***
Первый свой-чужой шрам появился буквально через день после четырнадцатого дня рождения. Небольшая, но прилично обжигающая звёздчатая белая отметина на плече, спереди и сзади. Стрела, очевидно, прошедшая навылет. На Вернона обрушилось осознание, что вот оно, настоящее проявление связи, что это всё правда, что Судьба всё же связывает людей и что даже у нищего сына проститутки, растущего в борделе и перебивающегося с воды на воду почище, есть человек, его человек. А может и нелюдь, чем эта ваша Судьба не шутит, но зато его. Эта мысль подарила ему надежду, крохотную, еле-еле колыхающийся огонёк в груди, за что сам он себя назвал конченным идиотом. Но этот огонёк вёл за собой, велел вырваться отсюда и хотя бы попытаться найти свою Судьбу. И Роше начал пытаться, он начал отстаивать себя, своё право на существование, искренне стараясь при этом беречь своё тело, чтобы его связанный и секунды не страдал от его неосторожности, что, конечно, выходило из рук вон плохо, в подворотнях либо так, либо никак. Но так уж вышло, что, после наступления сраного срока связи, белёсыми отметинами его начало обсыпать с завидной регулярностью. От мелких, еле заметных царапин на руках, какие обычно оставляют кусты, ветки деревьев, ну или кухонные ножи, если руки у его родственной души из жопы, до огромных полос чуть ли не через всё тело, которые просто так явно не получишь, и такие серьёзные раны отзывались несравнимо большим огнём в теле. Один только факт, что эти сказки про «связанных» нихера не сказки, а какое-то сплошное наебалово, доказывал парню всю извращенную суть этой вашей Судьбы, а последствия этой связи… Наблюдать за появлением всё новых и новых отметин, невольно скукоживаясь от пронизывающего тело огня, было невыносимо больно, не физически, горящий огонь был скорее неприятно-раздражающим, но морально, ведь шрамов было чересчур много для того, кто вообще может дожить до встречи со своим связанным… Надежду юноши на лучшее спасала лишь наивная мысль, что его Судьба страдает и что ей нужна помощь, что она это не специально. Но огонёк был слишком маленьким. Появившийся в зыбучей почве неверия и отрицания он был уже обречён, а поступки связанного только ухудшали положение, потому что отметины появлялись слишком часто, бывало время, когда тело парня жгло на протяжении нескольких часов, а иногда и весь день. В такие моменты он был готов собственноручно прикончить свою родственную душу, лишь бы этот сранный огонь наконец погас. А он ведь правда старался, учился защищаться, дрался всё лучше и лучше, даже принял, хоть и не без проблем, то, что, скорее всего, его связанный — мужик, ведь не могли же так жестоко с женщиной обращаться, да и не выжила бы она, наверное, от столь регулярных ран. А вот мужчина другое дело, это даже могло бы оправдать такое количество ран, вдруг доблестным рыцарем каким окажется. Но шрамы упорно множились, огонь жёг, а надежда испарялась всё быстрее, увязая в злости, негодовании и обиде. «Ну и хуй с ним, с этим муднем», подумал в один день Роше, и его маленький огонёк, надежда на своего человека, затух.***
Вернон Роше оказался безгранично преданным своей стране и своему королю. Иначе и быть не могло, не заметь Фольтест особо рьяного и далеко не глупого солдата в своих войсках, то сдох бы тот в какой-нибудь канаве, грязный, заблёванный и с не своими шрамами какого-то мудака, которому он тогда всей душой желал смерти. Теперь же у Вернона есть верные люди, его король и цель в жизни… а ещё до сих пор появляющиеся отметины и назойливый огонь. Мужчина искренне надеялся, что с возрастом он либо перестанет их замечать, либо его «связанный» сдохнет уже наконец, и сам он сможет жить спокойно. Но тот не останавливался, будто и не думал ни прекращать заниматься тем, что бы он там не делал и что бы опасное не проворачивал, ни умирать, упёртый кретин. Это почти заставляло Роше в некоторой степени проникнуться уважением к своей родственной душе, не отступает, баран эдакий, наверняка ломится до последнего за свои принципы, такому и позавидовать не грех. Хотя командир Синих Полосок и сам стал таким же, то ли это было что-то природное, то ли желание быть полезным своей стране, а может и оглядка на не свои отметины на собственном теле. Эти же шрамы пробуждали и совершенно мудаческую часть Вернона. Изредка ему жуть как хотелось отплатить Судьбе, и он начинал горячиться, действовать резко, необдуманно, иногда и достаточно распущенно. Особое извращённое удовольствие доставляли тонкие, не всегда аккуратные, иногда кровящие полосы на спине и плечах, которые оставляли его редкие партнёрши. А вдруг это заденет связанного? В юности для него самого подобные отметины были как оплеухи от Судьбы. Да и каждый раз попадаясь под чужие удары — хоть и не специально, смертником он себя не считал, — Вернон внутренне злорадствовал, что это не только его одного жжёт, что он тоже сражается за свои идеалы и не отступит, плевать он хотел на их связь и на Судьбу, пусть она пойдёт дрочить «несчастных» дворян, а ему надо ещё пережить свою родственную душу и защитить свою страну не только от чёрных, но и от сраных «белок».***
«После такого этот уёбок точно сдохнет, сраный нелюдь», недовольно рыкнул Роше, рассматривая в зеркале купальни расчертившие спину белые полосы, из-за которых та горела уже полдня, а ведь у него в кои-то веки выдался спокойный день, возможность отдохнуть душой и телом. Начав активно охотиться за скоя’таэлями, Роше понял, откуда была добрая часть его-не его шрамов. Потому что точно такими же он одаривал попавшихся к нему в руки не самых удачливых «белок» во время пыточных процедур. Теперь место обиды на вторую половинку, тех крупиц, что остались от неё в душе Вернона из-за такого наплевательского к нему отношения, заняла всепоглощающая ненависть. Ненависть к Судьбе, к своему «связанному», который оказался не сучьим рыцарем, а мудачьим террористом — «Могло быть ещё хуже, чё сразу не чёрный, сука?» — и, наверное, к самому себе. В юности его наивная душонка готова была принять и человека, и эльфа, краснолюда или низушка, ему было всё равно. Строго говоря, ему и сейчас по большей части было срать на форму ушей, рост и строение тела, да будь его связанный хоть разумной рыбой ему было бы всё равно. Но нет, у него, патриота своей страны, капитана, мать его, спецподразделения, в родственных душах значился чёртов скоя’таэль. Поэтому если кончать этого выродка, то только собственноручно, главное, чтобы самому не сдохнуть от этого. — Нет, Судьба, пошла ты в жопу с такими шутками, что я могу испытывать к чёртовой белке, да я лучше хер себе отрежу, — ворчал себе под нос Роше, стараясь хоть как-то унять раздражающе-жгучий огонь в купели с остывшей водой, — Упасите боги, чтобы это был хотя бы не остроухий хуй… Скоя’таэлей капитан, естественно, не любил в общем, но эльфов-белок, этих долговязых упырей, норовящих всадить стрелу промеж лопаток, он на дух не переносил, особенно выделялся предводитель одной дохрена свирепой своры — Иорвет. О нём Вернон знал много всего ужасного, и этот неуловимый хер был как бельмо на глазу. Ни разу Роше не удалось его схватить, но платок на башке с шрамом, выходящим из-под него, и ремень со знаками спецотрядов, деятельность которых тот прекратил, капитан хорошо запомнил. Эта паскуда была быстрой, как молния, непредсказуемой, как понос, шуганой, как заяц, и совсем не лишена тактического мышления, в чём они и соревновались время от времени. Синие Полоски лишь чудом избегали засад этого нелюдя, отчего капитан не мог не отдать должное ушастому, потому что и сам дураком себя не считал. Не будь Иорвет скотоэльфом, был бы достойный воин, а может даже соратник или друг.***
В родной Темерии творится хер пойми что. Король мёртв, убит кем-то неизвестным со слов белоголового ведьмака, с которым Роше заключил договор и сейчас держал вместе с ним и Трисс Меригольд путь во Флотзам, где неизвестный мог скрываться, если ему действительно помогли скоя’таэли, и не простые, а под предводительством одноглазого гада. Командира Синих Полосок разрывало от ярости изнутри, сучий убийца королей и белки объединились, почему всё должно быть в такой заднице? Как он сам допустил это? От тяжелых мыслей о самобичевании и «безумно познавательной» беседы с чародейкой Вернона отвлекла музыка. Точнее изящная мелодия явно умелого музыканта, весьма достойно управляющегося с флейтой. Идея о том, кто такой смелый, чтобы устраивать в лесу концерты, заставила мужчину сжать челюсти и обратить внимание на ведьмака. Они вроде как острее чувствуют, да? Белоголовый не чует опасности, получается, «белок» не так много? Бред, это лес Иорвета, тут наверняка у каждой белки свой куст, а он так спокойно заявился сюда, хоть и в сопровождении ведьмака и магички. — Вернон Роше, — мелодия затихла, с мощного сваленного дерева раздался звучный, громкий голос, непривычно растягивающий гласные, его же обладатель поднялся на ноги, стоя в лучах солнечного света будто в ореоле каком, — Последние четыре года командовал особым подразделением. Служит королю Темерии. Лично отвечал за усмирение предгорий Махакама. Охотник на эльфов, убийца женщин и детей. Дважды награждён за проявленную отвагу… Высокий, надменный, иронично хлопающий в ладоши и приковывающий внимание одноглазый эльф с алым платком на голове, искусным зефаром за спиной и трофейным ремнём на груди почти величественно возвышался над ними, ещё и смотрел как на говно, падла. — Иорвет, самый обычный выродок, — будто выплёвывает Роше, рука сама тянется к кинжалу, ноги рефлекторно напрягаются, готовые принять боевую стойку. Роше знал, что просто так этот сучий потрох не выпрется на всеобщее обозрение, он ждал его, Вернона, он был готов. Точнее, весь его отряд ушастых террористов наверняка стоял на изготовке. Чтоб их! Вот и первая ловушка Старого Лиса, в которую он пришёл по собственной воле, о чём этот остроухий поспешил упомянуть. Ещё и приравнял Фольтеста с бродягой… Вздёрнуть, в центре Вызимы на всеобщее обозрение, но сначала поймать, собственными руками, он такое удовольствие никому не доверит. А затем и вздёрнуть, только он может накинуть на эту длинную шею петлю. Капитан Полосок не особо вслушивается в то, что говорит ведьмак, но каждое слово одноглазого заставляет крепче сжимать рукоять кинжала. Война из-за ушей, как же… Если бы не скоя’таэли, даже Вернону было бы похрен на уши, но белки есть и творят кровавую хуйню, и Вернон это исправит. Но сейчас он должен высмотреть сучьих стрелков, прячущихся по кустам и на деревьях, только вот всё внимание приковано к их предводителю, лицо которого заметно кривится от очередных слов белоголового, губы поджимаются, а в единственном глазу можно заметить… Нечто, чему Роше не знал названия, но примерно так смотрят люди на того, кто выдаёт неприятную правду. Неужели Геральт задел его? Жаль, конечно, что это был не он сам, но главное смог это увидеть и узнать, что эти сволочи действительно покрывают убийцу Фольтеста. В следующие же пару мгновений Иорвет пропадает из виду, увернувшись от брошенного Верноном кинжала, а в них самих летят стрелы. Чёртовы эльфские выродки!***
Роше будет благодарен ведьмаку и чародейке до конца своих дней. Только благодаря им двоим он смог выжить в этой засаде и добраться до Флотзама невредимым, да и работать с Геральтом было одно удовольствие. Пока он не принял сторону скотоэльфов. Что же, пусть это и крайне неприятно, но у того явно были свои причины, приверженности принципам террористов не наблюдалось. Наверняка свидятся ещё, и Вернон надеялся, что не с целью устранения друг друга, нелюдь он или нет, не важно, мужик он правильный, в каком-то смысле. К тому же, Белый Волк подарил ему возможность схлестнуться с ненавистным остроухим муднем. Стоило признать, фехтовальщик Иорвет достойный, не пропустил ни единого удара, и бой был знатный, жаль закончился ничем, ведь его отряду пришлось отступить из-за подоспевшего подкрепления белок. Повезло даже обойтись весьма малой кровью, но желание вздёрнуть Старого Лиса возросло до необычайных высот. И Судьба преподнесла Вернону шанс встретиться с этим ублюдком один на один. Не ясно, почему она наконец-то хоть немного подыграла ему, но лишь получив записку с просьбой о встрече, капитан сорвался с места и отправился в лес, не задумываясь о том, что это может быть ловушка. К счастью, хоть капля чести в этом нелюде была, по пути он не встретил ни одной драной белки, значит, встреча действительно личная. И вот, этот ушастый хрен выходит из-за кустов, Роше уже держит меч наготове и позволяет противнику вытащить оружие, прежде чем атаковать. Бой снова вышел выше всяких похвал, не всякий воин сможет двигаться так, как этот эльф, скорее даже никто не сможет. Отточенные, лёгкие движения, резкие выпады и при этом мощные удары, вынуждающие уйти в оборону, пока тот снова не откроется и это не окажется очередной обманкой. Вернон не знал, какие боги благоволили предводителю белок, но это не могло не восхищать. Только сам он не привык всё время стоять в защите, капитан Синих Полосок не имел права быть таким трусом, не сейчас уж точно. От чего и поплатился, в очередном выпаде не удержавшись из-за резко ухода эльфа и рухнув на землю, да так, что воздух из лёгких выбило. Позорище, он явно недооценил противника, но готов был принять смерть от руки своего врага. А тот не торопился, нависал, как коршун над добычей, наставил на человека свой клинок, который почти упёрся кончиком в судорожно дёргающееся в попытке восстановить дыхание горло. Секунда, вторая, этот мудак явно наслаждался своим положением, что немыслимо взбесило Вернона. Он дёрнулся было, чтобы откатиться и снова напасть на выродка, но эльф был не менее быстрым, а потому клинок прижался к шее, оставляя после себя неглубокий, но тут же закровивший порез. И в следующее мгновение Иорвет чуть ли не рухнул на колени рядом с Роше, схватил того за грудки мундира, резко тряхнул, заставляя посмотреть прямо на него, и приблизился как-то непозволительно близко. — Ты… — Голос эльфа дрогнул, скатываясь в шёпот, единственный глаз расширился, зрачок почти затопил радужку и в нём будто загорелся огонь неясного происхождения. На таком расстоянии Вернон даже смог рассмотреть, какого необыкновенно изумрудного цвета был этот самый глаз и какими длинными были густые ресницы этого явно поехавшего ещё сильнее утырка. — Поэтому так долго… Мужчина все меньше понимал, что же происходит, а потому, воспользовавшись заминкой оппонента, выхватил кинжал и полоснул того по скуле, желая хотя бы вырваться из рук сумасшедшего. Но его не отпустили, более того, собственную скулу где-то под кожей ужалил тот самый огонь, а сверху ее привычно чуть стянул шрам. Да. Ну. Нахер. Лицо капитана вытянулось, он был уверен, что уставился на остроухого ровно так же, как и тот сейчас смотрел на него. Голова не справлялась с потоком мыслей, пытаясь судорожно сопоставить все факты, найти иные причины, объяснения, хоть что-то! Но их не было. Один единственный факт крыл всё. Вернон нашёл своего связанного. — Почему именно ты, d'hoine? — Не сказал, не крикнул, выдохнул одноглазый. То, что произошло дальше, Роше не мог ожидать. В его приоткрытый от шока рот впились чужие, тёплые, слегка суховатые губы. На этот раз уже эльф воспользовался заминкой соперника и принялся жадно изучать его рот своим влажным, каким-то невозможно юрким языком. Он остервенело покусывал губы человека, сразу же принимаясь посасывать и зацеловывать их почти нежно, но тут же снова напирая со всей страстью. Вернон хотел бы оттолкнуть эльфа, вмазать ему по роже, но… Нет, всё же не хотел, не мог. Все мысли враз покинули его голову, отдавая место чему-то горячему, заполняющему от кончиков пальцев и до самых глубин его души, заставляя, наконец, ответить на этот жгучий, безумно желанный поцелуй. После первого же движения его языка навстречу чужому, ушей коснулся тихий томный вздох, заставивший пожар внутри разгореться ещё сильнее, а лицо крепко, но удивительно нежно обняли чужие руки. Теперь вздоха не сдержал Роше, роняя на себя и судорожно прижимая как можно ближе нелюдя, который еще минуту назад был его врагом. Капитан не думал, что будет потом, сейчас все его мысли занимал только Иорвет. Его Иорвет. Это был невыносимо долгий, но безгранично страстный и… Будто давно ожидаемый поцелуй. Языки обоих сплетались в немыслимом танце, свои зубы неловко стукались о чужие, но тут же находили губы или язык, покусывали, не со злости, не с желанием причинить боль, совсем нет. Каждым своим действием эти двое хотели доставить друг другу удовольствие. Руки Иорвета, до этого невыносимо нежно обнимающие чужое лицо, уже забирались под ворот мундира и рубашки, судорожно поглаживая шею и её скат в плечо. Сам же Роше, совершенно не ожидая от себя такого, крепко сжал спрятанные под многочисленными слоями одежды бёдра, вырывая очередной протяжный вздох из желанных губ и ловя его своими. Наверняка они могли бы целоваться так ещё долго, очень долго, но хотелось большего. — Ч-чёртова ты капуста, — проворчал темерец между поцелуями, судорожно сдёргивая с эльфа ремни и пояса, беспорядочно раскидывая их рядом, он хотел как можно скорее ощутить под руками светлую, наверняка очень нежную кожу эльфа с их и не только шрамами. На столь безобидное, по их собственным меркам, обзывательство остроухий фыркнул в поцелуй и оторвался от вожделенных губ, садясь на чужие бёдра и вызывающе проводя языком по ровному ряду белых зубов, самым кончиком едва задевая шрам на губе. Эльф протянул руку и стянул с тяжело дышащего Вернона шаперон, откидывая куда-то к своим ремням. — А я слышал, что ты под ним лысый, — насмешливо протянул предводитель белок, тут же запуская руку в густые, коротко стриженные тёмно-русые, с лёгкой проседью на висках волосы «связанного», мгновенно и безошибочно находя настолько старый шрам, что даже его носитель частенько забывал, откуда он, — Рад ошибиться. Пришла очередь человека фыркать, а партнёр в наказание потянул его за волосы, вынуждая чуть приподняться и запрокинуть голову, от чего Вернон тихо шикнул. И что эта белка только себе позволяет? Роше сам подался вперёд, вытягиваясь как можно сильнее, чтобы куснуть заострённое ухо и тут же перейти на шею, языком исследуя растительную татуировку и мелкие шрамы, не разбирая, где чьи. Эльф в его руках мелко подрагивал от укуса столь чувствительного места и едва постанывал, упёршись лбом в чужое плечо. Голову он оторвал лишь когда Вернон пытался стянуть с него кольчугу. Немного оправившись и почти не заметив, как остался — о, чудо! — в одних только штанах, Иорвет сжал волосы на затылке капитана Полосок чуть сильнее, притягивая его к себе, запрокидывая голову и подставляясь под ласки, параллельно расстёгивая и синий мундир. А Роше рад был ласкать эту нежную, тонкую и очень тёплую кожу, обводя языком каждый листик, каждый узелок вьющейся лозы, но ещё больше он был рад тому, что наконец может беспрепятственно сжать притягательные ягодицы, которые просто потрясающе лежали в руках. Крепкие, немного округлые, совершенно непохожие на женские, но такие манящие, прикосновение к которым награждалось тихим мычанием и наказывалось сжатием волос на затылке. — Ты же наверняка никогда не был с мужчинами, d'hoine, — мундир слишком быстро стянули с капитанских плеч, раскинув прямо на земле у того за спиной. — Ну я же не… — Вернон запнулся, осознавая ситуацию, задумчиво хмыкнул и, посмотрев прямо в изумрудный, почти сверкающий глаз, отрицательно помотал головой. — Да-да, обойдёмся без сквернословия, — Иорвет понятливо кивал, снимая с человека кольчугу, — Позволю тебе вести. И сразу после этих слов жилистые руки принялись резво развязывать солдатские штаны. Роше хотел бы помочь эльфу, но то ли это было выше его сил, то ли он боялся спугнуть эту осторожную белку, а может и самого себя, он лишь лежал, почти не дыша и неспешно поглаживая напряженные бёдра через ткань штанов. — А ты не перестаёшь меня радовать, — грёбанный эльф не хотел затыкаться, заставив Вернона вымученно закатить глаза и прикрыть их ладонью, молясь, что эльф не заметит его смущения. Но тот и внимания не обратил, он увлёкся изучением крепко стоящего, не самого маленького члена со слегка вздернутой вверх головкой. Именно изучающий взгляд смущал больше всего во всей этой ситуации, не то, как предводитель белок облизывал одну свою руку, и не то, как развязывал штаны второй, а взгляд, вынуждающий мышцы живота сокращаться, от чего член немного покачнулся, смущая ещё сильнее. Касание же влажной ладони к нему вызвало приятные судороги, заставляя капитана толкнуться ей навстречу и снова вцепиться пальцами в крепкие бедра. Но влаги, по всей видимости, было ещё недостаточно, а потому эльф, лишь немного нагнувшись и склонив голову пустил густую слюну на сочащийся член. В любом другом случае Вернон счёл бы это отвратительным, но сейчас, когда это делал одноглазый… Это было одной из великолепнейших вещей, которые Роше когда-либо видел в своей жизни. Пара неспешных движений рукой, довольный хмык откуда-то сверху, и вот, Иорвет переползает немного вперёд, спуская штаны до середины бёдер, слегка выгибается назад, одной рукой упираясь в чужое бедро под собой, второй же направляя в сжатый анус влажный от его собственной слюны ствол. Капитан будто неосознанно изо всех сил держит себя в руках, чтобы не сделать чего лишнего, хотя зрелище перед глазами совсем этому не способствует. Оседлавший сверху, медленно насаживающийся на уже жаждущий разрядки член, возбуждённый явно не меньше его самого эльф выглядел великолепно, даже несмотря на то, как морщился и хмурился, искренне стараясь это скрыть. Представлять, насколько это больно, человек не хотел, но и не знал, как сделать не больно, а потому лишь приподнялся, свободной рукой за шею притянул к себе содрогающегося предводителя белок и куснул второе ухо, принимаясь его вылизывать, изредка задевая неснятый платок. В этот раз эффект был даже сильнее, одноглазый совсем тихо застонал, при этом полностью насадившись на головку, сорвавшись на более громкий и болезненный стон, вырвавшийся сквозь сжатые губы. Роше тут же обхватил эльфа за талию, неосознанно поддерживая, и прижал к себе, не сдержав собственных стонов, вызванных крепко сжавшимися вокруг члена горячими мышцами. Время в этот момент будто остановилось, тяжело дышащий, едва подрагивающий от боли эльф и прижимающий его к себе человек со стороны наверняка выглядели очень дико и неправильно, но этим двоим было абсолютно всё равно, даже на то, что раньше первыми бы кинули в таких камни. А то и что-то более убийственное. — Мне… хааах… и двигаться самому? — Иорвет тяжело выдохнул куда-то в сгиб шеи, наконец-то выпрямляясь и медленно опускаясь ниже на напряжённом стволе, — Решил, что… мхм… сможешь отлежаться бревном? — Да сейчас прям, — огрызнулся Вернон, с вызовом глянув в прикрытый глаз, увлажнившийся из-за стоически сдержанных слёз от боли, но насмешливо-испытывающе блестящий. Тут же он не без труда толкнулся навстречу горячему телу, которое мгновенно вытянулось и мелко затряслось. Чувствовалось, что эльф всё ещё напряжён, и Роше, по неведомой ему причине, держал себя в руках, двигаясь немного скованно, постоянно удерживая партнёра, чтобы тот не опустился слишком резко или слишком низко. Помогала внезапному самоконтролю и необычайная узость нутра, еле-еле пропускающая в себя член до половины. С женщинами было совсем иначе, но поднимающиеся внутри вместе с каждым толчком волны удовольствия не давали задуматься, лучше было сейчас или хуже. Ответ был очевиден: сейчас было охренеть как хорошо. — Ты можешь быть собой, ты же как дикий пёс, — голос остроухого уже звучал по обыкновению надменно, дыхание было лишь немного сбитым, видимо, наконец, начал получать удовольствие, а может и просто не испытывать боли, — Ну же, быстрее, Роше. От затылка и до самого копчика вдоль позвоночника будто пробежала молния, а следом человека с головой накрыла очередная волна возбуждения. Каким тоном Иорвет произнёс это, при этом сжав крепкие плечи… Будь Вернон помоложе и без опыта, кончил бы прямо сейчас. Но в этот момент весь непонятный самоконтроль испарился, уступая место резкой натуре. Может это и звучало, как команда для собаки, но Роше было срать, да, он псина, но дикая, и сейчас эта псина готова сожрать эльфа в своих руках. Не сдержав гортанного рыка, капитан перевернулся вместе с эльфом, не покидая горячего влажного нутра, опрокинул его на мундир и навалился сверху, прижимая к земле, тут же вцепившись в приоткрытые губы своими, не давая одноглазому повозмущаться, но позволяя кусаться. Чуть поудобнее устроив и «сложив» ушастого, слегка приподнимая его бёдра, Вернон принялся толкаться резче, вгоняя член всё глубже и быстрее, не забывая отвечать на немного жёсткие поцелуи, с удовольствием срывая с чужих губ судорожные вздохи и еле слышные полустоны удовольствия. Когда же он приноровился, понимая, когда эльф стонал особенно сладко, то начал двигаться всё быстрее, чуть ли не вдалбливая Иорвета в землю. Но тот был совершенно не против, издавая немыслимо пошлые звуки и страстно выгибаясь под Верноном, царапая шею и плечи, оставляя и на себе такие же отметины, и стараясь укусить уже порядком припухшие губы. Более того, он взял одну руку человека, закинув освободившуюся ногу на крепкое плечо, и опустил горячую ладонь на свой истекающий соками член. Роше было дёрнул рукой, немного опасаясь своего отвращения, но, коснувшись горячей влажной кожи, он удостоверился, что это совсем не противно, и куда увереннее обхватил во всех смыслах идеальный член предводителя белок, весьма лихо надрачивая в такт собственным толчкам. Иорвет буквально млел, его стоны, хоть и негромкие, но протяжные и томные, звучали совершенно опьяняюще, горячее тело заставляло прильнуть к нему, ласкать почти белоснежную кожу, внутри него было охрененно, а какие пошлые звуки издавали их собственные тела… — Я ссс… сейчас, — эльф задыхался, судорожно хватаясь за широкие солдатские плечи и всячески подаваясь навстречу, человек и без слов понимал, что тот на пределе. Вернон хотел было немного пережать его член, слегка помучить, не дав кончить раньше него, но этот хитрый лис, может и неосознанно, начал судорожно сжиматься, доставляя совершенно сносящее голову наслаждение. Перед этим Роше не смог устоять и, едва успев выйти из горячего тела, кончил на промежность эльфа с протяжным низким мычанием, тут же принимаясь хватать ртом воздух. Почти в это же мгновение на него устремился умоляюще-изничтожающий взгляд мелко дрожащего Иорвета. Человек понял всё без слов и в несколько не самых аккуратных движений довёл одноглазого до пика, тут же отпуская его бёдра и заваливаясь рядом, чуть отпихнув на край измятого и испачканного мундира. Вернон не знал, чего ждать дальше. И думать сейчас не хотел. Ему хотелось лишь лежать и наслаждаться жаром, исходящим от тела рядом. Это самое тело тоже не особо активничало, лишь тяжело сопело, стараясь отдышаться, и мелко подрагивало, отходя от оглушительного оргазма. Они пролежали так ещё некоторое время, прежде чем эльф поднялся и, необычайно быстро одевшись, скрылся среди кустов и деревьев. Роше наблюдал за этим, не находясь, что сделать или сказать, а потому лишь молча проводил взглядом всё же оглянувшегося «связанного». Он не знал, как это описать, да и в принципе слабо понимал, что же произошло и почему он вёл себя так, а не иначе. Он ведь хотел прибить связанного, а этого ушлёпка-террориста тем более, возможно, и сейчас хочет, надо только в себя прийти. Но что тут оправдываться и лгать самому себе, они трахнулись и это было охуенно. Остаётся лишь надеяться на то, что Судьба больше их не сведёт, по крайней мере, Роше будет убегать столько, сколько сможет. Скотоэльфы это, конечно, ужасно, но есть проблемы поважнее. Да, дело не в том, что его родственная душа — предводитель скоя’таэлей, вовсе не в этом. В Темерии полная задница, ещё и Аэдирн с Каэдвеном что-то там решают… Это куда важнее каких-то эльфских выродков с шикарной жопой и густыми ресницами.***
Россказни не врали, как и не ошибался в сути Судьбы сам Роше. С того жаркого момента сука-Судьба пыталась столкнуть их с остроухим снова и снова. А ведь капитан ныне не существующих Полосок***
С безумным Радовидом было покончено, с сучьим предателем Дийкстрой тоже, не без помощи так вовремя объявившегося Геральта. Родная Темерия хоть и стала вассалом нильфов, но это всё ещё была Темерия, за которую Роше всегда готов отдать жизнь. Во время этих событий Судьба даже ненадолго отвязалась от него, дав закончить все дела. Но как только всё подуспокоилось, она снова протянула к нему свои отвратительные щупальца, но сейчас темерец был готов. Уже с неделю точно, потому как немногим больше двух недель назад, в ночь убийства Радовида, его всего охватило внутреннее пламя, никогда раньше не причинявшее такую боль, а тело, как он выяснил, покрыло не меньше дюжины звёздчатых отметин. В голове даже пролетела мысль, что всё кончено, но душу продолжало тянуть, а это давало надежду. Надежду? На что?. «На то, что этот выродок жив, конечно же, хватит лгать, что тебе похер. Сам-то чуть не откинулся от осознания пиздеца, который с ушастым произошёл, » — рассуждал в один из вечеров бывший капитан, осматривая самые свежие отметины. Вернон толком не мог ответить Бьянке, почему же ему надо в лес, он решил отделаться «очень содержательным» мне надо побыть одному, подальше от этих черных. Частично это было правдой, к сраным нильфам ему было тяжело привыкнуть, но всё же целью была другая срань. Сидевшая в пещере и играющая на своей излюбленной флейте. — Раз так любишь концерты, советую найти хоть какую-то публику, — подал голос человек, остановившись недалеко от входа в пещеру и сложив руки на груди. — Как видишь, публика сама приходит, — парировал эльф, доиграв мелодию и убрав инструмент в одинокий вещмешок, — Ну что, устал бегать? Хоть глаз у него один, но, сука, зоркий, все те разы он видел Вернона и позволял ему сбежать. Ощущается паршиво. — Я бы и дальше бегал от столь хуёвых шуток этой вашей Судьбы, если бы меня не скрутило почти сразу после… — Убийства короля, знаю, добро пожаловать в наши ряды. Конечно Роше всё еще с ума сходил от того, что его короля убили, ещё и не без помощи этой падлы. Но иронию он уловил, недовольно хмыкнув и пройдя, наконец, в пещеру, немного грузно опустившись рядом с одноглазым на не самую чистую медвежью шкуру, раскинутую на каменном полу. — Так всё же ты жив, даже после такого… А ты точно не какой-нибудь бессмертный хуй? — Роше скептически вскидывает бровь, смотря на закатившего глаз эльфа, — А то я с детства думал, что либо связан с бессмертным, либо с какой-нибудь тюрьмой, сразу со всеми заключёнными разом. До этого темерец вообще ничего не рассказывал, некому было, да и не зачем. А тут его прям пробирает поболтать, будто всё, что внутри сидит, свернулось в огромный такой ком, и этот ком сейчас просто разорвёт его к херам собачьим, если он и дальше будет молчать, ну или хотя бы не получит немного ответов, тоже было бы славно, но только не молчать. Вот как остроухий хрен рядом. Заткнулся и сидит, проводя целый ритуал по набиванию искусно вырезанной трубки. — Мы, Aen Seidhe, не сказать, что очень трепетны в вопросах связанных душ, но каждый с самого детства знает, что у него есть такая душа, — плотно набив трубку, ушастый сделал глубокую затяжку, немного задержав в себе дым, и шумно выдохнул, всё это время даже не смотря в сторону Роше, — Я практически не знаю случаев, когда Caerme связывала Старшие Расы с d'hoinе, шутка вышла действительно… хуёвой. Вернон почти весело фыркнул. Слышать, как этот дохрена пафосный террорист с претензией на возвышенность матерится, было забавно. Возможно, на Старшей речи он только и делал, что ругался, но этого темерец не знал ввиду ограниченного знакомства с этой самой речью. — Ждать, как ты понимаешь, мне пришлось долго, — очередная затяжка, и Иорвет, выпуская дым, передаёт трубку своему связанному, а тот и не против, сразу затягивается следом, — Поначалу я думал, что она родится чуть позже, потом начал предполагать, что нет у меня никакой caerme, совсем, или что она умерла еще в утробе, потому как даже через сто с лишним лет не было ничего, ни единого пореза, так пристально даже за дворянскими детьми не следят. У него непроизвольно вырвался почти истерический смешок. Лгать сейчас у него не выходило. Видимо, его как раз таки вся эта связь волновала очень даже сильно. На секунду Роше представил себя на месте ушастого. Мерзко, неприятно… ничего нового. — А потом раз… и вот это, — Иорвет протянул руку, стащил шаперон с чужой головы, игнорируя возмущённое ворчание, и снова нашёл тот самый шрам на затылке, — Я бы пошутил, что тебя уронили, но на ушибы и совсем уж мелкие ссадины эта связь не работает. — Иначе ходили бы и ты, и я как один большой синяк, — не удержал Вернон комментария, собираясь сделать очередную затяжку, но недовольный эльф забрал трубку назад, сильно затягиваясь и выдыхая прямо в лицо закашлявшегося от неожиданности человека. — Слышал я кое-что о твоей истории, d'hoine… Какой шрам ты получил первым? — И Роше безошибочно ткнул в чужое плечо, в ту самую звёздчатую отметину, несколько раз уже перекрытую общими шрамами, — Хах, неплохо, сзади тоже? — Короткий кивок вместо ответа, — Ожидаемо… Предводитель белок снова глубоко затянулся и медленно выдохнул через нос, прикрывая глаз и снова протягивая бывшему шпиону трубку. Сейчас они оба могли убить друг друга, если бы захотели. Но им теперешним это казалось чем-то лишним и ненужным. — Ты был таким аккуратным, что, переживал за меня? — Эта ехидная рожа полностью повернулась к Роше, уголок чётко очерченных губ немного приподнялся, а глаз насмешливо прищурился. — Конечно же, — хмыкнул мужчина, выдыхая в едва вытянувшееся от удивления лицо эльфа терпкий дым, — Я ж тогда не знал, что это ты, знал бы, сам бы себя резал. В бок с силой, хоть и далеко не полной, ткнулся острый локоть, заставляя закашляться из-за прерванной тяги. Но в долгу Вернон не остался, наотмашь ударив по согнутой руке с отнятой трубкой, мундштук которой ткнулся в щёку, слишком близко к шраму, заставляя ушастого зашипеть. — Мог бы и поучиться осторожности, мудак, я не какой-то там изврат, чтобы наслаждаться шрамами и заёбывающим огнём, — Роше слишком давно хотел высказать эту херню. Как бы он ни отрицал саму связь, ни показывал всё пренебрежение к ней, в нём сидело это… да, его связанный не заботился о себе, но о нём ведь тоже, а было бы неплохо, чтобы заботился хоть кто-то… Эльф молчал, человек тоже, а внутри у него было хер пойми что. Нахрена он это вообще сказал? Уколоть этого придурка? Пожаловаться на то, какой же Иорвет выродок? Что в детстве ему было обидно?.. Да кого ебёт, какая разница, что было тогда, нужно думать, что делать сейчас. Только лишь от того, что он высказал эту ересь и осознал другую, ему стало необычайно легко, уже хорошо. И, почти неосознанно, Вернон слегка коснулся напряжённой руки одноглазого, которая поддерживающе упиралась в шкуру. — А сейчас то с этим что делать, остроухий? Идеи есть? Я бы предложил прибить тебя, но, к сожалению, этого никто особо не хочет, — голос неосознанно стал тише, свободная рука растрепала волосы ещё сильнее, чем ранее это сделала чужая. — С убийством тебя те же нюансы, d'hoine, — эльф сидел почти неподвижно, но все же перевернул ладонь, перехватывая мозолистые пальцы своими и некрепко сжимая, — Предложил бы тебе разойтись и просто жить, но не думаю, что Caerme это устроит. — Может тогда, это… Сдаться ей? Будь что будет, разве что только убить друг друга мы вряд ли сможем, — Роше не знал, что делать с этим почти всю свою жизнь, Иорвет, по всей видимости, тоже, поэтому почему бы просто не плыть по течению, у них и так слишком дохера проблем. — Да ты просто гигант мысли, — эльф недовольно цыкнул, почти невесомо поглаживая тёплые, мозолистые из-за частого хвата оружия пальцы, — Но я согласен с тобой, Вернон. Скоя’таэль чуть покрепче сжал чужую руку и отложил трубку к вещмешку, уставившись в тлеющие остатки давно потухшего костра. Темерец тоже глянул на кострище, сжимая руку в ответ. Так тихо, но так тепло от ощущения чужой руки в своей. Глупо, очень по-детски, совершенная идиотия. Но она такая приятная, до безобразия спокойная и даже греющая изнутри. В принципе, они оба приняли правила этого идиотизма, и эта тишина не казалась неловкой, она просто была, обволакивала их почти уютным ощущением полной приватности. — Хей, ушастый, — подал голос Роше, ощущая, как из груди жар начал медленно переползать всё ниже. — Ммм? — Иорвет слегка повернул голову, недовольно сморщив нос от обращения. — А на кожаной флейте тоже сыграть сумеешь? — Вернон никогда не был силён в этих ваших атмосферах, знал, когда молчать, но этот случай к подобным не подходил. — Я даже не удивлён, — эльф в очередной раз закатил глаз, устало проводя рукой по лицу. Человек уже хотел было отшутиться, съязвить, но остроухий быстрым движением оказался перед ним, смотря прямо в глубокие карие глаза. Роше замер, но, когда эльф начал расстёгивать все свои ремни и развязывать пояса, то поспешил последовать его примеру, почти так же неспешно расправляясь со своей одеждой. И, вполне ожидаемо, белку пришлось ждать, он действительно был той ещё капустой, но, даже когда они сидели полностью обнажённые друг перед другом, алый платок оставался на своём месте. Темерец нахмурился и протянул руку, но, едва пальцы коснулись ткани, остроухий резко подался назад, опуская взгляд в пол. Неужели он стеснялся? Вернон хмыкнул и подался вперёд, обхватив обеими руками голову Иорвета и коснувшись его лба своим. Тот недовольно сопел, но всё же поднял взгляд, снова встречаясь с глубоким омутом карих, почти чёрных глаз, от которых расходились паутинки еще не таких глубоких морщин. Понимая, что бежать некуда, эльф сдался и послушно опустил веко, тяжело выдыхая. Одержав эту маленькую победу, Роше неспешно и, как мог, аккуратно стянул пресловутую тряпку с ремнём и дурацким пером. Под повязкой была пустая, обожженная, никак не заживающая глазница, от которой вниз шел такой же воспалённый шрам, который человек аккуратно огладил мозолистым пальцем, вызывая у белки мелкую дрожь. — Долго ты еще будешь это лапать? — голос был очень недовольным и максимально возмущённым. — Дай порадоваться тому, что ты получил его раньше времени связи, — Вернон снова не удержался от острóты, из-за чего эльф вскинул голову и попытался ударить ей человека хоть как-то. Без проблем увернувшись от весьма нелепого движения, Роше снова подался вперёд и почти нежно коснулся губами шрама. Остроухий встрепенулся и уперся руками в плечи, снова возмущенно засопел, нахмурившись, но темерец не отстранился, снова притянув к себе остроухую голову, запустив одну руку в тёмные, сальные волосы, коснувшись своей отметины. Он еще пару раз коснулся губами шрама, постепенно спускаясь к сжатому в тонкую линию рту. Но стоило лишь легонько лизнуть его, как губы тут же приоткрылись и утянули в грубый поцелуй, в котором Иорвет на славу отыгрывался, кусая губы любовника от всей души. В своей голове Вернон уже обозвал их любовниками, потому что просто секс-партнёры явно не держались за ручки, как малолетние идиоты. — Ну так что, покажешь свое мастерство флейтиста? — Роше вызывающе вскинул бровь, когда они, наконец, оторвались от губ друг друга, чтобы хоть немного подышать. — А вы, d'hoine, все не можете обойтись без вульгарностей, или ты один такой особенный мне достался? — Его одарили столь выразительно-презрительным взглядом, что не будь бывший капитан собой, то явно стушевался бы. — Именно такой — один единственный. Вернон хотел было продолжить свои нелепо-вульгарные речи, чтобы побесить остроухого, но тот опередил его, с недовольным ворчанием склонившись к груди мужчины и ощутимо куснув за стоящий из-за лёгкой прохлады сосок. Темерец встрепенулся и зашипел, ощущения были не из приятных, и эльф понял это достаточно быстро, даже не удостоив второй сосок вниманием, а сразу спускаясь влажными поцелуями всё ниже. Дойдя до дорожки тёмных волос, тянущейся от пупка и до самого паха, Иорвет максимально презрительно фыркнул, как бы невзначай демонстрируя полное отсутствие волос на теле. Но, к чести мужчины, всё было аккуратно настолько, насколько возможно, а потому одноглазый этим фырком и ограничился, спускаясь наконец к паху и устремляя вызывающий изумрудный взгляд на слегка напряжённое лицо. Вернон все же опасался за своё мужское достоинство, и предводитель белок не мог этого не заметить, а потому, в виде шалости, совершенно «случайно» задел нежную крайнюю плоть зубами, заставляя этого наглого d'hoine сначала дёрнуться, а затем будто окаменеть. Роше действительно превратился в один большой комок нервов, готовый среагировать на любое движение Иорвета. Но тот лишь насмешливо фыркнул и, широко лизнув член по всей длине, обхватил губами головку, потирая её языком и мгновенно сбрасывая с любовника всё напряжение. А вместе с тем и пополнил список «великолепнейших вещей, которые видел Вернон Роше». Припухшие, потерявшие чёткие контуры, зацелованные, покрасневшие и блестящие от слюны губы, сомкнувшиеся на крепком члене, выглядели немыслимо развратно. И в голову темерца даже не пришло сравнение с женщиной, потому что сравнивать было бесполезно, этот ушастый был неподражаем. Он размеренно двигал головой, изредка пропуская член за щёку и поднимая на Вернона совершенно блядский взгляд, ласкал нежную головку, играясь языком с уздечкой и надавливая на пульсирующие вены на стволе. Человек не знал, где эльф такому научился, но это волновало его меньше всего, главным было, что сейчас именно он пожинает плоды его мастерства. Всё, что он мог сделать, это запустить руку в тёмные, поблёскивающие волосы и несильно сжать, слегка направляя сопротивляющегося для вида эльфа. — Если ты… хмм… продолжишь, то… — бывший капитан едва мог выдавить из себя хоть слово, потому что каждое срывалось в довольное мычание, а то и тихие, кое-как сдерживаемые стоны. Эльф не дал ему договорить, лишь хитро прищурился и присосался ещё сильнее, начиная активнее двигать головой, вырывая из глотки своей жертвы всё новые и новые стоны. И «жертва» долго не продержалась, но в отместку схватила обеими руками голову и крепко прижала к паху, не давая отстраниться, пока семя полностью не излилось в горячую, судорожно сокращающуюся глотку. Как только появилась возможность, Иорвет отпрянул и закашлялся, сплёвывая густую белёсую сперму в сторону. — А ты действительно мастер, — ухмыляющийся Роше хрипло усмехнулся, когда эльф, наконец, откашлялся, притянул его к себе и, переборов себя, прижался к его губам своими, ловя удивлённый вздох. Не давая остроухому возмущаться и вновь позволяя отыгрываться, Вернон одной рукой подтащил эльфа на свои колени, второй зарылся в ворохе вещей, выуживая маленькую склянку с прозрачной текучей жижей. — А ты, вижу, подготовился, — усмехнулся остроухий, вовсю покрывающий крепкую шею укусами, — Но ты же не думал, что я так легко поддамся тебе? — Конечно нет, но я знаю, что с этим делать. Возвышающийся, надменный, очень возбуждённый и возбуждающий эльф будоражил сознание, заставляя желать его больше и больше. Но Роше знал, что это будет очередная битва, а потому, чтобы прекратить её не начав, он наскоро, пока эльф говорил, смазал пальцы этой жидкостью и ввел их в сжатый проход, вызывая недовольное шипение, но тут же почти безошибочно нашел пальцами точку, которая, как и в прошлый раз, вынудила эльфа сменить шипение на стоны. Не самый надёжный план, скорее даже самый ненадёжный, по спасению своей задницы, но другого у Роше не было, да и сейчас важно доставить удовольствие, а этот вариант был уже опробован и показал себя вполне впечатляюще. Иорвет сам это доказывал, стеная и мыча от удовольствия, сжимая и царапая плечи, оставляя все новые укусы и засосы на них и шее. Темерец же снова послушно принимал это, размеренно разрабатывая анус пальцами и лаская нежные чувствительные уши, которые, к его удивлению, немного двигались, как заячьи или кошачьи. На подготовку ушло приличное количество времени, за которое спину Вернона исполосовало весомым количеством царапин, а на плечах и шее с трудом можно было найти живое место. Но ему было абсолютно все равно, пока он мог слышать томные стоны эльфа и ощущать, хоть пока только пальцами, влажную тесноту горячего нутра. — D'hoine, может ты… поторопишься уже? — Иорвет явно пытался добавить голосу злости, но почти непрекращающиеся стоны и слишком возбуждённое состояние заставили звучать его немного глуше, добавляя хрипотцы. — Тогда может попросишь меня… — Заход на развод любовника на такую вульгарщину провалился, ввиду попытки того откусить Роше ухо. Всё ещё морщась и шипя от весьма больного укуса, темерец с очень пошлым звуком вытащил пальцы из разгорячённого прохода и, уложив остроухого на шкуру, навис над ним, пожирая столь открытое, возбуждённое и желанное тело взглядом. А этот паршивец будто наслаждался тем, как на него смотрят, даже прогнулся чуть сильнее, заставляя очередную волну возбуждения пробежаться по всему телу. Но человек и не собирался сдерживаться, он пристроился между крепких, жилистых ног, одну из которых Иорвет услужливо поддержал под коленом, и одним толчком вошел до середины длины, вырывая из чужого горла смесь боли и удовольствия, пока сам, крепко сжимая губы, мычал в удовольствии от того самого ощущения узких влажных стенок, сжимающих ствол. Дав эльфу пару мгновений, чтобы привыкнуть к распирающему ощущению изнутри, Роше практически сразу сорвался, двигая бёдрами быстро и не очень размашисто. И если поначалу в сдерживаемом голосе ушастого еще слышались отголоски боли, то чем глубже мужчина проникал в него, тем отчётливее удовольствие заполняло само его естество, заставляя двигаться навстречу в не самой удобной позе, сцепив щиколотки за широкой спиной и подгоняя ими любовника. Когда же возбуждение начало рваться наружу, Иорвет не сдержался и потянул руку к своему члену, желая пережать у основания, но человек в этот раз оказался более резвым, перехватив и сжав вторую руку, переплетая пальцы и сразу предотвращая попытки сопротивления, другой обхватывая член эльфа вместе с едва дёрнувшейся ладонью, начиная двигать ей по стволу асинхронно с собственными движениями. Остроухий же зашёлся в громком стоне, покрепче сжимая руку Роше и послушно надрачивая себе под чужим напором, начиная неосознанно сжимать и без того узкие стенки кишечника. На этот раз соперничество не увенчалось успехом, но обоим было совершенно плевать, оргазм, накрывший обоих почти одновременно, вымыл из голов практически всё, кроме ощущения сладкой тягучей неги. Покинуть вовремя горячее нутро Вернон не успел, а потому еле удержал себя от того, чтобы упасть прямо на Иорвета. Тяжело дыша и с явным нежеланием это делать, темерец всё же покинул тело эльфа, опускаясь рядом на пыльную шкуру, устраиваясь слева от него, чтобы не вызывать лишних неудобств. Но вот руку остроухого Роше и не собирался отпускать, сжимая и едва поглаживая тыльную сторону ладони и запястья, проходясь по шрамам, которых у него самого не было. В этот момент он хотел, чтобы время остановилось, ведь сейчас не были важны ни белки, ни чёрные, ни проблемы Темерии, ни что-либо ещё, важно лишь то, что ему охренеть как хорошо, а рядом лежит его родственная душа, которой, он не сомневался, не менее охеренно. И они тянули этот момент так долго, как только могли, пока по остывающим после жара страсти телам не стали бегать табуны мурашек из-за прохладного ветра и неприятно подсыхающим на коже жидкостям. В этот раз эльф не убежал, они даже развели костёр вместе и, наскоро перебившись тем, что Иорвет обозвал «съедобными дарами природы», выкурили еще одну трубку на двоих, не говоря практически ни слова. Но это не напрягало никого из них, как могло бы, возможно, Судьба снова смеялась над ними, лишая достойного соперника, но взамен преподносила того, с кем можно было просто молчать и хоть ненадолго забыть о самой Судьбе. — Геральт тут попросил меня помочь кое с чем, — в лесу почти начало смеркаться, а потому Вернон, возвращая, наконец, шаперон на его законное место, поднялся со шкуры, собираясь покинуть пещеру, — Дело намечается серьёзное… Не знаю, обращался ли ведьмак к тебе, но не думаю, что он откажется от любой помощи, даже твоей. — Ты уже согласился? — Эльф пропустил колкость в свою сторону, перевязывая голову платком, который этот человек мешал ему надеть раньше. — Да, конечно, он сильно помог нам, я хочу отплатить ему тем же. — Тогда Caerme сама приведет меня к вам, ты же знаешь, теперь тебе не убежать, bloede d'hoine, — хмыкнул Иорвет весьма отстранённо, но в слегка прищуренном глазу уже заплясали черти. — Надейся, что я не буду этим злоупотреблять, остроухий хер, — в голосе уходящего обратно свою в штаб-квартиру Роше безошибочно слышалась насмешка, подчеркивая, что злоупотреблять он этим свойством связанных обязательно будет.