***
Сигарета — отличный выбор для перезагрузки. Тело устало плелось за этим желанием в попытках бороться с усталостью. В коридоре не хватало света, и всё же я возила рукой по тумбочке, пока поспешно надевала кроссовки. Это всё так неудобно, почему бы не остаться для такого дома? Ну, правильно. У меня не было собственного балкона, ровно как и у остальных жильцов. И когда я всё же достала связку ключей, то так же поспешно, как и обувалась, открыла дверь. Слегка подуло прохладой. Всё же осень до сих пор так же неприятно ощущалась и пробирала до мурашек, напоминая о том, что до промозглой зимы совсем недалеко. Кожа слегка покрылась рябью, но возвращаться уже совсем не хотелось, хоть и вышла в одной майке. Итак… Находясь в своих мыслях, я достала пачку сигарет и, открыв одним резким движением, поднесла к губам, чтобы достать лишь одну никотиновую палочку. Для того, чтобы открыть зажигалку, нужно лишь одним чётким движением поднять крышку, и когда услышишь щелчок — можно подносить. Однако стоило лишь достать её, как кто-то сзади накинул кофту. От неожиданности я слегка сгорбилась. — Холодно. — Ты что постоянно здесь забываешь, именно когда я выхожу? — я повернулась, в раздражении скосив брови. Ты всё невозмутимо стоял, держа дистанцию. — Беспокоюсь, — ты лишь с привычным спокойствием достал зажигалку и поднес её к моей сигарете, дожидаясь, пока загориться. Лишь протянул руку, не подбираясь ближе. И я выровнялась, чтобы казаться ещё дальше. Неприятно. Видеть тебя вот так. На работе ты то и дело задаёшь вопросы, а сейчас будто всё и так знаешь. — Не неси бред. — Мне казалось, что вот-вот — и я вскиплю или по крайней мере в тебе сама по себе образуется дырка от моего взгляда. — Ты вышла в майке, — ты поджигал теперь свою сигарету, а взяв её, сделал тягу и выдохнул, — волосы растрепанные, на щеке след от шариковой ручки. Больше похожа на маленького безумного ученого, чем на человека, способного о себе позаботится. Снова эти колкости. — Да, но… — ты указал на то, что у меня на плечах, подняв брови в немом вопросе. — Теперь же не холодно. Я старалась больше не смотреть и отпускать эти эмоции с каждой новой тягой. Дым уходил в приоткрытое окно… мы стояли молча. Ты только дышал, о чём-то размышляя в этой серости лестничной клетки. — Ты прав, — и я лишь вдохнула, отводя глаза в сторону и стряхивая остатки пепла, чтобы потушить сигарету. — И до чего ты уже дошла? Явно же дома перерабатываешь. — Не знаю, чего я пытаюсь добиться в мире, где всё уже и так придумано. — Каждый раз, задавая тебе вопросы, я знаю ответ, но знаю, что не могу предугадать, что ответишь ты. Ты… снова просто несёшь какой-то бред.***
Июль. Не важна ни дата, ни время. Вероятно, отпуск? Не знаю, сколько прошло времени. «Я прильнул к подушке алой, и подумал я тогда: — Я один, на бархат алый та, кого любил всегда, Не прильнёт уж никогда», — «Ворон», Аллан По. Свеча всё стояла рядом на столе с блокнотом, догоревшая до половины. Редко когда зажигаю, её запах всё время напоминает… Приятный аромат. Мебель в комнате была накрыта плёнкой, поскольку вот-вот должен был бы состояться переезд. Наверное. Я всё чертила рисунки для финального вида робота. Он был чем-то похож на маленькую коробочку с проектором и работал бы только в темноте. Так забавно, что на эту разработку ушла пара месяцев, хотя с основной работой и правда оказалось тяжело совмещать увлечение… В этот раз не было сил даже потянуться. Так жарко. Я направилась в коридор и стала искать на тумбочке ключи, но их там точно не было. До этого спокойное состояние сменилось волнением. Я посмотрела в зеркало, но было ощущение, что из него на меня смотрит кто-то другой… я отшатнулась и спиной оперлась о выключатель. Это всё ещё была я, всё так же растрепаны волосы, но неровно подстрижены в плечах. Я не могла хранить те касания, что остались на них от тебя. Меня злило то, что я вижу. Ты хотел, чтобы я заботилась о себе, но это то единственное, что у меня никогда не получалось. И что мне делать теперь? Всю силу, что у меня была, я сосредоточила в одном точном движении, направленном на край зеркала, и оно с треском повалилось, разбиваясь на множество осколков. Было больно, поскольку некоторые задели ноги… И я закричала, а вместе с тем на глазах проступили слёзы. И я всё ещё так злилась на тебя, но теперь не могла сказать об этом. Я даже не помню уже, где мои ключи. И лишь села у стены в нежелании куда-то идти, наблюдая за тем, как от осколков отражается солнечный свет.***
Я стояла у доски в большой белой рубашке, рукава которой были подвернуты до локтей, чтобы не испачкать и её в маркере, пока увлечённо размахивала руками у доски в центре комнаты. — Вот смотри… В основе струнной теории лежит то, что наш мир построен на голограммах. Этот принцип предполагает, что всё, что нас окружает, на самом деле лишь информация о поверхности, расположенной на самом краю космоса. И возможно, что сама наша жизнь здесь — лишь отпечатанный рисунок, — я изъяснялась с придыханием, пока ты вдумчиво слушал. — Ты права. Попробуем собрать нового робота с таким принципом? Мне нравилась твоя настойчивость, и в какой-то момент пришлось признать, что ты мне нравишься. Знаешь ли… Ты жестом попросил подойти, и когда я оказалась достаточно близко, то притянул за край рубашки. — Это очень удобно, знаешь ли. — Так делать нельзя, у меня же руки все грязные. — А ты держи их при себе, пока я тебя обнимаю. Я ощущала себя собой рядом с тобой. Мне всё казалось, что я сложная, а ты всё так упрощал… И мне было невдомёк, почему тебя не берёт моя прямолинейность и ты лишь больше желаешь говорить со мной и быть рядом. Странный ты… влюблённый? Да и я тоже странная.***
Я зашла в помещение, где всё так же были раскиданы осколки. Мне не хотелось их убирать, чтобы они всегда напоминали о том, что я ощущаю. Знаешь, мне и доделывать-то не хотелось, но я поняла, что от этого всё же была бы хоть какая-то польза. Теперь даже пол был в пыли, и я передвигалась осторожно, босиком, оставляя следы. Тут был ты… Не совсем настоящий, но ты. Всё такой же спокойный и всё улыбался при виде меня. Никаких колкостей и беспокойств? Ты в той самой белой рубашке… Я, не касаясь твоих плечей, повела танец. Немного нелепый и корявый, но я вела, как умела, как и всегда. Сначала мне казалось, что я снова что-то ощущаю, твоё тепло, но это было не так. И мне казалось, что ты вот-вот засмеёшься, перехватывая инициативу, но ничего не последовало. Ты — лишь образ, что я смогла воссоздать, но не больше. И я мысленно всё ещё с тобой разговариваю.