чёртовом платке. Я подумал, может, у тебя мурашки по спине бегут и пальцы на ногах поджимаются, а слух и осязание обострены до предела, когда у тебя завязаны глаза, и тебя словно током бьёт от любого, даже самого лёгкого прикосновения, даже от дыхания, которое горячей волной прокатывается по твоей атласной коже, от уха по шее, к ключицам, к груди. Может, ты настолько громкий в постели, что тебе нужен кляп? Может, тебе, профессионалу, способному одолеть множество человек сразу, нравится чувствовать ограничение на руках и полностью отдаваться во власть партнёра, когда вы наедине? А сегодня ночью я подумал, может, ты любишь игры с удушением? Я знаю, как делать это аккуратно, когда следует остановиться… — Чтобы воротник и подвеска шею не натирали, — ровным голосом произнёс Прошутто. — Так я могу идти?