Последний вдох

      Тайлер сидел в коридоре в ожидании чего-то плохого, и его правое колено ходило ходуном. Вокруг был знакомый запах хлорки и медикаментов, много лишних звуков, все суетились.       Отец передал документы и разъяснял ситуацию мужчине в белом халате. Недоверчивое, отталкивающее лицо, что выглянуло из кабинета сразу дало понять, что он думает о них.       Человек с бэйджем д. Сиверг небрежно перелистывал бумаги и деловито поднимал левую бровь, глядя на Тайлера. Раньше они не встречали друг друга.       — Я так понимаю, вы придумали неплохую стратегию с этим расстройством идентичности, — наезжал он.       Шериф Галпин сидел в недоумении.       — Вы издеваетесь? У моего сына реальные проблемы.       — Ну, пропейте новый курс антидепрессантов, — прозвучал безэмоциональный голос.       Тайлер остервенело и неестественно рассмеялся. Злость, что и так сидела у горла, лилась буквально отовсюду.       — Они не помогают, Вы ведь знаете, что раздвоение не лечится медикаментозно, нам рекомендовали походы к психологу, вот её заметки. Доктор Кинботт.       — Я так понимаю, он её в последствии и убил. Вы ведь в этом обвиняетесь, верно, молодой человек? — задал он вопрос, мерзко облизывая палец и перелистывая страницы.       Тайлер выдохнул. Внутри все съежилось.       Ему хотелось сделать с этим недочеловеком что-то совершенно на него не похожее.       В голове мерцали картинки с кровью и кишками.       Его передергивало от этих ассоциаций.       Моргнув, ресницы задергались, как при нервном тике, и его лицо изменилось до неузнаваемости. Донован сразу заметил это.       Тайлер демонстративно растирал себе шею, пытаясь отвлечься от слов доктора, но они эхом отражались в его голове.       — Чёрт, не слишком ли часто, приятель? — задал он вопрос сам себе.       — Классическая схема, показательный пример, — произнес мужчина, выказывая недоверие и неуважение.       Хайд засмеялся, а доктор в ответ вместе с ним.       Ручка, что лежала прямо перед ним незамедлительно оказалась у него в левой ладони. Повсюду была кровь.       Ор заполнил комнату.       — Заткнись, иначе воткну её прямо в горло или в глаз, — он поднес ручку к его шее.       — Умеешь дышать через трубку? — задавал он вопросы и улыбался.       Его ор сразу же сменился на тяжёлые выдохи и нытьё.       Донован только и успевал, что нервно вскрикивать:       — Тайлер, что ты делаешь?!       — Ну, что же ты, папочка Донован, не можешь защитить его, вот он и вынужден звать меня.       — Что вам нужно?! — в ужасе спрашивал мужчина, пока его рука истекала кровью.       — Обвяжи ему её чем-нибудь, — указал он Доновану, — надеюсь, ты правша, подписывай бумаги, и мне нужно кое-что ещё.       — Что? — выл он под нос.       — Наркотик, — вдруг вырвалось из уст, и Донован застыл в недоумении.       — Нужно встретиться кое с кем, не смотри так, папочка, — язвил хайд.       Рука дрожала, на бумаге был расписан весь диагноз, рекомендации по лечению и результаты судебной медицинской экспертизы.       — Какой наркотик нужен? — трясся он в ужасе, прикрывая платком кровоточащую руку.       — Боже, ну ты и слабак, это ведь совсем не больно, — издевался он, — Нужно что-то тормозящее, противоположное мету.       — Здесь только опиоиды есть, морфин, трамадол и прочее, — дрожал он.       — Мне подойдёт.       Донован осторожно наклонился к его уху:       — Зачем тебе опиум? — прошептал он.       — Мне нужно с ним поговорить.       — С кем?!       — С Тайлером, не тупи, дед.       Донован вообще не понимал, что происходит. Но хайд просто знал, что если затормозить нервную систему, наркотик позволит их двум личностям разговаривать, поскольку переключение может стать слишком медленным, стёртым, он хорошо помнил их старые диалоги, когда Тайлер курил травку в исправительном лагере.       — Расскажешь кому-то, придёт кое-кто третий, и он уже вряд ли будет таким гуманным, — угрожал хайд.       Доктор лишь нервно тряс головой, соглашаясь.       Забрав из диспансера бумаги и бутылек с наркотиком, они направились домой в полной тишине. Пока Донован, наконец, не начал задавать вопросы:       — Ты вернёшь его?       — Лучше дома, начнёт психовать.       — Что происходит? Зачем тебе этот разговор?       — Хочу мирно разобраться в вопросе сосуществования.       — Ты ведь шутишь? Да он ненавидит тебя.       — О-о-о, и тебя тоже, поверь, но это не мешает ему пить с тобой чай вечерами.       — Чёрт, ну ты и говнюк, — вырвалось из уст Донована, и хайд улыбнулся.       — Каждый раз поражали эти противоречия. Как у такого черствого мудилы мог вырасти такой милый сосунок.       — Он вырос достойным человеком, и, если бы не ты, был бы счастлив.       — Если бы не я, он бы вскрыл вены в шесть лет. Именно так я и сменил его впервые.       — Что?! — Донован затормозил машину.       — После смерти мамочки, тебе было слегка не до него. Вот, смотри, начало бритвы, — хайд отодвинул рукав, где прямо вдоль был шрам около четырёх сантиметров, — потом бритва выпала, так как это уже был я.       Донован застыл в немом ужасе, стыд окутал его с головой. Вместе с болью, которая прожигала нутро.       — Как ты хочешь провернуть это?       — Хочу предложить сделку.       — Какую?       — Если выйдет, он сам расскажет.       — Только не обижай девчонку.       — Аддамс? Да она сама кого угодно обидит, тебе ли не знать, давай рули, -указывал он.       Вернувшись домой, хайд наконец расслабился, и Тайлер очнулся на диване, вздрогнув.       — Какого хрена?! — разнервничался он.       — Успокойся, ничего не случилось, он немного занял твоё место, но бумаги подписаны, мы своего добились.       — Я не верю своим ушам, ты ещё и оправдываешь его?!       — Тайлер, я ни в коем случае его не оправдываю. Тебе нужно успокоиться, — настаивал он.       — Проклятие! — ударил он кулаком в стену.       — Ну что ты делаешь?! — возмутился отец, — теперь кровь бежит.       Донован покачал головой и пошёл за аптечкой на кухню.       — Сколько время? — спросил Тайлер.       — Уже шесть, давай приготовим ужин. Вместе.       Тайлер замер. Раньше они готовили с мамой, хоть он был совсем ещё маленьким, но память еще была жива.       — Ладно, — согласился он. Отец заботливо обработал его руку перекисью и перебинтовал, а затем они вместе направились на кухню. Со стороны можно было счесть за счастливую семью. Если бы не было так тошно внутри.              Аддамс позвонила в звонок в половину восьмого. Он открыл ей дверь в фартуке с испачканным в муке носом.       — Не знала, что ты употребляешь кокаин, — на полном серьёзе заявила она, и Тайлер рассмеялся, вытирая лицо.       Они с отцом наготовили много разной ерунды.       — Поужинаем? — улыбнулся он своей лучезарной улыбкой.       — Сначала поговорим, здравствуйте, — кивнула она Мистеру Галпину.       — Ладно, — встревоженно сказал Тайлер, снимая фартук.              Стоило ему зайти на порог комнаты, как она торопливо усадила его на кровать и начала целовать его шею, в жалких попытках вытеснить хайда из своей головы.       — Что случилось? — спросил он немного растерянно, но улыбался.       Она перелезла на его колени, и, глядя ему прямо в глаза, на секунду застыв, наконец, сказала:       — Я люблю тебя.       Кислород покинул её легкие.       Она вообще никогда и никому не говорила этого. Ни родителям, ни себе самой.       То, что между ними витало было чем-то магическим. Он тут же выдохнул в полном изумлении от того, что услышал. И они с ним потерялись где-то. Он так на неё смотрел. Не мог поверить, что услышал это. Она раздевала его, не церемонясь и не нежничая. Но он был совсем другим. Ему хотелось целовать каждый сантиметр на её теле. Окутать её нежностью и теплом.       Аддамс силой вжала его спиной в стену и опустилась перед ним на колени, стаскивая с него всю одежду снизу. Его тело было чем-то совершенным. Она вообще раньше не задумывалась о том, как можно хотеть делать это с кем-то.       А он буквально растекался от удовольствия, вжавшись ногами в кровать и закатывая глаза. Её напор был чем-то совершенно противоестественным. Словно она ничего не боялась, и делала это сотни тысяч раз.       Её чёрные глаза топили в себе, у него не было шанса, ещё немного, и он бы точно утонул.       — Стой-стой, — слегка отодвинул от её от своих ног, — Я не хочу так быстро.       Аддамс уже где-то это слышала. Знакомый холодок промчался по спине.       — Ты какая-то другая сегодня, — сказал он, потянувшись до тумбочки, и у неё перехватило дыхание. Ведь пачка была открыта, а если бы он увидел это, он бы тут же всё понял. Её снова окутал стыд, волосы на голове зашевелились, словно имели нервные окончания.       Она тут же дернула его назад, придавив его к кровати своим телом, и, казалось, он вообще не понимает, что с ней происходит.       Она вела себя как сумасшедшая.       Её рука самостоятельно направилась рыться в его тумбе, откуда она достала презерватив и, вскрыв упаковку, провела своей рукой, растянув его на нем.       Он тяжело выдохнул.       А она раздевалась, стоя прямо перед ним.       Её нужен был этот контроль.       То, что он ощущал с ней невозможно было передать словами.       Её фигура была олицетворением всех самых грязных фантазий.       Аддамс точно знала одно, во что бы то ни стало нельзя показывать ему свою спину.       Она не могла расслабиться, так как до смерти боялась его обидеть, потерять, лишиться.       Поэтому она сразу же залезла на его колени, не оставляя ему и шанса отложить это мгновение.       Его перебинтованная рука ерзала по её груди, и она решила спросить об этом позже. Бедра уже знали его темп. Он придерживал её на себе, а потом приподняв её, направился в сторону своего стола.       — Нет! Давай на подоконник, — резко выпалила она.       Ей не хотелось ассоциировать этот раз с предыдущим.       Странности все не заканчивались. Тайлер хоть и был расслаблен, но её поведение не могло не настораживать.       Усадив её на подоконник, он целовал её грудь, глубоко двигаясь в ней и направляя вниз свои пальцы, отчего она сильнее прижалась к холодному стеклу спиной, чуть поднимая вверх голову и закрывая глаза.       Контроль был утерян, тело уже не могло сопротивляться мозгу, поэтому она отключила его.       Возгласы вылетали из её рта несколько громче, чем было раньше, поэтому его рука тут же прикрыла ей рот.       Он разглядывал её, сводя её с ума.       Слова, что она сказала ему теперь навсегда отпечатались в его сердце.       Большой палец творил чудеса, она уже не могла сдерживать звуки.       Хорошо, что вторая его рука все ещё была на её губах. Было не так громко.       Ерзая ногами по его пояснице, она издала этот последний громкий возглас, что закончился тяжёлым дыханием и чудовищным стуком её сердца. В голове горели бенгальские огни. Она была так сильно влюблена в него, её руки тут же обвили его плечи, не желая отпускать, и она целовала его шею, пока он сам не замедлился в этом ощущении безумного счастья.       Она бы никогда не доверила свое тело кому-то другому. Хоть умом и понимала, что то, что она любит две души не оправдывает её.       Тайлер улыбался, его глаза горели каким-то красивым внутренним огнём, словно он был полон энергии, эмоций, жизни.       То, что они испытывали нельзя было назвать иначе, кроме как любовью.       В голове у Аддамс вертелись строчки любимого Сартра.       «Право на любовь мы завоюем кровью». ©       — Твой отец, наверное, потерял нас, — спросила она, отдышавшись.       — Мы весь день провели вместе, думаю, он подождёт.       — Ужин? — спросила она.       — Пошли, давай оденемся, — улыбнулся он, держа её пальцами за подбородок и нежно целуя своими мягкими губами.       Они спустились вниз, Донован настороженно вглядывался в его лицо, что невозможно было не заметить.       — Это я, пап, — произнёс Тайлер.       Уэнсдэй занервничала.       Сев за стол, она, наконец, спросила:       — Что с рукой?       — Ерунда, — ответил он, — порезался.       Донован не стал ничего говорить, к тому же он всё время вспоминал слова хайда о том, что Тайлер ненавидит его.       Уэнсдэй чувствовала, когда он увиливает.       Но расспрашивать не стала.       Время близилось к девяти вечера.       Поужинав, они поблагодарили отца и направились наверх.       — Про какие бумаги говорил твой отец? — спросила она.       — Всё на столе, сверху, — присел он на кровать.       — Бегло передвигая глаза по строчкам, она ещё раз спросила:       — Так все-таки, что с рукой? Ударил кого-то?       — Неодушевленный предмет, все нормально, — уходил он от ответов.       Она вздохнула.       — Покажи шею ещё раз, — он встал с кровати и подошёл к ней вплотную.       Его взгляд болезненно смотрел на эти засосы, которые уже стали походить на гематомы.       — Болит? — спросил он.       — Нет.       Его губы нежно прильнули к ней, трепетное, робкое, нежное касание превратилось в резкий сумасшедший рывок, язык бесцеремонно направился внутрь её рта, стоило часам показать 21:00.       Она тут же поняла, что происходит и силой откинула его от себя.       Хайд начинал беситься от этого.       — Будешь бегать от меня? — задал он вопрос.       — Я не для этого тебя позвала, — грубо произнесла она.       — Ауч. Прямо в сердце, — картинно сыграл он руками.       — У тебя его нет, — отрезала она.       — Да нет же, ты послушай, — грубо схватил он её за запястье и приставил к своей груди её руку.       Она застыла в этом ощущении.       Улыбка на его лице была невероятно притягательной.       — Медальон? — спросила она бесчувственно.       — Я скажу, где он. Но сначала ты.       — Что я?       Его рука потянулась в джинсы, он достал оттуда пузырек морфина и полез в стол за шприцом.       — Введёшь мне это.       — Что это?! — её брови поднялись вверх.       — Мне нужно поговорить с ним. Это возможно только под наркотиками.       — Что?! Ты не вколешь ему это!!! — завопила она.       — Нет, это вколешь ты, — поправил он её.       — Я не буду этого делать, — бескомпромиссно выдала она.       — Ладно, вколю сам, про медальон унесу всё в могилу, — улыбался он.       — Давай сюда, — выхватила она.       — О чем ты хочешь с ним поговорить?       — О тебе.       — Что?! — продолжала беситься Аддамс.       — Расслабься, я просто хочу объяснить ему, что без меня он не выживет, он уже угрожал мне, что убьёт нас обоих.       Уэнсдэй замерла. Ей действительно стало страшно.       — Но если он узнает о нас с тобой, он сделает это.       — Я хочу мирно все решить. Не у него одного могут быть чувства, — сказал хайд, и Уэнсдэй сморщилась.       — Боже, да, о чем ты вообще. Ты же просто монстр.       — Уэнсдэй Аддамс, мы оба — монстр. И я, и он. В совокупности. Думаешь, я не вижу, что ты чувствуешь ко мне? — наседал он.       — Я не понимаю, о чем ты.       — Да, как знаешь. Мне не обязательно слышать, чтобы чувствовать. Я не он.       — Слушай, не говори ему об этом. Я не хочу терять его, — просила она.       — Как мило, Уэнсдэй Аддамс. Просто слезы на глазах. Давай свой телефон, — протянул он руку.       — Зачем? — вынула она его из кармана.       Он, выхватив его из её рук, тут же открыл на нем карту.       — Здесь. Поставил геотег. Это моя пещера, он о ней не знает. Там есть кое-какие вещи. Медальон там, больше ничего не трогай.       — Ладно, — сказала она.       Его лицо было непростительно близко с её.       Женский запах привлекал его и тянул, словно она была его жертвой, а он настоящим хищником.       Он почти коснулся её щеки кончиком носа, она замерла, закрыв свои глаза.       — Я не могу, — шёпотом произнесла она, пока на глазах выступали еле заметные слезы.       — Я знаю, — ответил он, присев на кровать, и вытянув перед ней руку.       Она набрала шприц и ввела ему в вену дозу, встав перед ним на колени.       Он лёг, глядя в потолок.       Молчание убивало его.       В эти моменты он думал, что было бы здорово вызвать ещё одну личность и свалить на неё все чувства, связанные с ней. Кроме неё никто и никогда не заставлял его жалеть.       Она взяла его за руку, ощущая это. Его глаза начинали закрываться…       В круговороте мыслей, что были в его голове, границы начинало размывать.       Пока они оба не оказались в каком-то странном месте.       — Какого черта?! — наконец услышал он голос Тайлера.       — Есть предложение, — сказал он, оглядывая всё вокруг.       Там происходила какая-то ерунда. Всё двигалось, дома складывались как карточные домики, вокруг были взрывы, деревья разрастались вверх как высотные дома.       — Что за предложение? Как мы общаемся? — встревоженно спросил Тайлер.       — Не важно. Предлагаю существовать совместно.       — Как это?!       — Передавать контроль друг другу, я защищаю тебя от всего негативного, как раньше, взамен никого не убиваю, — предлагал он.       — Этого мало, — утверждал Тайлер.       — Да неужели?! — возмутился хайд.       — Больше не подходи к ней, — поставил он условие.       — Тайлер, ты не понимаешь, о чем говоришь. Мы — единое целое. Когда ты целуешь её, я всё чувствую. Как ты себе это представляешь? Мне убегать прочь, если я вдруг проявлюсь, а вы спите вместе.       — Фу, — промолвил Тайлер, а хайд засмеялся.       — Я не буду делать ей больно, идёт? — добавил он, — Если она сама не попросит, — улыбка растянулась на лице, вспоминая её поцелуи.       — Почему ты чувствуешь всё, а я нет? Почему я отключаюсь?       — Ты до сих пор не понял? Потому что ты боишься боли. Мне не страшно увидеть твою жизнь. И я знаю о тебе абсолютно всё. А ты отключаешься, потому что даже не пробовал справиться сам, — объяснял он.       — Ладно, а что, если попробую?       — Тогда я стану не нужен, всё просто, но я сомневаюсь, что у тебя это получится. Тот, кто всю жизнь бегает от проблем, не может внезапно научиться их решать. Так мы договорились?       — Что насчёт Уэнсдэй?       — Хочешь, чтобы я нашёл другую девчонку в этом теле? Интересно, она одобрит это, -рассмеялся он.       — Заткнись, блин, зачем тебе вообще это нужно?       У хайда вдруг поднялись брови, это было уму не постижимо.       — Думаешь, я не человек или что? — спросил он Тайлера в изумлении, — То есть, как перекладывать ответственность, так я-личность, а как чувствовать или сбрасывать напряжение, то пустое место? Ты понимаешь, что в следующий раз, когда тебе будет безумно больно, я назло не выйду отсюда?!       Тайлер застыл в этом отвратительном ощущении.       — Значит, ты все-таки влюблен в неё? — резко выдал он вопрос, играющий хайду на нервах.       — Влюблен? — засмеялся он.       Его лицо расплылось в улыбке, Тайлеру даже стало не по себе от этого.       — Слушай, называй, как хочешь, ладно. Я не прикоснусь к ней, если она не захочет, обещаю, — продолжал он намекать на их отношения.       — Если я откажусь? — грубо спросил Тайлер.       — Тогда я оторву ей голову, а когда ты очнешься, она будет лежать на твоей подушке, — угрожал он, — Там и посмотрим, кто и в кого был влюблен.       Тайлер стиснул зубы.       — Возможно и папочка Донован попадёт под горячую руку… И Инид, и как знать, может ещё пол Джерико разом.       — Угомонись, — резко ответил Тайлер.       — Мы поняли друг друга?       — Я подумаю.       — Какой ты занудный, — выпалил хайд и направился разглядывать всё вокруг, — Ну у тебя и фантазия, — сказал он, наблюдая за какими-то странными существами, что бегали по улицам в его голове.       — Пора расходиться, — ответил он и открыл глаза.       — Тайлер?! — она застыла в волнении перед его лицом.       — Нет, всего лишь его плохая копия, — язвил хайд.       — Как прошёл ваш разговор? — она отстранилась от него.       — Разрешил мне выбрать другую девчонку.       — Что?!       В комнате раздался демонический смех.       — Видела бы ты свое лицо, Аддамс, — захохотал хайд.       Уэнсдэй ждала вразумительного ответа.       — Всё нормально, мы пробуем делить жизнь.       — И он согласился на это? — удивилась она.       — Да, — врал он.       Уэнсдэй недоверчиво вглядывалась в его лицо. Ей безумно хотелось поцеловать его. Но вытеснив эти мысли из головы, она вдруг сказала:       — Я пойду туда, когда он уснёт.       — Одна? Ночью? Там зверья полно, это лес, Аддамс. Старая медвежья пещера, не сходи с ума, — отговаривал он её.       — Тогда пойду завтра вместо лекций.       — Хоть возьми с собой волчицу, раз меня не хочешь, — ответил он резко.       Всё выглядело так, будто он и впрямь беспокоился о ней.       — Почему он переключился той ночью, когда я увидела видение? — спросила она.       — Ему кошмар приснился, кое-что из детства. Воспоминание.       — Как это жестоко, — сказала она в унынии.       — Не жалей его.       — Я не жалею.       — Ты думаешь, поговоришь с Франсуа, и она откроет тебе свет на то, что там, где она сейчас ей проще жить? — саркастически спрашивал он.       — Дело даже не в этом.       Уэнсдэй вновь подошла к тому фото.       — Я думаю она бы могла поговорить с ним.       — Уэнсдэй. И что она ему скажет?       — Не знаю. Что говорят родители детям? Что он не виноват в её смерти?       — Но он виноват, — хайд вскинул руки.       — Это не правда.       — Нет, правда. Она была слабачкой. Если бы у неё не было ребенка, она бы жила и дальше, убивая. Её мучало чувство вины, что он будет таким же. И это все. Не пытайся найти то, чего нет, Аддамс. Некоторые люди не созданы для любви.       — А ты? — внезапно спросила она.       Хайд растянул губы.       — Ты любил маму? Помнишь её?       — Я боюсь, тебе не понравится мой ответ.       — Ладно, — она нервно замерла.       — Я скажу честно. Как ты сама знаешь, чувства — это слабость, когда они проявляются, ты чувствуешь себя ущербно, жалко и думаешь, будто проиграл себя. Удобно, когда есть кто-то, на кого можно их переложить, но не всем так везёт, Аддамс. Некоторые вынуждены жить с этим грузом. И отключив эмоции, жить с этим становится чуть проще, верно? Тебе ли не знать. Хотя точно, ты уже сдалась…       — Я не сдавалась, — отрезала она.       — Конечно, ты сдалась. Я люблю тебя, — сморщил он лицо, демонстративно плюнув на пол, — меня чуть не стошнило от этого.       Уэнсдэй занервничала, он явно злился. Словно ревновал её.       — Может тебя чуть не стошнило, потому что ты сам хотел это услышать? — её вопрос звенел у него в ушах. Она играла с огнём.       Он сделал ещё один шаг навстречу, она дернулась, отступая назад.       — Аддамс, ну прямо чистая психология. Тебе надо дать кубок, — похлопал он в ладоши.       Он пододвинулся к ней в упор, пока она стояла, как вкопанная, вдохнув запах её страха перед своими чувствами к нему.       — Я обещал ему, что не прикоснусь к тебе, пока ты не попросишь, — прошептал он, — и я держу обещания, но не перегибай, ладно?