Candy fic

Дрим не был сладкоежкой. Да, различные пирожные, торты или конфеты он любил, но в размеренных и рациональных порциях. Напихаться до потери пульса сладостями точно не было его стилем. Он даже не съел бы тот торт, который Сапнап пробовал в видео о продуктах из Майнкрафта, которые они приготовили в реальной жизни. Нет, он ни в коем случае не пытался упрекнуть Ника в том, что он ел много, но если дело доходило до десертов, то он с большой вероятностью съел бы гораздо больше, нежели сам Дрим. Может быть, это зависит от определённых факторов, от устройства организма, но данный факт был известен его знакомым и друзьям. Но вот главная проблема заключалась в том, что среди этих друзей был и парень по имени Джордж, который как можно тщательнее игнорировал этот самый факт, всячески соблазняя Тэйкена на то, чтобы попробовать какую-либо сладость. Дрим даже приподнёс ему в подарок десяток плиток шоколада на новогоднем стриме, дабы хоть как-то напомнить обо всех тех искушениях, которыми Джордж напихал его. Но, кажись, тому наоборот весьма понравился подобный подарок, и весьма вероятно, что при следующей удобной возможности Клэя заставят попробовать хотя бы по дольке от каждой плитки. Впрочем, когда подобное предложение поступает от Джорджа, отказываться кажется самым ужасным и воообще худшим решением. Поправиться от подобной сладкой диеты не грозит, так что он просто ловит и сохраняет в памяти каждый подобный момент. И, кажется, всё не так плохо, хоть и признавать своё влечение открыто Дэвидсон всё ещё не решается. Это слегка огорчает, но Дрим не настолько глуп, чтобы не заметить всех взглядов, действий и слов. Так вот, кажется всё отлично, только и наслаждению место, но вот Дрим знатно так присел на подобное обращение к себе. Это как старый и хорошо знакомый всем трюк со жвачкой одинакового вкуса, которую можно предлагать человеку при каждой вашей встрече. Да, все эти сладости подействовали точно по плану, как будто Джордж сам не знал, к чему его действия ведут и как их последствия влияют на Клэя. А они ох как влияют между прочим. Дрим, будто сам того не понимая, становится верным пёсиком, за поводок которого удерживает никто другой, как один тёмноволосый и крайне привлекательный британец. И видит Бог, что он никогда наркотиков не пробовал в своей жизни, но в то же время готов поклясться, что может испытать немыслимый кайф только от того, что Джордж находится где-то рядом, а если и в поле досягаемости – выносите на носилках. При каждом удобном случае пытается уделить внимание именно подобным образом, крутится вокруг словно тот самый змей, вот только предлагает вместо самого сочного в мире яблока невероятно сладкую конфету. А, как известно из мировой истории, устоять перед подобным искушением первые люди на Земле не смогли и поддались слабости. Дрим особо выдержкой в данном плане также не блещет. Абсолютно каждая провокационная ситуация вызывает у него замешательство, а вскоре после него приходит и искренее удивление тому, что некоторые из них вызывают удовлетворение и жажду к большему. Конечно, большее во всех, без исключений, случаях приходится додумывать в собственных фантазиях и недетского формата мыслях, но Дрим только и рад тому, что пищу и начало для этих самых фантазий Джордж ему всё же услужливо даёт. Эдакий маленький знак помилования. Наверняка это даже унизительным показаться может, но он как настоящая голодная дворняжка кидается на кости и огрызки, которые бросают со стола. И его в этом практически всё устраивает. На протяжении всего вчерашего дня Джордж вёл себя особенно вызывающе, словно бы специально пытался добиться чего-то от Дрима, хоть второй и прекрасно понимал, что если позволит себе лишнего и распустит руки, то тут же потеряет то доверие, которое ему уделили и которым иногда позволяли пользоваться. Сначала эти неясные и до ужаса двусмысленные фразы и намёки, каждые из которых он выделил в памяти особенно ярким маркером. И Дрим прекрасно понимает, что Джордж делал это с какой-то определённой целью, но вот с какой именно – огромная загадка, ведь любые инициативы с его стороны Дэвидсон обрубывал на корню. А в один прекрасный момент берёт и начинает свою провокацию, надеясь получить какой-то результат, который несколько раз до этого отвергал. Крайне странное поведение, но оно, быть честным, даже немного растопило Клэя. Частенько он ощущал себя подобно расплывшейся лужице или, как бы не хотелось упоминать сладости, растопленному шоколаду. Буквально в тот же день Дрим смог сделать одно очень мощное для себя умозаключение: на экране, в фильмах и сериалах, сливки не вызывают особого доверия, если применять их по особенному назначению, но Клэй хотел бы использовать их именно подобным образом. Именно с Джорджем. А если ещё и учесть происходившее на новогоднем стриме… Там было слишком много искушений, слишком много сладостей, которые только и делали, что помогали воображению разыгрываться. Удержаться под пристальным взглядом камеры и сотней тысяч глаз за ним было крайне трудной задачей. Она бы стала даже непосильной, если бы не сила воли, развить которую у него получилось весьма неплохо благодаря годам френдзоны. И не соврать, быть может, у него и появлялось желание отплатиться за то, насколько сильно Джордж испытывает его терпение, до такой степени тянет, что дрожь в коленках появляется, а глаз дёргаться начинает. Но он действительно держит себя в руках. По максимуму. До точки кипения. И никогда не позволяет себе заходить за грань, далеко за эту самую точку, как бы сильно не хотелось. В этом, кажется, заключён и смысл френдзоны. Но всё же ему бы очень хотелось во время создания пряничных домиков слизать глазурь с пальцев Джорджа, о чём тот так отчаянно просил. В шутку конечно же. Но Дрим готов был и не только с пальцев её слизывать. Вот так эта игра в запретный плод и продолжается, выводя каждый день из себя, но Джордж со стороны выглядит так, будто ему на эти страдания совсем наплевать. Но Тэйкен всё же склоняется к тому, что это не так и что ему всего лишь трудно выразить свои чувства. От последнего хочется, к слову безумно, насильно заставить его говорить о них и не только о них. Ладно, возможно эти мысли и заходят частенько далековато, но с другой стороны о них никто не догадывается, так почему бы и не дать им волю в собственной голове? Первым появляется рвение называть его сэр, но вот при совсем иных обстоятельствах, нежели на стриме. Да уж, и даже ни капельки ему не стыдно за то, что он готов стать покладистым и послушным, словно самый реальный пёс. На похвалу, к слову, его прёт очень и очень. А если бы ещё услышать это «Умничка» или «Молодец» с уст Джорджа, когда он буквально задыхается от удовольствия, тянет за волосы ближе, закидывает голову назад… Пора прекращать думать об этом, когда сидишь вот так уязвимо открыто на кухне. — Ты какой-то напряжённый, — поглядывая из-подлобья и оторвавшись на несколько мгновений от экрана смартфона, неторопливо проговаривает Сапнап, будто бы ему правда неизвестна причина такого густого румянца на лице его друга. Для приличия всё же стоит спросить, даже если торжественно отправят куда подальше. — Всё в порядке, тут просто как-то жарковато, — подорвавшись с места, Клэй просто искал что-нибудь, способное занять его внимание и отвлечь от мыслей о Джордже, который сохраняет такую изящную улыбочку, когда опускается на всю… — Не считаешь? Ник бросает ещё один недоверчивый взгляд из-за телефона и подымает, кажись, даже бровь в недоумении. — Считаю, что ты заболел, если тебе жарко, — довольно противоречиво мягко отвечает, опираясь на столешницу боком, пока Дрим продолжает наматывать круги по кухне и просто вышагивать от стены к стене. Они хотели до этого обсудить небольшие планы на ближайшее будущее по поводу записи видеороликов, но вот всё перебил ещё один обитавший в этом доме от недавнего времени человек, который и становился причиной паники, которая раскатами грома бъёт по телу. Паники и некоего обожания. Вот и сейчас, наблюдая за тем, как брюнет вальяжно проходит мимо, как встаёт на носочки и тянется к верхнему шкафчику, Дрим в который раз за последние месяцы теряет дар речи. Извлекая оттуда небольшую упаковку со сладостями, он в очередной раз бросает в сторону Клэя неоднозначно вызывающий взгляд, об истинном значении которого только и остаётся что догадываться. И Дрим правда пытается понять, разгадать его и вывести на чистую воду, но каждый раз это заканчивается сплошным и самым настоящим фиаско. Джорджу бы в покер, он бы там партию за партией выигрывал бы. Так считает Дрим, а вот по словам Сапнапа он бы в первые минуты всё проиграл и, чтобы вернуть себе свои деньги, поставил бы свою задницу как финальную ставку. Умозаключение простое: Сапнап считает, что самое ценное, что есть у Джорджа – это его задница, а Дрим прямо сейчас готов на колени упасть, чтобы ему уделили хоть чуточку внимания. Внимания, которое не заставляло бы прятаться по углам и додумывать дальнейшее развитие событий после какой-либо фразы, как это весьма частенько бывает с подростками. И проблема очевидна: Клэй уже далеко не в своём подростковом возрасте, но почему-то на подобные уловки его легко можно зацепить. И он бы не вёл себя как глупая рыба, которая будто специально плывёт на крючок, хоть и наживки на нём не видно, если бы мог приложить свою силу воли и сюда. Но, увы, противостоять этому милому пареньку он не в силах. И от этой приятной дрожи, что переходит на живот и забирается в него глубоко-глубоко, избавился бы. По-настоящему избавился бы, но всё никак. Если эту дрожь и называют бабочками, то его либо сейчас разорвёт от их количества внутри, либо он всё-таки соберётся и выпроводит их оттуда к чертям, чтоб жить нормально не мешали. Хотя второе он уже осуществить пытался, безуспешно к слову, так что здесь остаётся лишь первый вариант, ведь на взаимность вне шуток рассчитывать уже было попросту глупо, спустя-то столько потраченного времени. Если уж на то пошло, то он бы потратил абсолютно всё своё время на Джорджа, и дело даже не в банальном вопросе вроде «Ты всё ещё любил бы меня, если бы я был дождевым червяком?» И снова таки даже на подобный вопрос у Дрима есть ответ. «Это ведь по прежнему будет Джордж, но только в теле червяка. Так что, да, я скажу да.» Любил бы ты Дрима, если бы он был дождевым червяком? «Фу, я скажу, что наверное нет. Это же противно.» — Котам нельзя давать сладкое, придурок, — Ник отчаянно защитил Патчез от Джорджа, который хотел предложить ей сладость, отнеся кошку в другую комнату и сообщив британцу, что он при любом похожем порыве поделиться с ней сладким будет вынужден применить всю свою силу. А Джордж был одним из тех, кто хорошо знал, как именно будет использовать свою силу техасский дух Сапнапа и насколько больно может быть от его ударов. В целом, подобный риск того не стоит. Уже после этого кому-то в голову пришла мысль сделать фотографию, а может и короткое видео для того, чтоб держать аудиторию разогретой. Джордж любил дурачиться, и сегодняшний день не был каким-то исключением. Вот только нельзя было предвидеть то, что хаотичной энергетики будет теперь в два раза больше, ведь Дрим ровно также любил вызывать и создавать различные провокации из неоткуда. Искать приключения на свою задницу он любил, возможно, немного меньше, нежели его друг, но это факта не меняло. Остаётся только посочувствовать бедному Сапнапу, который среди всего этого хаоса способен потеряться, ведь для того, чтоб эту анархию остановить понадобится очень много сил. — Дрим, хочешь конфету? После всего этого украдкой произносит Джордж, копаясь попутно в телефоне, словно пытается избегать зрительного контакта, что не может не радовать самолюбие. Всего-то пару минут назад они залили короткий снап, но во время его записи у Дрима очень ощутимо кололо в груди, отдавая этой тупой, но не сильной, болью куда-то ниже, обрезая любые провода и контакты с мозгом. И в том числе с той частью, что отвечает за контроль собственных действий. Он был по-настоящему готов довести дело до конца и не позволить брюнету отстраниться. Готов был даже за эту миленькую тёмно-зелёную кофточку потянуть на себя и, наконец-то, поцеловать. Готов был на что угодно в целом, но вовремя вернувшийся контроль помог избежать этого всего. Хотя предельно ясно, что здесь не стоит радоваться. И вот прямо сейчас Джордж предлагает ему конфету. Вот эту длинную насыщенную розовым цветом конфету, которая очень надоедливо липнет к зубам, если ты конечно не фанат жвачек и карамелек, которые ведут себя подобным образом. Они бывают и кисло-сладкие, причём до такой степени, что челюсть сводит, но эта сладкая. До жути приторная, такая, что оставляет своё послевкусие у нёба на ещё полчаса, и Дрим это прекрасно понимает. И мало его понимания, ведь предлагает ему попробовать это именно Джордж. Джордж вот такой обыкновенный, в своей кофте, цвет которой он даже нормально воспринимать не может. Джордж, что всем своим видом вызывает только лишь обожание. Джордж, находящийся так запредельно близко. Настолько, что сейчас даже отвертеться не получится, съехать или выкрутиться. Да и хочет ли сам Дрим? — Так... Хочешь? И Джордж всё продолжает стоять вот там напротив, расстояние – чуть меньше вытянутой руки, и от осознания этого почему-то особенно сильно крышу рвёт. Он подходит чуть ближе, аккуратно, будто бы дикий хищник подкрадывается к своей добыче где-то в саванне. Но вот запоздалая антилопа далеко не из робких и отступать не собирается, что вводит гепарда в огромное замешательство и заставляет задаться вопросом точно ли на такую слабую жертву пал его выбор? В любом случае, он всё ещё стоит и глазом не моргнёт, наблюдая будто бы с насмешкой за подобную трусость. Хотя даже и не догадывается, что это ни капли не трусость, а скорее чрезмерная предосторожность. Здесь допустить одну единственную ошибку – угробить абсолютно всё. А это всё, между прочим, потом назад никак не вернуть, так что предпосылки к такой аккуратности имеются веские. Заметив, что Джордж даёт негласное разрешение, он подходит ещё ближе, так, что теперь приходится опустить голову, а не всего взгляд. Тот даже телефон откладывает в сторону, настолько, видимо, происходящее в реальной жизни интереснее, чем в ленте Инстаграма. Взводит глаза, некоторое время смотрит своими тёмными-тёмными прямо в ясные зелёные, а после осматривает с ног до головы. Будто товар на полочке какой-то. Шея, плечи, живот и доходит до коленей, возвращаясь обратно. Сотни мурашек по всему телу, хоть и Джордж даже никак не прикасается. Просто, чёрт бы побрал, осматривает и от этого ты уже течёшь? Ещё как. — Это значит да? Совершенно невинно хлопает ресницами, всё же делая несколько шагов назад, но упирается поясницей в кухонный стол. Дрим этим пользуется и практически мгновенно возникает прямо перед его носом. Если и воспользоваться моментом, то по полной, верно? Тем более когда тебя столько времени отшивали. А Дэвидсон непоколебимо сжимает в руке упаковку с конфетами, даже не показывая своей испуганности. Конечно, если она у него в данный момент вообще имеется. Тэйкен просто протягивает раскрытую ладонь перед собой, но на секунды теряет свою маску, которая уступает место непониманию, когда старший мотает головой в отрицательном жесте. Эта потерянность сохраняется достаточно долго, чтобы он даже паниковать начал. Но не успевает уловить чужие слова, как грудь особенно невыносимо сдавливает и не отпускает. — Нет-нет, открой рот. Он серьёзно протягивает эту несчастную конфету настолько близко, что касается ею губ. Дрим ещё совсем чуть-чуть не отошёл от наваждения неясных чувств, но всё же, о да, послушно опускает нижнюю челюсть, позволяя кончику сладости коснуться поверхности своего языка. Приторность тут же растекается от кончика и следует по всему, но впервые он так радуется обыкновенной конфете, подобно, на самом деле, любому ребёнку в детстве. И больше всего его поражает то, что Джордж не убегает, не отвергает и не отмахивается, списывая на зашедшую слишком далеко шутку. Просто продолжает вот так смотреть, и младший готов поклясться, что видит в этих тёмных радужках что-то, напоминающее тлеющие угольки у костра. И в данный момент он – листик, который вызовет громадный пожар всего одним своим малейшим действием. Осознание и этого доводит до конца, хоть ничего так и не началось… Сладость вскоре начинает проявлять свой вкус максимально ярко и Дрим даже точно назвать его не в состоянии, но предполагает, что это была клубника. Водит кончиком языка в стороны, вверх-вниз, слизывая те части, что стали более жидкими из-за слюны. И, самое удивительное, ловит на себе до ужаса заинтересованный взгляд, что почти ни на секунду не отрывается. Тэйкен такое своеобразное зазывание не пропускает мимо внимания, потому только усерднее продолжает облизывать конфету, хотя от всего того сахара, что будто бы невидимыми иголками застыл на губах, хочется немедленно избавиться. Не до конца понимает, чего именно хочет добиться Джордж таким образом, но желание просто подольше побыть именно в этом моменте побеждает и заставляет поклониться. Замечает, в каком нетерпении тот поджимает и облизывает губы, когда погружает чуть меньше половины сладости в рот. Ох, теперь их мысли точно сводятся к похожим сценариям. — Сладко? Дрим еле заметно кивает, даже не заморачиваясь о том, что в любой удобный и не очень момент на кухню может зайти Ник. Большую часть конфеты, что становится по консистенции похожей на очень и очень вязкую слюну, он успевает слизывать, но есть и такая, что опускается прямиком на чужие пальцы. Он захватывает немного воздуха сквозь нос, снова опускаясь по длине сладости, настолько, что сжатые трубочкой губы прикасаются к подушечкам указательного, среднего и большого Джорджа. Застывает в подобном положении всего на пару секунд, прежде чем откусить то, что и так находилось во рту. После подобных манипуляций конфета ощущается непривычно, но он предельно послушно жуёт, будто бы если выплюнет, то Дэвидсон сможет вручить ему некое наказание. Не проходит и минуты, как Дрим принимается слизывать и ту часть конфеты, что покрывает пальцы. — Молодец.. Шёпотом, со слегка сбившимся дыханием, ради которого младший готов был продать всё, что у него имелось, включая собственное сердце. Вот разве что один покупатель этот товар уже забронировал и не отдаст его просто так. Дрим не был в курсе откуда тот знает о том, что похвала – его слабость, да и знает ли в целом, но очевидно было, что этим знанием нагло пользуется. Конечно, на «хорошего мальчика» никто пока не претендовал, но если старший хотя бы попытается произнести что-то такое, то это окажется крайней точкой. Точкой невозврата. Наконец, когда на пальцах не остаётся и упоминания о той сладости, Дэвидсон прерывает эту пытку и перестаёт испытывать и себя, и Дрима, бережно касаясь его подбородка, и заставляя поднять голову. Тому же сейчас кажется, что Джордж – самая сладкая конфета, которую всегда оставляют напоследок. И от этого ощутить её вкус на собственных губах хочется всё больше и больше. Именно поэтому он и наклоняется немного, так, чтобы дотянуться, достать этот самый запретный во всём мире плод и наконец-то попробовать. Потрясение мирового масштаба накрывает, когда приходит осознание того, что он-то не отстраняется, а наоборот сам льнёт ближе, прижимается так, что только от этого можно потерять сознание. Но лучше это сделать из-за немыслимо мягких губ, которые переносят приятное тепло на всё, такое ощущение, тело. Дрим, кажется, по новой почувствовал приторность, которая начала понемногу исчезать, благодаря его губам, что требовательно продлевали поцелуй с каждой секундой. Ладони скорее на уровне каких-то рефлексов сжимают тонкую талию, точную копию песочных часов, пока язык пробирается только глубже. Милая розово-жёлтая шапочка летит в сторону, так что теперь старший действительно оттягивает светлые кудряшки, сжимает и играется с ними, пропуская сквозь пальцы. Вот прямо сейчас пора плавиться, прямо сейчас, пока есть время и возможность. По крайней мере, на шутку это мало похоже, так что определённая надежда всё-таки поселяется внутри. — Сладко. Проговаривает с трудом, уже замечая в своём голосе эту нотку нетерпеливости, хотя это был всего лишь небольшой поцелуй. Но слаще любых карамелек и тортов. — Хочешь ещё? По одному взгляду понятно, чего именно он желает, но что так боится сказать вслух, и от этого Дрим ловит себя на мысли, что просто обязан дать ему всё то, чего он желает. Ламинат на кухне оказывается не очень-то и твёрдым, по крайней мере он этого не ощущает сейчас, ведь всё его внимание занято не своим комфортом, а Джорджем, что с предыханием застыл с новой сладостью в руке, пристально наблюдая за дальнейшим развитием событий. Тэйкен же не долго тянет, ведь одна ладонь уже покоится на бугорке, образовавшемся в спортивных штанах британца, который даёт понять, что идея эта заводит не только его одного. — Я бы попробовал конфету послаще. Казалось бы, это должно прозвучать максимально неловко и вызвать испанский стыд, но Джордж лишь шумно сглатывает слюну, похожую на густой клей, и ловит заинтересованный взгляд снизу. Наблюдать за хаотичными движениями его кадыка кажется чем-то невероятным. После позволяет этому случиться, опираясь на стол только больше, и подмечая, что для Дрима в целом никаких трудностей нет. Он никогда бы не подумал, что рост может так облегчить его другу подобную задачу. Среди всего скопления мыслей даже проскакивает строчка из какой-то песни, полностью которую вряд-ли получится вспомнить. — Положи меня в свой рот и ешь, пока твои зубы не начнут гнить. Наблюдать за реакцией младшего было сплошным удовольствием, до такой степени, что он даже засмеялся, но улыбка испарилась по ходу того, с какой настойчивостью и рвением продвигался Клэй, справляясь с резинкой спортивок и боксёров. — Это ведь Doja Cat? Как же ужасно глупо. Вспоминать текст какого-то трека во время того, как перед тобой буквально на коленях находится человек, о котором ты фантазировал и мечтал? Да, это определённо в его стиле. Джордж более не обладал той же самоуверенностью, что несколькими мгновениями ранее, но всё же пытался сохранить хотя бы её осколки, становясь невыносимо чувствительным под прикосновениями Дрима. Тот, к слову, посчитав это за положительный ответ, только усмехнулся, высвобождая уже вставший член из ткани боксёров Дэвидсона. А буквально после этого без какого-либо предупреждения провёл языком по всей длине, еле касаясь, но этого хватило, чтоб старший покрепче прижался к одной из сторон стола, словно пытаясь убежать, но на деле хотелось быть как можно ближе. — Он прямо как конфета, такой сладкий, но ты знаешь, что это не настоящая вишня. Прежде чем погрузиться в ощущения, Джордж смог услышать насмешливую фразочку, что эхом отбилась в голове. Голове, которую он почти тут же откинул назад из-за особенно бурной реакции на стимуляцию со стороны младшего. Он, в общем-то, весьма усердно старается, не жалея себя, полностью отдаётся процессу. И эта отдача, безусловно, чувствуется в каждом движении, малейшем и незаметном. Не ощутить даже мелочей в таком-то месте было бы весьма трудно. Уверенность слегка приливает и оставляет напоминание о себе, когда ладонь плавно сползает с поверхности стола и перемещается на кудрявый затылок. Цепляет волосы, уже будто бы по привычке тянет и отпускает, играется незамысловато, но пробирает до дрожи. И, к слову, не только старшего, ведь сразу после того, как Джордж убирает руку, Клэй неясно мычит и в который раз взводит затуманенный взгляд вверх, пытаясь уловить радужки цвета самого крепкого кофе. Это не остаётся без внимания, так что ладонь возвращается на прежнее место, подтверждая теорию британца. — Тебе нравится? Снова неразборчивое мычание. Похоже, что Дрим понял свою задачу максимально чётко. Но, кажется, брюнет уже научился понимать его и без лишних слов, потому и потянул кудри на себя ещё сильнее, чем до этого. Это сразило не только Дрима, что уже правда в поддатливый пластилин превращался, но и Джорджа, когда по его члену прошли глубокие вибрации благодаря такому небольшому трюку. Можно ли считать оттягивание волос какой-то очень лёгкой формой мазохизма? Над этим он поразмыслит чуточку позже. — Тебе так нравится сладкое, а, Дрим? Кажись, Тэйкену и говорить и напоминать об «Не останавливайся» нет необходимости, ведь он только усерднее двигает кончиком языка, расслабляет горло и берёт не до своего предела, а до предела Дэвидсона. Напряжение расползается по всему телу, исчезает и возобновляется. Он и так был на взводе из-за этой навязчивой мысли, которую он всё же решился воплотить в жизнь. Это ведь можно отнести к разделу «Моменты, когда Джордж сам проявлял инициативу, а через неё и свои чувства?» Слишком много мыслей. А что, если он прямо сейчас возьмёт эту клубничную сладость и заставит Дрима слизывать её прямиком с… Слишком много мыслей, что очень быстро передвигаются по черепной коробке. Не это ли так называемые тараканы в голове? Своими мелкими лапками перебирают и делают так приятно-приятно.. Так влажно и.. И сладко. — Вот так, умница.. Кажется, что тише быть никак не получается, ведь ровно за каждым действием Клэя следует протяжный полустон-полувсхлип или шипение, которые старший пытается глушить рукавом той зелёной кофты. Выходит так себе, так что, вероятно, у Сапнапа возникнут некоторые вопросы. Но с этими вопросами необходимо будет разбираться чуть позже. Совсем чуть-чуть. Чуть-чуть.. Он продержался уже достаточно много для человека, который весь день ходил и ощущал себя будто на пороховой бочке из-за желания побыть со своим другом немного ближе, чем просто друзьями. — Хороший.. Хороший-хороший-хороший мальчик… И всё действительно абсолютно так, как Дрим себе представлял: Джордж то шепчет, то выстанывает очередную похвалу, теряя своё дыхание от переизбытка ощущений и запрокидывает назад голову, содрогаясь всем телом и ловя удовольствие, не сравнимое ни с чем, ведь его создателем является один кудрявый и весьма высокий парень. Лучший, если быть максимально точным. Он не отворачивается, принимает всё и глотает, когда доводит Джорджа до предела, хотя и ранее посчитал бы это крайне странным. И смотрит на второе в мире лучшее зрелище. Первым является Джордж, а вторым – запыхавшийся, красный и обмякший на глазах Джордж, отходящий от одного из лучших оргазмов в своей жизни и потерявший все свои маски, за которыми так часто скрывается. Удивительно. Первое, что Клэй делает - помогает ему убраться, второе - выпивает два стакана воды, чтобы всё же избавиться от смешанного послевкусия двух самых сладких конфет в своей жизни. Убирает небольшой беспорядок, что они натворили, и вскоре просто наблюдает, строит глаза-сердечки, пока в помещении не воцаряется разливистый хохот. Дэвидсон в растерянности глазит на то, как Дрим прыснул со смеху, и уже хочет списать это на свой счёт, якобы сделал что-то не так. — Эти конфеты просто ужасные. Так вот, Дрим не был сладкоежкой, но исключение для некоторых очень и очень привлекательных сладостей он мог сделать.