the Right Partner

Баки расплылся перед ним, глубоко дышал, словно загнанный зверь, а Стиву приходилось выслушивать его пьяный лепет. — Я обещаю, я обещаю, когда я потанцую с ней, мы с тобой сможем сделать все, что ты захочешь? — Я хочу сейча-а-с, — Барнс ужасно дует свои губы, они блестят в блеклом свете. Баки очень сильно пьян в очередной раз, но волнению Стива нет предела. Это не рядовая попойка, да и Роджерс был взволнован — сегодня с ними Пэгги, только отошла поговорить с генералом. — Да почему ты вечно пьян? Нельзя ли как-то удержать свои желания? — О, ты мне говоришь о желаниях? — Баки горячо улыбается, у него слезящиеся влажные глаза от накуренности, а край лба под волосами блестит от тонкого следа пота. — Знаешь, Стив, иногда ты ужасно глуп и наивен. — Спасибо, друг. Роджерс хочет уйти. Когда он пьет, Стив чувствует себя нянькой, но винить Баки не может — тот годы ухаживал за ним и помогал до банального в простом, стоило парню свалиться в обморок. Был рядом, когда умерла мать. Но проблема была в том, что после сыворотки все стало иначе, и теперь, когда Баки выпивает, они скорее чаще ругаются. Ругаются, или происходят другие, не менее странные вещи. Иными словами, Стиву, да, правильному, да, идеальному, просто не нравился алкоголь в жизни Джеймса. Он все же встает, случайно дернув свой стул так, что тот подпрыгнул и стукнулся об деревянный пол, скрежетнул по ушам соседей по барной стойке. Роджерс отходит к окну, вглядываясь в слякотный Дублин. Через минуту Стив, разумеется, возвращается к Баки. — Послушай, пожалуйста, ты вредишь себе, ты не как я, Баки, почему ты пьешь? Может, я могу помочь? Баки взвинчено отрывается от рюмки, щелкает языком, надрывно вздыхая и качая головой, а его и без того квадратное лицо словно стискивается еще больше, когда он, будто ватный, раскачивает головой. — Ты вернулся, Стив. Ты всегда ко мне возвращаешься, как мы... В общем, да, ты можешь мне помочь... Стив краем уха слышал, как оркестр заиграл какую-то красивую, но бодрую мелодию, в меру веселую, но звучную... — Да. Ты можешь мне помочь, — зачем-то повторил Барнс. — Да, все что угодно? Стив даже и подумать не мог, что Баки сморгнет свое огорчение, схватит Стива за руки и... Вытащит прямиком на танцпол. Он, что? Хотел с ним потанцевать? Внутри все резко оборвалось и начало падать со стремительной скоростью. Это было слишком внезапно. Слишком резко. Да и мог ли он отказать? Барнс втянул его в очередную передрягу, а что-то заикался про глупости? Судороги проходятся по мышцам, Капитан едва дышит, встревая в пол как вкопанный, но Баки уже начал танцевать, сжимая правой рукой левую Стива, а правую удерживая на его лопатке. Спасибо, что хотя бы не на пояснице. Стив чувствует, как духота зала сменяется на ужасный холод от понимания, что он обещал танец Пэгги. Это невозможно, но помочь другу... Друг. Это же совсем другое? Да и много ли нужно было Баки Барнсу? Влезть в чужой курятник, проехаться в грузовике, украсть леденец. Все безумства и проступки перед Господом и золотой моралью вечно связаны накрепко с одним лишь шалуном, Джеймсом Бьюкененом Барнсом. Удивительно, как они вообще смогли вырасти до того состояния, чтобы стоять сейчас здесь. Конечно же, Стив распаляется — спрыснул смешком, тоже прищелкнул от наигранного восхищения и поднялся в танец. Его первый танец. Игривый и шаловливый, многие солдаты захлопали и засвистели — они не увидели в этом и толики запретного, ведь все были пьяны, веселы, а главное, сегодня — дружны. Двое молодых мужчины радуются новой победе, да и кто? Капитан Америка! И его звездный коммандос! Стив, сначала чуть деревянный, постепенно привыкает к ритмичному полету — как он подлетает, пружинится! Как Баки, чуть ниже, но все еще сильный, находит возможности, даже выпившим, вертеть его и вести по залу в сборной суете разнообразных шагов? У Стива, признаться, все ушло на задний план. Он забыл обо всем. О «Гидре», о своих врагах, о будущем и… Он думал, думал только о том, как это все отзывается в нем. Как неожиданное веселье поднимает в душе азарт и счастье, будто в жаркий день стопы в воде поднимают ил. Клубы́ табачного горького дыма не оседают в легких, а наоборот, пробуждают бодрый смех, хохот. Стив следует за Баки, они прыгают и дурачатся, Роджерс нежно сжимает его ладонь, ловит волну общей забавы и наклоняет голову, притворяясь тоже слегка пьяным, будто это все, чего он все время и хотел. Баки тоже не теряет своего пыла. Кружит Стива так, что вокруг все плывет. Но сам выверенно смотрит в его голубые глаза, не замечая ничего более. Сколько танцев он станцевал? Маргареты, Джульетты, Софи, несколько Венди и еще больше Мэри. Каждый день на Вест-Сайд, когда каблуки юношеских ботинок отстукивали об паркет, а самошитые юбки попышнее строгой моды разлетались в бесконечном потоке. Но все это никогда. Никогда более не сравнится с этим танцем, который полностью перекрыл собой память и о Мэри, и о Долорес, и даже, может быть, о Шелли с пятой авеню и родинкой над бровью. Баки улыбается, будто бы весь мир наконец-то, хотя бы на минуточку, стал правильнее и добрее, а его со Стивом больше не разделяло ничего. И никто.

***

— Хорошо, мисс Картер, доброго вам вечера, — генерал играет со своей фуражкой, бросает краткий взгляд на девушку в последний раз и уходит в автомобиль, ожидающий у входа в ресторан. Пэгги же намерена осушить бокал вина, поэтому идет в зал. Роджерс обещал, что расскажет ей немного о Левитане, но потом ушел к своему другу, чтобы его заботливо предостеречь. Пэгги тоже не нравилось, что сержант так много выпивает, но и иного пути не видела. Это война, а пережил он достаточно. Но стоит ей перешагнуть порог зала, вино тут же теряет смысл. Заканчивается Левитан, и музыка для нее не играет. Она видит посреди топающих и хлопающих сослуживцев, ирландцев, только двух танцующих мужчин. Красные, розовощекие, растрепанные. Пэгги в момент осознает: она никогда не видела Роджерса таким. С выскочившей из воротника верхней пуговицей, выбившимися из идеальной укладки прядями волос, несдержанной осанкой и без робких попыток впечатлить ее рассказами. Его глаза не были наполнены грустью циркового животного и трепетной надеждой. Он улыбался, смеялся, а главное, танцевал. Как... До боли смешно, что обещанный первый танец Роджерса так легко и быстро ускользает, да и с кем? С этим Барнсом? Пэгги казалось, что он так ужасно завидовал Стиву и не желал оставаться в его тени, что теперь становится забавно до мурашек. Он вовсе не завидовал, вовсе не был грустен из-за невнимания. Здесь другое. Внутри что-то неумолимо натягивается, и Картер, в последний раз взглянув, так же тихо уходит, как и появилась здесь.