2004-?
мс держал в своей руке схваченную потоком пламени руку честера, такую тонкую, что совсем легко было обхватить незажившее исколотое и изрезанное запястье. яркая татуировка на бледной коже не выцвела вопреки всему, честер и не трогал ее — метил любым «оружием» ровно в промежутки.
друг спал. майк и сам был готов заснуть, ему ужасно хотелось наконец положить голову на подушку и свернуться под одеялом в удобной позе, но он не делал этого, не давали мысли. вот он — парень в очках, что сейчас лежали на тумбочке, с встопоршенным ирокезом, в майке, совсем беззащитный. его руки и тело покрыты ранами и синяками, что он нанес сам себе. кажется, что может быть ужаснее чем быть врагом самому себе? страшно то, что этот парень, немногим старше майка, но всегда казавшийся чуть младше, мог вот так и перестать существовать, был готов, шел к этому, делая осознанные шаги. и дело не в ножах, сигаретах, наркотиках. в прошлый раз сорвалась веревка. не удалось резануть глубже. хватило духу сделать шаг с подоконника.
майк не знал о прошлых попытках. горько рыдал внутри теперь. за незнание. на узковатых глазах полукровки уже около суток блестели непроходящие слезы. он не оставил честера в больнице одного. узнав об этом всем при первом посещении. нет. не оставил. в душе воскресла былая грызня, глупое, никчемное самоедство. теперь майк страдал, как в детстве, будучи сжираем одиночеством среди сверстников и родителей. о да. -ЭТО- честер ощущал постоянно. он забивал. не парился. жил как мог. как майк, будучи целым. майк смог выйти целее. у него были отец и мать, не такие, как у маленького беннингтона. не такие товарищи- совсем их не было. его не растлевал никто. никто не имел с ним особых контактов долгое время.
честер же страдал. он был нарасхват. его легко было привлечь, совратить. удобной игрушкой он молчал, молчал, задыхался и умирал внутри себя.
майк молчал. он молчал и рисовал.
рисунки честера выражали боль.
рисунки майка выражали желание ищменить мир.
теперь порывистая ярость фронтмена стала яснее. его голос, удивительный для маленького тела. если бы он подошёл чуть ближе… если бы рядом никого не оказалось.
его голос не прозвучал бы больше никогда, оставшись только на записях, его сильное и хрупкое тело со всеми татуировками и шрамами очень быстро бы истлело в земле, а дух отправился в самые темные пределы, куда майку, робу, дэйву, джо, брэду ход заказан.
честер был таким.
и тем не менее они с майком были удивительно похожи. сейчас, когда в голове сложилась картина из отвратительных, первобытно жутких кусочков, которые поддатый честер с улыбкой высказывал, не выпуская бутылку. да, они с майком похожи ужасно. как две капли инь и ян. сейчас у них у всех работа, творчество, личная жизнь. но честеру не справиться без майка, без такого же, как он.
и майк был готов взять на себя эту ношу целиком и полностью, пожертвовать собой ради друга и друзей. не становясь обузой, а долгожданным, ласковым и мягким облегчением. так он думал, не выходя из темной комнаты с единственным занавешанным окном и ужасным беспорядком на душе и вокруг.
у него слипались глаза, опускалась все ниже. но он не уходил. сидел рядом с че. с их че. надо было взять телефон и позвонить ребятам. но он тупо, нелогично продолжал сидеть так возле бледного и спящего вокалиста. ждал непонятно чего. противный голосок на задворках разума пилил свое «недалеко ж ты ушёл, такой необычный способ покончить с собой — сдохнуть от истощения у кровати друга-суицидника». у майка не было сил отмахиваться от этого зуда, соседствующего с головной болью.
из зыбкого состояния на границе сна и яви его вытащил брэд.
брэд, верный друг, всегда бывший рядом и до того, как у майка появился честер. майк чувствовал вину ещё и перед ним. пришлось отдалиться. незаслуженно. старший-маленький так и оставался уязвимым, а ближе майка у него никого не было. вот и вся причина.
его едва пробивающиеся кудри и чернющую бороду шинизл различил прежде лица.
— мааайк! проснись! ты здесь уже три часа сидишь. иди домой, чел.
— аа… — полукровка яростно потер глаза, неловко двинул затекшими ногами, сворачивая под собой табурет. раздался грохот. брэд неслышно выругался. честер кажется пошевелился в своем одеяльном коконе.
— твою дивизию, — с чувством подтвердил майк, приводя табуретку в порядок. брэд немедля бросился к беннингтону. майк немного отстал от бывшего одноклассника.
честер щурил глаза, морщась, как потревоженный уличный кот, только прилегший в уютной подвортне. отметя подобную ассоциацию, майк подумал, что этот кошара никогда не вернётся на неприютную улицу.
— как ты, чувак? — снова кололи глаза, но майк улыбался и кисло и искренне, наблюдая как че елозит в поисках очков второй рукой — перебинтованной.
— паршиво, — чуть слышно признался вокалист, гулко и протяжно выдыхая.
— дурак, — майк практически плюхнулся сверху, непременно плюхнулся бы, если ьы не знал, какое это тело хрупкое, а так и просто заключил в объятия спасенного. — ты просто, — руки честера застыли по краям кровати, пока он в растерянности смотрел из-за плечей мс на прячущего смущенный радостный смех гитариста.
им всем в последнее время было так тяжело, но сейчас кто-то чувствовал почти ничего, у кого-то на месте душевной пустоты разливалась теплая эйфория, постепенно заполняя и окружающих, и поэтому он неловко обнял слабыми руками майка.
— простите меня, ребята.
— да… — майк решил, что беннингтон настрадался достаточно. хватит с него дружеских обзывательств. — мы тебя не оставим, чувак, — отстранившись, он продолжил держать честера за плечи.
брэд порывисто закивал головой. раскосые глаза честера казались ещё у́же из-за отсутствия привычных очков, наконец он моргнул и пфыкнул, издав похожий на смешок звук, потом подобрался и сел на зад.
— скажи честно, чез, — майк посуровел, садясь на край кровати. — ты все ещё хочешь умереть?
— эмм… — вокалист наконец нашёл очки. кажется, от такого вопроса ему стало только хуже, но мс чувствовал, что его сердце вот-вот разорвется от страха неизвестности. честер опустил голову, выкручивая искалеченные запястья.
— честер, — насел брэд. — он просто спросил.
честер в поисках убежища посмотрел на гитариста. брэд кивнул, подняв брови.
— а-пчхи! — пыль, вившаяся в легком свете из полузакрытого шторой окна, не дала начать фразу. честер утер нос, надеясь, что ему не придется отвечать.
— если… если мы можем помочь, мы должны знать об этом, — слегка неуверенно напомнил брэд. честер наконец перевел взгляд с захламленного стола за его спиной на друзей.
— я не могу ответить, — признался он, глядя то на одного, то на другого. настала очередь майка смотреть вниз.
— я понимаю.
— нет, вы оба! — честер ткнул пальцем куда-то в потолок. — вы ни-че-го не… ха… — гневная тирада оборвалась глубоким вдохом. — я имею в виду, ребята… я не хочу вас бросать. я ценю, что остался жив благодаря тебе, майк. тебе, брэд. всем.
честер мучительно замолчал. майка так и подмывало воскликнуть «как мне тебе верить, когла ты все же решился на это?!» но он понимал, что это будет несправедливо. спугнет. обескуражит и без того обескураженное существо честера. и он решил дождаться самостоятельного ответа из первых уст. во что бы то ни стало.
— это был… припадок. приступ. я не знаю, врач говорил, это…
— аффект, — закончил брэд.
— у меня бывало такое и раньше, — подтвердил честер. — но… никогда не доходило…
— ты пытался, — констатировал майк, которого тянуло взреветь, как девчонку.
— мне хотелось… покончить с этим. но это было так глупо, так глупо. в конце концов, я один из самых счастливых людей на земле. у меня есть все. я тот счастливчик, что сумел достичь мечты, я не должен… не должен, не дол…
— чез, — майк оборвал это бормотание, означавшее начало приступа. — это не так. твой мозг врет тебе. ты страдаешь и это реально. а мы всего лишь хотим помочь.
теперь шинода чуть не выл от бессилия. разговор норовил пойти по кругу.
— мы всего лишь хотим понять, почему.
честер снова глубоко вздохнул, целиком выбрался из-под одеяла и свесил ноги на пол. руки его ещё чуть подрагивали.
— какое впечатление я произвожу? — наконец спросил он.
брэд и майк переглянулись.
— нууу… гиперактивного умника, которого лучше не злить?
— мы серьезно, честер, — поспешил успокоить майк, видя изменившееся лицо друга. — ты иногда нереально энергичен. постоянно ржешь и что-нибудь выдумываешь. погружаешься в работу и творчество. а в плохие дни злой как…
— я понял, — вяло оборвал честер. — наверное, так и есть, но вы, парни, кое о чем не имеете понятия. наверное, это и к лучшему.
он помолчал.
— пить мне нельзя, да? — прозвучало совсем как-то тоскливо и конченно.
брэд поднял брови теперь уж в недоумении.
— под мухой легче слова текут, — бросил Честер.- не хочу об этом вспоминать на ясную голову. ааах… — он ожесточенно поскреб затылок.
— тебе прописали кое-что, — нерешительно сказал майк. — препараты помогут лучше алкоголя.
— к тому же, по словам врача, — вступил брэд. — ты не должен закрываться от нас, честер. вместе будет легче справляться с этим.
— ладно, — потерянно буркнул вокалист. — в юности у меня был не самый приятный опыт.
брэд отвел взгляд. майк — нет.
— и если вы думаете что это типа обзывательства задохликом… я бы многое отдал, чтобы тем все и кончилось. меня… шантажировали. родители развелись. им было не до того.
меня всегда могли избить — я не мог дать сдачи и никто меня не защищал. теперь вы понимаете? я был слабым говнюком, который каждую секунду ожидал нападения.
— не говори так, — рыкнул брэд.
— это правда. а ещё… поймав, они могли сделать со мной все что угодно. до того, что…
брэд слушал и кусал губы. на глазах более эмоционального майка поблескивала влага.
— однажды я попробовал травку. и мне стало легче. дошло до того, что смешивали кучу наркоты и принимали за раз. я думал, что му́ки сильней нет, и я ошибся.
честер резко прервался и сглотнул слюну. майк вздрогнул.
— то что было потом. я не могу забыть, ребят. я знаю, что это тупо, черт возьми. но… я правда ничего не могу сделать. я уже давно могу постоять за себя, но все ещё… как будто жду чего-то. я боюсь алкоголя и одновременно желаю выпить как можно больше. я… мне все ещё кажется, что я не достоин мечты, что настоящий я давно остался там, в аду водки и кокаина, а здесь — кто-то другой. иногда я действительно чувствую, что твою дивизию, жизнь прекрасна, но… все в один момент пропадает. ничего не случается плохого. только все рушится внутри меня. каждый день.
и однажды я задумался о том, что больше так не могу. иногда я чувствую дикую усталость и ничего не могу с этим поделать. тогда просто… жить не хочется. и тогда же… случается это.
честер поднял перебинтованное запястье и приложил к голове.
майк постарался скинуть страшное напряжение. всем стало не по себе.
даже во время диких ссор обстановка так не накалялась.
вдруг честер посмотрел прямо на майка.
за стеклами очков совершенно внезапно для себя шинода увидел ужас. «нет-нет-нет!» — взорвалось внутри. «честер, пожалуйста, нет…»
стояла звенящая тишина. честер сжался в комок и чуть видно дрожал.
брэд взглянул на майка в панике непонимания, мозг пронзила единственная уместная вещь сейчас. мс подвинулся к вокалисту и заключил его острые крепкие плечи в кольцо своих рук, постаравшись, чтобы это не выглядело, как тюрьма.
— кажется, я знаю, — пробормотал майк.
— продолжай, — всхлипнул честер, пытаясь вырваться. полукровка держал крепко.
— недавно у нас был тур со всеми вытекающими. а потом мы начали записывать альбом. ты, че, болел, но продолжал работать.
— и всех перезаражал, — подтвердил брэд, хотя все уже давно перестали шмыгать носами.
— заткнись, биг бэд, — бросил майк.
— понял. и что хочешь об этом сказать?
майк глубоко вздохнул.
— нам нужно сделать перерыв. отложить работу.
— а жить на что? контракт действует.
— подработка.
— подумать только! — хихикнул брэд.
— короче, разозлился майк, — пусть кто только скажет, что чез — балласт…
брэд знал — однажды продюсер советовал выгнать майка из группы. тогда все ребята заступились за него. появилась гордость — их лидер вновь подтвердил себя, человека в себе.
— че? — тихонько окликнул шинода.
— я так не думаю.
— ты не обуза, че, — шинода взял лицо очкарика в свои руки, повернул к себе. — не знаю насчет остальных, но я знаю, каково это.
честер смотрел и молчал.
— ты должен отдохнуть. мы все должны отдохнуть, — твердо заключил майк.
— ой млиииин… — протянул брэд, представляя примерный масштаб звездеца. привычная рутина в студии разбивалась в пух и прах нелегким кратким решением.
— я главный. мне и отдуваться, — заявил майк.
— дерьмо, — почти неслышно пробормотал честер. но в его сознании вспыхнул один-единственный огонек, заставляющий тянуться к нему, как росток к свету.
— кх… ладно, — согласился гитарист. — я думаю, нам пора встретиться с остальными и как следует пообедать. что скажете?
честер хотел было кивнуть, но спохватился и посмотрел на майка.
майк ждал его решения.
— мы согласны.
***
они вышли из комнаты. чез пока неуверенно держался рядом с майком. тот аккуратно поддерживал друга чтобы тот, не дай Бог не упал. брэд позвонил джо, который пропадал в какой-то забегаловке, наказав зайти в магазин по дороге домой. за недолгое время ребята сварганили отличный ужин. роб удивил всех откуда не возьмись взявшимися котлетами. не было только дэйва — он отдавал себя подработке допоздна. роб перешептывался с брэдом до такой степени, что майка это начало раздражать. безучастный честер наводил опасения но еду поглощал без опасений.
— спасибо. вкуснотища.
после еды роб и честер завалились на один диван. обед, состоявший не только из пакетного супа, но и из риса с котлетами, что приготовили вокалист и барабанщик вдвоем, просто располагал к умиротворяющему отдыху. майк ушел звонить нужным людям. брэд отправился на балкон то ли курить, то ли размышлять о вечном, но на деле готовый воевать за честера и группу наравне с полукровкой.
честер достал телефон, все это время бывший на квартире, тремор в руках казалось только усиливался.
роб лежал рядом, безмолвно наблюдая. это сильно напрягало. на честера накинулись одновременно стыд и ненависть к себе. заставляя почувствовать себя обузой и натуральным балластом. разве не таким он ьыл с самого начала?
и все же он решил сделать то, на что решился.
в этот раз точно правильно
щелк, он на форуме. щелк, в личном кабинете. щелк, обновить страницу…
честер задумался. после выхода альбома поклонники появились буквально из ниоткуда. он и сейчас помнил их радостные, возбужденные, иногда даже невсебешные лица. кто-то плакал, обнимаясь с ним. кто-то просил оставить автограф на лбу. люди тянулись на сцену. как-то они позволили спеть бешеному парню рядом с собой. он был без ума от счастья и на следующий день выложил в сети признание в любви для ребят из линкин парк.
тогда вокалист и начал думать о нереальности происходящего. чем больше он задумывался, тем хуже ему становилось. в противоречие себе, он ни с кем не делился. люди не любят слабых. они оплюют недавнего кумира, узнав о постыдных слабостях того, кто осмелился повести их за собой.
но сейчас в его груди теплился пока бнзымянный огонек. некоторые из этих людей даже не видели его ни разу до концерта. но это не мешало им скандировать и подпевать, визжа от радости при одном только взгляде честера на них.
кому, как не им, честер должен был признаться — вторым прсле друзей.
«Дорогие солдаты ЛП.
Я надеюсь, вы так же сильно ждете выхода нового альбома, как и мы.
Но сейчас я как никогда нуждаюсь в передышке. Долгое время я чувствовал себя ужасно и несколько дней назад попал в больницу. Сейчас я в съемной квартире. Я благодарен парням, которые вытащили меня из собственного болота. К сожалению, на некоторое время «Линкин Парк» приостановит свою деятельность.
Я не упущу возможности ещё раз поблагодарить вас за тур. То, как вы встречали нас в каждом городе — бесценно. Ваша любовь и поддержка помогут мне пройти через темные времена. Я верю в это, хотя в последнее время не слишком уверен в себе.
Пожалуйста, если у вас есть проблемы, расскажите о них своим близким. Обратитесь за помощью, если нужно. Не скрывайте свою боль, когда возможно исцеление.
А так же напротив, , не отворачивайтесь от протянутой руки. Будьте добры к людям. Каждый может сражаться в незаметной битве.
Радуйтесь хорошему, что вас окружает. Отпускайте свои проблемы, когда их решите. Не стесняйтесь быть искренними. В конце концов, желание рассказать о своих чувствах и собрало нас всех здесь.»
честер несколько раз проверил послание перед тем, как выложить его в открытый доступ. оно казалось слишком неуклюжим и наивным. начав удалять лишнее, он понял, что ещё немного — и удалит все. тогда с горькой ухмылкой в уме предоставил возможность быть искренним себе самому как бы глупо она не выглядела.
ему стало не по себе, и повернувшись, он увидел, как роб заглядывает через его плечо.
— отлично сказано, чувак.
честер перевел дух.
— я боюсь, что меня закидают помидорами, роббер, — попытался пошутить вокалист, вонзая ногти в жесткую ткань дивана.
— знаешь, чез, — сказал роб. — по-моему, никто из нас не сказал бы лучше.
от этих простых негромких слов тепло разлилось по груди. дрожь и оледенение стали проходить. роб глянул тепло — тут же отвел взгляд. не в пару открытому майку, но столь же готовый стоять за своих горой. и честер чувствовал, чувствовал, как его чудовищная, неподъемная, молчаливая боль остается где-то там.
в глазах закололо, и он вышел на балкон, спешно поднявшись. потянулся рукой к пачке сигарет, но почему-то отдернул пальцы.
теплый закат светил в их квартирку, расцвечивая пастельные обои мягким медовым золотом, высвечивая окна и панели домов напротив. майк тоже просто стоял и смотрел. нет, не просто, начитывал.
— i'm trapped in yesterday, just a memory, where the pain is all i know, this is all i know…
и его карие глаза блестели отраженно, и лицо было ярко-солнечным.
честеру /очень/ сильно захотелось обнять его и благодарить. но он застыл. он знал эту песню наизусть. она так и не вошла в meteora, но была… просто дорога честеру. никудышная, глупая, ничтожная, как и его жизнь. но большую часть написал он.
— i'm lo-o-ost, — нерешительно, но мелодично присоединился он. майк обернулся, и уже увереннее, вокалист продолжил: — in this me-emories…
i try to keep this pain inside
but i will never be alright
i try to keep this pain inside
but i will never be alright
i'm lost
i try to keep this pain inside
but i will never be alright
i'm lost
i try to keep this pain inside
but i will never be alright
i'm lost in these memories
living behind my own illusion
lost all my dignity
living inside my own confusion
— вспомнилось, да? — со смешком спросил майк. но честер видел, как дрожат плечи шиноды.
— песня отстой. но она мне… нравится, — честер сглотнул комок слез.
— неправда, — пробормотал майк. — знаешь, я хочу включить ее в какой-нибудь юбилейный релиз, что скажешь? ну, там, пластинка с неизданными треками?
беннингтон зажмурился, а потом посмотрел на те дома. в груди зазвучала пока ненаписанная мелодия.
захотелось скинуть жалкие обрывки изломанных крыльев и лететь туда и туда, за горизонт, туда, где потерял что-то, без чего не можешь жить, и никак не найдешь.
честер знал — это произойдет совсем скоро.
***
— как оно называется?
майк был очень удивлен, обнаружив честера за синтезатором этим ранним утром. солнце едва взошло, окрашивая своими ярко-персиковыми лучами чуть распахнутые шторы. комната посвежела. бардак давно разгребся. конечно, не сам собой.
полукровка выглянул в окно. в небе светили луна и рядом с ней яркая звезда, что совсем скоро затмится родным светилом. да, майк любил солнышко и улыбался каждый раз, натыкаясь на то, как фанаты его так зовут на форумах.
множество сообщений посыпались в адрес честера. кто-то желал всего наилучшего. кто-то посылал невероятно эмоциональные отклики, полные смайлов. кто-то спрашивал и о возможности пожертвований? майк отвечал на некоторые сообщения сам. честер забывал или иногда не имел возможности. его состояние оставалось все еще не слишком стабильным, но чувствуя дружескую поддержку, объятия майка и тусовки, медленно, но верно возвращалось… точнее, сам вокалист возвращался из той тьмы, что едва не поглотила его с головой.
— как ты назвал ее? — повторил майк.
честер отмер, но не поднялся с табурета.
— «еще один огонек». знаешь это чувство, когда… просто смотришь на небо?
он постучал по подоконнику в незатейливом ритме, и в стеклах его очков отразилось что-то такое.
— ты предлагаешь… — майк взглянуть на текст, — помнить о тех, кто ушел?
who cares when someone's time runs out?
if a moment is all we are
or quicker, quicker
who cares if one more light goes out?
maybe you know
майк взглянул на татуировки друга. массивный карп, живые языки огня на запястьях, роза на локте. очки. след от пирсинга в губе. курчавый ирокез. вечно юношеское, такое хрупкое и тщедушное лицо, но крепкие и тонкие руки.
и в один момент все это могло потерять смысл. быть погребено комьями земли в сюжете клипа breaking the habit, что он сам и нарисовал.
но его голос все еще был здесь.
майк перечитал текст и легким росчерком изменил кое-что.
who cares if one more light goes out?
in the sky of a million stars
it flickers, flickers
who cares when someone's time runs out?
if a moment is all we are
or quicker, quicker
who cares if one more light goes out?
well I do
