I know you'll remember me

Он идёт, не покидая мысли по зимней стуже. Тот юнец, парень ищет счастье после сотни ударов по душе, и, конечно, по нервам. Разделить с кем то эмоции бывает слишком трудно. Хотя о чём говорить, если эмоции обоснованы лишь на гневе и чувстве предательства? Шаги заглушались, теряя свои жизненные силы и рассудок, юноша в заблуждении ввалился на снег. Парень привык ко зрелищу убийств, все те пытки—затуманенное прошлое. Якса не видит смысла продолжительности цикла, задумывается, смотрит на блестящие крупинки густого снега. Его ввели в заблуждение. Или он себя. Сам. Перед тем предстал силуэт, что внятно протягивал юнцу руку, которая была засунута в перчатки. Затянутый на шее красный шарф, чёрная кофта, обтягивающие белые джинсы и белоснежная шуба, свисающая с плеч. Копна рыжих волос, что, по сей видимости, одурманила многих. Голубые словно океан глаза. Якса нерешительно подаёт руку незнакомцу, как его вытягивают из положения. С этого и началось. В самом деле, брюнет, он же Сяо, никогда не думал о чувствах и их выражения. Он был в стопке поражённых монстров, ещё пару минут стоя перед ними с очередной победой. Он хотел бы отомстить, отомстить людям а не монстрам за отвратительное к нему отношение. Оставался груз содеянных грехов, который пополнялся с каждыми прожитыми парнем сутками. Нет, Моракс вытащил его из той дыры, а Чайльд—из нынешней. Чайльд, так звали того самого рыжеволосого незнакомца, что подал Сяо руку. Но навряд ли искренность. Сяо доверял ему. И хотелось разреветься лишь от одной мысли о вранье Аякса, что было вторым из трёх имён рыжеволосого. Его улыбка, чёрт побери, шикарна. И изображение невинности, которое Тарталья так активно корчит. В очередной раз Якса садится на скрипучие доски у много называемого «балкона» двора Ваншу, где тот проводит большинство своего времени. Избыток ненависти и зависти ко смертным вновь его окутывает. С этим не так легко справиться. Он помнит. —Ты ведь так расстроен, Алатус?—выдавливает Бонанас, когда Алатус вновь разочарованно вздыхает. —Да, я понимаю. Воспринять предательство—не легко. Но ведь Гео Архонт всегда сможет помочь тебе. Бонанас была смышлёным яксой. Туго было не принимать её заботу и доброту, что она проявляла к Сяо. А сейчас её сугубо не хватает, как Бонанас, так и заботы. —Надежда гаснет последней, Алатус. —синеволосая стирает накопившиеся слёзы яксы, которые появились в порыве отчаяния. Последней, но всё таки гаснет. С того момента на постоялом дворе Ваншу Сяо осознал свою внутреннюю беспомощность. Ему действительно нужно чувства, но он это активно отрицает. Вновь, вновь Чайльд заглядывает к нему у открытого пруда в снежной, где тот обычно наблюдал за северным сиянием. —Сяо, —он улыбается. Неудивительно. —А ты вернёшься в Ли Юэ? —Вернусь.—безразлично кидает Якса, переводя свой пустой взгляд на рыжего. —Не хочешь отплыть в одно время? Я тоже собираюсь отправиться в город вновь. —Он по ребячьи понимается с камня, стелит пушистые концы шубы на холодный камень. —Хорошо? —Сяо отводит взгляд. Ему действительно хотелось как можно быстрее вернуться из снежной, куда он направился из за воздействия гнева и безделья. —Отлично! —бросает юноша в ответ своему собеседнику. —Не желаешь сразиться в золотой палате? —Опять собираешься проиграть..? —Сяо по прежнему холодно, холоднее чем в самой снежной, отвечает. —Да хотя бы так! —он скрещивает руки на груди, на что получает выдох и кивок со стороны Сяо. Ох, зря. На следующий день парни возвращались в Ли Юэ к двум часам. Приплыли те практически одновременно, а встретиться в золотой палате—другое дело. Сапоги Алатуса скрипят к золотым вратам, которые он в ту же секунду отворяет, вроде в помещение, где должно состояться сражение. Проходя мимо стопок монет, которые самому Яксе не сдались, он проходит в центр. Чайльда нету. Думая, что тот опаздывает или уже в пути, юнец (Среди Якс, конечно, поскольку ему скорее всего больше столетия) разглядывает палату, пытаясь подметить, где она изменилась. Неожиданное действие валит его на спину, прожигая электро разрядом. Обездвиженный от страха или от шока Сяо, неподвижно видел, как перед ним стоял Чайльд, проводя по телу очередной разряд тока. Наивный. Мечи, пропитанные энергией, прорезает грудь Алатуса, из которого моментально хлынула струя крови. Он ничего не вымолвил, но пытался брыкаться, уходить от лезвий. Безнадёжно. Еще пара тройка ударов, и Сяо окажется мёртвым. Ногтями царапая шею Алатуса, Чайльд кусает кожу парня зубами, охватывая одежду. Теряя рассудок, тот чувствовал, что погружается в пожизненный сон, склоняет голову. —Милостивый, хмурый брюнет. Милый, любимый парень. Неужели, неужели я тебя больше никогда не увижу?