Этой ночью.

      Огромная пробоина в стене была оперативно загорожена автобусом и еще несколькими машинами воткнутыми в них, самодельными копьями. На руку сколоченная платформа возле дыры, шатко держала на себе вес двух вооруженных людей, которые с усталостью стояли на посту. Трупы дважды умерших чудовищ валялись повсюду и никто не был уверен, что каждый из них умер до конца. Погибших товарищей нашли и сложили в кучу возле уже закопанных тел, откладывая хороненние на следующее утро. Сил нет ни у кого, тщательная зачистка остаётся на потом, а сейчас все кто мог отправились отдыхать в безопасных, нетронутых ходячими домах… Но навряд ли у многих это получится. Они будут шугаться от каждого шороха, от каждого порыва ветра или лишнего движения. Почти все жители общины не могли себе представить, что это такое: трястись от ужаса, вжимаясь в каждый угол и молиться всем богам, чтоб ебаное стадо не проломило дверь в дом. Засевшие в голове неразборчивые звуки от ходячих, скрежеты об твердые поверхности, стекла и нечеткие фигуры за шторами – заставляли замереть на месте, задержать дыхание и лишь с ужасом наблюдать, как эти твари со всем своим желанием хотели тебя сожрать. И… даже скорее всего не из-за голода, ведь будь брюхо у них набито человеческими или животными останками они всё продолжали бы пожирать остальных.       Эта ночь стала переломной для Александрии. Переломной для большинства жителей общины.       Карл осторожно шёл в темноте внутри огромного дома, держа на готове мачету, которой он и не моргнув глазом, будет готов проломить башку, как ему показалось ходячему из этого дома. Тихий скрежет и непонятные звуки раздавались с самого верха, кажется, с чердака. Подходя всё ближе к своей цели, он по пути осматривал и другие комнаты, медленно остановившись у одной из дверей. Схватив оружие поудобнее, парень одним рывком распахнул дверь и замер, опуская лезвие в ножны. – Прости, думал здесь ходячий, – Граймс спрятал ремень с кобурой под испачканной кровью рубашкой, когда парень напротив испуганно смотрел на него, – всё хорошо, – поняв и посмеявшись от смысла своих же слов, Карл прошёл глубже в комнату, закрыв за собой дверь. – Хорошо? И ты это называешь хорошо? – Рон развернулся к Граймсу боком, с обреченной улыбкой обращаясь к нему, – уже ничего не будет хорошо, Карл, уже никогда не будет. Как ты… зачем ты вообще сюда пришёл? – Говорю же, услышал странные звуки, подумал… – Карл сделал шаг навстречу другу, плавно жестикулируя руками. – Да… да, точно, это же ты. Карл мать его Граймс! Парень который пристрелил живого человека, который… который убил свою мать! – Рон, поднялся с аккуратно застеленной кровати, которая стояла рядом с огромным окном, – конечно, как я мог забыть, ведь это именно из-за тебя… нет! Из-за твоего психанутого папаши все это случилось! Мой отец, он убил его. – Тише, Рон, ты же прекрасно знаешь, что ходячие рано или поздно добрались бы до Александрии… – О, да, я это прекрасно знаю, Граймс, но как только вы появились тут, всё это… дерьмо стало случаться. Нападение, ходячие, эта вышка, потом… моя семья, ты понимаешь? – Голос Рона снизился, он больше не издавал злость или обвинения, скорее горечь и скорбь о своих родных. – Прости, – Карл понимал его. Он знал, какого это потерять близких тебе людей, как потерять членов семьи, поэтому он лишь тихо извинился, шаг за шагом приближаясь к кровати и Рону. Тот сидел на ней, пустыми глазами смотря куда то в темноту противоположных домов, роняя маленькие капельки слез, что болезненно переливались, в такой неподходяще яркой луне, – мне жаль, что так произошло, правда, – и больше никто не смел говорить. Карл медленно сел возле друга, направляя свой взгляд туда же в дом напротив, в окнах котором маячила чья то кривая фигура, он насторожился. Готовый сорваться с места и пойти в тот дом, чтобы отчистить его от «выжившего» мертвеца, Граймс нахмурился, когда за край рукава хватается Рон, останавливая. – Стой, – тихим голосом зовёт, будто умоляюще, со страхом потерять ещё кого то этой ночью, заставляя парня с шляпой рвано выдохнуть. – Я вернусь, в том доме… – Кто-то уже разобрался с ним, – Рон дернул Карла за край его клетчатой рубашки сильнее, когда тот всё же намеревался уйти. И как только Граймс присмотрелся в окно напротив, увидел Мишон, стряхивающую со своей катаны кровь. Он сел обратно. – Рон, если ты… – У тебя чертовки голубые глаза, Карл, – Андерсон застал его врасплох, смотря в чужие глаза, из под своих заросших волос. Этой ночью Рон потерял не только свою маму, младшего брата и друзей… – Да… да, я знаю, – Карл смотрел в ответ с жалостью, не отводя взгляда от томных, усталых зрачков парня, который остался совсем один. Этой ночью он осознал, насколько беспомощен против нового мира… – Я не понимаю… Это противоречит всему, разве у чудовища как ты, могут быть настолько светлые глаза? – Рон плачет. Он не может сдержаться, хоть всегда и следовал правилу «не показывать слабость при других», но на этот раз не смог. Он смотрел в небесные зрачки напротив и тонул в них, он хотел довериться им, позволить себе быть свободным в них, будто самолёт в небе… до апокалипсиса.       Карл теряется. Он обеспокоен, он понимает, что нужно поддержать друга, успокоить, но не понимает как это сделать, поэтому лишь слабо закусив свою губу, крепко прижимает Рона к себе, осторожно поглаживая по его спине. Чужое тепло накатывает с головой, дрожащие руки, сжали окровавленную клетчатую ткань так, будто это его единственная попытка на выживание, будто если отпустит то умрет вместе со всеми, даже не став отвратительной тварью. – Я ненавижу вас всех, Граймс, – куда в плечо шипит Андерсон, тихо шмыгая носом. …Этой ночью он потерял себя, без попытки найти дорогу обратно. – Я знаю, Рон, знаю, – мягкий голос пытался поддержать, Карл шептал ему что-то неразборчивое, путался руками в светлых волосах, обволакивал его всего, будто пряча от внешнего, прогнившего мира. …Карл пообещал себе стать ещё сильнее, чтобы помочь отцу, защитить Джудит и… Рона. *** – Карл! Ты ту… – в комнату заходит Мишон. Она тут же замолкает и осторожно роняет нежную улыбку, когда видит мирно сопящих парней, под, как никогда кстати, теплым солнышком. Девушка аккуратно подходит ближе лишь для того, чтобы со всей заботой укрыть их сброшенным на пол одеялом и уйти. Они заслужили отдых.